Иногда права проксенов давались всем гражданам дружественного государства. Как правило, звания ксенов и проксенов были наследственными.

Гостиничная индустрия долго не привлекала греков, потому что содержание гостиниц и питейных заведений считалось нечестным и недостойным промыслом. Немногочисленные гостиницы и постоялые дворы содержались за счет государства и только в местах массового скопления людей. Это могли быть спортивные состязания, курорты или места религиозного паломничества. В гостиницах селились только иностранцы. Надо отметить, что жители Афин или, в особенности, Спарты не ездили за границу без особых на то обстоятельств. Это не в последнюю очередь объяснялось тем, что для подобного путешествия необходим был загранпаспорт – сфрагис.

К особому виду путешествий надо отнести великую греческую колонизацию. Причины этого явления были самыми разнообразными: страсть к приключениям и склонность к переменам, излишек населения, сосредоточение земель в руках аристократии, общественные раздоры, бедствие, разражавшееся над какой-нибудь страной, приговор об изгнании, иностранное завоевание, необходимость отыскивать внешние рынки. Колонизация носила организованный характер. Первоначально обращались к оракулу, чаще Дельфийскому, с просьбой указать место для будущего города. В каждой метрополии существовали сборники религиозных обрядов по случаю предстоящей колонизации и закладки нового города. Из городской казны выделялись средства для строительства корабля, составлялся список семейств, которые собирались переселяться. Но могла быть и вынужденная политическая эмиграция.

Осуществляя колонизацию, греки во многом руководствовались примером финикийцев. Но, в отличие от Финикии, которая брала на себя роль координатора международной торговли в Средиземноморье, греки в первую очередь хотели увеличить свой собственный эллинский рынок. Колонии всегда основывались на побережье, ограничиваясь весьма скромной территорией. Но по возможности охватывали торгово-экономическими контактами как можно большие пространства. Колония не повиновалась метрополии и не обязана была оказывать ей какую-либо поддержку. Не было и преимущества в торговле у метрополии. Фукидид говорил, что «колонисты выезжают не для того, чтобы быть рабами оставшихся на родине, а чтобы быть равноправными с ними» [15].

Путешествие стоило очень дешево, особенно морем. В IV в. до н. э. дорога из Эгины в Пирей (около 30 км) стоила два обола, а из Египта «с женою, детьми и багажом» (1000 км) – около двух драхм. Поросенок стоил около 3 драхм в то время, а кусок маринованной скумбрии – от 2 до 3 оболов.

В Древней Греции зарождается курортология, лечебный туризм. Храмы Асклепия – бога врачевания – стали возникать в глубокой древности, в классический период (V – IV вв. до н.э.) их было не менее 60. Они возводились вдали от городов, на возвышенностях, в местах со здоровым климатом. Жрецами в этих храмах были люди, занимающиеся медициной.

Паломники, жаждущие выздоровления, прежде чем быть допущенными в храм к божеству, подвергались некоторым предварительным церемониям. Это был пост, омовения, банные процедуры, кроме того, были и церемонии, носившие чисто религиозный характер. После этих приготовлений страждущего допускали на ночь в храм. Это называлось инкубацией. Утром жрецы слушали рассказ о том, что больной видел и слышал ночью в храме, соответственно этому и применялось лечение, якобы назначенное богом.

О многочисленных исцелениях рассказывают вырезанные на колоннах храма имена, иногда там встречаются и целые рассказы. Греки очень ценили теплые целебные воды (серные, солено-серные, иногда железистые, но у них не было кислых вод), которые они называли гераклейскими. Было известно немало источников, но особенно ценились курорты в Фермопилах и Элиде. О прекрасно оборудованных для лечения и отдыха купальнях у горных источников в Ионии упоминают Страбон и Павсаний.

