Отцы» и «дети» в романе И.С. Тургенева.

Время действия в романе — время острейших противоречий в обществе (1859 г.). На это автор указывает специально, прежде чем начать рассказ о жизни Базарова в усадьбе Кирсановых.

Использован прием столкновения героя с чуждой ему средой, известный по комедии «Горе от ума».

Этот конфликт в романе Тургенева осложнен конфликтом семейным, потому что молодой интеллигент из дворян (Аркадий) попадает под влияние новых, радикальных взглядов разночинца Базарова, что вызывает тревогу в семье.

Какова среда, отражающая общественное сознание дворянства пореформенной России? Николай Петрович и Павел Петрович — типы сознания дворянских интеллигентов. Характер Николая Петровича — созерцательный, мягкий. Это образованный и культурный человек, понимающий необходимость перемен в русской жизни. Он пытается не отстать от времени, быть терпимым к новому, даже понять новое. Но это ему далеко не всякий раз удается: он непрактичен, недостаточно тверд, настойчив и, видимо, недостаточно трудоспособен. Не лишен дворянских предрассудков: не женится на Фенечке, но в нем нет сословной спеси, допускает свободу суждений. Павел Петрович имеет более консервативные убеждения, гордится аристократическим происхождением, он вспыльчив, нетерпим, надменен. Тургенева эти герои интересуют не только с общественно-политической точки зрения, но и с общечеловеческой.

Поэтому роман начинается с описания конфликта семейного. Юношеский эгоизм Аркадия, бестактные замечания и советы отцу больно ранят Николая Петровича, огорчают дядю. Отцовская любовь помогает преодолеть непонимание, а сыновнее уважение не позволяет Аркадию заходить слишком далеко в резких суждениях и поступках.

На этом фоне происходит другое столкновение — Базарова и Павла Петровича. Оба придерживаются крайних взглядов на действительность, спорят не с целью найти истину, а доказать собственную правоту. Тургенев придает социальным противоречиям героев нравственный оттенок. Ведь речь идет о культурной преемственности в ходе исторической смены одних поколений другими. Юношеское отрицание может обернуться пренебрежением национальными традициями, историческим народным опытом.

В то же время и отцовская «нетерпимость к заносчивой самонадеянности молодых» оборачивается озлобленным неприятием всего нового, живого, приходящего на смену отжившему. В социальной непримиримой борьбе Тургенев увидел признаки возможной национальной трагедии, раскола нации, разрыва «связи времен», исторического тупика. Крайности опасны, поэтому в романе Базаров гибнет физически, Павел Петрович — духовно.

Образ Базарова в романе, его манеры, характер.

Действие романа начинает разворачиваться весной 1859 года. Центральный персонаж, Евгений Васильевич Базаров, выпускник университета, изучавший медицину, химию, биологию в Санкт-Петербурге, приезжает в имение отца своего студенческого товарища Аркадия Кирсанова.

Базаров попадает в уездное аристократическое общество, живущее старыми традициями и привычками. Базаров не аристократ, его отец — уездный лекарь, и сыну всего приходится добиваться самому, без поддержки и опоры на кого бы то ни было. Внешне Базаров не несет на себе никакой печати аристократизма: «...Человек высокого роста в длинном балахоне с кистями...»

Но если не аристократизм, то и не демократизм. Ни к внешности, ни к одежде не подходят определения «скромность» или «простота», скорее «экстравагантность». Автор, описывая своего героя, намеренно одел его в такой странный наряд и обозвал устами Павла Петровича Кирсанова «волосатым». В то время так характеризовали нигилиста.

«Нигилист м., нигилистка ж., ...радикал, революционер // По внешнему виду: студент и вообще «интеллигент», с длинными волосами, в очках, грязный...»

Базаров нисколько не стесняется, приехав в гости, он не идет «почиститься» с дороги и отказывается от осмотра отведенной ему комнаты, он сразу садится на диван и ждет, когда же принесут ужин. К еде нигилист неравнодушен.

«Поесть действительно не худо», — заметил, потягиваясь, Базаров и опустился на диван. ...Базаров почти ничего не говорил, но ел много».

Сразу же освоившийся в деревне и быстро со всеми перезнакомившийся, энергичный, любознательный, но неопрятный и нагловатый, Базаров моментально вызывает отталкивающее чувство у Павла Петровича. Неприятное первое впечатление у Кирсанова усиливается, когда Базаров на следующий же день после приезда в Марьино опаздывает к завтраку, нарушая заведенный в доме порядок. Нигилист, не признающий никого, дает понять, что не только авторитеты для пего не играют никакой роли. Он выше «условностей» вообще и может не только держать себя независимо в чужом доме, но и смеяться над его обитателями.

