Выявление омонимических форм (омоформ), порождающих неясность текста

Установление падежа начального слова предложения при омоформе именительный — винительный. Если слово в вини­тельном падеже, неотличимом от именительного, начинает предложение, то это слово, как показывают эксперименталь­ные исследования Б. С. Мучника, итоги которых он изложил в своей книге «Человек и текст» (М., 1985), воспринимается читателем сначала как стоящее в именительном падеже, что меняет смысл предложения. Лишь при последующем чтении читатель понимает, что нужно было читать и понимать текст иначе, но на выяснение требуется время, из-за чего эффек­тивность чтения снижается. Именно поэтому при такой омо­форме нужна авторская или редакторская правка. Например:

Три комбайна обслуживали шесть автомашин вместо восьми (из журнала «Сель­ский механизатор»).

Кто кого обслуживал: три комбайна обслуживались шес­тью автомашинами или наоборот? По смыслу процесса не комбайны обслуживали машины, а машины обслуживали комбайны, вывозя убранное зерно. Именно это, видимо, имел в виду и автор. Однако построил фразу без учета закономер­ности восприятия подобных структур, которую Б. С. Муч­ник сформулировал так:

«Омоформа именительный — винительный... стоящая в начале предложения, воспринимается читающим в значении именительного падежа, даже если она употреблена пишущим в значении винительного». Эта омоформа ведет к двусмыс­ленности и требует правки.

Б. С. Мучник цитирует А. С. Пушкина, который приво­дил это правило и способ правки текста при его нарушении:

Там, где сходство именительного падежа с винительным может произвести двусмыслие, должно по крайней мере писать все предложение в естественном его порядке (sine invers[ione]) (Пушкин А. С. О литературе. М., 1962. С. 157).

Так что, по Пушкину, надо было перестроить цитирован­ную выше фразу, начав ее с подлежащего в именительном падеже, а не с дополнения в винительном:

Шесть автомашин вместо восьми обслуживали три комбайна.

В примере из сельскохозяйственного журнала ошибку можно было заметить, лишь подвергнув грамматическому анализу начальное слово предложения. Если этого не сделать, ошибка проскользнет в печать, даже если редактор знает из­ложенное Пушкиным правило. Так что спасение в непремен­ном анализе начальных слов предложений (в том числе и внутри фраз) во всех случаях, когда вероятно, что это слово стоит в винительном падеже, неотличимом от именительно­го. Анализ этот, правда, прост, когда можно относительно легко определить по смыслу, какое слово должно быть под­лежащим, а какое — дополнением. То же самое легко сде­лать, когда ясна абсурдность восприятия начального слова как подлежащего в именительном падеже. Например:

Двери для непосредственного выхода наружу должны иметь следующие поме­щения.

Двери не могут иметь помещения, в то время как двери для помещений — обычная вещь.

Но бывают случаи, когда только автор, знающий то, о чем он пишет, может внести ясность. Например:

Крейсер обстрелял эсминец. <-> Эсминец обстрелял крейсер.

Как происходило в действительности, знает только ав­тор — очевидец описанного события: какой из кораблей открыл стрельбу, тот и должен начинать предложение как подлежащее.

Еще один относительно трудный пример:

...Пробравшийся в Автуры отряд боевиков числом около 30 человек обнаружил милицейский патруль около 23.00 в субботу. Вступив в бой, бойцы вызвали под­крепление (Время новостей. 2004. 16 июня. С. 3).

Кто кого обнаружил: отряд боевиков — милицейский пат­руль или милицейский патруль — отряд боевиков? Можно догадаться, что субъектом действия был все же милицейский патруль, который вступил в бой. Но окончательное слово за журналистом, который знает, как было дело. И если догадка редактора верна, то фразу надо было перестроить, поскольку не было основания начинать ее со словосочетания в винитель­ном падеже, не отличимом от именительного (отряд боевиков):

... Милицейский патруль обнаружил в субботу около 23.00 пробравшийся в Ав­туры отряд боевиков числом около 30 человек. Бойцы вызвали подкрепление и вступили в бой.

