Птицы в гнездах не спят

Очерк

Весь апрель 1978-го дули с юга холодные, сырые ветры. Даже в конце месяца окоченевшая ртуть в столбике термометра не поднималась выше отметки плюс один градус. Дед Никола, сосед и стародавний приятель моего покойного деда, выходя на дневное сидение на лавочке перед палисадом, и не думал еще завязывать на макушке ушей теплого малахая. За свои восемьдесят два года он впервые засвидетельствовал, чтоб не только вербное воскресенье, но и пасха – и без скворцов.

- Беда совсем,- посетовал старик, стоило нам поздороваться при встрече,- короед уже яблонь жрет, а скворца все нету. И верба сколь уж времени на сносях – разродиться листом не может…

Старик убрал с лица разметанные ветром седые космы волос, заправил их за уши и слезящимися глазами начал следить за движением моих губ: не произнесут ли они какое обнадеживающее слово. Но синоптики в тот памятный апрель 1978 года прогнозы давать отчаялись, и я не мог ничем порадовать старика.

Деда Николу в нашем поселке знали как владельца огромного сада : три десятка яблонь, восемь штук вишни , полсотни кустов смородины, около трех десятков кустов крыжовника, заросли малины, терновника и прочие насаждения были главной сейчас в его жизни заботой и отрадой. Вид пустующих скворечников и дуплянок, во множестве расставленных на шестах и развешанных на деревьях по периметру сада, чрезвычайно смущал дедниколину душу.

И первые дни мая не порадовали старика. Ветры угомонились, но зарядили дожди, иногда со снегом. Дед Никола тоскливо взирал через окошко на заплывшую грязью улицу и еще дальше – на серые кубы корпусов строящегося вот уже шестой год сельского строительного комбината, позарез нужный северу Горьковской области. Движения на стройке почти не замечалось, торчали в грязи автокраны, в одном из котлованов плавали домашние гуси, вились жидкие дымки из узких труб дощатых бытовок. Дедниколин внук Генка, работавший на стройке бетонщиком, после майских праздников «зафорсил» - очень надо в этих плавунах барахтаться – и подал заявление на расчет.

Однажды вечером дед Никола, выглядев меня через запотевшее окошко, раскрыл одну створку и спросил:

- А скажи мне, что за солдаты вчерась на стройку прошли?

Пришлось объяснять старику неизвестное для него понятие добровольных комсомольско-молодежных строительных отрядов. То, что в одинакового цвета форме прошли вчера прибывшие на стройку, объявленную ударной, молодые люди с Украины и из Татарии.

Отряд имени XVIII съезда комсомола прибыл в Арью из Москвы двадцать девятого апреля: шестьдесят ребят с Украины, двадцать – из Татарии. На студенческие отряды из шефов-сормовичей да студентов местные жители нагляделись. За шесть лет их, «Ариэлей», «Прометеев», «Титанов» перебывало на сооружении комбината предостаточно. Но чтоб отряд, который приехал не на период благодатных месяцев за загаром и денежками на джинсы, а на круглый год и, похоже, не на один,- такого еще не видели. Да я и сам на скептические пророчества деда Николы не находил возражений.

- Хе-хе,- смеялся в обсыпанную облетающим яблоневым цветом бороду старик,- оне, как птицы. По весне прилетели, осенью улетят. Попомни мое слово, парень. Не тот климант здеся для них.

Как это не обидно (а я с первых дней болел за судьбу отряда и со многими из ребят в процессе совместной работы на объектах познакомился), но пророчества деда Николы начали сбываться. И очень скоро. Ждать до осени не пришлось. Уже в первые дни по отряду пошел расти, все нарастая, ропот: «Домой, домой, домой…». Срочно созывались общие собрания, заседания штаба с участием в них работников уренского райкома комсомола. Выяснили основную причину столь быстрого разочарования бойцов отряда – отсутствие настоящей, непаханой целины в работе.

- За кого нас здесь приняли, а?- кипели страсти на отрядных собраниях.- Чего наобещали? Быт обеспечили, а работа где? Заработок где?

