Благотворительность и меценатство как социально-культурное явление

Частная благотворительность имеет глубокие исторические корни в России, практические навыки такой деятельности воспитывались в старину. Древнерусское общество, принимая христианство, с пониманием восприняло вторую из основных заповедей – о любви к ближнему. Свое выражение она получила в раздаче милостыни. Идея милостыни лежала в основании практического нравоучения, потребность в этом воспитывалась всеми тогдашними средствами духовно-нравственной педагогики.

Любить ближнего – это прежде всего накормить голодного, напоить жаждущего, посетить заключенного в темнице. Благотворительность была не столько вспомогательным средством общественного благоустройства, сколько необходимым условием личного нравственного здоровья. Древнерусский благотворитель менее помышлял о том, чтобы добрым делом поднять уровень общественного благосостояния, а более о том, чтобы возвысить уровень собственного духовного совершенствования. Древняя Русь понимала и ценила только личную, непосредственную благотворительность, подаваемую из руки в руку, втайне от постороннего взгляда. “В рай входят святой милостыней, – говорили в старину, – нищий богатым питается, а богатый нищего молитвой спасается”. Благотворителю нужно было воочию видеть людскую нужду, которую он облегчал, чтобы получить душевную пользу; нуждающийся должен был видеть своего благодетеля, чтобы знать, за кого молиться. Как и повсюду в Европе, в Древней Руси дело призрения бедных находилось в руках Церкви и особенно монастырей, располагавших обширными фондами (в том числе благодаря обычаю князей давать Церкви “десятину” – одну десятую со всех княжеских доходов).

Именно при монастырях возникали богадельни, бесплатные больницы. Через Церковь, куда передавали свои пожертвования доброхоты, благотворительность осуществлялась фактически до конца XVII в.

Древнерусские цари накануне больших праздников, рано по утрам, делали тайные выходы в тюрьмы и богадельни, где из собственных рук раздавали милостыню арестантам и призреваемым, также посещали и отдельно живших убогих людей.

Нищенство считалось в Древней Руси не экономическим бременем для народа, не язвой общественного порядка, а одним из средств нравственного воспитания народа. Как живое орудие душевного спасения, нищий нужен был древнерусскому человеку во все важные минуты его личной и семейной жизни, особенно в минуты печальные. Трудно сказать, в какой степени такой взгляд на благотворительность содействовал улучшению древнерусского общества.

Само понятие "благотворительность" родилось в России более двух веков назад и связано с именем и деятельностью императрицы Марии Федоровны.

Ее обширная благотворительная деятельность составляет эпоху в истории внутренней общественной жизни России. C 1797 года до самой своей смерти в 1828 году Императрица Мария Федоровна "по воле Своего супруга Императора Павла Петровича" начальствовала над старейшим и крупнейшим благотворительным Ведомством в России, названным в ее честь.

Начиналось это Ведомство буквально с нескольких учреждений, созданных в 60-е годы XVIII века Екатериной II по предложению Ивана Бецкого, - c Воспитательных Домов в Москве и Петербурге, которые стали прообразами первых семейных детских домов в России, и Общества воспитания благородных девиц в Смольном монастыре - учреждения, положившего начало женскому образованию в России.

Учебные и благотворительные заведения, а также странноприимные дома создавались не только в Санкт-Петербурге, но и в других российских городах - Москве, Харькове, Николаеве, Севастополе, Симферополе, Таганроге. Всего при непосредственном участии Императрицы Марии в России было создано 22 благотворительных учреждения. В том числе:

Учебные заведения в Санкт-Петербурге

Повивальное училище Воспитательного Дома (1797)

Училище ордена Св.Екатерины (1798)

Мариинский институт (1800)

Повивальный институт (1800)

Училище глухонемых (1806)

Девичье училище военно-сиротского дома, переименованное в 1829 году в Павловский институт (1807)

Училище солдатских дочерей полков № 1 (1819)

Училище солдатских дочерей полков № 2 (1823)

