:
О необходимости бранных слов
Интеллигентного читателя могут покоробить некоторые употребляемые мною слова, поскольку в среде интеллигентов принято говорить «культурно», т. е. без использования всего запаса слов русского языка. Причем это не значит, что «культурный» интеллигент вовсе не использует в разговоре или текстах тех понятий, которые обозначают запрещенные к употреблению слова, он просто заменяет их другими словами, которые в интеллигентной среде считаются «культурными». Чтобы получить одобрение «культурных» интеллигентов, нужно говорить, к примеру, «женщина легкого (сомнительного) поведения», или по-иностранному – «пута́на», а русского слова «блядь» употреблять никак нельзя. Это будет очень некультурно, хотя речь идет об одной и той же бляди. Получается игра в слова, и читатель вряд ли задумывался, зачем это нужно интеллигентам.
Считается, что подобные слова оскорбляют и того, к кому они относятся, и того, кто слушает. Но ведь это ложь! Как могут оскорбить слова – набор букв и звуков? Оскорбляет понятие, которое эти слова описывают. Но ведь понятие-то интеллигенты не меняют, зачем же тогда они меняют слова?
Дело в том, что практически все резкие и все нецензурные слова либо прямо являются бранными, либо по совместительству являются бранными, т. е. предназначенными к использованию в брани – в бою. ешиться убить человека непросто и не только потому, что и он может тебя убить. Как можно убить хорошего человека? Поэтому наши предки (да и все остальные народы), съезжаясь к бою, поносили своих противников словами, которые должны были иметь для противника оскорбительный смысл. При этом в своих собственных глазах противник превращался из вершины творения божьего в нечто, что не грех убить. Во-вторых, хотя вероятность и невелика, но эти слова могли запугать противника. И наконец, этими словами отрезали себе путь к миру, поскольку даже если сам не решишься ударить первым, то тебя ударит оскорбленный противник.
Бранные слова, таким образом, предназначены к выражению не столько понятия, сколько своего отношения к тому, кому они следуют. аз вы бранитесь, значит то, о чем или о ком вы говорите, вам очень не нравится. И из ваших бранных слов ваш собеседник моментально получает информацию о вашем отношении к предмету разговора, и никакими другими словами для передачи этих эмоций воспользоваться невозможно – все это будет не то, надуманно и неискренне. Собеседник будет думать, что вы обманываете его, когда выражаете возмущение «культурными» словами, а на самом деле вы не возмущаетесь и пытаетесь собеседнику «навесить лапшу на уши». Ну а если это не собеседник, а ваш враг, то ваше «культурное» бормотание будет расценено им трусостью и эта трусость воодушевит вашего врага на решительные действия.
Соответственно, совершенно глупо и бессмысленно употреблять бранные слова в небранной обстановке, как говорят «для связки слов». Они в данном случае ничего не объясняют собеседнику и делают речь малоинформативной из-за загрузки ее пустыми словами. Так же глупо прятать эти слова от детей. Во-первых, они ведь все равно их узнают, но, главное, не учить детей бранным словам – это обессиливать их в брани. Зачем? Лучше учить, когда эти слова следует употреблять, а когда – не следует.
Вернемся к российской интеллигенции. Вообще-то до сих пор идут споры о том, кто такие эти люди, которых Ленин называл не мозгом, а говном нации. На мой взгляд, это профессиональные холуи, которые поощрение и наказание получают не от Дела, а от бюро, от начальника: директора театра, редактора, министра, ректора, издателя или директора института. Это бюрократы и по своей профессиональной деятельности и по духу. Положение оссии в этом плане специфично.
К примеру, если вы ректор частного университета, то над вами нет начальника (бюро) и вы обязаны служить Делу, поскольку оно, а не начальник вас поощряет и наказывает – вам не перед кем холуйствовать. Если вы ректор государственного университета, то у вас есть возможность похолуйствовать перед министром просвещения. Если вы директор частного театра, то обязаны служить зрителю, поскольку он вас поощряет и наказывает, а если государственного, то можете похолуйствовать перед министром культуры. Так вот за всю историю в оссии не было ни одного частного университета (хранилища интеллигенции), а в Англии не было ни одного государственного. Там же никогда не было государственных театров (еще одного кладезя интеллигенции), а в оссии все крупные столичные театры всегда были государственными. Отсюда и врожденное российской интеллигентское холуйство, основанное на исключительной подлости, поскольку российский интеллигент всегда считал доблестью свободомыслия холуйствовать в глаза и поносить за глаза. Это, впрочем, обычное свойство любого бюрократа.