«Это что?» — произнес с изумлением Базаров. «Это отец». — «Твой отец играет на виолончели?» — «Да». — «Да сколько твоему отцу лет?» — «Сорок четыре». Базаров вдруг расхохотался. «Чему же ты смеешься?» — «Помилуй! в сорок четыре года, человек, отец семейства, в ...м уезде — играет на виолончели!»

Сколько бы лет ни было отцу Аркадия, смеяться над отцом в глаза сыну по меньшей мере неприлично. Однако для Базарова приличия и хорошие манеры лишь условности, он их не понимает или не замечает. Аркадий на первых порах молчит, зато угрозу чувствует Павел Петрович и пытается оградить себя и свой дом от несимпатичного и опасного гостя. Язвительный тон и упор на принципы, которые нельзя нарушать, противопоставляет он Базарову. Позднее к принципам добавится еще и дуэль как последнее средство.

Уже на второй день после приезда Базаров ведет себя почти по-хозяйски, входит в дом, «шагая через клумбы», запачканный грязью, с мешком лягушек для опытов, он ни о чем не спрашивает хозяев, просто уносит мешок в свою комнату и через некоторое время, как ни в чем не бывало, выходит вновь к столу и поспешно начинает пить чай. Неудивительно, что утонченному аристократу Павлу Петровичу Кирсанову все это не нравится (см. главу 6). Начинается спор, переходящий в открытую ссору. «Его [Павла Петровича] аристократическую натуру возмущала совершенная развязность Базарова. Этот лекарский сын не только не робел, он даже отвечал отрывисто и неохотно, и в звуке его голоса было что-то грубое, почти дерзкое». Базарову вообще свойственны такие черты характера, как невероятная самоуверенность и вера в свою непогрешимость. Сомнения в правильности собственных поступков крайне редко приходят ему в голову. Находчивый, критичный, довлеющий над собеседником, он держится независимо и гордо и судит всех своим отрицанием, при этом сам оставаясь неуязвимым для критики. Словно ревизор, Базаров сваливается как снег на голову и начинает ревизию: «Видел я все заведения твоего отца, — начал опять Базаров. — Скот плохой, и лошади разбитые. Строения тоже подгуляли, и работ ники смотрят отъявленными ленивцами; а управляющий либо дурак, либо плут, я еще не разобрал хорошенько».

«А я тогда буду готов согласиться с вами, — прибавил он, вставая, — когда вы представите мне хоть одно постановление в современном нашем быту, в семейном или общественном, которое не вызывало бы полного и беспощадного отрицания».

«А это заведение твоего отца тоже нравственное явление? — промолвил Базаров, ткнув пальцем на кабак, мимо которого они в это мгновение проходили» и т. п. С позиции автора романа «сперва гордость сатанинская, потом глумление» в сочетании с нежеланием слушать других свидетельствуют о «деспотизме» в душе. На деспотизм характера Базарова указывает Аркадий Кирсанов: «Я говорю, как умею... Да и наконец это деспотизм».

Потенциал разрушения в базаровском характере, его деспотизм скрыты до поры до времени. Лишь однажды, «вдали от света и людских взоров», Аркадий видит внезапно открывшуюся, искаженную злобой гримасу базаровского лица: «Лицо его друга показалось ему таким зловещим, такая нешуточная угроза почудилась ему в кривой усмешке его губ, в загоревшихся глазах, что он почувствовал невольную робость...»

«Учитель и ученики».

8. А вы не называйтесь учителями, ибо один у вас Учитель — Христос, все же вы братья;
10. ...и не называйтесь наставниками, ибо один у вас Наставник — Христос.
Евангелие от Матфея. Гл. 23.

Боготворят же Базарова кроме родителей два человека. Это Аркадий Кирсанов и Ситников. При всем своем пренебрежительном отношении к Ситникову Базаров не брезгует сходить с ним в гости к Кукшиной, но использует любую возможность для демонстрации своего превосходства над «учениками». Придя на завтрак, долго там сидит, занимаясь «больше шампанским». Когда четыре бутылки выпито и завтрак съеден, нигилист уходит, не прощаясь, полный презрения, зато сытый.