- Вот таки вотики,- разводили руками районные руководители,- старались для вас как лучше, домики специальные построили с комнатами на три-четыре человека, с газом, ванной, холодильником, телевизором и полированной мебелью, а вы…- Замечая скептические взгляды строптивых, пробовали отшучиваться:- Ну, хотите, в палатки вас переселим, в шалаши, пустырь для работы найдем, в цветущий сад его превращать начнете?

- Ладно,- оставим пока это,- резко вскакивал с места, но спокойно рассуждал боец, уже успевший получить прозвище «агроном» за неудачную попытку поступить в Тимирязевскую академию.- Все равно уж вы дощатого барака с медными умывальниками не построите… Работа где? Вы нам работу дайте, работу, условия для нее и заработок соответственно…

- Ну-у,- просветленно улыбался начальник стройки Иван Николаевич Загудаев,- работы здесь еще невпроворот и на любой вкус. Для вас и для ваших детей хватит! Разве что организации труда не хватает, это да. А работы гарантирую на целую Америку безработных. Вторую и третью очередь завода железобетонных изделий будем строить, автобазу, а главное – жилье для работников.

Строительство жилья, действительно, становилось у нас главным, проблемой номер один. Завод рос и требовал себе рабочих, много рабочих, а жить им было негде. В перспективе запланировано было построить рядом с заводом поселок на несколько тысяч человек, а ко времени приезда отряда на стройку из намеченного построен был лишь один двухэтажный дом барачного, или как у нас любят называть модники, «гостиничного» типа на двадцать четыре семьи…

- Не-ет,- не внимали посулам строптивые,- когда это еще все развернется, а хлопцы, вон, что на БАМ с нами из Москвы выезжали, наверняка уже дело делают!

- И у нас есть БАМ, что вы, ребятки!- еще не терял надежды превратить конфликт в недоразумение Загудаев.- Боровско-Арьевская магистраль, правда, узкоколейная и длиной только шестьдесят километров, но по начальным буквам тоже БАМ. По грибы будете ездить по ней, по ягоды. Море ведь у нас всего этого.

Строптивые стояли на своем. А тут еще – лишней ложкой дегтя – погода наидряннейшая, клуб закрыт на ремонт, пьяный народ по стройке встречается… Первое заявление о выходе из отряда легло на стол, второе, пятое…

Командир отряда Николай Смоляник на этом первом и наисложнейшем этапе деятельности выбрал жесткую линию. «Дезертир» - иного определения в постановлениях собраний не записывалось. Да, тогда большинство бойцов, которые не впали в панику от первых впечатлений, имели право на столь суровое слово осуждения спасовавшего меньшинства. Ударный отряд – организация организованных людей с полуармейским лексиконом: устав отряда, штаб, командир, комиссар, бойцы, фронт работ. «Дезертир»- слово из того же ряда. И все же, все же кое-кто мог бы и остаться, имей актив отряда уйму времени на убеждения и уговоры, а порой, что греха таить, и желание. Фарид Сулейманов, нынешний командир, сожалеет, что в ряде случаев «рубили головы», не разобравшись, не вникнув в существо дела.

- Понимаешь,- поделился он со мной в одной из бесед,- сильно виноватым себя чувствую, когда вспомню, как мы из отряда Витю Нестичука гнали. Пожелал парень в техникум поступить, а мы ему – ярлык «Дезертир»… Плохо, когда вот так вот, задним числом жалеть приходится.

А фронт работ обозначился очень скоро. Поначалу брались за любую работу. Увидели – простаивают на путях вагоны с гравмассой, предложили: «Давайте, мы!» И долбили ее ,промерзшую на всю глубину пласта ломами. Крошили лопатами. Пинали, обессилевшие и злые, ногами. Не жалели ни новых спецовок, ни кожи рук, ни энергии мускулов, ибо считали эту неквалифицированную работу хоть каким-то делом.

«Ого,- сделали на стройке первый вывод,- видим и ценим. Могёте».

