Письмо от 22 марта 1993 г. проф. Роберта Фориссона автору книги

Великая ложь XX века

«Великая ложь XX века»: Сенеж; Санкт‑Петербург; 1997

ISBN 5‑89123‑040‑2

Аннотация

Впервые русский читатель держит в руках единственный в России полный перевод книги Ю. Графа «Великая ложь XX века», содержащий сенсационные разоблачения мифа о так называемом «холокосте». Судьба евреев во время Второй мировой войны явилась объектом спекуляции ведущих западных закулисных кругов. По этой причине правда о «холокосте» находится под запретом во многих так называемых «свободных» странах.

Мы еще раз хотим порадоваться за нашего читателя, к которому, ломая барьеры лжи, наконец‑то дошла правда о подлинных событиях тех лет.

Великая ложь XX века

Миф о геноциде евреев в период Второй мировой войны

Посвящается памяти: Поля Рассинье, Франсуа Дюпре, Гидеона Бурга

Предисловие

Письмо от 22 марта 1993 г. проф. Роберта Фориссона автору книги

Я еще не читал Вашу книгу и потому не могу — как намеревался — написать к ней предисловие. Это, как Вы знаете, не наша с Вами вина. Виновны интеллектуальный террор и цензура, которые в наших странах — у Вас, в Швейцарии, у меня, во Франции — используются против публикаций ревизионистов. В истории ревизионизм запрещен во Франции по закону Фабиуса‑Гейсо от 13 июля 1990, одобренному социалистами и коммунистами, который влечет за собой денежные штрафы, наказания и лишение гражданских прав, что в последнем случае связано также с запретом на профессию. По этому закону ревизионистов: преподавателей университета, исследователей, инженеров, техников, студентов преследовали уже приблизительно 30 раз. Вероятно, очень скоро подобный закон вступит в силу и в Швейцарии, затруднив опубликование Вашего труда. Чтобы выиграть время у этого закона‑намордника, Вам крайне необходимо поспешить с выходом Вашей книги, ее надо напечатать как можно быстрее, чтобы я вовремя мог получить гранки.

Вы еще молоды, горячи и буквально задыхаетесь от возмущения при виде чудовищной исторической лжи, которая преподносится евреям в мифе о холокосте. Ваши молодость, горячность и негодование, вероятно, отразятся на Вашей книге и определят ее достоинства и недостатки. Я завидую Вашим достоинствам. Недостатки же я бы охотно исправил со всей известной Вам строгостью и устранил бы некоторые Ваши неизбежные ошибки. Однако обстоятельства не позволяют это сделать. Следовательно, Ваша книга, которую хотелось бы видеть, елико возможно, строго исторической, будет своеобразным свидетельством, свидетельством несколько чересчур искреннего и импульсивного человека, который, столкнувшись с неожиданной истиной, хочет, как можно быстрее, убедить в ней окружающих.

Выше я употребил выражение, которое вроде бы не приличествует объективному историку. Я сказал о «чудовищной исторической лжи, которая преподносится евреям в мифе о холокосте». Обдумайте эти слова! Я говорю не просто о лжи и ни в коем случае не считаю лжецами тех, кто утверждает, что верит в холокост. Я говорю об «исторической лжи», т.е. о легенде или мифе, укоренившемся в истории точно также, как есть другие мифы или легенды, за которые цепляются весьма ревностно, поскольку похоже верят в них также, как все. Телевидение и радио, влияющие в определенной степени на взгляды многих из нас, неустанно вдалбливают, что во время Второй мировой войны немцы проводили в отношении евреев политику, которую можно представить в следующем виде: в соответствии с преступным приказом и планом немцы якобы стремились физически уничтожить евреев главным образом посредством нового орудия уничтожения, а именно посредством химических фабрик смерти, именуемых «газовыми камерами» или точнее «камерами казни при помощи газа». Общее число евреев, погибших в этих камерах, а также от массовых расстрелов, голода и эпидемий, достигает якобы 6 миллионов, что равно приблизительно населению Швейцарии. Все это неправда. Мы имеем дело с выдумкой, созданной военной пропагандой и ненавистью. С окончанием войн эта пропаганда, казалось бы, должна была прекратиться, но она парадоксальным образом усиливается тем больше, чем больше отдаляется от нас война.

