Соучастие в преступлении по международному уголовному праву

Особенность международного уголовного права состоит в самостоятельной регламентации ответственности за неоконченное преступление и за соучастие в его совершении.

У теоретиков уголовного права не вызывает сомнений тот факт, что многие умышленные преступления заранее обдумываются и проходят свои этапы развития, получившие в теории уголовного права название «неоконченного преступления».

В международном уголовном праве также существует указание на то, что лицо может быть подвергнуто ответственности не только по факту оконченного преступления, но и в ситуациях, когда задуманное и реализуемое преступление не было доведено до конца по каким-то причинам, не зависящим от воли субъекта.

Специфика международного уголовного права состоит в том, что его источники всегда специально предусматривают стадию совершения преступления, на которой оно может подлежать уголовно-правовой оценке. Так. ст. 6 Устава Нюрнбергского трибунала устанавливает преступность «заговора» и «общего плана», направленных на осуществление акта агрессивной войны. В литературе обычно утверждается, что такое планирование преступления или сговор с целью его последующего совершения расцениваются как самостоятельные составы, образующие в совокупности преступление агрессии. Позволим себе не согласиться полностью с этим мнением.

Представляется, что в связи с отсутствием конкретного юридического содержания этих форм поведения и их направленностью на обеспечение иных действий, образующих объективную сторону агрессивной войны, наличие «заговора» или «общего плана» (в отличие от «планирования» как деяния) является скорее приготовлением к совершению этого преступления.

Таким образом, международное уголовное право знает стадию приготовления к преступлению, которая выражается в заговоре (сговоре) с целью последующего совершения преступления.

Установление преступности приготовления к преступлению в международном уголовном праве - исключительно редкое явление, и введение ответственности за приготовление к тем или иным преступлениям обусловлено, по-видимому, исключительно тяжким характером этих преступлений.

Что же касается покушения на преступление, то оно хорошо известно международному уголовному праву. В источниках речь может идти о покушении как таковом либо о попытке совершения деяния (например, при захвате воздушного судна - п. «а» ст. 1 Конвенции о борьбе с незаконным захватом воздушных судов 1970 г.; при захвате заложника - Международная конвенция о борьбе с захватом заложников 1979 г.).

Попытка совершения преступного деяния - это не что иное, как стадия покушения на его совершение, когда желаемый результат (исполнение деяния полностью либо наступление желаемых последствий) не достигнут вопреки воле лица: «преступление осталось незавершенным по обстоятельствам, не зависящим от намерений данного лица» (п. «е» ч. 3 ст. 25 Римского статута).

Таким образом, в международном уголовном праве преступность той или иной стадии совершения преступления устанавливается применительно к каждому деянию. По общему правилу, преступным признается покушение на преступление, а в исключительных случаях - и приготовление к нему (в форме заговора на совершение преступления). При этом в самих нормах международного уголовного права отсутствует какое-либо обязательное правило о дифференциации ответственности за оконченное и неоконченное преступление.

Вместе с тем современному международному уголовному праву известен институт добровольного отказа от доведения преступления до конца. Так, в соответствии с п. «е» ч. 3 ст. 25 Римского статута лицо освобождается от наказания, если «отказывается от попытки совершить преступление». При этом для освобождения от наказания по этому основанию должны быть соблюдены следующие требования: предотвращено «завершение преступления» (т.е. отказ возможен только при неоконченном преступлении); лицо полностью и добровольно «отказалось от преступной цели» (т.е. должны быть установлены критерии отсутствия вынужденности отказа и наличия у лица реальной возможности довести задуманное преступления до конца). Если начатое преступление, от доведения которого до «завершения» лицо отказалось, все же стало оконченным (по различным причинам - например, в силу развития причинной связи, несвоевременности самого отказа и пр.), такое лицо не освобождается от наказания.

Институт соучастия хорошо знаком международному уголовному праву. На наш взгляд, обоснованно утверждение о том, что соучастие в международном уголовном праве характеризуется практически теми же основными признаками, что и в национальном уголовном праве. Действительно, в соответствии с ч. 3 ст. 25 Римского статута для соучастия в преступлении характерны следующие признаки:

- лицо совершает преступление индивидуально или совместно с другими лицами (п. «а»);

- лицо приказывает, подстрекает или побуждает совершить преступление (если такое преступление все же совершается или имеет место покушение на его совершение - п. «Ь»);

- лицо с целью облегчить совершение такого преступления пособничает или иным образом содействует его совершению или покушению на него, включая «предоставление средств для его совершения» (п. «с»).

В ст. 6 Устава Нюрнбергского трибунала прямо говорится о существовании таких видов соучастников, как руководитель, организатор, подстрекатель и пособник.

Действия всех соучастников, не являющихся исполнителями, характеризуются «сознательным содействием совершению преступления» (п. «с» ст. 101 Конвенции ООН по морскому праву 1982 г.), иначе говоря, совершаются они с прямым умыслом.

Пределы ответственности соучастников, не являющихся исполнителями преступления, основаны на доктрине ограниченного акцессорного соучастия. Ограниченность акцессорности при регламентации уголовной ответственности соучастников состоит в том, что в ряде случаев деятельность других соучастников (не являющихся исполнителями преступления или покушения на преступление) подлежит самостоятельной правовой оценке (например, «прямое и публичное» подстрекательство к геноциду).