И бросили отряд в «нуль». Бетонирование и оснастка котлованов под фундаменты – это работы так называемого «нулевого цикла». Самую крупную бригаду из двадцати человек направили на оборудование подземных емкостей склада инертных материалов. Бригадиром был назначен Дмитрий Буртасов, белобрысый кряж из Зеленодольска. Тяжелейшая работа выпала бригаде, и проторчать ей в этом «нуле» пришлось более двух лет в отличие от других бригад, получивших вскоре «наземный профиль». А работа буртасовцам досталась по наследству от множества предыдущих бригад, плюнувших на это «гнилое дело».

Место для завода было выбрано в низком, бросовом месте рельефа, грунтовые и осадочные воды скапливались здесь в любом копытце и выкачивание их из котлованов становилось проблемой проблем. Сколько проклятий послали строители в адрес проектантов! Но делать надо было, по колено в воде и глине: без нуля, как известно, не бывает ни десятка, ни сотни.

- Надо, мужики. Надо,- произнесет свое коронное слово начальник стройки Загудаев, спец настырный и требовательный, способный не на одни только шутки,- надо».

Буртасов выслушает Загудаева, улыбнется извечно виноватой совей улыбкой (что за печать вины лежала на его лице?), повернется через плечо и пойдет к своим «мужикам». Трудная бригада досталась Буртасову. Так получилось, что собрались в ней преимущественно люди с бетонными работами дела прежде не имевшие: шоферы, для которых не было пока машин; токари, для которых не было станков»; упомянутый уже «агроном»; а то и вовсе ребята без профессии, попавшие в отряд после демобилизации из армии или по простой случайности. Из двадцати человек «чистых» бетонщиков – три-четыре человека. Сам Буртасов не мог дать однозначного определения своей профессии: то ли он бетонщик, то ли компрессорщик, то ли электрик, то ли каменщик, ибо эти и ряд других профессий в его арсенале были.

Дмитрий Буртасов, Это особая страница жизни отряда. Самый старший в нем – тридцать лет – он постоянно оказывался в эпицентре всех отрядовских дел, в часы труда и минуты отдыха. Одиночество он не принимал органически – результат коллективистского бытия в детском доме, куда Дмитрий попал малолетком (мать, оставившую его там, он потом, став уже совсем взрослым, разыщет, простит и найдет в себе смелость назвать матерью). После детдома – бесконечные скитания по жилищам, находящимся на обеспечении государства. Побывал за годы странничества не на одной стройке, в том числе на КАМАЗе, и в жизни, надо думать, повидал немало, но – удивительное дело - непосредственности и даже наивности в душе, оставшейся с детства, ничуть не утратил. Во всяком случае, я человека более простодушного и открытого пока не встречал. И вот такой Буртасов встал во главе бригады, где, повторяю, оказались люди не просто не по профессии, но и случайные. А эти-то случайные, с довольно темным прошлым, во многом определяли погоду в бригаде.

Буртасов решил личным примером показать, каким работником надо быть в бригаде, тем более что к этому его обязывало звание кандидата в члены КПСС. Приходил на объект непременно первым и часа два до начала работы качал насосом воду, скапливающуюся за ночь в котловане. И уходил с объекта последним, еще раз проверив надежность опалубки и состояние бетона.

Впрочем, бригадир был в своем энтузиазме не одинок. Единомышленником его являлся Сергей Пащенко – комиссар отряда, работавший в бригаде рядовым бойцом. Не считался со временем Степан Иваненко, прочие ребята. Но скоро «случайные» проявили себя: организовали одну пьянку на работе, другую, начали выдвигать перед бригадиром и руководством отряда и стройки свои условия, выражать открытое недовольство: «Мы дальше так пахать по-черному не намерены».

Работа, действительно, была самая «черная» - с рассвета до захода солнца, по двенадцать-пятнадцать часов в сутки. Буртасов пытался аргументировать рублем (а зарабатывали тогда ребята раза в два больше остальных), пытался усмирить «случайных» добрым словом, дружеской шуткой. И – не получилось.

