II.4.2) Государственный статус монарха.

Государь (princeps) считался в публично-правовом отношении главой сообщества римского народа, из этого его положения — как «главы, основания и предела» (caput, principium et finis) сообщества — вытекали признанные или допускаемые права и полномочия монарха. Собственной суверенностью государь (мо­нарх) в канонах римского права не обладал; его власть проистекала и ос­новывалась на делегированной ему — в особой торжественной правовой форме — власти всего римского народа в отношении «публичных дел». Полномочия монарха были только концентрацией полномочий всего со­общества. Вместе с тем презюмировалась высокая степень неограничен­ности этих полномочий — в этом не было противоречия с началом на­родного суверенитета, поскольку монарх действовал от имени, во имя и на благо своего сообщества: «То, что угодно государю, имеет силу зако­на, т.к. именно народ посредством Lex regia, дающим высшую власть, сообщил ему свою верховную власть и силу».

Специально римское право не регулировало ни наследование монархической власти, ни другие коллизии, связанные с переменами лич­ности властителей. Однако практически в правовой традиции сформиро­валось несколько связанных с этими вопросами институтов и правил.

Власть государя наследственной не признавалась. Власть могла быть передана по наследству в роде прежнего монарха, но это не было безусловным требованием, и эта передача нуждалась в подтверждающем акте делегации власти от имени римского народа или представлявшего его учреждения. Равно обоснованными в правовом отношении были бы и претензии на эту власть со стороны других лиц. Строгих традицион­ных цензов для личности властителя не установилось; единственным, более менее выдерживавшимся на практике было требование о принад­лежности к патрицианско-аристократическому слою или соответствую­щему сословию (в эпоху средневековья).

Власть монарха прекращалась с его физической смертью, допус­калось также отрешение государя от власти и личное его отречение от нее. Последнее не требовало каких-либо специальных процедур, тогда как от­решение от власти, для того чтобы иметь обязывающее правовое значе­ние, должно было быть совершено от имени римского народа и сколько-нибудь полномочными в этом отношении властями. Отрешение монарха от власти рассматривалось как особо значительное общественное осуж­дение не только его государственной деятельности, но и личных качеств, создавало в правовом смысле особую ситуацию максимального умаления на основе специального постановления о damnatio memoriae (об «осужде­нии памяти»). Согласно этому правилу запрещались процедуры похорон и траура, даже семейного, в отношении отрешенного монарха, отменялись все государственные акты, изданные от его имени, предписывалось унич­тожать все статуи и иные изображения отрешенного государя.

Восшествие на престол сопровождалось торжественной процедурой делегации власти — посредством особого закона о правлении либо, позднее, религиозной церемонией, свидетельствующей о боже­ственном освящении власти. Закон о правлении (lex regia) заключал перечень всех возлагаемых на монарха полномочий от имени народа, в том числе утверждал исключительно его единоличную власть в коман­довании войском, в управлении провинциями, в праве покровительства римским гражданам и др.