Неясность устранена. А началось все с пристального вни­мания редактора к начальному слову, с выяснения, действи­тельно ли оно подлежащее в именительном падеже или до­полнение в винительном падеже, т.е. не нарушено ли прави­ло, так хорошо сформулированное А. С. Пушкиным (см. выше с. 412 вверху).

Еще один пример для анализа:

Успех новых моделей Озако бесспорно подтверждает тот факт, что одна из линий была продана уже на второй день работы выставки.

Представим себя на месте редактора, владеющего приемом проверки падежа начального слова предложения. «В каком падеже стоит слово успех!» — таким вопросом должен озабо­титься редактор. Если в именительном падеже, т.е. является подлежащим, тогда все в порядке. Если в винительном, т.е. является дополнением, то фраза требует перестройки по ме­тоду, который описал А. С. Пушкин. Значит, надо разобрать­ся, успех подтверждается фактом продажи или продажа под­тверждает успех. Скорее второе, так как по логике быстрая продажа подтверждает успех, успех же не может подтверж­дать продажу. А раз так, то фразу нужно перестроить:

Одна из новых линий Оэако была продана уже на второй день работы, что под­тверждает успех новых моделей.

Выделение омоформы именительный — косвенный. Если слово стоит в косвенном падеже, неотличимом от имени­тельного, то по закономерности восприятия любой чита­тель будет воспринимать это слово как стоящее в имени­тельном падеже. Дальнейший текст может подсказать чи­тателю, что он ошибся и что читать нужно было иначе, поскольку на самом деле слово было поставлено автором в косвенном падеже и читать его нужно с другим ударением. Примеры Б. С. Мучника:

Белок в это время не было. Леса в этой области было мало.

Возможное первоначальное чтение: белок и леса (в имени­тельном падеже единственного и множественного числа) было бы неверным. Требуется читать, как ясно из последую­щего текста: Белок и леса. Чтобы читатель сразу, не теряя вре­мени на разборы, правильно прочитал эти предложения, их лучше перестроить, избавляясь от омоформы начального сло­ва именительный — косвенный или знаком ударения пока­зать, как их следует читать:

В это время белок не было. Белок в это время не было.

В этой области было мало леса. Леса в этой области было мало.

Неверное первоначальное чтение исключено. Может та­кая омоформа приводить и к первоначальному ошибочному пониманию текста. Например:

Ученица Степанова сыграла полонез.

В этом наглядном примере Б. С. Мучника слово Степа­нова поначалу воспринимается как стоящая в именитель­ном падеже фамилия ученицы (такова закономерность на­чального восприятия), хотя вовсе не исключено, что слово Степанова — родительный падеж фамилии учителя Степа­нова (его ученица сыграла полонез).

Налицо неясность, двусмысленность. Редактор обязан видеть обе возможности и устанавливать по контексту или из ответов автора, что он имел в виду, чтобы предложить ему правкой придать однозначность тексту:

Степановская ученица сыграла полонез (если слово Степанова - родительный падеж фамилии педагога).

Степанова, ученица Петрова, сыграла полонез (если Степанова - именитель­ный падеж фамилии ученицы).

Такое сочетание, как ученица Степанова, требуется под­вергать испытанию вопросами: «Чья ученица сыграла поло­нез? Или: «Какая ученица сыграла полонез?» Ответы на них покажут, как лучше построить пред ложение для его однознач­ного понимания.

Значит, задача редактора — выделять начальное слово предложений, которое может быть принято по форме за име­нительный падеж, хотя на самом деле, вполне возможно, оно стоит в косвенном падеже. Конечно, редактор в ходе чтения выяснит, как нужно понимать форму начального слова, если последующий текст подскажет, как нужно было читать это слово (см. первые примеры этого подраздела). Но не всегда это происходит. Та же омоформа может вести к ошибочному пониманию текста. В таких случаях редактору ее легко про­пустить, если он не подвергнет ее анализу, поскольку может принять свое первоначальное чтение за правильное, не тре­бующее никаких корректировок. Поэтому выход видится в обязательном мысленном выделении начального слова пред­ложения, чтобы выяснить, нет ли здесь омоформы имени­тельный — косвенный и не нужно ли устранить порождае­мую ею двусмысленность, как это было сделано с ученицей Степанова.