Верно, однако, положение, что немецкая политика была антиеврейской. Ее целью было «окончательное территориальное решение еврейского вопроса», которое, в меру возможного, осуществлялось путем эмиграции евреев, или — в силу необходимости — путем эвакуации, изгнания или депортации. Во время войны немцы отправили большое число европейских евреев в концентрационные, рабочие или транзитные лагеря. После окончания войны, после «освобождения» евреев (это выражение взято из протокола совещания в Ваннзее) немцы, учитывая интерес арабского мира, хотели создать для евреев национальное государство не в Палестине, а на Мадагаскаре или в другом месте.

Во многих лагерях свирепствовали страшные эпидемии и ныне всем известны снимки умерших или умирающих от тифа людей, которых нашли в переполненных лагерях опустошенной войной Германии. Пока неизвестно подлинное число жертв среди евреев, поскольку никто не пытался установить его научно при помощи методов, существующих в эпоху ЭВМ. Очень многие люди или группы настаивают на цифре в 6 млн., которую даже историки‑евреи называют лишь «символической». Ответственность за сокрытие правды в этом вопросе, несомненно, несет определенное ведомство: Международное розыскное бюро в Арользене‑Вальдеке. Хотя это бюро находится в Германии, подчиняется оно Международному Красном Кресту в Женеве.

До 1978 года при нем имелось отделение истории, доступное для ученых. Но едва выяснилось, что миф о газовых камерах, истреблении евреев и шести миллионах зашатался из‑за огромного количества документации в Арользене, Международное розыскное бюро под давлением со стороны закрыло отделение истории, сократило число публикаций и заявило, что впредь станет обслуживать исключительно «жертвы национал‑социализма». В это бюро должны обращаться миллионы «выживших» и имеющих претензии, чтобы получить до 2030 года (многие уже получили) от немецких налогоплательщиков «возмещение убытков». Я часто называю Арользен одним из четырех «бастионов лжи в Германии». Три другие — Людвигсбург, где находится «Главное бюро земельных отделов юстиции по преследованию нацистских преступников», Мюнхен с его Институтом современной истории и Бонн, где заседает правительство и Министерство юстиции.

Есть основания предполагать, что из 40...50 млн. погибших во Вторую мировую войну евреи составляли около одного миллиона. Международный военный трибунал в Нюрнберге считал, что в Освенциме погибло 4 млн. евреев и неевреев (документ СССР‑008, называемый «доказательство по обязанности», так как пункт 21 Нюрнбергского устава гласил: «Трибунал не должен требовать доказательств: общеизвестных фактов, а должен принимать их по обязанности; это относится к официальным правительственным документам и докладам ООН, а также к действиям и документам комитетов, занятых в разных союзных державах расследованием военных преступлений, включая сюда протоколы и решения военных и иных судов любой из Объединенных Наций»).

До апреля 1990 года бесчисленные посетители Освенцима видели названную цифру, блестевшую в бронзе на 19 языках на памятнике, перед которым склоняли головы великие мира сего. В апреле 1990 года по приказу дирекции музея Освенцима надпись была удалена. Началось долгое препирательство относительно новой цифры Сейчас, в марте 1993 года, есть некоторые указания на то, что будет принята цифра в 1,5 миллиона. Однако придет день, когда все согласятся, что в Освенциме на самом деле погибло около 150 000 человек. Никто, ни в Освенциме, ни в другом месте, не погиб от циклона Б, а если бы его у немцев было больше, то зэков умерло бы меньше, потому что циклон использовался для дезинфекции и обеззараживания. Можно напомнить известное высказывание: «В Освенциме от газа погибли только вши». (Поэтому нет ничего ужасного в том, что в Освенциме, в здании театра, где немцы раньше хранили банки с циклоном, сейчас живут монахини. Они живут не там, где хранилось страшное смертоносное вещество, а в здании, где под эгидой Красного Креста был складирован гигиенический материал).