- В то время, - рассказывает Фарид Сулейманов,- мы очень торопились превратить отряд в крепкую мобилизованную единицу, форсировали события, лихорадочно искали оптимальный вариант структуры отряда, и очень надеялись на бригаду Буртасова. А там – либерализм бригадира… Не долго думая, взяли и убрали Дмитрия с должности, поставили на его место Степана Иващенко, бойкого, решительного хлопца, и, надо сказать, он быстро навел порядок в зашатавшейся было бригаде. При этом, правда, многие бригаду покинули. А Дмитрий очень переживал факт своего «разжалования», и мне было жаль его, как друга, но ради общего дела пришлось забыть об этом чувстве.

Недолго, однако, пробыл бригадиром Иваненко, не сдержал горячности своего характера – захотел в отпуск, а командир отряда его не отпустил до лучших времен, тогда Иваненко взял и самовольно ушел в отпуск, поехал домой, да и не вернулся. И тогда решили восстановить Дмитрия в должности, видя, что он сделал для себя основательные выводы из случившегося.

Через несколько месяцев бригада стала лучшей в отряде, а сам бригадир первым в нем получил звание «Лучший по профессии», получил второй знак «Молодой гвардеец пятилетки», уже серебряной пробы. А всего бригада Дмитрия Буртасова, насчитывавшая в своем окончательном составе двенадцать человек, за два года завершила-таки сооружение долгостроя – склада инертных материалов.

Отсев из отряда пошел на убыль. Выяснить причину выхода – значит, выяснить прежде всего причину вступления в него. Причины были, естественно, самыми разными, многие не укладывались в привычные схемы типа: приехал мир повидать, себя показать, подзаработать, жениться, развеяться. Но были и мужья, сбежавшие от жен и семейных проблем, и жены, сбежавшие от мужей, и просто беглецы от незадачливой жизни.

Вот вам три человека, три причины стать бойцом отряда.

Фарид Сулейманов. Сегодняшний командир отряда. Пять лет назад он, выпускник Куйбышевского инженерно-строительного института, молодой, цветущий, перспективный, за короткий срок выросший до прораба на строительстве Нижнекамского шинного завода, был атакован комсоргом стройки:

- Хочешь путевку?

- На курорт, что ли?- усмехнулся Фарид.

- Ага,- рассмеялся комсорг,- в Нечерноземье новый курорт открыли, ударной комсомольской стройкой называется. А если серьезно, райком предлагает тебе ехать в Горьковскую область, стать командиром татарского ударного отряда.

Натура у Фарида порывистая, фигура борцовская и склад мыслей, соответственно данным качествам, не терпящий незавершенности, двусмысленности. Люди подобного рода настойчивы до упрямства, склонны ставить в своей жизни цели и методично достигать их, боязнь новизны не присуща таким, а присуща охота к перемене мест. Побывал Фарид в составе студенческих отрядов или просто товарищества однокурсников, жаждущих новых впечатлений, в Дагестане, Грузии, Алма-Ате, Ленинграде, Киеве. А вот в Нижнекамске попал в коллектив не молодых, в основном, людей и скучал потому по особому духу таких товариществ и отрядов, скучал по коллективу единомышленников, единостранников, а еще рассчитывал получить в ударном отряде выход своему увлечению спортом.

На шинном о намерении Сулейманова выехать на стройку в Нечерноземье не желали слышать, но областной комитет комсомола поддержал молодого специалиста. И вот уже Фарид в Москве во главе татарского отряда, где им во дворце съездов давали напутствие делегаты XVIII съезда комсомола. А дома, на нефтеперегонном заводе, Фарида осталась ждать любимая девушка Маша.

