Понятность речи

Среди требований, предъявляемых к языку говорящего или пишущего, выделяется требование понятности. М.М. Сперан­ский (1772—1839) в «Правилах высокого красноречия» не без

юмора замечает: «Кто хочет писать собственно для того, чтобы его не понимали, тот может спокойно молчать». В другом ме­сте эту же мысль он выражает афористично: писать или гово­рить непонятно «есть нелепость, превосходящая все меры не­лепостей».

Соблюдение данного требования важно потому, что оно связано с действенностью, эффективностью устного слова.

По мнению исследователей, общепонятность языка опре­деляется прежде всего отбором речевых средств, а именно не­обходимостью ограничить использование слов, находящихся на периферии словарного состава языка и не обладающих каче­ством коммуникативной общезначимости.

Огромный словарь русского языка с точки зрения сферы употребления можно разделить на две большие группы — лек­сику неограниченной сферы употребления, в которую входят

общеупотребительные, понятные для всех слова, и лексику ограниченного употребления, в которую включены профессио­нализмы, диалектизмы, жаргонизмы, термины, т. е. слова, употребляемые в определенной сфере — профессиональной, социальной и т. д.

Лексика неограниченной сферы употребления состоит из общеупотребительных слов, которые в определенных соци­альных условиях должны быть понятны всем носителям дан­ного языка во всех случаях: хлеб, семья, город, сад, тетрадь, школьник, врач, мороз, луна, птица, любовь, сила. Общеупот­ребительный словарный фонд русского языка огромен. Он-то и делает нашу речь общедоступной для каждого, кто владеет русским языком.

Гораздо труднее обстоит дело с восприятием слов ограни­ченной сферы употребления. Они так и названы потому, что их не могут и не должны понимать абсолютно все. Рассмот­рим основные группы этих слов.

Профессионализмы— слова и выражения, используемые людьми одной профессии (журналисты, электронщики, плот­ники, шахтеры и др.). Они в большинстве случаев не относят­ся к официальным, узаконенным наименованиям. Для них ха­рактерна большая детализация в обозначении специальных понятий, орудий труда, производственных процессов, матери­ала. Так, коневоды различают лошадей по назначению: упряж­ная, верховая, вьючная, а первая в упряжке: коренная, пристяж-

ная, дышельная, выносная (подседельная и подручная); в речи плотников и столяров инструмент для строгания досок рубанок имеет разновидности: фуганок, горбач, шерхебель, медведка, дорожник, стружок, наструг, шпунтубель, калёвка, занзубель. Для пиленого леса в литературном языке используются два обозначения: бревно и доска. В профессиональной речи бревна и доски различаются по размеру, форме и называются: брус, лежень, пластина, четвертина, горбыль и др. Профессиона­лизмы часто обладают экспрессией, что сближает их с жаргонизмами. Так, водители автобусов, грузовиков, легковых автомобилей руль называют баранкой, полиграфисты принятые на письме кавычки по их виду образно называют ёлочками (« »), лапками (" "), общий заголовок в газете — шапкой.

Диалектная лексика— слова, ограниченные в территори­альном отношении, входящие в словарный состав отдельных диалектов, понятные лишь жителю данной местности. Например: биспой — «седой, серебристый» (в говорах Архангельской области); зобать — «есть» (в рязанских говорах); жварить — «сильно бить, колотить» (в калужском говоре).

«Если в Дмитровском уезде употребляется слово «хрынду- ги», — писал А. Горький, — так ведь необязательно, чтобы население остальных восьмисот уездов понимало, что значит это слово <... >

У нас в каждой губернии и даже во многих уездах есть свои «говора», свои слова <... >

<...> для того, чтобы люди быстрее и лучше понимали друг друга, они все должны говорить одним языком».

Жаргонизмы— слова и выражения, принадлежащие ка­кому-либо жаргону. В современной лингвистической литера­туре слово жаргон обычно употребляется для обозначения раз­личных ответвлений общенародного языка, которые служат средством общения различных социальных групп.

Возникновение жаргонов связано со стремлением отдель­ных групп противопоставить себя обществу или другим соци­альным группам, отгородиться от них, используя средства язы­ка. В отличие от общенародного языка, призванного содейство­вать широкому общению людей, жаргон — «тайный» язык, цель которого — скрыть смысл произносимого от «чужака». Таков, к примеру, появившийся на Руси жаргон староверов-расколь- ников, преследуемых государством и церковью. Ими был со-

здан так называемый «офеньский язык» — тайный язык офе­ней — торговцев раскольничьими книгами и иконами. Вот как описывает это явление известный знаток раскольничьего быта, видный русский писатель П. И. Мельников-Печерский:

...Прибежит в лавку, ровно с цепи сорвавшись, какой-нибудь паренек и, ни с кем не здороваясь, никому не поклонясь, крикнет хозяину:

— Хлябышь и дудоргу хандырит, пельмиги шишлять!..