Люди недалекие и абсолютно неинтересные, Кукшина и Ситников, помимо бесплатных завтраков, для вполне определенной цели нужны Базарову, они — его будущая опора, камни пьедестала, на который ему предстоит взойти. Эту мысль «учитель» растолковывает Аркадию Кирсанову, до которого, как правило, все доходит с трудом: «Ты, брат, глуп еще, я вижу. Ситниковы нам необходимы. Мне, пойми ты это, мне нужны подобные олухи. Не богам же, в самом деле, горшки обжигать!..» — «Эге-ге!.. •— подумал про себя Аркадий, и тут только открылась ему на миг вся бездонная пропасть базаровского самолюбия. — Мы, стало быть, с тобой боги? то есть — ты бог, а олух уж не я ли?» — «Да, — повторил угрюмо Базаров, — ты еще глуп».

Что за грандиозные планы он имеет, где и в каком качестве он собирается себя проявить, Базаров не уточняет, а на мгновение открывшаяся перед Аркадием «пропасть базаровского самолюбия» тут же снова закрывается. Базаров никому не раскрывает своих секретов, но известно, что он хочет стать «настоящим человеком». А настоящий человек тот, «о котором думать нечего, а которого надобно слушаться или ненавидеть».

И даже умирая, он продолжает вспоминать о своей оставшейся невыполненной «миссии»: «И ведь тоже думал: обломаю дел много, не умру, куда! задача есть, ведь я гигант! ...Я нужен России... Нет, видно, не нужен».

Базаров не собирался провести всю жизнь за микроскопом и с ланцетом в руках. Это сразу поняла Одинцова: «Возможно ли, чтобы вы удовольствовались такою скромною деятельностью, и не сами ли вы всегда утверждаете, что для вас медицина не существует. Вы — с вашим самолюбием — уездный лекарь!»

Амбициозного нигилиста не могла прельстить роль уездного лекаря. Базарову хотелось большего. Возможно, славы, заслуженных лавров и толпы благоговеющих передним «учеников»: «...Я, будущий лекарь, и лекарский сын, и дьячковский внук... Как Сперанский, — прибавил Базаров после небольшого молчания и скривил губы».

Правда, одного верного слушателя, не считая карикатурного Ситникова, уже удалось найти. Аркадий Кирсанов производит вполне приличное впечатление, он хорошо воспитан, а главное надежен, с ним не стыдно пойти на бал к губернатору. На балу Ситников и Кирсанов проявляют себя с наилучшей стороны.

Базаров, который не умеет танцевать, весь вечер проводит в обществе Ситникова. Аркадий Кирсанов же без подсказки со стороны расхваливает держащегося в тени «учителя», так что вконец заинтригованная Одинцова приглашает Базарова в гости. «Аркадий принялся говорить о своем приятеле. Он говорил о нем так подробно и с таким восторгом, что Одинцова обернулась к нему и внимательно на него посмотрела». Именно этого и ждал Базаров. Аркадий заслуживает похвалу старшего товарища: «Воображаю, как ты меня расписывал! Впрочем, ты поступил хорошо. Вези меня».

Дуэль.

Дуэлью с Павлом Петровичем Кирсановым завершается пребывание Базарова в Марьино. Павел Петрович, базаровский антагонист, нашел единственный способ борьбы с нигилизмом. Способ этот заключается в том, чтобы Базарова убить либо самому погибнуть, но погибнуть достойно, на дуэли. Ни холодное презрение, ни доводы рассудка, ни аппеляции к патриотическим чувствам и чувствам морали на Базарова не действуют. А равнодушным к нигилисту Кирсанов оставаться не может. Иначе чего стоят все его принципы? Базаров в глазах Павла Петровича является преступником, посягнувшим на самое святое — на основы государства и общества, на честь дворянина и на честь брата — и наказание преступника должен совершить именно дворянин от лица и во имя тех людей, которые эти основы и принципы создали и сохраняют. Кирсанов знает, что для Базарова ничего святого нет. Но дуэль — поединок чести, отклониться от него — значит опозорить себя, оказаться в глазах окружающих трусом. Базаров, отвергающий условности, поставлен перед необходимостью защищать свою позицию «по правилам». Заставить нигилиста играть по правилам — вот главное, чего добивался Павел Петрович.

Ему удается застать Базарова своим предложением врасплох. Базаров не ожидал такого удара и спохватился слишком поздно: «фу-ты, черт! как красиво и как глупо!.. А отказать было невозможно; ведь он меня, чего доброго, ударил бы, и тогда... (Базаров побледнел при одной этой мысли; вся его гордость так и поднялась на дыбы.)»