Немаловажное значение имеет, конечно, как число жертв, так и способ и средство, посредством коих они умерщвлялись. В конце концов, материальные факторы надо тщательнейше изучить и на них следует строить комментарии и выводы. Прежде чем обвинять немцев в истреблении людей в газовых камерах, следовало бы доказать наличие смертоносного орудия. Но ни один суд, ни один историк этого не сделал.

Когда на основе наших изысканий мы утверждаем, что газовых камер вообще не было и не могло быть в свете современных научных знаний, то при этом опираемся на ряд доказательств: физики, химии, топографии (имея в виду местоположение Освенцима, Треблинки и т. д.), архитектуры (например, крематориев, где якобы рядом с печами находились и камеры по умерщвлению газом), документалистики и истории. Аргументы ревизионистов имеют солидную базу. В 1981 году один профессор истории из Принстона (США) с гневом обрушился на филолога Ноама Хомского, который отстаивал мое право на сомнение и свободное исследование Этот профессор Арно Майер, как и Хомский — еврей. В 1988 году, через семь лет после нападок на Хомского, Майер написал труд о судьбе европейских евреев во Второй мировой войне под заглавием «Почему рухнули небеса? Окончательное решение „в истории“, который вышел в Нью‑Йорке в издательстве „Пэнтеон букс“. Приведу из него два отрывка, которые должны заставить задуматься противников ревизионизма:

О газовых камерах (с.362):

«Sources for the study of the gas chamdersare at once rare and unreliable» — «Источники изучения газовых камер одновременно и малочисленны и ненадежны».

А до сих пор нам всегда твердили, будто имеется огромное количество совершенно надежных источников.

О жертвах в лагерях (с.365):

«Besides, from 1942 to 1945, certanly in Auschwitz, but probably overall, more Jews were killed by so called „natural causes“ than by „unnatural ones“ — „Впрочем, с 1942 по 1945 годы в Освенциме, несомненно, больше евреев погибло от т.н. „естественных“, а не от „неестественных причин“ и, вероятно, так было и в других лагерях“.

А ведь мы постоянно слышали прямо противоположное!

По задуманному в Швейцарии закону против расизма (он принят осенью 1994 года — примечание переводчика ) за процитированные высказывания пришлась бы, очевидно, отвечать. В то время как американские ученые типа Майера могут беспрепятственно заниматься исследованиями и публиковать их результаты, швейцарским историкам в будущем не грозит сия многотрудная работа: пусть он заглянут в талмуд Нюрнбергского трибунала. Если они не согласны с его содержанием, за ними сохраняется право держать язык за зубами.

Не было холокоста, была трагедия евреев. Ее нужно рассматривать в связи с Второй мировой войной, когда трагедий было много. В Европе разыгрывались прежде всего немецкая и русская трагедии, на Дальнем Востоке — японская и самая, пожалуй, страшная — китайская. Все без исключения жертвы этих трагедий заслуживают нашего сочувствия, охватывающего истинные страдания всех жертв Второй мировой войны. По моему мнению, выражение «холокост», означающее буквально «жертва всесожжения», справедливо в отношении немецких и японских крупных городов, где гражданское население систематически гибло в пламени фосфорных и атомных бомб, сбрасываемых на него английскими и американским летчиками.