Фельдшерская школа при Обуховской больнице (1828) в Москве

Училище Св.Екатерины (1803)

Коммерческое училище (1804)

Александровское училище (1805)

Повивальный институт (1811) губернские

Харьковский институт благородных девиц (1817)

Николаевское училище для дочерей нижних чинов Черноморского флота (1826)

Севастопольское училище для дочерей нижних чинов Черноморского флота (1826)
Богоугодные и благотворительные заведения в Санкт-Петербурге

Мариинская больница для бедных (1803)

Вдовий Дом (1803) в Москве

Мариинская больница для бедных (1803)

Вдовий Дом (1803) губернские

Странноприимный дом Таранова-Белозерова в Симферополе (1821)

Странноприимный дом Депальто в Таганроге (1824).

Особое внимание Мария Федоровна уделяла:

Воспитательным Домам, условия проживания в которых были значительно улучшены и воспитанники могли получать в них профессию и образование; учреждениям женского образования, которые стали развиваться не только в столицах и уставы в которых были изменены, что позволяло принимать дочерей купцов всех гильдий, и даже дочерей нижних морских чинов в Севастополе и Николаеве; попечению больниц; Вдовьим Домам, которые были созданы Императрицей в Петербурге и Москве (сейчас в бывшем московском Вдовьем Доме размещается Центр реабилитации и социальной помощи "Лефортово").

Современники Марии Федоровны восторгались ее деятельностью. Карамзин считал, что она была бы лучшим министром просвещения в России. Плетнев называл ее министром благотворительности. Жуковский писал ее дочери после ее кончины: "Отечество, потеряв ее, должно плакать… Оно знает, какое сокровище им утрачено". В 1836 году Пушкин писал в журнале "Современник": "В истории нет лица, которое бы по всем отношениям можно было сравнить с покойною Императрицей… Она в своей Особе явила миру изумительный пример смиренномудрия. В непосредственное ведение свое Она приняла одну только часть управления, которая требовала не холодной администрации, но сердечного участия, нежнейшей попечительности, где все зависело от ангельского терпения; и три царствования Она была только Министром благотворительности".

К концу XIX века Ведомство учреждений Государыни Императрицы Марии Федоровны насчитывало уже около 500 учреждений. Многие созданные ею заведения до сих пор работают, в их числе Мариинская больница в Санкт-Петербурге и Воспитательный Дом, отметивший свое 230-летие.

Деятельность Императрицы Марии продолжили члены ее семьи. Мария Павловна (1786 - 1859), герцогиня Саксен-Веймарская, создала организацию попечения о народном благосостоянии в Саксен-Веймаре. Сама она усматривала истинное значение своей деятельности в том, что сумела "успешно привести в движение общественные силы на пользу добра". Другая дочь Императрицы Марии Федоровны, Екатерина Павловна (1788 - 1819), вместе с мужем Принцем Георгом
Ольденбургским во время Отечественной войны 1812 года основала в Твери госпитали. И, конечно, нельзя не вспомнить сына Екатерины Павловны – Принца Петра Георгиевича Ольденбургского, имя которого заняло почетное место возле священного имени его бабки.

Еще в 1874 году в журнале "Русская старина" появилась статья под названием "Памятник Императрице Марии", автор которой И. Р. Фон-дер-Ховен писал: "Почти 50 лет прошло со дня кончины Императрицы Марии Федоровны, и бесчисленным питомцам основанных ею благотворительных и учебных заведений пора воздать должное ее службе России, пора воздвигнуть памятник… Что же касается до средств, то нет сомнения, что вся Россия откликнется на призыв к пожертвованиям, так как во всех концах нашего обширного Отечества существуют основанные Императрицей учреждения".

