VII.2.3) Правомочия собственника.

Специальной регламента­ции из трех правомочий лица-обладателя вещи подлежали два: использо­вание и распоряжение; во-первых, потому что именно в реализации этих правомочий стремления и интересы собственника соприкасались с инте­ресами других лиц, во-вторых, потому что основанием собственности было фактическое владение и регулировалось оно только через условия возникновения (см. § VII.2.2).

Использование собственником его вещи было регламентирован­ным со стороны закона и со стороны правового обычая. В использовании вещи, даже вполне считающейся твоей собственностью, нельзя причи­нять вреда и неудобств другим собственникам. Использование вещи не должно также нарушать специально установленных на этот случай зако­нов и правовых норм. Различные требования к использованию вещей определялись в зависимости от сущности самих вещей, прежде всего имея в виду разные требования к использованию движимых и недвижимых.

Использование движимых вещей никаким ограничениям не под­лежало (возможные негативные последствия рассматривались в порядке обязательств из причинения вреда; но в целом этот момент просто не по­лучил развития в римском праве). Использование недвижимых вещей (имея в виду строения и земельные участки) подлежало законным огра­ничениям, причем варьировалось использование земель в городе и в сель­ской местности. Использование сельских земель для сельскохозяйствен­ной обработки подлежало ограничениям из права-обязанности соседства: собственник должен был оставлять нетронутой определенную межу меж­ду участками, в том числе за счет собственной территории, сооружать не­обходимые по использованию участка и для разграничения прав ограж­дения на условиях взаимных уступок двух соседей и т.п. Использование своего участка не должно вредить или даже мешать установленному хо­зяйственному использованию участка соседа: нельзя было препятство­вать сбору плодов, упавших с чужого участка на твой, сбросу деревьями листьев на твой участок и т.д. Как в городе, так и в деревне нельзя было препятствовать естественному истечению дождевых стоков с другого участка или с крыши строения на твой участок. Собственник городского участка или строения не мог предъявить претензии по поводу тени, от­брасываемой на его дом или участок соседним строением (если соблю­дались прочие ограничения из установленного права соседства). Как в городе, так и в сельской местности использование недвижимой собствен­ности влекло обязанность терпеть имиссии, обусловленные хозяйствен­ным использованием других соседних или близ лежащих участков и стро­ений: вонь кожевенных мастерских, соляные испарения варниц и т.д. Имиссии должны были находиться в пределах нормального использова­ния соседнего участка (т.е. не быть специально организованными и само­нацеленными), а также отвечать традиционному использованию участка или строения соответственно «обычаям и нравам» данной местности.

Распоряжение собственником его вещью также обставлялось некоторыми условиями. В отношении недвижимых вещей с самого раннего времени выдвигалось условие согласования (или уведомления) о распоряжении соседей или должностных лиц, специально назначенных к такому контролю; следствием этого стало то, что сделки по поводу недвижимости, как правило, требовалось регистрировать в общественных (публичных) инстанциях и введение в права недвижимости представляло особый юридический акт, производимый с участием властей. В распо­ряжении вещью необходимо было точно следовать границам собственного права на эту вещь, т.е. знать его пределы: «Кто пользуется своим правом, тот не обвиняется ни в злоумышлении, ни нанесении вреда дру­гому, ни в насилии». Особенно это следовало учитывать, имея в виду раз­ные подвиды собственности римского права. Только прямой собственник, например, или подлинный собственник имел право передать вещь в ка­честве залога, только подлинному собственнику будут принадлежать при­ращения вещи, намывы, клады и т.д.

Залог (pignus) представлял специфическое вещное право, свя­занное с обеспечением обязательств, заключаемых собственником вещи или от его имени под гарантию стоимости вещи, как правило, посто­ронней данному обязательству. В форме залога передавалось чистое право распоряжения (поскольку кредитор не имел законного права ис­пользовать вещь и даже не считался в полном смысле ее владельцем; во всяком случае, в классическую эпоху его право владения не защища­лось специальными исками). В отношении передачи движимых вещей в залог «чистота» права распоряжения была относительной, поскольку вещь переходила в фактическое владение другого лица. В отношении недвижимых вещей передача права распоряжения приобрела особую форму — hypotheca, когда вещь (строение или участок земли) реально остается во владении и использовании должника как прежнего собствен­ника, а право распоряжения ею, включая и возможность приращения к вещи, переходит к кредитору или новому собственнику, лишенному, однако, до исполнения означенных в ипотечном обязательстве условий прав полного обладания.