Возмущаясь ложью в истории, надо быть искренним. В истории полно выдумок, которые наполняют ее так же, как военная пропаганда — войну. Но использование подобной лжи, которое к тому же связано еще с преследованием клеймящих это использование, — несравненно более серьезное явление. Имеются евреи, которые критикуют эксплуатацию холокоста (или «шоа») в целях политической пропаганды или получения финансовых выгод. Начиная с 1970‑х годов, они часто говорят с иронией: «There's no business like Shoa business» («Нет бизнеса лучше холокоста»). В противоположность этим здравомыслящим евреям многие еврейские группировки занимаются бесстыдной спекуляцией на подлинных и выдуманных страданиях, перенесенных евреями Европы полвека назад. Руководителей этих группировок отличает беспредел. Швейцарский ревизионист, известный своими метким характеристиками, называет подобных евреев, типа Симона Визенталя, «максималистами».

При заклятии духов (заметьте, я не говорю о «заговоре») успех таких личностей просто ошеломляет. На одном примере можно убедиться, как они после 1945 года ослепили и обманули миллиарды людей, пользуясь средствами массовой информации. Вернемся к мифическим газовым камерам, противоречащим законам физики и химии. Логично, казалось бы, что в наш век, который считается материалистическим и характеризуется как век образов, по данному вопросу должен был бы возникнуть огромный скепсис, поскольку ни один человек не видел газовых камер нацистов и никто не знает, как они были устроены и работали. Однако общее мнение считает иначе: одни воображают, будто знают, как функционировало это страшное смертоносное оружие; другие полагают, что могут его описать; кое‑кто считает, что находился у газовой камеры или убежден, что не раз видел газовые камеры в документальных телефильмах.

Дело, однако, обстоит совсем иначе. Демонстрируемые этим людям в Освенциме или в других местах якобы нацистские газовые камеры (в первоначальном виде, в реконструкции или во фрагментах) — это совершенно безобидные помещения, которые произвольно названы «газовыми камерами». Это — душевые, морги или подвалы для трупов, бомбоубежища, где убийство людей циклоном Б было невозможно по незыблемым законам физики и химии и вызвало бы в самом лагере катастрофу. Нет также ни одной настоящей фотографии нацистских газовых камер.

Позвольте мне вкратце рассказать, как я, будучи литературоведом, натолкнулся на мысль о несоответствии газовых камер законам физики и химии. Сегодня всем ревизионистам известна аргументация по данному вопросу, однако я помню, что в 1970‑е годы над ним никто не задумывался. Прочтя работы Рассинье и других авторов‑ревизионистов, таких как Батц, я собрал в 1960...76 гг. множество документальных и исторических доказательств против существования газовых камер. В 1975 и 1976 годах я побывал в Освенциме и там увидел много недостоверного с точки зрения физики и много подлогов. Я первый обратил внимание на планы освенцимских крематориев, где якобы имелись газовые камеры, и опубликовал их. Однако это не решало дела.

Мне присуща своеобразная одержимость при разгадке смысла слов. И однажды я понял, что, уже много лет интересуясь проблемой газовых камер, я никогда не задавался вопросом: «А что, собственно, такое газовая камера?» Тогда я понял, что наряду с большинством людей полагал, будто можно сделать газовой камерой любое помещение, подведя к нему газ. То было заблуждением. Казнь в газовой камере я путал с самоубийством или несчастным случаем, вызванным газом. Убивающий с помощью газа сам не хочет быть убитым или отравленным. Вот где зарыта собака! После этого все предстало в другом свете. Газовое оружие контролировать особенно трудно, и это в значительной мере относится к циклону или цианисто‑водородному газу.

И я занялся циклоном Б. Я узнал, что это запатентованное в 1922 году вещество использовалось для борьбы с паразитами. Я прочел множество технических трудов и статей по данному вопросу. Чем больше я им занимался, тем труднее себе представлял, как циклоном Б можно убить одного человека, не говоря о множестве людей. Для того чтобы нацистские газовые камеры работали, от них требовались: безупречная изоляция, особая схема подвода и распределения газа, фантастическая система вентиляции камер после каждого сеанса массового уничтожения, устройство по нейтрализации использованного газа и, наконец, невероятно продуманный механизм обеззараживания на трупах остаточного газа, делающего опасным прикосновение к ним и транспортировку. Циклон Б долго не исчезает с зараженной поверхности. Его вентиляция и удаление длительны и трудоемки. Газ держится на теле и проникает в него столь сильно, что к трупу человека, убитого большой дозой цианистого газа, нельзя прикасаться голыми руками. Одного прикосновения достаточно для заражения.