оссийская интеллигенция взяла на себя славу носителей культуры, хотя очень плохо себе представляя, что это такое. (Напомню, что бюрократу нет нужды вникать в свое Дело.) А я уже показывал на целой череде примеров, что если бюрократ берется что-либо улучшить, то он это обязательно ухудшит. Так произошло и с культурой в руках российской интеллигенции.
Наиболее общее определение культуры – это совокупность материальных и духовных ценностей, используемых данным обществом. В разных обществах эта совокупность бывает разной, и это может еще никак не говорить о высоком или низком уровне культуры. Но когда речь идет об одном обществе, сравнение можно сделать.
Посмотрим на изменение совокупности материальных и духовных ценностей в оссии применительно к языку, как к материальной ценности. Интеллигенция выбросила из языка (запретила к использованию) целый раздел слов, несущих негативную эмоциональную информацию и никакой замены этим словам не дала. То есть в сравнении с доинтеллигентским периодом, уровень материальной кульгуры в области языка в оссии резко ухудшился. Положение здесь такое же и даже хуже, как если бы продавцы керосина убедили нас, что пользоваться электричеством «некультурно», поскольку керосин ведь тоже освещает.
Без использования бранных слов резко снизился уровень духовной культуры. Ведь бранью русское общество выражало свое отношение к подлецам, мерзавцам, блядям и быть ими было позорно. усское общество бранными словами (угрозой их использования) очищалось от духовно нищих сограждан. Сегодня общество бессильно себя очистить, сегодня подлец – это такой же уважаемый член общества, как и честный человек, а путана в популярности у интеллигентов намного превосходит хорошую мать и жену. (Вспомните хотя бы, сколько фильмов наши интеллигенты сняли про блядей как главных положительных героинь, а сколько о добрых матерях в этом качестве). А в основе этого падения духовного уровня культуры лежит запрет на название вещей своими именами.
Как и любой бюрократ, интеллигент не знает Дела, в котором считает себя профессионалом, а посему боится ответственности – боится, что при неправильном применении им бранного слова, ему последует наказание от обиженного. Но если все общество будет применять эти слова, а интеллигенты нет, то станет понятно, почему они не мозг нации, а ее говно. Поэтому интеллигенция и ввела запрет всем на применение бранных слов. Не «культурно», видите ли, это…
И, думаю, что в каждом интеллигенте подспудно зреет страх, что допусти он применение этих слов и первыми, кому этими словами поставят диагноз, будут именно интеллигенты.
Но истина в том, что мы никогда не очисгим оссию от подлецов и мерзавцев, если не будем называть их так, если не будем показывать к ним своего негативного, презрительного отношения. Поэтому я и пишу, что и Устинов, и остальные упомянутые судьи – это подонки. Пишу для того, чтобы те, кто в дальнейшем заменит этих негодяев, боялись быть подонками.
Это старо как мир и не хочется умничать, но еще античный философ из Афин (IV—V век до н. э.) Антисфен писал: «Государства погибают тогда, когда перестают отличать дурных от хороших».
