Новый взгляд на воспитательные программы

Так что же, в корне менять всю систему координат школьного воспитания, подстраиваясь под «изменчивый мир»? Совсем не обязательно. Достаточно просто понимать, каких эффектов можно ожидать от той воспитательной программы, которую вы выбрали. В ходе работы с несколькими московскими школами группа ученых РАО разработала типологию программ и прокомментировала их возможные эффекты.

Социальная адаптация. Если педагоги работают в режиме социальной адаптации, ребенок готов участвовать в социально-экономических отношениях и копировать образ жизни взрослых. То есть мы воспитываем ребенка так, чтобы он, став взрослым, не разрушил тот мир, в котором мы живем. Что же дает обществу подобная педагогическая работа? Максимальный ее эффект может состоять в том, что ребенок, выйдя из школы, не будет участвовать в асоциальных и антисоциальных процессах. Это очень рискованная позиция: сегодня не участвует, а завтра его легко соблазнить. Если соблазн перевесит, например, эффект от классного часа, где мы его хорошенько запугали, рассказав о вреде наркотиков. То есть ограничиваться социальной адаптацией (которой больше всего в наших школах) нельзя.

Культурная адаптация. Часто говорят о социокультурной адаптации, но они не всегда сопутствуют друг другу: человек может быть социализирован, но некультурен; и наоборот, культурен, но не социализирован. Последний тип иронически называют «вшивым интеллигентом». Это человек, витающий в эмпиреях, не способный получить банальную справку.

В результате культурной адаптации ребенок учится воссоздавать культурную среду и образ жизни. Если культура присвоена, человек будет воспроизводить ее везде, где бы ни оказался. Проиллюстрировать это можно примером из воспоминаний Мераба Мамардашвили. Его знакомую посадили в тридцать седьмом в камеру, где уже находились четыре женщины. Они были крайне подавлены. Первое, что сделала вновь прибывшая, – докричалась до охранника, попросила веник, убрала мусор. Потом из лоскутков сшила занавески и зашторила решетки на окнах. То есть, воспроизвела свою культуру. Социальный эффект культурной адаптации тоже заключается в неучастии в а- и антисоциальных процессах, но уже не из-за нашего педагогического «запугивания», а в результате сознательного самоопределения.

Программы культурной адаптации чаще всего используются теми школами, которые работают с общественной средой, воссоздают у себя некий социокультурный мир. Уровень своей работы в этом направлении можно оценить, просто зайдя на сайт, где ищут одноклассников: посмотрите, много ли выпускников вашей школы там зарегистрировано, и сравните с соседней.

Еще один тип работы встречается реже и лежит в области неадаптивной социализации. В результате этой работы ребенок не только втягивается в разные формы социального взаимодействия, но и совершенствует социум и культурную среду. Он не просто не участвует в асоциальных действиях, но и активно им противостоит. Подобная работа в школе, к сожалению, в дефиците. Мы крайне редко выводим детей в пространство реального социального преобразования. И это объяснимо. Сами учителя не ощущают себя социально активным сообществом, они сами не склонны преобразовывать социум, а скорее чувствуют себя заложниками социальных и политических игр. Поэтому участие вместе с учениками в реальных социальных проектах, может быть, полезно не столько детям, сколько их педагогам.

Совсем редко встречающийся тип – творческая транссоциализация. Это развитие социума средствами образования, а ребенок становится автором новых форм культуры и социальности внутри старого социума. Примером может послужить проект Тимуровского движения, когда в 40-е годы большое количество социально неблагополучных детей, стоявших на грани ухода в криминальную среду, самоорганизовывались в команды и занимались социально полезной деятельностью. Огромным тиражом была напечатана книга, снят фильм – и дети на основе предложенной модели стали создавать свои сообщества.