Ольга Безбородько (по мужу – Белова). После окончания профтехучилища работала в златокупольном Чернигове в одном из строительно-монтажных управлений. Предложение ехать в Нечерноземье приняла сразу, поскольку случилось Ольге незадолго до этого слышать по радиостанции «Юность» об ударной комсомольской стройке, развернувшейся в Горьковской области. Красиво было о стройке рассказано, а тут, на тебе, прямо на эту стройку и предлагают податься. Терять Ольге в Чернигове было еще нечего. Помимо всего прочего девчонку, начинавшую задумываться об устройстве будущей жизни, пугали здешние очереди на квартиры: десять-пятнадцать лет в ожидании ее были нормой, а некоторые «рекордисты» и двадцать-двадцать пять лет по частным углам мыкались. А в далеком Нечерноземье квартиры пустовали в ожидании их, комсомольцев-добровольцев. Нечерноземье… Само это название далекого края звучало таинственно, как название заморской диковинной страны. И двинулась девчонка в далекий, многообещающий путь.

А в Одессе такое же решение в эти дни принимал Михаил Юраш, едва-едва приступивший к гражданской работе после демобилизации со флота. Родина Михаила – Молдавия. С квартирами там еще сложней, чем на Украине.

- Из-за квартир с южных краев, в основном, сюда и едут,- поделился Михаил в беседе со мной. Я вот не успел жениться, а уже квартиру получил, двухкомнатную со всеми удобствами. А работы здесь – только не ленись…

И тогда, в час выбора, он не раздумывая, сменил морскую военную форму на стройотрядовскую. А она очень подошла его ладной, крепкой фигуре. И сегодня форму украшают, как когда-то военную знаки воинской доблести, знаки доблести трудовой – медаль «За освоение Нечерноземья» и серебряный знак ЦК ВЛКСМ «Молодой гвардеец пятилетки».

Появились медали и на груди Фарида Сулейманова, Ольги Беловой и многих их товарищей. Фарид кроме того получил здесь и медаль особого достоинства – «За отвагу на пожаре» за тушение лесных пожаров.

Да, сама погода, катаклизмы ее требовали от бойцов отряда проявления недюжинного характера. Если семьдесят восьмой безжалостно заливал, то восемьдесят первый не менее безжалостно сушил. Сюрприз следовал за сюрпризом, а ведь в строительстве, особенно в нулевом его цикле , непогода способна спутать любые карты.

Но вернусь чуть назад, в то первое памятное, сырое и неласковое лето семьдесят восьмого. Пережили его, а зимой – очередное испытание. Уже с начала декабря засвирепствовал мороз, прочно обосновавшись на отметке ниже 25 градусов. К концу месяца и вовсе рассвирепел: сорок четыре, сорок восемь. В ночь на первое января 1979-го – минус пятьдесят четыре! Каково было работать в такие морозные дни молодым ребятам, приехавшим из более южных мест? Завязывали бойцы ушанки под подбородком и топали на работу, где замерзнуть мудрено, если это настоящая работа. Не отчаивались, ведь за любой зимой весна приходит неминуемо.

Куда тяжелей переживал зиму дед Никола. Нет, не мерз на печи дед, но нестерпимо болела у него душа за безвозвратно гибнущее детище всей его жизни – великолепный сад, и ничем-то он не мог помочь сейчас замерзающим яблоням и вишням, и безразличным уже становилось ему, прилетят ли домой птицы по весне. С конца марта дед Никола уже не поднимался с кровати и встречать весну на улицу уже не вышел. И на просьбу зашедшего как-то к нему Дмитрия Буртасова, мечтавшего посадить на этой земле свой сад, он только беспомощно развел руками: не будет нынче саженцев, ничего больше не будет. Не сумел дед Никола пережить гибель своего чудесного сада: двинулся ледоход и отошла вместе с ним в мир иной душа старика.

Но Дмитрий Буртасов посадил-таки в этом избранном на жительство месте свое дерево. И еще важное в своей жизни успел сделать Буртасов – женился здесь, и жена подарила ему дочь. И еще другое важное дело успел сделать – закончил одиннадцать классов местной вечерней школы. Безысходность и безвозвратность прошедшего времени глагола успел…