В Известиях С-Петербургской Городской Думы в 1897 году (год столетнего юбилея Ведомства Императрицы Марии) помещен доклад Городской Управы, в котором сообщалось, что Высочайше учрежденный Комитет по сооружению памятника Императрице, руководствуясь указанием блаженной памяти Императора Александра III, избрал местом для постановки памятника аллею перед Смольным Институтом. В 1911 году в Известиях С-Петербургской Городской Думы представлен доклад Общего Присутствия С-Петербургской Городской Управы:"…Состоящий под председательством Его Высочества Принца Петра Александровича Ольденбургского Комитет по сооружению памятника в Бозе почивающей Императрицы Марии Федоровны остановился на мысли поставить сей памятник в Аллербергском сквере между Лафонской площадью и зданием Императорского воспитательного общества благородных девиц (Смольный Институт), на линии так называемой Леонтьевской аллеи…"

В 1914 году в журнале "Нива" была опубликована фотография проекта памятника работы скульптора Е.И.Черемисиной. Однако последовавшие исторические события прервали традицию благотворительности в российском обществе, и до сих пор в Санкт-Петербурге памятника Императрице Марии Федоровне нет.

Особого размаха достигла меценатская деятельность со второй половины XIX в. Именно к этому времени российская буржуазия осознала свою экономическую мощь, стала искать свое место в общественной жизни. Поскольку от политической деятельности царское правительство держало предпринимателей на расстоянии, а профессиональной деятельностью заслужить общественное признание было трудно, учитывая усиливающиеся настроения против эксплуататоров, буржуазия пыталась уходить в иные области, пользовавшиеся большим общественным престижем: занятие благотворительностью и меценатством.

Поскольку меценаты хотели не только спасти свою душу, сделать добро людям, но и оставить память о себе среди людей, закрепляя в названиях свои имена, необходимо назвать каждого поименно, вернуть в историю память об этих людях.

Одно из первых дошедших до нас сведений о купеческой благотворительности находим в семейной хронике Крестовниковых. Пришедший в Москву из Переславля-Залесского основатель династии Козьма Васильевич (1753 — 1814) был одним из первых коммерческих деятелей в Москве. Он имел сахарорафинадный завод на Шипке, завод для производства свинцовых белил, вел торговлю по всей России и с заграничными фирмами, в том числе участвуя в Макарьевской, Ирбитской и Лейп-цигской ярмарках. Внук его сообщал, что дед весьма горячо отозвался в 1812 году на воззвания к пожертвованию. Им и его детьми было пожертвовано на Отечественную войну 50 тыс. руб., о чем было записано на стене храма Христа Спасителя, на 28-й мраморной доске. Такие же суммы пожертвовали князь Н. Б. Юсупов и три представителя московского купечества: городской голова Алексей Куманин, коммерц-советник Семен Алексеев и Григорий Абрамович Кирьяков. В 1812 г. всего было пожертвовано москвичами на снаряжение армии 1 млн. руб., из них 500 тыс. руб. собрало богатое московское купечество.

Со второй половины XIX в. все крупнейшие российские предприниматели занимались благотворительностью и меценатством. Одной из знаменитых фамилий была фамилия Третьяковых. Павел и Сергей Третьяковы происходили от старого, но небогатого купеческого рода. Павел с ранних лет помогал отцу торговать в лавке, бегал по поручениям, выносил мусор и учился вести записи в торговых книгах, а после смерти отца вел вместе с братом все торговые дела. Отец дал детям полное домашнее образование.

П. М. Третьяков (1832 — 1898) начал свою деятельность по собиранию картин русских художников в 1856 г. и сразу решил, что подарит свою коллекцию городу, сделает ее народным достоянием. Первой покупкой Третьякова было собрание картин старых голландцев. Картины эти украшали комнаты в Толмачах, доме, который был приобретен по случаю в 1851 г. и стал первоосновой Третьяковской галереи. Когда Третьяков начал собирать картины русских художников, он их развешивал сначала в своем кабинете. Со временем, когда там стало тесно, картины развешивались в столовой, потом в гостиной, а картины старых голландцев Павел Михайлович отправил в Ильинский переулок. В связи с увеличением количества картин, в 1872 г. было принято решение о постройке галереи. Весной 1874 г. произошло переселение картин в новое помещение. Картины в галерее размещались хронологически, начиная с самых старых от входа. Галерея расширялась, новые залы пристраивались до самой смерти ее основателя.