И хозяин вдруг встревожится, бросится в палатку и почнет там наскоро подальше прибирать, что не всякому можно показывать. Кто понял речи прибежавшего паренька, тот, ни слова не молвив, сейчас же из лавки вон... Сколько бы кто ни учился, сколько бы ни знал языков, ежели он не офеня и не раскольник, ни за что не поймет, чем паренек так напугал хозяина. А это он ему по-офень- ски вскричал: «Начальство в лавку идет бумагу читать».

Часто говорят и пишут о молодежном жаргоне. Вряд ли это явление можно назвать жаргоном, ибо оно не имеет соци­альных корней. Молодежь, особенно подростки, в целях воз­растного «самоутверждения» начинает употреблять слова и сло­вечки, отличающиеся от общепринятой речевой нормы. В ход идут элементы разноплановой лексики: иностранные слова, профессионализмы (моряков, музыкантов), вульгаризмы, ди­алектизмы и в какой-то мере жаргонизмы. Употребляются они как некий признак принадлежности к определенному «клану» — возрастной группе. Применяются эти слова бездумно, неосоз­нанно, смысл их весьма приблизителен, а происхождение чаще всего неизвестно для говорящего. Вряд ли кто-нибудь, упот­ребляя модное в свое время словечко «клёво», подозревал, что оно давно известно в рязанских, владимирских, тамбовских говорах, обозначая в них «хорошо».

Все жаргонные слова представляют собой стилистически сниженную лексику и находятся за пределами литературного языка. Они, как и любое слово литературного языка, диалекта, со временем устаревают и исчезают или вместо одних жарго­низмов появляются другие. Так, среди названий денег сейчас уже не встречаются жаргонизмы хруст (рубль), квинта (5 руб­лей), красненькая, декан (10 рублей), угол (25 рублей), кусок (1000 рублей), рыжие (деньги), но появились штука (1000 руб­лей), лимон (миллион), башли, бабки (деньги).

Лексика ограниченной сферы употребления требует вдум­чивого с ней обращения. Не нужно полностью исключать ее из своей речи. Если приходится общаться в узкопрофессиональ­ной среде, то можно свободно использовать в речи принятые там специальные слова и профессионализмы. Но если нет уве­ренности, что все слушатели знакомы со специальной лекси­кой, то следует раскрыть, объяснить каждое необщеупотреби­тельное слово.

Диалектные слова, а тем более жаргонизмы и арготизмы, как правило, недопустимы в речи. Эти элементы ограничен­ной сферы употребления могут быть введены в речь только с определенной целью, например, в качестве выразительных средств, подчеркивающих отношение говорящего, но делать это следует осторожно, с пониманием целесообразности и умест­ности такого применения в каждом конкретном случае.

Особого внимания требует использование еще одной зна­чительной группы слов ограниченной сферы употребления — терминологической лексики.

Термины— это слова, которые являются точным обозна­чением определенного понятия какой-либо специальной облас­ти науки, техники, искусства, общественной жизни и т. п. На­помним, что понятие — это мысль об общих существенных свойствах, связях и отношениях предметов или явлений объек- тивной действительности.

Как форма мышления понятие неразрывно связано с язы­ком. Всякое понятие формируется и реализуется в слове или словосочетании. Формирование понятий является важнейшим условием научного знания.

Роль терминов в науке велика. Установлено, например, что представление об инерции уже было известно предшественни­кам Галилея. Но только с того момента, когда Галилей дал этому название «инерция», было уточнено само представление об инерции и понятие вошло в научный оборот. В целом ряде случаев переход от предположений и догадок к точному зна­нию совершается при помощи утверждения соответствующего термина. Вот почему все великие ученые уделяли особое вни­мание созданию и развитию научной терминологии.

Фиксируя время рождения того или иного термина, можно судить о развитии науки, ее проблематике, объектах исследо­вания, о появлении новых научных направлений.

Вполне естественно, что термины довольно часто встреча­ются в речи людей разной специальности: инженеров, врачей, экономистов, юристов, преподавателей, агрономов и др. Одна­ко не все и не всегда умело используют их, не задумываются над тем, понятны ли термины слушателям, не учитывают осо­бенности восприятия семантики слова в звучащей речи. Разли­чие в понимании содержания слов у отправителя и получателя снижает эффективность восприятия.

Английский просветитель, крупнейший философ-материа­лист Джон Локк считал, что тот, кто употребляет слова без ясного и неизменного смысла, тот вводит себя и других в заб­луждение. А тот, кто делает это умышленно, является врагом истины и познания. Особенно недопустимо неправильное упот­ребление слов, утверждал философ, в спорах.