Читая т.н. «Записки» коменданта Освенцима Гёсса (Höss), я обратил внимание, что в них почти нет описания «газовых» камер. Сравнив затем два разных отрывка «Записок», я, к моему изумлению, обнаружил, что зондеркоманды из евреев, выносившие трупы после газовой экзекуции, делали эту страшную работу, по слова Гёсса, голыми руками и без противогазов, после открытия дверей, а они отворялись «сразу» после гибели жертв. Это было совершенно невозможно! Данный отрывок, как и разные другие, Гёсс, очевидно, вставил в написанные в тюрьме «Записки» по указке своих палачей‑коммунистов.

Как случилось, спрашивал я себя в 1977 году, что в таком народе, как немцы, выдвинувшем столько замечательных инженеров и химиков, вроде бы нет ни одного инженера, химика или криминалиста, который бы указал на данную абсолютную техническую нелепость?

Затем я задумался над тем, как казнят газом заключенных американцы, и начал заниматься газовыми камерами в их тюрьмах, где казнь производится при помощи цианистого водорода.

Я посетил газовую камеру балтиморской тюрьмы и получил информацию процессе казни. Перед этим я обратился с запросом во все американские тюрьмы, где применяется данный процесс. Полученные ответы и мои собственные изыскания на месте подтвердили, что казнь посредством цианистого водорода необычайно сложна, и это вызвано самой природой газа. Потом я опубликовал снимки, сопоставив которые, можно было убедиться в несомненном: нас считают идиотами, выдавая за «газовые камеры» в Освенциме и других местах жалкие, совершенно безобидные помещения. И вновь я пришел в полное недоумение: «Как вообще возможно, — спрашивал я себя, — что в Америке, где находятся эти тюрьмы и газовые камеры, никто, в том числе представители ревизионизма, не догадался, что чрезвычайная техническая сложность казни одного единственного человека при помощи циклона Б делает фантастикой газовые камеры нацистов, где этим газом якобы убивали тысячи людей?»

Благодаря моей переписке 70‑х годов с тюрьмами в США Эрнст Цюндел разыскал в 1988 году Фреда Лейхтера, специалиста по американским газовым камерам, которого я посетил в Бостоне. Никогда не забуду момента, когда я выяснил, что этот весьма сообразительный человек никогда не задумывался о существовании и работе нацистских газовых камер. Он верил в них, потому что верили все. Как вам известно, под впечатлением представленной мною документации он принял предложение съездить в Освенцим и Майданек и провести исследование на месте.

Ныне всем интересующимся холокостом известна знаменитая экспертиза Лейхтера, полностью подтверждающая тезисы ревизионистов. В дальнейшем достоверность доклада Лейхтера была подкреплена другими экспертизами. На мой взгляд, эти дополнительные экспертизы не принесли ничего существенно нового. Мне, конечно, приятно, что немецкие и австрийские ученые подкрепляют своими экспертизами наши открытия, но, позвольте, где немцы и австрийцы были раньше? Отчего нам, всеми отринутыми, приходилось долгое время трудиться в одиночку в области естественных наук, пока на помощь не пришли непосредственно задетые ложью о газовых камерах? И почему немецкие ревизионисты, которые, наподобие Вильгельма Штеглиха, прежде всего сражались посредством исторических и юридических аргументов, раньше не получили поддержки соотечественников, которые могли бы им оказать неоценимую помощь в области физики и химии?