Первой картиной, которую заказал Третьяков русским художникам, было «Искушение» Шилдера. По документальным же данным первой покупкой Павла Михайловича является картина Худякова «Финляндские контрабандисты». Огромная историческая заслуга Третьякова — это его вера в торжество русской школы живописи.

В 1869 –70 гг. у Третьякова возникает мысль о создании галереи портретов великих русских писателей, композиторов и ученых, которые он заказывает лучшим художникам. Так появились портреты Писемского, Гончарова, Островского, Герцена, Рубинштейна, Шевченко, Антокольского, Клодта, Л. Н. Толстого.

Постепенно Третьяков расширяет рамки своей коллекции, начиная собирать древнерусское искусство и портретную живопись XVIII в. Он не только собирал картины, но становился как бы историком русской живописи, а также активным участником ее истории.

В своем заявлении в Московскую городскую думу о передаче его галереи Москве он писал, что делает это, «желая способствовать устройству в дорогом мне городе полезных учреждений, содействовать процветанию искусства в России и, вместе с тем, сохранить на вечное время собранную мной коллекцию».

Мамонтовы. Эта семья была весьма многочисленна. Мамонтовы получили известность на различных поприщах: в области промышленности, искусств. Из всех Мамонтовых самой выдающейся фигурой был Савва Иванович (1841 — 1918 гг.) «Московский Медичи», «Савва Великолепный» — так называли Савву Ивановича современники. Промышленник, строитель железных дорог, музыкант, режиссер, писатель, скульптор — человек, который говорил, что его главный талант — это «находить таланты». Савва Мамонтов родился в 1841 г. в далеком зауральском городке, где жили ссыльные декабристы. Его отец, Иван Федорович, был хороший торговец, он проделал путь от провинциального купца к верхушке московского предпринимательства. Отец поощрял тягу сына к знаниям: Савва с детства знал французский и немецкий языки, много занимался дома, окончил гимназию, поступил в Московский университет, учился в Петербургском горном корпусе.

Постепенно у него появляется интерес к театру, он сам выступал в роли Кудряша в «Грозе», посещал драмкружок, где роль Дикого исполнял сам автор — А. Н. Островский. Савва становится крупным железнодорожным предпринимателем, строит Донецкую железную дорогу, дорогу в Ярославль и до Архангельска. Расширяет вагоностроительный завод в Мытищах, покупает Невский завод в Петербурге, где делают паровозы и корабли, задумывается о приобретении уральских заводов и рудников. В это же время Мамонтов посещает выставки, музеи, занятия скульптурой, поддерживает художников.

Когда скульптор М. Антокольский, женившись, нуждается в деньгах, Савва Иванович заказывает ему работу — без ограничений и условий, просто «статую работы Антокольского». В результате появляется «Христос перед судом народа», отмеченный на Всемирной парижской выставке высшей наградой, а автор — орденом Почетного легиона.

Помощь от Мамонтова приходит и к В. Васнецову, терпевшему после переезда в Москву постоянные неудачи. За участие в Передвижной выставке 1878 г. он не получил ни гроша. «Сижу без денег, — пишет он Крамскому, — и даже взаймы негде взять». В молодой, еще мало известный кому талант надо поверить, в финансировании его есть определенный риск.

Савва Иванович заказывает ему рисунки для издания альбома, в котором должны быть представлены работы лучших художников того времени. Деньгами, полученными за заказ, Васнецов расплачивается с многочисленными кредиторами и может теперь уже спокойно завершить свою первую картину в новом стиле «После побоища Игоря Святославовича с половцами». И в дальнейшем Мамонтов продолжает покупать его картины, показывая пример московскому обществу. Савва Иванович в 1885 г. открыл в Москве свой театр — Русскую оперу. Императорский театр прозябал в то время в «консерватизме и рутине», по свидетельствам современников. Мамонтовская опера стала совершенно новым явлением в музыкальной жизни России. «Артисты, художники, поэты есть достояние народа, — говорил Мамонтов своим актерам, — страна будет сильна, если народ проникнется их пониманием». И несмотря на то, что общество холодно относилось к Частной опере Мамонтова, он продолжал ставить репертуар, отвечающий его эстетической программе.

