Уход за беременной в деревенской среде

Положение беременной женщины во многом зависело от достатка семьи, от наличия или отсутствия взаимного согласия, количества рабочих рук, личных качеств самой беременной и многих других причин. Но господствующим было убеждение, что беременную необ­ходимо «поберечи». Религиозно-магическую и практическую основу этого мнения, как уже говорилось выше, составляло стремление не навредить телу и душе внутриутробного младенца. Сама беременная женщина, как правило, скрывала факт своей бере­менности даже от собственного мужа. Скиталось, что лучше всего ди­тя развивается тогда, когда об этом никто, кроме матери, не знает. Се­мейные, т.е. все родственники, которые жили одной семьей в преде­лах дома, да и соседи всегда подыгрывали ей в этом и не задавали прямых вопросов о ее беременности и сроке родов. Более того, они таких расспросов даже избегали, опасаясь подозрений в злом умыс­ле. Считалось, что открыто интересоваться этим может только тот, кто желает навести на беременную и будущего младенца порчу. Спросить женщин}' о факте беременности и сроке родов могли толь­ко муж, ее собственная мать и свекровь, и то только тогда, когда прак­тически были уверены, что беременность состоялась. Как только домашние начинали догадываться, что женщина беремен­на, в их отношении к ней проявлялась повышенная забота и чуткость: женщину переставали упрекать, если она вздумает «приотдохнуть», старались ее не расстраивать, не бранить, уберегали от тяжелых ра­бот. Особенно следили, чтобы она «не встряхнулась» и «не была за­шиблена». Если беременная, несмотря на уговоры, продолжала рабо­тать по-прежнему, то домашние находили предлог, чтобы поручить ей другое дело, где бы она не так сильно утомлялась. Явная и даже нарочитая заботливость домашних начиная с момента, когда беременность становилась заметной, постоянно возрастала по ме­ре приближения родов и достигала наивысшей точки непосредственно передними. Чем ближе дело к родам, тем настойчивее и категоричнее опекали «брюхатую бабу», отстраняли ее от работ, связанных с подняти­ем тяжестей и требующих напряжения и больших физических усилий. Дело доходило даже до того, что такие работы выполняли соседи, не го­воря уже о помощи мужа и домашних В некоторых случаях беременной делалось даже послабление в общественных работах, на которые обыч­но выходили «всем миром», чтобы обеспечить благо всей общины. Заботу по отношению к беременной стремились проявить не только ее домочадцы и родня, но и односельчане. Частенько к беременной забегали любопытные соседки посудачить, дать какой-нибудь совет, помочь по хозяйству. Обязательным, и уж во всяком случае не лиш­ним, считалось принести ей гостинец. В некоторых местностях идти в дом к беременной с пустыми руками считалось неприличным, это могло вызвать общественное осуждение. С богатыми подарками при­ходили к ней бездетные женщины и молодухи первого года замуже­ства, чтобы почерпнуть от нее силы плодородия. Все желания беременной исполнялись беспрекословно. Принима­лись во внимание все ее странности, брезгливость, прихоти. Если ей хотелось съесть или надеть что-нибудь особенное, это покупали без разговоров. В отдельных местностях отказать ей в такой прихоти, особенно если ее просьбы касались съестного, считалось за грех, по­тому что этого «требует душа младенца».

Согласно народным верованиям, если беременная просила денег, ка­кой-либо вещи или чего-нибудь съестного и получала отказ, это мог­ло навлечь на дом обидчика если не ее гнев, то уж точно гнев предков. И тогда в скором времени в его доме могло произойти несчастье: мы­ши или крысы изгрызут всю одежду, моль поест все шерстяные вещи... Беременную женщину стремились также предохранить от испуга, огорчений и других нервных переживаний, боясь навредить младенцу. Именно поэтому ее не отпускали одну в лес, отстраняли от участия в похоронах, не позволяли смотреть, как забивают скот, уберегали от ссор, старались не раздражать, чтобы не испортился характер ребенка.