Глава 10. – Откуда тут «Комета»? – пробормотал себе под нос второй помощник, вглядываясь в бинокль

– Откуда тут «Комета»? – пробормотал себе под нос второй помощник, вглядываясь в бинокль. – Что, не отвечают?

– Нет, – покачал головой вахтенный рулевой от рации.

«Рассвет» лег в дрейф, главный двигатель заглушили, и из‑за этого подходящую на малом ходу «Комету» заметили только тогда, когда она показалась в зоне прямой видимости.

– Доложу мастеру, – отложил бинокль второй помощник.

Капитана в каюте не оказалось, и тогда второй помощник отправил на его поиски рулевого. Было уже за полночь, но веселье на прогулочной палубе не только не затихало, а вроде бы даже усиливалось. Сменившийся двадцать минут назад Агеев пытался разыскать Кудинова.

Делать это было непросто. Дважды обойдя прогулочную палубу по периметру, он спустился ниже, но среди купающихся голышом в бассейне Кости тоже не оказалось. И тогда Агеев решил попытать счастья на главной палубе.

Обогнув пароход по правому борту, Агеев нырнул в надстройку, осмотрел оба холла и закоулки. Костя как в воду канул, и Агеев начал волноваться.

Выйдя из надстройки, он скользнул взглядом вдоль левого борта и вдруг увидел подкрадывающуюся к пароходу «Комету». До нее было уже рукой подать. Агеев даже не успел удивиться, потому что в следующий миг на переходной площадке «Кометы» что‑то ослепительно вспыхнуло, и вверх к надстройке устремились два огненных снопа. Следом донесся двойной хлопок.

Поверить в происходящее было трудно, настолько оно казалось нереальным. Наверху оглушительно грохнуло, и на палубу сразу посыпались искры. Невольно пригнувшись, Агеев быстро задрал голову. Мостик был цел, и в первый момент он удивился. А потом увидел летящие вниз обломки антенн и все понял.

Располагались антенны в передней и средней частях надстройки «Рассвета». И когда раздались взрывы, перепившаяся публика на прогулочной палубе приняла их за фейерверк. В пьяных восторженных воплях, свисте и улюлюканье утонули крики нескольких раненых. Но продолжалось это недолго. До того момента, когда на освещенную сцену откуда‑то сзади выскочил окровавленный человек и, сделав два или три шага, вдруг рухнул вниз как подкошенный.

На прогулочной палубе началась самая настоящая паника. Люди с криками и визгами бросались в разные стороны, сшибались, падали и снова вскакивали, топча друг друга.

Агеев всего этого не видел. Сообразив, что нападавшие специально стреляли по антеннам, он метнулся обратно в надстройку и выглянул в иллюминатор.

На боковой площадке подходившей «Кометы» он увидел бородачей с повязками на головах. Агеев ходил на торговых судах не первый год и давно мыслил категориями гражданского моряка, хотя, возможно, и не отдавал себе в этом отчета. По всем инструкциям, при нападении на судно экипажу во избежание жертв строжайшим образом запрещалось оказывать сопротивление.

Это было разумно.

Но Агеев был настоящим моряком, хоть и гражданским. Инструкции предписывали также немедленно сообщать о нападении судовладельцу или властям, и Агеев понял, что нужно делать. Бросившись к внутреннему трапу, он начал выбираться наверх навстречу хлынувшему с прогулочной палубы потоку обезумевших людей. Дважды Агеева сшибали с ног, но он снова поднимался и упрямо двигался вперед.

В конце концов ему все‑таки удалось выбраться на шлюпочную палубу. Народу наверху уже почти не было – только раненые осколками и те, кого затоптали. За то время, что прошло от начала внезапной атаки, Агеев услышал только два или три пистолетных выстрела и несколько автоматных очередей.

Крутые с виду охранники Лопухина оказались крутыми только с виду. Лишь один из них попытался преградить путь чеченцам, но его тут же убили, и мальчики в строгих костюмах дружно поджали хвосты, побросав пистолеты за борт.

Правда, Агеев об этом не думал. Высунувшись из‑за надстройки шлюпочной палубы, он подождал пару минут и метнулся к мотоботу. Крутым себя Агеев не считал, но свое дело знал хорошо. Он не задумывался о том, рискует или нет, просто выполнял свою работу и оставался, пожалуй, единственным, кто смог сохранить самообладание.

У многих были спутниковые телефоны, но никто не догадался позвонить на берег и сообщить о захвате судна. Ни один человек. Во время возникшей паники это было неудивительно. У Агеева спутникового телефона никогда не имелось, и он такую возможность тоже как‑то упустил из вида.

Зато Агеев придумал кое‑что получше. Бросившись к мотоботу, он взобрался наверх, с трудом открыл люк и начал подтягиваться в него. Внутри мотобота вместе с другим снаряжением находился аварийный буй. Мощность его передатчика была небольшой, и Агеев не знал, смогут ли услышать сигнал «SOS» на берегу или других судах.

Но если бы ему удалось включить буй, то сигнал наверняка засекли бы спутники глобальной системы слежения «КОСПАС‑САРСАТ». И не только засекли, но и определили бы координаты терпящего бедствие судна с точностью до нескольких метров.

Подтянувшись на руках, Агеев попытался закинуть в люк ногу, но сорвался. Вторая попытка оказалась удачной, он зацепился ногой и уже начал переваливаться внутрь ярко‑красного мотобота. Не хватило какой‑то секунды.

Засевший внизу на «Комете» снайпер зафиксировал Агеева в перекрестье прицела и плавно нажал на спуск. Раскатисто грохнул выстрел. Пуля попала Агееву в голову и снесла полчерепа, забрызгав внутренности мотобота белесой жижей и желтоватыми осколками кости. Бездыханное тело полетело вниз, ударилось о леерное ограждение шлюпочной палубы, зацепило перила прогулочной и после этого скатилось прямо под ноги Бухгалтеру. Только‑только поднявшийся на борт захваченного «Рассвета», Бухгалтер вытер с лица брызги крови, перевернул тело Агеева ботинком и с хищной улыбкой произнес:

– Ай да молодец, Казбек! Классный выстрел! Любая телка твоя! Какая захочешь!

– Я двух хочу! – отозвался снизу снайпер.

– Можно и двух! – оглянулся Бухгалтер. – Все они теперь наши!