Но скоро судьба, благоволившая Савве Ивановичу, отвернулась от него: осенью 1899 г. он был арестован и посажен в тюрьму. Его колоссальное состояние было конфисковано, а личное имущество описано и опечатано. Он стал жертвой скрытых интриг высокопоставленных особ, отрекавшихся от своих бывших друзей. И хотя суд показал полную невиновность Саввы Ивановича, он вышел из зала суда разоренным. Имя Саввы Мамонтова перестало звучать в финансовых кругах как гарантия капитала, что лишний раз доказывает, как опасно иметь дела с казной и надеяться на именитых покровителей-чиновников.

Семья Бахрушиных была одной из самых уважаемых в купеческой Москве. Дальний предок Бахрушиных, татарин из Касимова, принявший православие, в конце XVI в. переселился в г. Зарайск Рязанской губернии. Как гласит семейное предание, он подал прошение царю с просьбой разрешить называться Бахрушиным, по мусульманскому имени отца — Бахруш, поэтому однофамильцев у его потомков нет. В Зарайске род Бахрушиных прожил около двух веков. Занимались прасольством — скупкой скота, шкуры продавали кожевникам. В 1821 г. Алексей Федорович Бахрушин перебрался с семьей в Москву. Бахрушины торговали скотом и сырыми кожами на Таганке, на Зарайском подворье. Через 4 года Алексей Федорович стал поставлять сырые кожи в казну, в том числе для изготовления солдатских ранцев. Скапливалось много нереализованного товара. Его отсылали с 1830 г. в Санкт-Петербург на кожевенный завод немецкого купца Мейнцингера, где выделывали лайку для перчаток. Потом Бахрушин решил сам заняться выделкой лайки, наняв дом в Кожевниках, завел малое перчаточное дело. После была куплена маленькая кожевенная фабрика; покупали земли, которые превратили в громадные земельные владения. В 1835 г. Бахрушин был занесен в списки московского купечества.

Бахрушин любил все новое, сыну Александру нанял учителя французского, чем удивил соседей. Решительно вводил новшества в производство, например, вместо портящей кожу обработки известью применил ее промывку. В 1844 — 45 гг. он переоборудовал завод, провел воду из Москвы-реки, заменил тяжелую ручную работу машинами. Паровая 12-сильная машина была невиданной диковинкой в кожевенном производстве. За реконструкцию завода (обошлась она в 100 тыс. рублей) Бахрушин получил золотую медаль на Анненской ленте.

Широко и щедро жертвовали Бахрушины на благотворительные цели. В конце хорошо законченного финансового года они выделяли определенную сумму на помощь бедным, больным, престарелым, учащимся. Свою деятельность Бахрушины не афишировали, но каждому благотворительному учреждению присваивали имя Бахрушиных, надеясь сохранить в памяти будущих поколений. В родном городе Зарайске в 1869 г. предприниматели построили церковь, богадельню и училище. В 1882 г. братья передали московскому городскому голове 450 тыс. рублей на строительство больницы на 200 кроватей. Бахрушинская больница была предназначена страдающим неизлечимыми заболеваниями (ныне Остроумовская, по имени главного врача, который был и домашним врачом семьи Бахрушиных). Кроме больницы, был построен больничный храм во имя Божьей Матери всех скорбящих радости, больница была на содержании семьи, лечение было бесплатным. В 1890 г. при Бахрушинской больнице был построен Дом призрения для неизлечимых больных на 200 человек, в банк положены деньги на его содержание.

В 1895 г. в Сокольничьей роще возвели приют для брошенных детей, мальчики-сироты воспитывались там до «выхода в люди». Рядом была школа-мастерская для обучения ремеслам — электротехническому и художественно-слесарному.