Базаров нервничает, он решает написать письмо отцу, потом передумывает. Уверенность в себе, его спокойствие и хладнокровие вдруг исчезают. Его посещают страхи в виде ночных кошмаров, над которыми раньше он бы только посмеялся: «...Павел Петрович представлялся ему большим лесом, с которым он все-таки должен был драться». На следующее утро Базаров держится молодцом, он, как и раньше, насмешливо-ироничен, «он не трусил», но на фоне немногословного Кирсанова Базаров излишне суетлив. Он явно не в своей тарелке.

Наконец, когда Кирсанов идет на Базарова, медленно поднимая пистолет, Базарову становится не по себе: «Он мне прямо в нос целит, — подумал Базаров, — и как щурится старательно, разбойник! Однако это неприятное ощущение. Стану смотреть на цепочку его часов...» «Неприятное ощущение», по терминологии Базарова, заставляет его отвести глаза. Любое чувство для Базарова ощущение: «Принципов вообще нет... — а есть ощущения».

В данном случае «неприятным ощущением» стал страх быть убитым, а умереть Базаров, как и полагается, безотчетно боится. Пуля пролетела мимо, Базаров жив и даже не ранен, но свои «ощущения» он больше не контролирует. И стреляет не целясь. Оставшись наедине с теряющим сознание, но готовым стреляться и дальше Павлом Петровичем, Базарову не остается ничего другого, как продолжать вести себя «благородно». Павел Петрович вполне удовлетворен: «Дуэль, если вам угодно, не возобновляется. Вы поступили благородно... сегодня, сегодня — заметьте».

В тоне, которым Базаров разговаривает с Павлом Петровичем, больше нет ни надменности, ни резкости. Странно звучит вопрос Базарова, вдруг вспомнившего о вежливости, не туго ли он перевязал Кирсанову раненую ногу.

Женщины Базарова.

«Базаров лег поздно, и всю ночь его мучили беспорядочные сны... Одинцова кружилась перед ним, она же была его мать, за ней ходила кошечка с черными усиками, и эта кошечка была Фенечка...»

Тургенев — большой мастер рассказывать сны. Словно специально для будущих фрейдистов автор «Отцов и детей» придумал этот сон. Был у Базарова Эдипов комплекс, или нет, сказать трудно. Но факт остается фактом, в ночь перед дуэлью Базарову снятся три женщины: мать, Одинцова и Фенечка. Значит, они ему не безразличны, да и не так уж мало места им троим отведено в романе.

Наименее подробно Тургенев говорит о матери главного героя — Арине Власьевне. Арина Власьевна была очень добра и, по-своему, вовсе не глупа. Набожная «русская дворяночка прежнего времени», «в молодости она была очень миловидна, играла на клавикордах и изъяснялась немного по-французски». Замуж она вышла «против воли» и всю свою любовь и ласку обратила на сына.

Со своей матерью повзрослевший и выучившийся в университете Базаров груб, даже подчеркнуто груб. Само присутствие матери его раздражает, и он старается поскорее от нее отделаться. И тем не менее способность любить у непримиримого нигилиста не исчезла совсем. Быть может, только благодаря матери он способен еще полюбить по-настоящему сильно.

Роковая женщина в жизни Базарова, Анна Сергеевна Одинцова, сумела на удивление быстро «укротить» Базарова. Уже при первом разговоре с Одинцовой Базаров разнервничался и вел себя «преувеличенно развязно». «Ломание Базарова в первые минуты посещения неприятно подействовало на нее (Одинцову), как дурной запах или резкий звук; но она тотчас же поняла, что он чувствовал смущение...» Одинцова больше слушает, чем говорит и наблюдает за собеседником. «Она навела речь на музыку, но, заметив, что Базаров не признает искусства, потихоньку возвратилась к ботанике...»

Следующая встреча происходит в усадьбе Одинцовой. Поначалу Базаров пытается испытанными приемами шокировать окружающих. С порога он просит дворецкого принести рюмку водки, чем вызывает у последнего «недоумение». Но вот, наконец, выходит Одинцова и берет «бразды правления» в свои руки:

«Я вас познакомлю с моей сестрою, она хорошо играет на фортепьяно. Вам, мсье Базаров, это все равно, но вы, мсье Кирсанов, кажется, любите музыку...»

Одинцова одновременно разлучает приятелей и указывает Базарову на его место в доме. Не хочешь слушать музыку, не слушай, но не мешай другим. Решения здесь принимает хозяйка, и Базарову ничего не остается, как рассматривать альбомы. «Какой я смирненький стал», — думал про себя Базаров» Чем меньше с ним спорили, тем больше становилась его неуверенность в себе, но и споры перестали его интересовать. Потому что и победа в споре не имела того значения, что раньше.

