Студопедия

КАТЕГОРИИ:

АстрономияБиологияГеографияДругие языкиДругоеИнформатикаИсторияКультураЛитератураЛогикаМатематикаМедицинаМеханикаОбразованиеОхрана трудаПедагогикаПолитикаПравоПсихологияРиторикаСоциологияСпортСтроительствоТехнологияФизикаФилософияФинансыХимияЧерчениеЭкологияЭкономикаЭлектроника


Природное и нравственное




 

Столкновение естественных инстинктов с нравственным зарядом «рефлексов головного мозга» ставило вслед за проблемой жизненной истории мотивов проблему их конфликта. Обе проблемы решались с надеждой на определяющую роль воспитания. Ведь категория рефлекса после Сеченова из анатомической схемы становилась не только нейродинамической, но способной создавать новые формы поведения благодаря двум обстоятельствам: как пластичности нейросубстрата, так и преобразованию мотивации.

Новое понятие о рефлексе стало предпосылкой рождения и развития русской рефлексологии. В ее объяснительные установки наряду с признаком пластичности (чуждым модели «рефлекторной дуги») вошло также представление о мотивационном обеспечении нового, прижизненного рефлекса.

«Дуга» имела свой биологический смысл. Она выполняла защитную функцию, обороняя организм от угрожающих ему агентов. Новый рефлекс, схема которого была «прописана» Сеченовым, позволял организму выйти на простор жизненных встреч со средой, применительно к которой у него не было заготовленных формул поведения. Чтобы действовать в этой среде, требовалась мотивационная энергия.

В школах Павлова и Бехтерева эта энергия, как и в случае рефлекторной дуги, предполагалась скрытой в «мудрости тела», то есть считалась призванной решать биологическую задачу на выживание. У Сеченова воспитание рефлекса подчинялось социально-нравственной задаче формирования страстной и волевой личности, которая «не может не делать добро». Таков был гражданский мотив его концепции мотивации, вдохновленный надеждой на появление на русской земле людей, свободных от рабства и барства.

Высокая гражданственность была присуща как Павлову, так и Бехтереву. Но в своих лабораториях они не могли экспериментировать иначе как в русле программ, для которых сложились предпосылки в логике развития науки. Поэтому у обоих ученых схема выработки новых рефлексов строилась на идее биологической значимости мотива, обозначаемого термином «подкрепление» (термин Павлова). Мотив соответствовал потребности организма в самосохранении, в удовлетворении его биологических потребностей. Если некогда безразличный внешний раздражитель побуждал действовать, то не иначе как сигнал к будущему подкреплению. «Условная» мотивация черпала энергию в «безусловной», заложенной в организме самой его природой.

Учения Бернара (о витальной активности организма, направленной на удержание стабильности его внутренней среды) и Дарвина (об активности, направленной на адаптацию к среде внешней) служили предпосылкой новых воззрений на объективный (независимый от сознательной цели) характер мотивов поведения.

От Бернара протянулись идейные нити ко всем теориям (начиная от Павлова и до различных ветвей бихевиористского направления), которые объясняют мотивацию потребностями живого тела в том, чтобы противодействовать всему, что угрожает его целостности, нормальному обмену веществ и т.д.

От Дарвина было воспринято доказательство того, что целесообразность поведения объяснима без обращения к цели как феномену сознания субъекта. Отсюда был прямой шаг к признанию мотива величиной, действующей безотносительно к знанию личности о том, что же ею движет, к чему она стремится, ради чего поступает именно так, а не иначе.

Здесь заложены корни психоанализа Фрейда. Дарвиновские выводы об инстинкте и об объективном характере побуждений, заложенных в глубинах жизни, Фрейд перевел с биологического языка на психологический, развив свою теорию мотивации. Он перенес ее в новую плоскость, соотнеся с проблемами строения и развития психики человека. И тогда складывалась совершенно иная ситуация, чем в направлениях, где мотивирующее начало поведения виделось под углом зрения его биологической природы.

Применительно к человеку невозможно было устранить вопрос о роли сознания. Всесилие этой роли, увековеченное всеми прежними теориями и подтверждаемое общечеловеческим опытом, ставилось под сомнение. Тем не менее обойти ее было невозможно. И первый же фрейдовский вывод запечатлела версия о конфликте между голосом сознания и мощью скрытых от него глубинных бессознательных влечений. Именно им был вручен ключ от психического устройства человека, от его мотивационной сферы, о тайнах которой сам субъект с аппаратом его сознания ничего не ведает.

 


Поделиться:

Дата добавления: 2015-08-05; просмотров: 104; Мы поможем в написании вашей работы!; Нарушение авторских прав





lektsii.com - Лекции.Ком - 2014-2024 год. (0.01 сек.) Все материалы представленные на сайте исключительно с целью ознакомления читателями и не преследуют коммерческих целей или нарушение авторских прав
Главная страница Случайная страница Контакты