Как начать сначала
Мы рассмотрели ряд так называемых «институтов государства» и, куда ни кинь, везде клин: все они обюрокрачены донельзя и работают исключительно сами на себя. Дело, которое они призваны делать за деньги общества, остается либо полностью бесхозным, либо делается кое-как. Еще раз повторю, причина в обюрокрачивании управления, т. е. причина в том, что все работники обюрокраченных организаций стараются не Дело сделать, а сделать то, за что они получают от начальства максимум благодарности и минимум наказания. Причем в такой системе управления подчиненные (бюрократы) заинтересованы больше, чем начальники, поскольку бюрократом работать хотя и не так интересно, но зато легче. А людям, ум которых плохо развит, от работы нужны только деньги, почему они и стремятся получить их наиболее легким путем. Это путь тупой, он лишает человека творчества в его труде, но подавляющая масса людей, начав работать бюрократом, творчества никогда не пробовала и о том удовольствии, которое дает творчество, ничего не знает. Для них это пустой звук, а деньги, зарплата, барахло – это понятно. И бюрократу не докажешь, что если он начнет творить, то и барахла у него будет больше, ведь бюрократ, как брать деньги у начальства знает, а как брать их у Дела, не представляет. И такому лучше синица в руках, чем журавль в небе. Обюрокраченный мир гибнет, им управляет уже черт знает кто и этим все недовольны, но бюрократическая система управления, являющаяся виной всему, всех устраивает. Сложно ли делократизировать управление?
Нет, не сложно. Нужно изъять у бюро (у начальников) право поощрять и наказывать подчиненного (отобрать у бюро власть – кратос) и передать это право Делу, – конкретно – тому потребителю, чьи потребности данный работник своим трудом удовлетворяет. Это просто, но для человека, всю жизнь проработавшего бюрократом (под начальством) это непривычно, такое управление никак не подтверждается его практикой, а посему малопонятно. Поэтому об этом надо говорить отдельно, и в этой книге я не стану этого делать, чтобы не запутывать читателя вещами, которые ему трудно представить себе образно. Но о делократизации уже упомянутых организаций пару слов все же необходимо сказать.
Делом разведки является удовлетворение разведданными не начальства, а потребителей этих разведданных – МИДа, МО, промышленности. Вот они, эти потребители, а не начальство, должны поощрять разведчика (знать его им не обязательно) деньгами, орденами и чем угодно, они же должны определять и наказание за дезинформацию, вызвавшую у них проблемы. Могут сказать, что в разведке примерно так и есть: потребитель разведданных просит или ходатайствует перед начальником разведчика, чтобы того наградили или наказали. Так вот этого как раз и не надо, поскольку поощрять и наказывать будет опять-таки начальник. Надо, чтобы это поощрение шло, минуя начальника, а сам начальник разведчика имел с этого поощрения оговоренную долю. Но это, повторю, детали, о которых надо говорить отдельно, главное, что здесь для делократизации нет неразрешимых проблем.
То же и с контрразведкой, да и со всеми розыскными, дознавательными и следственными аппаратами. Их Дело – представить суду лиц, нарушивших закон. Если суд этих лиц таковыми признает, то поощрение всем этим инстанциям должно идти от суда, а если он обвиняемых оправдает, то от суда должно идти и наказание. Теперь суд. Его Дело – обеспечить, чтобы все в государстве исполняли законы, учрежденные высшей властью страны – законодателем, в нашем случае – Государственной думой оссии, (Правда, у нас есть еще и президент, но это абсолютно лишний нахлебник на шее у страны, хотя раз уж он есть, то придется делократизировать и его.) Суды – слуги законодателя и то, что сегодня это не так, не более чем идиотизм государственного устройства страны, который как раз и вызван обюрокраченностью управления в ней. Итак, поощрять и наказывать судей должны законодатели. Это очень не сложно: нужно, чтобы они создали свой суд для рассмотрения дел тех судей, которые вынесли заведомо неправосудный (не соответствующий требованию закона – требованию законодателей) акт. Преступление судей, пожалуй, наиболее легко раскрываемое, поскольку и раскрывать нечего – весь процесс судов должен протоколироваться (чего в реальности у нас нет), кроме этого, нет проблем вести судебные заседания под видеозапись. Вынесение заведомо неправосудного приговора – это преступление, уникальное по своей задокументированности и количеству свидетелей. Так что суд законодателей будет рассматривать несложные по своему анализу дела. Все просто.
Вот только в одном проблема – где взять их, законодателей? Ведь у нас есть только депутаты Госдумы, большинству из которых и рубля нельзя доверить без расписки, заверенной у нотариуса. Подлость наших нынешних депутатов нет смысла и обсуждать.
: 2015-08-05; : 75; !; |