Паломничество было очень распространено в Древней Греции. Особенно часто посещался знаменитый храм Аполлона в Дельфах, где пифия, «выбранная богом», занималась предсказаниями. Сначала оракул довольствовался одной пифией, но когда его слава стала общемировой, появились две штатных пифии и одна запасная. Жрицы не принадлежали к жреческой корпорации, жрецы даже подбирали как можно более невежественных женщин, «считая их тем более совершенными, чем более они походили на животных» [16]. Во время экстатического состояния около пифии всегда находились два предсказателя, которые и толковали ее смутные речи, часто в возвышенной стихотворной форме в письменном виде, причем копия во избежание недоразумений хранилась в храмовом архиве. Если существо вопроса было им известно, то ответ давался ясный и однозначный. Но если вопрошали о будущем или о том, что выходило за пределы компетенции прорицателей, то и ответ был весьма туманным. В свою очередь, для прояснения этого ответа паломник отправлялся к экзегетам – профессиональным толкователям, которые работали при каждом прорицателе. Таким образом, вокруг дельфийского оракула кормился целый рой прорицателей различных рангов.

По описанию Страбона, оракул «представляет глубокую пещеру, отверстие которой очень широко; из этой пещеры поднимаются вдохновляющие испарения; над отверстием помещен высокий треножник; пифия всходит на это седалище и, вдыхая испарения, произносит предсказания».

Известно, что в городских архивах греческих полисов существовали целые коллекции ответов оракула по важнейшим государственным вопросам. К дельфийскому оракулу приезжали не только греки, но и многочисленные иностранцы: из Этрурии, Египта, Финикии, Персии и других стран. Прорицания оракула, даже относящиеся к частным лицам, не говоря о пророчествах для государств, носили яркую политическую окраску. Это в первую очередь касалось бесчисленных войн.

Популярность оракула была настолько велика, что для даров благодарных пилигримов в Дельфах были построены специальные хранилища сокровищ, которые классифицировались по странам: Египет, Крит, Афины и т.п.

Можно предположить, что авторитет оракула строился на таком бесценном сокровище, как информация, которую паломники бесконечно поставляли в Дельфы. Все места, которые указывал оракул устами пифии для будущих греческих колоний, отнюдь не случайны. Это были места, благодаря которым можно было контролировать важнейшие морские трассы. Жители Коринфа закладывают Сиракузы, которые станут со временем конкурентом самого Карфагена. Для контроля над Мессинским проливом жители Халкиды основывают Занклу (Мессину). Страбон констатировал, что «у массалиотов есть верфи и арсенал. В прежние времена у них было очень много кораблей, оружия и инструментов, пригодных для мореплавания, а также осадные машины». Жители острова Тира закрепляются в северной Африке, восточнее Карфагена, где вокруг заложенной ими Кирены создается обширная греческая область – Киренаика, и т.п. Но в то же время археологические и геологические исследования, проведенные в XX в., доказали, что не существовало никаких источников для подземных испарений под Дельфийским храмом. Так что, возможно, дельфийский оракул был одной из грандиознейших мистификаций древности. Были и другие, правда, менее популярные оракулы: Додонский в Эпире, Трофония в Лейбадии (Беотия).

Торговля как один из видов путешествий особенно активизировалась с VIII в. до н. э. одновременно с колонизационными процессами. Греки стали доминировать в Восточном Средиземноморье. Греческие корабли можно было увидеть от Азовского моря до берегов Апеннинского полуострова. Торговцы покупали продовольствие, восполняли нехватку полезных ископаемых в метрополиях, продавая, по большей части, товары ремесленного производства. Многочисленные греческие источники показывают, что Греция торговала с Крымом и Египтом, Сицилией и Родосом, Финикией и Кипром и др.

Нигде не обращались так хорошо с иностранными купцами, как в Афинах – крупнейшем с V в. до н. э. торговом центре Греции. Демосфен свидетельствует, «что торговцы и капитаны кораблей могут жаловаться фесмофетам, если им будет причинена какая-нибудь обида на торговой площади, а виновные в этом заключались в тюрьму до тех пор, пока они не уплачивали сполна того, к чему были присуждены» [16].

В значительной степени на международной торговле зиждилось богатство города Сибариса, чье название стало нарицательным. Он осуществлял посредническую торговлю между этрусками и Милетом. Жители города – сибариты – настолько дорожили статусом своего города как международного рынка, что все продукты, как из Малой Азии, так и из Этрурии, освобождали от любых таможенных пошлин.