Выделение омоформы деятель — объект. Б. С. Мучник экс­периментально установил такую закономерность восприятия омофоры деятель — объект: первоначально читатель воспри­нимает первое из слов предложения в значении деятеля, даже если автор употребил его в значении объекта, и приводит та­кой пример:

Помощь Италии Франции.

Если предшествующий текст не поясняет, какая страна какой оказывала помощь, то читатель первоначально пой­мет, что Италия (субъект) помогала Франции (объект), хотя на самом деле все могло быть наоборот: Италии помогала Франция. Значит, лучше от такой омоформы отказаться и написать либо Франция помогает Италии, либо Италия по­могает Франции, исключив двусмысленность, порождаемую омоформой. Правда, и в предшествующий текст можно вве­сти слова, которые придадут однозначность приведенной фразе. Но этот способ не подходит для заголовков, так как у них нет предтекста.

Другие примеры Б. С. Мучника с омоформой косвен­ный — косвенный:

Ответ Лидии Клавдии.

Герасимову позвонить Овчинникову.

Кто кому отвечал: Лидия — Клавдии или Клавдия — Ли­дии?

Герасимов должен звонить Овчинникову или Овчинни­ков Герасимову?

Б. С. Мучник считает, что первое из двух существительных (стоящее после неопределяющего предтекста) воспринимает­ся как субъект действия, а второе соответственно поэтому — как объект, т.е. Лидия отвечает Клавдии: Лидии — род. падеж (ответ кого?), а Клавдии — дательный (ей отвечают).

Точно так же первое из двух существительных второй фразы, по Б. С. Мучнику, будет восприниматься как субъект действия (именно Герасимову надо позвонить Овчиннико­ву, а не наоборот).

Но все же такие омоформы падежей порождают у читате­ля неуверенность в том, что он правильно понял текст, и по­этому лучше придать фразам однозначность.

Б. С. Мучник предлагает для этого такие средства:

1) Заменить активную конструкцию пассивной:

Помощь Италии, оказанная Францией. Ответ Лидии, посланный Клавдией. Ов­чинникова просят позвонить Герасимову;

2) ввести перед омоформой минимальный определяющий (вносящий ясность) предгекст:

Французский парламент не остался безучастным к итальянским бедам. Помощь Франции Италии выразилась в том-то и том-то.

Клавдия вшила в положение Лидии. Ответ Клавдии был послан Лидии немед­ленно.

На столе Овчинникова лежала записка: Овчинникову срочно позвонить Ге­расимову;

3) Поставить в двоякоударной омоформе знак ударения:

Помощь Франции Италии. Ответ Клавдии Лидии. Овчйнникову позвонить Герасимову.

Последний вариант не кажется убедительным, хотя уда­рением и подчеркивается, кто субъект действия.

Выделение омоформы вводное слово — однородный член предложения. Это редкий, но все же возможный случай. На­пример:

Правда, простота и безыскусственность нередко оборачиваются в его новел­лах прямолинейностью, упрощенностью, а лаконичность - невыразительностью, и тогда полнота жизни писателем не передается.

Автор не заметил, что вводное слово правда в соседстве с простотой и безыскусственностью может восприниматься не как вводное, а как первое в ряду однородных подлежащих. Читатель же, лишь прочитав фразу дальше, поймет, что ошиб­ся, и станет разбираться, как же надо понимать слово правда. И потеряет время, хотя мог бы этого избежать, если бы ре­дактор распознал эту омоформу и предложил автору изме­нить порядок слов:

Простота и безыскусственность нередко, правда, оборачиваются в его новел­лах прямолинейностью, упрощенностью, а лаконичность - невыразительностью, и тогда полнота жизни писателем не передается.

Выделенное с обеих сторон запятыми слово правда уже не может восприниматься иначе, чем вводное слово, что и тре­бовалось.