Философия западников

Славянофилы всячески стремились подчеркнуть самобытность русской философии. Западники, напротив, были убеждены, что россиянам надо учиться философии у Запада. В московском кружке Н.В. Станкевича, например, в 30-х годах XIX в. изучали Гегеля. Уже здесь в полную силу проявила себя тенденция, которая стала весьма характерной чертой многих российских мыслителей XIX в.: стремление придать философским идеям прикладной характер, использовать их для быстрейшего преобразования российской действительности. В этой связи абстрактная система Гегеля постепенно уходила на задний план под натиском более прозаичных фейербахианских, материалистических и нигилистических идей.

К ранним западникам обычно относят П.Я.Чаадаева, Н.В. Станкевича, В.Г. Белинского, А.И. Герцена. Из этой плеяды русских мыслителей широтой и глубиной своих философских воззрений выделялся Александр Иванович Герцен, философ, писатель, политический деятель, наконец, политический изгнанник.

Герцен прекрасно знал учения Шеллинга, Гегеля, Сен-Симона, других западных философов. Диалектику Гегеля он оценивал как "алгебру революции". Быстрое философское развитие Герцена привело к тому, что уже в начале 40-х годов (1842—1846) он достигает философского уровня наиболее видных западных мыслителей своего времени. При этом для философии Герцена характерны многие типичные для отечественной философии черты: синтетичность, народность, всеохватность.

Герцен — знаток философии, логики, литературы, истории, он имеет физико-математическое образование. Весь комплекс знаний Герцен стремится объединить в единое жизненное целое, развивая при этом значительно рельефнее, чем это делали славянофилы, рационалистические аспекты философии. Все философские построения Герцена пронизывает идея единства. Он подчеркивает единство природы и человека, материи и сознания, эмпирического опыта и рационального мышления, сознательной и бессознательной деятельности, индивида и народа, естествознания и философии, науки и жизни. В политической области Герцен стремится к достижению общества без насилия и антагонизмов. Российское будущее он связывал с идеалами народного социализма. Не случайно, а в силу своих исходных философских установок Герцен стал одним из родоначальников русского народниче-

ства. Незадолго до своей кончины Герцен адресует Бакунину письмо "К старому товарищу", в котором он выступает против крайностей революционного нигилизма, призывов к немедленному свержению государства, к бунту — без должной научной и нравственной подготовки социальных изменений.

Если среди ранних западников своими философскими талантами выделялся Герцен, то позднее одним из лидеров западников стал Николай Гаврилович Чернышевский, современник М.А. Бакунина, Д.И. Писарева, И.М. Сеченова.

На Чернышевского значительное влияние оказала философия Фейербаха. Чернышевский, подобно Фейербаху,— антропоцен-трист, материалист и атеист. Философское внимание Чернышевского направлено на человека. В этом он следует Фейербаху, но в отличие от последнего Чернышевский дополняет философскую характеристику человека экономическим, социально-политическим и этическим анализом. Чернышевский разрабатывает проблемы экономики, определяет материальные условия быта как имеющие первостепенное значение для жизни человека. Здесь Чернышевский близок к воззрениям Маркса. Но удельный вес экономизма в учении Чернышевского не столь высок, как в марксизме. Чернышевский в отличие от Маркса основное внимание уделяет не экономике, а эстетике и этике.

В этике Чернышевский — сторонник "разумного эгоизма" согласования поступков с внутренними убеждениями и рациональным выбором, который может быть сопряжен и с жертвами. Но жертва должна быть осмысленной. В противном случае она превращается — по словам Лопухова, героя романа Чернышевского "Что делать?",— в "сапоги всмятку".

В эстетике Чернышевский также близок к материализму, для него прекрасное есть полнота жизни. Если речь идет о произведении искусства, то оно должно оцениваться прежде всего в его связи с реальной, повседневной жизнью.

Безусловно, философия Чернышевского способствовала развитию русской культуры второй половины XIX в., привнеся в нее ряд жизнеутверждающих мотивов.