Через месяц после рождения дочери, через три дня после успешной сдачи экзаменов Дмитрий Буртасов погиб. Погиб нелепой, трагической смертью, разыскивая вечером после работы на железнодорожных путях вагон, из которого днем он с ребятами выгружал соль для котельной и оставил там какие-то нужные бумаги. Буртасов всю жизнь преодолевал себя, свое нездоровье, заложенное спартанским бытом детдома и общежитий. Он стыдился своей глуховатости, почти ничего не видел в сумерки. Машинист проходящего поезда всего этого не мог знать…

Смерть Буртасова потрясла отряд, да и весь наш поселок. Не зная подробностей трагедии, строили самые различные предположения. Наиболее устраивала всех версия: Буртасов погиб от рук воришек, которых он, якобы, заметил за их черным делом. Сегодня, когда следствие, тщательно исследовав обстоятельства гибели, вынесло окончательное определение, версия эта отпала, но тогда… В тот день отряд полдня не мог начать работу, добиваясь истины у всех встречных и поперечных. Никто не желал верить в случайность происшедшего, все жаждали героического.

Жаждал героического и сам Дмитрий Буртасов, и он был намерен идти по жизни к подвигу вслед за Павлом Корчагиным, любимым литературным героем, и собственный каждодневный труд он не уставал поверять с трудом дорогого ему человека.

Держу в руках экзаменационное сочинение ученика одиннадцатого класса Арьевской средней школы Буртасова Дмитрия Алексеевича, написанное на тему «Комсомол – верный помощник партии на стройках коммунизма», читаю: «Павел Корчагин всегда принимал самый сильный удар на себя». Дмитрий Буртасов тоже не отворачивался от ударов, но не успел совершить подвиг, подвиг в обычном понимании этого слова, как единичное сверхчеловеческое усилие человеческой воли. Такой подвиг-усилие можно сравнить с полетом в нужный момент пущенной стрелы, но есть и другое понятие подвига. В моем образном ряду его можно сравнить с предельным натяжением тетивы, обеспечившей стреле полет. А именно таким натяжением, напряжением отличалась жизнь Дмитрия Буртасова.

А жизнь продолжалась. Возвращались по веснам с юга птицы домой, побывали в первых отпусках и бойцы стройотряда: Фарид Сулейманов – в Татарии, Ольга Белова – на Украине, Михаил Юраш – в Молдавии. И вновь осталась ждать Фарида на нефтеперегонном заводе девушка Маша. Огорчила Ольга маму, сказав ей в конце отпуска: «Прости, мамо, надо ехать домой». Что ж, родным домом становилось для добровольных помощников Нечерноземье. 1979-й стал для Ольги знаменательным. В Туле на первом Всероссийском фестивале ударных комсомольских отрядов, работающих в Нечерноземье, штукатур Ольга Белова заняла первое место и была награждена знаком ЦК ВЛКСМ «Мастер - золотые руки».

- Ого,- пошутили в отряде,- к золотому характеру да золотые руки! Становится наша Ольга сиятельной.

Но кое-кому от прямого, искреннего Ольгиного характера и доставалось. На собраниях в отряде, в мехколонне, на заседаниях областного комитета комсомола, членом которого Ольга являлась, требовала: облегчите нам условия труда не распыляйте наши силы! Руководители мехколонны поначалу отмахивались: столького ты, девочка, требуешь оттого, что большой стройкой побалована: а почему у вас того да этого нет, а подайте нам то и это.

- Знаете что!- вспыхивала Ольга.- Вы бы посмотрели, как девчонки, напарницы мои, на вторый да третий этаж ведра с раствором по скользким лестницам тягают! А сколько труда можно сэкономить, имей мы затирочную машину!

Бесспорно, трудностей на стройке не убавлялось, на месте преодоленных возникали новые. И сейчас еще некоторые бойцы не выдерживали в напряженном ритме стройки. Так, не выдержал комиссар отряда Сергей Пащенко, студент-заочник Казанского университета, хороший парень, сознательно усложнявший себе жизнь.