Парадоксальная особенность трудов, пытавшихся в прошлые годы любой ценой доказать абсурдность тезиса о существовании газовых камер, заключается в том, что ни в одной из них нет конкретного материала относительно этих газовых камер. Нет ни одной фотографии, ни одного чертежа, ни одного макета, которые демонстрировали бы читателю общий вид хотя бы одной единственной газовой камеры и помогали ему понять, как она функционирует технически. Последняя в этом плане попытка экстерминистов, т.е. сторонников холокоста, относится к 1989 году. Сердж и Беата Кларсфельды поступили тогда неосмотрительно, опубликовав на английском языке огромный труд французского фармацевта Жана‑Клода Прессака «Техника и функционирование газовых камер в Освенциме».

Название книги не соответствует ее содержанию. В этом монументальном труде нет даже слабого намека на то, как же все‑таки выглядит газовая камера и как она работала.

Многие ревизионисты не понимают, что достаточно задать их противникам один простой вопрос: «Покажите или нарисуйте мне газовую камеру нацистов!», равнозначный вопросу: «Покажите или нарисуйте мне платье (на самом деле голого) короля!» или «Покажите или нарисуйте мне физический объект, в наличие которого я должен поверить». И потом, только потом, можно вести спор, существует или нет это поразительное орудие уничтожения.

Имеется куча информации для желающего узнать, что такое, например, дом, мотор, оружие, атомная электростанция, печи крематория, газоокуривающая камера для обучения новобранцев обращению с противогазом, дезинфекционная камера для одежды, газовая камера для фруктов… Интересующийся может воспользоваться обычной или технической литературой, посмотреть специальные или общие справочники и энциклопедии. Он найдет в них снимки, макеты и технические описания. Но если человек, обвиняющий немцев в изобретении и применении орудия массового уничтожения, самого страшного из когда‑либо придуманным человеческим разумом, захочет узнать, как все‑таки это орудие выглядело, то он… ничего не найдет! Ничего кроме, пожалуй, нескольких снимков или эскизов с простеньким пояснением — «газовая камера». Подобное молчание исторических, научных и технических трудов, справочников и энциклопедий говорит само за себя.

Массы не знают, что их обманывают. Они не знают, что они никогда не видели газовых камер нацистов. Судьи, выносящие ревизионистам приговоры, налагающие на нас штрафы, сроки и другие санкции за то, что мы не верим в существование некоего определенного физического объекта, сами не в состоянии нам показать или описать его.

Описанный феномен всеобщего невежества, ослепления и легковерия выражается также в готовности слишком доверчиво относиться к «бесчисленным свидетельствам выживших». Чтобы у человека открылись глаза, надо в данном случае заставить его задуматься. «Бесчисленное число выживших» в «лагере уничтожения» уже ясно противоречит утверждению, будто немцы годами отправляли в лагеря евреев на уничтожение. Поскольку каждый из «выживших» считает, что он спасся чудом, а многие из них побывали в нескольких «лагерях уничтожения», то чудо делается на удивление обыденным. Если из месяца в месяц мы узнали бы из книг, газет и телевидения о все новых и новых чудесах в Лурде, то читатели и телезрители явно стали бы скептиками. Обыкновенное чудо — уже не чудо, а лишь одно из проявлений нормального закона природы.

Спасшиеся удивительным образом евреи‑заключенные ведут себя так, что, чем больше становится чудес по спасению, тем безогляднее верят они в собственное чудо. Поскольку лагеря, как известно, делились на концентрационные, трудовые и транзитные, то вполне естественно, что спустя полвека после своего интернирования живы и здоровы бывшие зэки концлагерей: Симон Визенталь, Симона Вейль, Сэмюэль Писар, Эли Визель, Анри Красуцкий и многие другие, награждающие себя титулом «выживший». Они — не главные очевидцы холокоста, а живое доказательство того, что его не было. Выражение «выживший» тут вообще не причем. Разве русские и немецкие фронтовики, побывавшие в Сталинграде, не являются «выжившими»? И разве не «выжили» все мы, гражданские лица и солдаты, перенесшие бойню 1939...45 годов? Почему, повинуясь некоему приобретенному рефлексу, мы, едва речь заходит о «выживших», всегда вспоминаем одних евреев и всегда немцев (и их союзников в последней войне) — при разговорах о «военных преступниках»?

