Дон Аминадо и В.Иванов: заочный диалог

Замечу, что для современного читателя Дон Аминадо и В. Иванов выступают, прежде всего, как авторы совершенно разных эпох. Но приглядимся поближе, и станет видно, что многое их явно сближает. Одними и теми же являются объекты сатиры (имена их носителей не в счет), сходны поэтический стиль и художественный метод. Они амбивалентны: оба изначально исключают однозначно-обличительный подход к явлениям современности. В собственных же глазах они часто выглядят людьми колеблющимися, иногда просто слабыми.

Дон Аминадо:

Живем. Скрипим. И медленно седеем.

Плетемся переулками Passy

И скоро совершенно обалдеем

От способов спасения Руси.

(“Застигнутые ночью”)

В. Иванов:

Я, конечно, не мессия

И спасти вас не сумею.

Но в душе моей Россия.

Я служу ей как умею.

(Без названия)

Но окажемся поближе к содержанию самих произведений, так переполненных юмором. Оно, как выясняется, явилось подходящим средством в борьбе с нашими стрессами, разочарованиями, подстерегающими любого человека. Они не миновали и упомянутых выше авторов. Любовные удачи и неудачи ими стоически переносятся, при этом нет огорчений и злости. Их юмор формирует чувство дистанции от проблемы, возможность смотреть на нее с разных позиций. При неудаче:

Дон Аминадо:

Жорж, прощай! Ушла к Володе!…

Ключ и паспорт на комоде.

(“Труды и дни”)

В. Иванов:

Я признаюсь себе в самообмане,

Я верил: ею я любим.

Сидел с ней целый вечер в ресторане,

А под конец она ушла с другим.

(“Облом”)

Сакральными традициями многих поэтов являются традиции и ритуалы винопития. Не избежали этих слабостей и Дон Аминадо и Вилен Иванов. Тосты, как известно, предполагают некоторое мастерство, которое достигается практикой, т.е. длительными упражнениями. Последние бывают довольно утомительными:

Мне говорят врачи: пора угомониться;

Не пить, и не курить, и не любить.

Тогда де сердце ровно будет биться,

И можно до ста лет дожить.

Конечно, сто для жизни многовато.

На двадцать можно и подсократить,

И делать все, как делал я когда-то –

Быть может, брошу пить, но не любить.

(“Пора ли”)

Обычно при винопитии ритуал здравицы четко соблюдается. Пить можно только хмельное и за нечто возвышенное. Питие же за здравие кого-либо на Руси появилось лишь где-то в начале XIX в., что было знаком секуляризации русской культуры, усвоения социальными верхами западного образа жизни (М. Мурьянов). В своем Новогоднем тосте (31.12.2001 г.) В. Иванов изложил уже целую программу (он ее почему-то назвал “минимальной”), в конце которой он пожелал:

На мировой арене снова

Пусть будут оба Иванова[2]

Им поактивней быть не грех

И к нам тогда придет успех.

В духе времени автор говорит и о политиках, но как бы отстраняясь от них:

И хорошо б из теле-рая

Изгнать Сванидзе Николая,

Он чересчур в интригах преуспел

И всем изрядно надоел[3].

(“Новогодний тост”)

У Дон Аминадо тост несколько мягче, но менее конкретен.

Дон Аминадо:

Пей за мировую бесконечность,

За мгновение, и за Вечность,

За красоту, и за момент,

И за третий элемент.

Пей за свободу слова,

За народ, давший Толстого,

За чувство мировой тоски

И за эти самые огоньки.

Пей за нашу профессуру,

За приват и за доцентуру,

Пей за адвокатуру,

Пей за литературу,

Даже за температуру,

Но главное же, пей.

(“Тост”)

В. Иванов:

Вновь приходит юбилей

И мысль о том, что дело к вечеру,

И с этим, право, делать нечего,

И потому, мой старый друг, налей.

Налей, и пусть плохое все забудется.

Забудутся мои, да и твои грехи…

А нынче пусть веселье ширится,

И пусть теснее круг друзей,

И дай нам Бог опять увидеться.

И вновь придти на новый юбилей.

И потому, мой старый друг, налей!

(“Слово к другу”)

Уже отмечалось, что примерно одинаков объект сатиры у этих двух авторов: политики высокого ранга. Многие из них были позерами, явно страдающими нарциссизмом:

Дон Аминадо о Троцком:

Стоять на черных площадях,

Чеканить медленную прозу

И принимать, вкушая страх,

Наполеоновскую позу…

Швырять в провал грядущих лет

Казну награбленных наследий…

– Таков заманчивый сюжет…

Для исторических трагедий!

(“Ряд волшебных изменений”)

В. Иванов о Е. Гайдаре:

Что бы там ни говорила Дума,

Как ни возмущалась бы порой,

Он ограбил весь народ без шума

И весьма доволен сам собой.

(О Е. Гайдаре – 1992)

Оба автора подмечают явно неудачные высказывания деятелей довольно точно, характеризующие их интеллект. Вопреки тому, что никто по природе не умнее и не глупее других, просто одни волей случая знают одно лучше, другие – хуже, политики зачастую некритично относятся к своим высказываниям и предосудительно – к чужим (В.В. Крамник). Многие идиотские фразы политиков, разумеется, остаются неизвестными широкой публике. Но кое-что все же попадает на страницы газет и на экраны телевизоров.

Дон Аминадо:

“Рецидив антисердечного уклона, несмотря на ликвидацию оппозиции…”. Из еще одной речи Микояна[4].

О, Муза, воспой Микояна,

Дитя закавказской природы,

Дитя, из которого вырос

Брюнет мирового масштаба!

О, Муза, воспой же России

Эпоху шашлычно-баранью,

И небо, что стало в овчинку,

И край, превращенный в мерлушку,

Где в страшном безмолвии ночи,

В безмолвии снежной равнины

Один Микоян веселится,

Брюнет мирового масштаба!…

(“В ложноклассическом духе”)

В. Иванов:

“Хотели как лучше, а получилось как всегда”.

“Есть еще время сохранить лицо. Потом

придется сохранять другие части тела…”

Из выступлений В.С. Черномырдина.

Управляли как умели,

Ошибались иногда.

Мы как лучше все хотели,

Получилось как всегда[5].

***

Мы лицо, конечно, сохраним.

Но другие члены под вопросом.

Хорошо бы не остаться с носом

И не вылететь в трубу самим.

Подведу некоторый итог. Прямой зависимости работ В. Иванова от Дон Аминадо, конечно же, нет. Есть частичное сходство в стихометрии, в выборе объектов сатиры (политики), в чувствах признательности друзьям и любви к Женщине. Как оценить их работы и что же остается читателю? Завидовать, конечно!

Преемственность в данном случае – это переплетение идей самых разных эпох, их отталкивание и сближение, взаимодействие.