Заглянем во всякого рода полемические книги, — писал он в «Опыте о человеческом разумении». — Мы увидим там, что ре­зультатом неясных, неустойчивых, двусмысленных терминов яв­ляется лишь шум и спор из-за звуков, который не убеждает и не совершенствует разума. Ведь если говорящий и слушающий не со­гласились насчет идеи, которую обозначают слова, спор касается не вещей, а названий. При всяком употреблении такого слова, зна­чение которого у них не установлено, тождественным для их разу­ма является лишь звук, ибо вещи, о которых они думают в это время, что их выражает данное слово, совершенно различны.

Ясность, понятность речи зависят и от правильного упот­ребления в ней иностранных слов.Нередко спрашивают, сле­дует ли употреблять иностранные слова или лучше обойтись без них. Вопрос об использовании в нашей речи иностранных слов не случаен. Иноязычные слова в русском языке издавна были предметом обсуждения ученых, общественных деятелей, писателей, любителей русского языка. Ученых интересовало, какое место занимают заимствованные слова в словарном со­ставе русского языка, из каких языков больше всего заимству­ется слов, в чем причина заимствования, не засоряют ли инос­транные слова родной язык. Делались даже попытки заменить слова, пришедшие из других языков, русскими. Так, В. И. Даль в свой знаменитый словарь включал мало заимствованных слов. Он считал, что их следует заменить областными, простореч­ными или вновь созданными, например, автомат — самодви-

га, самоход, живуля; инстинкт — побудок, побудка; кокетка — хорошуха, красовитка, миловидница. Делая некоторую уступку в пользу распространенных общенародных слов, таких как го­ризонт, атмосфера, В.И. Даль все же не прочь был и их заме­нить просторечными синонимами. Он писал, что не понимает, почему «завесь» и «закрой», как говорят на Каспийском море, хуже «горизонта».

Заимствование — это нормальное, естественное явление для любого языка. Например, в словаре английского языка иност­ранные слова составляют более половины, немало их в немец­ком, французском и других языках. Такое явление не было чуждо и древним языкам: в латинском языке более 7 тыс. гре­ческих слов.

Заимствованные слова в языке появляются в результате общения одних народов с другими, в результате политических, экономических и культурных связей между ними.

Например, из греческого языка вошли в русский язык сло­ва, связанные с бытом (котел, кровать, баня), научные терми­ны (философия, математика, история, грамматика, логика), термины искусства {стихи, комедия) и т. д.

Латынь дала нам целый ряд политических терминов: рес­публика, пролетариат, диктатура. Тюркские языки принесли нам слова: кумир, казна, жемчуг, бисер, деньги, базар, таз, утюг, аршин, чулок и др. Из Западной Европы пришли слова: клевер, верстак (немец.); пальто, гарнизон, котлета (франц.); пельмени, пурга (фин.); гитара, томат (испан.); тенор, ария, макароны (ит.); матрос, зонтик, флаг, галстук (голланд.) и мн. др.

В наше время оживляются старые и возникают новые виды связей между русскими и другими народами. Поэтому совре­менный русский язык постоянно пополняется словами, заим­ствованными из других языков, и в свою очередь обогащает словами различные языки мира.

Место иноязычных слов в русском языке, их дальнейшая судьба неодинакова и определяется их назначением. Заимство­вания по степени их проникновения в словарный состав рус­ского языка можно разделить на три группы.

Первую из них составляют иноязычные слова, прочно вошедшие в русский язык.Они заимствованы давно, усвоены всем народом и не воспринимаются как иноязычные. Эти ело- ва — единственные наименования жизненно важных понятий. К этой группе относятся не только бытовые слова кровать, сахар, капуста, свекла, фонарь, тарелка, чулок, каблук, кукла, сарай, базар, но и слова, связанные с производством, образо­ванием: шахта, цех, фабрика, класс, тетрадь, карандаш и др. От многих из этих слов в русском языке возникли производ­ные слова: газета (итал.) — газетный, газетчик, роман-газе­та, стенгазета; культура (латин.) — культурность, бескуль­турье, физкультура, физкультурник, культпоход, культфронт, культурный, некультурный, культурно-бытовой, культурно- просветительны й.

Вторую группу составляют слова, широко распространен­ные в русском языкеи также являющиеся единственными наименованиями обозначаемых понятий, но осознающиеся как иноязычные:тротуар, пижама, сервиз, абажур, радио, стенд, троллейбус, контейнер, лайнер и др.