- Твое дело – комиссарить,- внушали ему в штабе отряда,- ты прежде всего дух бойцов должен поддерживать, а ты в землю зарылся…

- Так ведь чем, как не собственным примером вести за собой?- отстаивал свою точку зрения Сергей и самым «черным» способом вкалывал в бригаде двужильного, трехжильного Дмитрия Буртасова с раннего утра до позднего вечера. А добравшись до койки, находил в себе силы читать собственные стихи Фариду, с которым жил в одной комнате. Фарид уже спит вовсю, а Сергей читает и читает, а утром вновь в «нуль». И так изо дня в день, с редкими выходными, без возможности заниматься, как следует, по учебникам, прочесть книгу. Это оказалось непосильной ношей для Сергея.

«Многие спасовали перед трудностями, а некоторые, работая не покладая рук, как Корчагин, выстояли»,- напишет в экзаменационном сочинении Дмитрий Буртасов. Так это и было, лишь с той необходимой поправкой, что выстояли не некоторые, а многие. Не выстояли как раз некоторые. Но выстоявшие не носят в сердце зла на этих очень и очень разных, сложных, неоднозначных некоторых. Выстоявшие научились сочувствовать слабостям человеческим, сами преодолев их.

Преодолели и нашли здесь себя, своих друзей. «Человек не живет полной жизнью, если рядом нет друзей, в которых веришь, с которыми заодно. У меня они есть»,- напишет в письме, опубликованном на обложке журнала «Смена», боец отряда, друг и земляк Дмитрия Буртасова Владимир Воронов и обозначит этим тезис, следуя которому, бойцы отряда, оставшиеся здесь навсегда, и получили право называть один из уголков Нечерноземья родным домом.

Они нашли здесь своих друзей, своих любимых. Ольга Белова вышла за местного парня, Михаил Юраш женился на местной девушке. Приехала к Фариду Сулейманову с нефтеперегонного завода любимая девушка Маша, чтоб стать женой. Около сорока свадеб сыграно в отряде, около сорока новых детей получили прописку в Арье.

За четыре года отрядом, неоднократно занимавшим первое место в соревновании стройотрядов, работающих в Нечерноземье по системе «Росколхозстрой», сданы все три очереди завода железобетонных изделий, склад инертных материалов, блок вспомогательных служб, сеть очистных сооружений. Построено около двухсот квартир.

Преображается лик нечерноземной деревни. Во многих колхозах севера Горьковской области растут выпускаемые заводом железобетонных изделий коттеджи, а сооружаемые все теми же бойцами стройотряда. Командир, он же прораб Фарид Сулейманов в постоянных разъездах по объектам, вкушает прелести столь желаемого им «цыганского» образа жизни. Не забывает и про посещение более дальних объектов. Побывал по турпутевке в Венгрии, недавно вернулся из поездки в ГДР.

- Что нового, Фарид?- спрашиваю при встрече своего старого доброго знакомого.- Не летят птицы на юг?

- Нет,- смеется в ответ командир,- зимы сейчас теплыми становятся, вот и не летят. В обратную сторону летят, на север. Светлана Матвиевская, выходившая из отряда, вернулась после скитаний, да не одна, сестру с собой привезла. Саша Панарин тоже уезжал. Вернулся. Ждет жену. Скоро должна приехать…

Вот и подошел к концу мой рассказ об отряде и бойцах его, ставших моими земляками. Да, а сад деда Николы оправился от суровой зимы, с каждым годом все более утопает в зелени и цвет начинает давать, новые побеги. Дедов внук Генка женился на стройотрядовке и опять работает на стройке. Видел его недавно с ножовкой в руках в дедовом саду, отпиливал отмершие сучки. В этом году их оказалось совсем немного. В общем – нормально выглядит сад. Как сказал бы покойный дед Никола: «Скоро вновь зеленым листом стрелять начнет». Скворцы нынче, на удивление, рано прилетели, да и улетали ли вообще? В такую-то теплую зиму?

В конце 1979 года рядом с первым домом на улице Строителей, получившим шутливое название за окрашенные известкой стены «Белый дом» (или «Пентагон»), был сдан в эксплуатацию дом второй - трехэтажный в панельном исполнении. В 70-е годы застраиваются улицы Озерная, Комсомольская, Строителей, Победы, Труда.