В 1898 г. Бахрушины построили на Болотной площади (ныне площадь Репина) дом бесплатных квартир для нуждающихся вдов с детьми и учащихся девушек, потом еще 2 здания на Софийской набережной. При доме было два детских сада, начальное училище, мужское ремесленное училище, профессиональная школа для девочек. Столовая была бесплатной, бесплатно можно было пользоваться швейными машинами.

Полмиллиона рублей Бахрушины пожертвовали на приют-колонию для беспризорных детей в Тихвинском городском имении в Москве. В 1913 г. они предоставили Зарайской городской управе деньги для строительства больницы, роддома, амбулатории.

В 1915 г. на деньги Александра Алексеевича Бахрушина в Серпуховской части Москвы был построен Народный дом для досуга детей и подростков, с библиотекой и читальным залом, столовой-чайной (где «за минимальную плату беднейший класс населения мог бы получить здоровую пищу»), театр со зрительным залом на 1200- 1500 человек. Народный дом должен был быть окружен садом для летних и зимних развлечений и детских подвижных игр.

Перед самой Февральской революцией Бахрушины подарили Московской городской управе имение Ивановское в трех верстах от Подольска под приют-колонию для беспризорных детей.

С именем Бахрушиных связана и история популярного на рубеже веков Театра Корша (МХАТ им. Горького). В 1885 г. Бахрушины сдали драматургу и переводчику Коршу в аренду лучшую часть своего земельного владения на выгодных арендатору условиях. В 100 дней было возведено театральное здание в псевдорусском стиле, на которое Бахрушины пожертвовали 50 тыс. рублей.

Бахрушины приняли финансовое участие в создании Московского Коммерческого института, материально поддерживая работы, связанные со становлением отечественного воздухоплавания, различные медицинские эксперименты.

В 1901 г. за благотворительную деятельность семья была удостоена звания «почетные граждане Москвы». До них такую честь заслужил только один человек из купеческого сословия — П. М. Третьяков. Во время Первой мировой войны Бахрушины выдавали значительные поощрения для рабочих, некоторые старики за стаж получили значительные суммы. После смерти Александр Ачексеевич Бахрушин половину имущества завещал на благотворительные цели. Третье поколение Бахрушиных — Владимир, Алексей и Сергей стали больше интересоваться искусством, чем их отец (Александр). По воле случая (поспорив с приятелем) Алексей, получивший по сравнению с братьями неважное образование, о чем потом жалел, стал собирателем Музея театра, что стало главным делом всей его жизни.

Алексей Бахрушин (1865 — 1929) в поисках экспонатов для своего собрания постоянно обращается к букинистам, антикварам, на Сухаревский рынок. В Москве в то время было очень много старины, которая продавалась в лавках в Никольском тупике, у Варварских ворот на книжном развале вдоль Китайской стены. Часами рылись в сухаревских развалинах антиквары и коллекционеры (среди них богачи — Перлов, Фирсанов, Иванов), за гроши покупая шедевры. Первой покупкой Алексея Бахрушина за 50 рублей стали запыленные маленькие портреты крепостных актеров графа Шереметьева (как оказалось потом). Начинание Бахрушина поддержал режиссер Малого театра А. М. Кондратьев, который помогал в сборе реликвий; они подружились. Постепенно Алексей сближается с театральным миром, коллекционирование превращается в страсть.

30 октября 1894 года Бахрушин организовал в родительском доме в Кожевниках выставку коллекции для желающих — этот день считается официальной датой открытия Музея.

Занятие Алексея Бахрушина встретило понимание у его жены, которая тоже увлеклась коллекционированием. Она была дочерью известного миллионера-суконщика В. Д. Носова. В биографиях их семей многое похоже — дед Веры Васильевны был простым ткачом, начал с маленькой фабрики.

После революции из Бахрушиных мало кто эмигрировал. Приобрел известность Сергей Владимирович Бахрушин (1882 -1950 гг.), русский, а затем советский историк, ученик В. С. Ключевского.