В третью группу входят иноязычные слова, которые не получили широкого распространения.К ним относятся и сло­ва, имеющие русские параллели, но отличающиеся от них объемом, оттенком значения или сферой употребления.Срав­ним, например, слова ревизовать, контракт, консервативный, константный, пунктуальный, утрировать с синонимичными им русскими словами: проверить, договор, косный, устойчи­вый, точный, преувеличивать. Ревизовать чаще означает про­верку материальных ценностей, денежных документов. Поэто­му нельзя сказать: «ревизовать работу преподавателей в шко­ле». Здесь уместен глагол проверить. Заимствованным словом контракт в отличие от русского договор называют только пись­менно оформленное соглашение, а консервативный в сравне­нии с синонимичным ему словом косный означает не просто «тяготеющий к старому, привычному, не восприимчивый к новому, прогрессивному», а «враждебный новому и активно, по убеждению отстаивающий старое». Иначе складываются отношения между синонимами константный и устойчивый, пунктуальный и точный, утрировать и преувеличивать. Ино­язычные слова отличаются сферой употребления, преимуще­ственно используются в книжной речи.

Рассмотрим, какие ошибки встречаются в речи при упот­реблении иностранных слов. Неправильное использование ино­язычных слов чаще всего связано с незнанием точного их смыс­ла. Например: «Его представили этаким полиглотом: он и фи­зик, и математик, и поэт». Известно, что полиглот — это чело­век, владеющий многими языками, поэтому употребление слова полиглот в данном случае неуместно.

Некоторые толкуют слово приоритет (первенство в откры­тии) как «уважение» (Он пользовался в коллективе особым при­оритетом). Можно услышать фразу: «Эта идея мне гармониру­ет», — в которой спутаны понятия «гармонировать» и «импони­ровать». Не все различают слова репатриация (возвращение эмигрантов или военнопленных на родину) и репарация (воз­мещение ущерба, нанесенного войной).

Непонимание значений иностранных слов может привести к тавтологическим выражениям в нашей речи. Так, в лекции о новейших достижениях науки и техники было сказано: «Уче­ные, инженеры, рационализаторы, изобретатели призваны дви­гать вперед научно-технический прогресс». Слово прогресс озна­чает движение вперед, поэтому неправильно сказать двигать вперед прогресс. Подобная же ошибка допущена в предложе­нии: «Все это крайне затрудняет предсказание точного прогно­за путины». Прогноз означает «предвидение, предсказание, ос­нованное на определенных данных». Следовало сказать: «Все это крайне затрудняет точный прогноз».

Нередко можно услышать сочетание странный парадокс. Но парадокс — это и есть странное мнение, расходящееся с общепринятыми мнениями. Слово странный в приведенном сочетании лишнее. Иногда говорят имеется свободная вакан­сия, забывая, что слово вакансия означает «свободная, незаме­щенная должность». Неправильными считаются и такие выра­жения: первый дебют, памятные сувениры, старый ветеран, своя автобиография, биография жизни.

Используя иностранные слова, следует учитывать их мно­гозначность. При этом необходимо иметь в виду, что слово в одном значении бывает более употребительно и известно, чем в другом. Так, один докладчик, делясь впечатлениями о встре­че с делегатами конференции, сказал: «Особенно пикантным было выступление П.» Эти слова вызвали не ту реакцию, кото­рую ожидал говорящий. Дело в том, что слово пикантный имеет несколько значений. В прямом смысле оно означает «острый на вкус, пряный» (например, соус, подливка и т. п.). Перенос­

ное значение слова пикантный — «возбуждающий острый ин­терес, любопытство своей необычностью, сенсационностью и т.п.». Именно в этом значении и употребил выступающий слово пикантный в приведенном примере, но он не учел, что это сло­во имеет оттенок: «не вполне пристойный; возбуждающий чув­ственность, соблазнительный».

Рекомендуется избегать употребления иностранных слов, если в языке есть русские слова с таким же значением, напри­мер: лимитировать — ограничивать, ординарный — обыкно­венный, индифферентно — равнодушно, корректив — исправ­ление, игнорировать — не замечать и др.

У потребляя иностранные слова, надо быть уверенным, что они понятны слушателям. Поэтому важно умело ввести инос­транное слово в свою речь. Необходимо давать соответствую­щие пояснения значений использованных слов.

Большую помощь в овладении терминами и иностранны­ми словами может оказать постоянная работа со словарями.

Известный американский писатель Д. Стейнбек рассказывает в романе «Зима тревоги нашей» о методе, которым тетуш­ка заставляла героя понимать новые слова.

Она всегда старалась заинтересовать меня непонятным сло­вом, — вспоминает герой романа Итен Хоули, — а потом застав­ляла самостоятельно доискиваться до его значения, листая сло­варь. «Если я тебе скажу, — замечала она, — у тебя в одно ухо войдет, в другое выйдет». Для того, чтобы понять словарную ста­тью, приходилось отыскивать значение еще ряда слов, употреб­ленных в ней.