«Базаров говорил все это с таким видом, как будто в то же время думал про себя: «Верь мне или не верь, это мне все едино!»

Влюбленный, а потом отвергнутый нигилист мучительно переживает свою неудачу. И быстро и почти без труда «компенсирует» поражение у Одинцовой успехом у Фенечки. Ей Базаров нравится, он знает к ней подход, ловко играет на взаимной их антипатии к Павлу Петровичу. Миловидная, ласковая, но простоватая Фенечка («кошечка») напоминает мать Базарова в молодости. Ей вполне подошла бы роль жены уездного врача, роль, которую судьба готовит молодому нигилисту и которой он всеми силами стремится избежать.

Не очень умные или не очень красивые, или и то и другое вместе, «посредственности» в романе — Николай Петрович Кирсанов и Фенечка, Аркадий и Катя — устраивают свое семейное счастье, живут и рожают детей. А у ярких индивидуальностей вроде Базарова, Одинцовой, Павла Петровича почему-то ничего не получается в личной жизни. Видимо, сама природа этого не хочет.

Политические позиции Базарова.

В одном из долгих безнадежных споров, когда Павел Петрович пытается защитить и оправдать существующие порядки, его противник говорит о своей политической программе. Поскольку Базарову трудно в принципе что-либо доказать, а в любом деле, в любом общественном институте он находит изъяны и недостатки, логично спросить: что предлагается взамен? Видимо, реально действующие механизмы государства и общества Базаров хочет заменить на другие, идеальные, высоконравственные и справедливые. Но в том-то и дело, что он не знает, на какие именно, и ему приходится ограничиваться критикой: «Мы действуем в силу того, что мы признаем полезным, — промолвил Базаров. — В теперешнее время полезнее всего отрицание — мы отрицаем». — «Однако позвольте, — заговорил Николай Петрович. — Вы всё отрицаете, или, выражаясь точнее, вы всё разрушаете... Да ведь надобно же и строить». — «Это уже не наше дело... Сперва нужно место расчистить».

Отрицанию подвергаются основные ценности демократии и парламентаризма, публичное право и гласность. Осмеянию и отрицанию подвергаются и правящая аристократия (слова «дрянь» и «аристократишко» употребляются вместе), и те, кем управляют, ибо крестьянской общине Базаров тоже отказывает в состоятельности. В двадцать шестой главе романа в диалоге Базарова и Аркадия звучит недвусмысленное: «мы драться хотим». Это и есть настоящее «дело», которым хочет заняться Базаров и его воинственно настроенные единомышленники-нигилисты. В программных заявлениях радикалов об этом говорилось открыто. «Таким образом, после периода сознавания известных идей и стремлений должен являться в обществе период их осуществления; за размышлениями и разговорами должно следовать дело».

Нигилизм по сути своей не может находиться в рамках закона. Он, объявивший обществу войну, автоматически оказывается вне общества, иначе говоря, общественным табу.

Базаров и народ

Базаров, если захочет, может найти с людьми общий язык, правда, не всегда и не со всеми, а с определенной категорией людей. В Базарове есть некая сила, замечает Тургенев, притягательная для «людей низших»: «...Базаров ...владел особенным уменьем возбуждать к себе доверие в людях низших, хотя он никогда не потакал им и обходился с ними небрежно». «Слуги также привязались к нему, хотя он над ними подтрунивал; они чувствовали, что он все-таки свой брат, не барин».

На первый взгляд все говорит в пользу того, что к Базарову потянутся «люди низшие». Но нет. Интерес к Базарову, больше напоминающий любопытство, скоро остывает, а его «небрежность» в общении больше отталкивает, чем притягивает, нарастающая же день ото дня хандра начинает производить впечатление «потусторонности».

В существующей деревенской иерархии Базарову не находится места. Слуги не считают его барином; слугой он никогда никому не был, он и не мужик, и не барин, и не сельский лекарь, как его отец. Он сам по себе, добровольный изгнанник, непонятый пророк. Базарова мужики сторонятся, на его вопросы «мужик либо не отвечал ничего», либо произносит нечто нечленораздельное. В конце концов, Базаров, еще физически здоровый, но болезненно-апатичный, скучающий, вдруг состарившийся, «со странной усталостью ...во всех движениях», превращается в шута. «...умевший говорить с мужиками Базаров (как хвалился он в споре с Павлом Петровичем), этот самоуверенный Базаров и не подозревал, что он в их глазах был все-таки чем-то вроде шута горохового...»