Нет просто‑напросто ни одного свидетеля, который может доказать существование и действие газовых камер нацистов. После войны отдельные авантюристы пытались разыгрывать из себя очевидцев и были даже выпущены книги, написанные якобы «свидетелями газовых камер». Обманщикам было нетрудно до бесконечности повторять свои показания перед судами, ибо ни один судья, прокурор и защитник не решались подвергнуть их перекрестному допросу, как это принято на процессах, дабы они описали место, объект и конкретный процесс в самой предполагаемой газовой камере и вне ее. Впервые свидетель был подвергнут такому допросу лишь в 1985 году. Это случилось в Торонто, в Канаде, во время первого процесса над Цюнделем. Свидетель был первоклассный, обвинение не могло пожелать лучшего, — д‑р Рудольф Врба, который стоял у колыбели «Освенцимских протоколов» и «War Refugee Board Report», опубликованного в 1944 году в Вашингтоне. Адвокатом Цюнделя был Дуглас Кристи.

Я был консультантом, и во время долгого перекрестного допроса передавал Кристи вопросы на маленьких желтых кусочках бумаги. Для афериста Врбы все закончилось полным фиаско. Загнанный в угол, он в конце концов сознался, что в своей т.н. «записке о пережитом» под названием «Я не могу забыть», везде восхваляемой за стопроцентную достоверность и необычайную точность, он использовал прием, стыдливо названный им «поэтической вольностью». На том же процессе обнаружилась также несостоятельность проф. Рауля Гильберга, лучшего представителя теории холокоста, автора классического труда «Уничтожение евреев Европы». Я и в этом случае был консультантом адвоката Кристи, который за свое невероятно активное поведение получил почетное прозвище «сражающийся адвокат».

Во время процессов над собой я порой встречаюсь в зале суда с евреями, которые выдают себя за «очевидцев газовых камер». К сожалению, они не решаются давать показания суду. Иногда я поступаю следующим образом: смотрю «свидетелям» в глаза и обращаюсь к ним с нарочно простым вопросом: «Опишите мне виденную Вами газовую камеру и процесс уничтожения». Они сразу дают задний ход и отвечают, что если бы они видели, то не стояли бы сейчас передо мною. Из этого я делаю вывод, что имею дело чаще всего со свидетелями‑аферистами. Другой вывод: из слов названных личностей вытекает, что очевидцев газовых камер вообще нет, и посему Мартин Грей и Филип Мюллер тоже обманщики. В 1983 г. Симона Вейль признала поражение, заявив: «Всем известно, что нацисты разрушили газовые камеры и систематически уничтожали всех свидетелей» («Франс‑суар магазин» 07.05.83. с.47). Не буду здесь обсуждать эту отговорку, но желал бы закрепить признание Вейль: свидетелей т.н. «массовых убийств газом» в Освенциме и других лагерях нет .

Одна неслыханная в истории ложь потянула за собой великое множество мелкой лжи, клеветы и нелепых обвинений, которые повлияли на общественное сознание из‑за своего многообразия и неустанного повторения. Сколь долго будет дальше жить эта ложь и отвратительная манипуляция людьми? Опасаюсь, что долго. Но это уже другой вопрос, который я не хочу затрагивать. Во всяком случае, я считаю, что холокост принимает все более религиозный характер, поскольку ревизионисты окончательно решили в свою пользу исторический спор с экстерминистами. Ревизионистам следуют поэтому приготовиться ко все более жестким репрессиям, но в долгосрочной перспективе ревизионизм будет неизбежно распространяться.

Ибо он, как однажды сказал один французский адвокат, — «великое интеллектуальное дерзание конца нашего столетия». Ревизионизм опасно притягателен и потому влечет к себе все больше молодых энтузиастов, бескорыстных душой, таких, как Вы».

Роберт Фориссон