К.Е.Ворошилов и М.В.Фрунзе во время парада на Красной площади 1 мая 1925 г.

Съезд назвал это “основной задачей нашей партии” и подчеркнул, что “налицо экономическое наступление пролетариата на базе новой экономической политики и продвижение экономики СССР в сторону социализма, а государственная социалистическая промышленность все более становится авангардом народного хозяйства”, следовательно, “во главу угла надо поставить задачу победы социалистических хозяйственных форм над частным капиталом”.

Таким образом, XIV съезд РКП (б) стал своего рода рубежным в переориентации политики партии на усиление социалистических начал в экономике.

Тем не менее начало второй половины 20-х гг. все еще проходило под знаком сохранения и развития нэповских принципов. Но хлебозаготовительный кризис зимы 1927 — 1928 гг. создал реальную угрозу планам промышленного строительства, осложнив общую экономическую ситуацию в стране.

В определении судьбы нэпа в создавшихся экономических условиях столкнулись две группы политического руководства страны. Первая, — Бухарин, Рыков, Пятаков, Томский, Смилга и другие сторонники активного роста сельского хозяйства, углубления нэпа в деревне, проиграла идеологическую битву другой — Сталину и его сторонникам (Молотову, Ворошилову, Кагановичу и др.), добившимся к тому времени большинства в политическом руководстве страны.

В январе 1928 г. Сталин предложил для стабилизации хлебозаготовок развернуть строительство колхозов и совхозов. В речи Сталина в июле 1928 г., опубликованной только несколько лет спустя, подчеркивалось, что политика нэпа зашла в тупик, что ожесточение классовой борьбы объясняется все более отчаянным сопротивлением капиталистических элементов, что крестьянству придется потратиться на нужды индустриализации.

Бухарин, по его собственному выражению, “пришел в ужас” от выводов Генсека и попытался организовать полемику, опубликовав 30 сентября 1928 г. в “Правде” “Заметки экономиста”, где изложил экономическую программу оппозиции (Бухарин, Рыков, Томский составили так называемую “правую оппозицию”). Автор статьи объяснял кризис ошибками планирования, ценообразования, неподготовленностью сельскохозяйственной кооперации и выступал за возврат к экономическим и финансовым мерам воздействия на рынок в условиях нэпа.

В ноябре 1928 г. Пленум ЦК единогласно осудил “правый уклон”, от него отмежевались и Бухарин, и Рыков, и Томский, которые руководствовались желанием сохранить единство партии. В этом же месяце партийно-государственными органами принимается решение о форсировании процессов коллективизации.

В 1929 г. на Украине и в РСФСР узакониваются чрезвычайные меры по ограничению свободной продажи хлеба, устанавливается первоочередная продажа зерна по государственным обязательствам, начинает проводиться в жизнь политика экспроприации купечества как класса. Страна вступает в 1-ю пятилетку, в планах которой предусматриваются ускоренные темпы индустриализации и коллективизации страны. И в этих планах уже нет места рыночной экономике.

В многолетней борьбе социалистических и рыночных начал победа была директирована сверху, партийным руководством страны, сделавшим свой окончательный выбор в пользу социализма.

Однако придание решающего значения субъективному фактору — волевым действиям Сталина и его окружения, ориентировавшихся на ускоренную социалистическую индустриализацию, не может являться единственным объяснением “гибели нэпа” в СССР.

Реальная практика осуществления этой политики на протяжении 20-х гг. выявляет и объективный фактор — т.е. те противоречия и кризисы, которые были присущи самой природе нэпа. Переплетение рыночных и административных командных начал управления, лавирование между рынком и директивной экономикой обусловили “поворот” 1929 г. Этот год стал фактически концом новой экономической политики, осуществляющейся партией и правительством в восстановительный период. Были в это время и несомненные успехи, и потери, и явления стабилизации, и внутренние кризисы. Но позитивные, конструктивные преобразования 20-х гг. несомненно связаны с более гибкой стратегией и тактикой нэпа по сравнению с политикой тотального режима последующих “сталинских” десятилетий.