Йинские сады

За той стеной, чьих лет никто не счел,

Чьи башни поросли седыми мхами,

Лежат сады с нарядными цветами,

С порханьем птиц, и бабочек, и пчел.

Там стаи цапель дремлют над прудами

И царственные лотосы цветут,

Там звонкие ручьи узоры ткут

Среди деревьев с яркими плодами.

Так думал я, наивно веря снам,

В которых уж не раз случалось мне

Приблизиться к внушительным вратам

В той исполинской каменной стене.

И вот я у стены... но где же вход?

Вы мне солгали, сны! В ней нет ворот!

Колокола

Из года в год в часы ночного бденья

Я слышал колокольный перезвон,

Протяжный и глухой - казалось, он

Заоблачного был происхожденья.

Среди полузабытых грез и снов

Искал я ключ к разгадке этой тайны

И, думается, вспомнил не случайно

Шпиль в Инсмуте и белых чаек зов.

Но как-то в марте шум дождя ночного

Взбодрил мне память, где царила мгла,

И я припомнил, словно сон бредовый,

Ряд башен, а на них - колокола.

И вновь раздался, звукам ливня вторя,

Знакомый звон - со дна гнилого моря!

Ночные бестии

Какие подземелья их плодят,

Рогатых черных тварей, чьи тела

Влачат два перепончатых крыла,

А хвост - двуострый шип, в котором яд?

Они меня хватают и летят

В миры, где торжествуют силы зла,

Где разум обволакивает мгла...

И когти и щекочут, и язвят.

Кривые пики Тока одолев,

Мы с лету низвергаемся на дно

Геенны - там есть озеро одно,

Где часто дремлют шогготы, сомлев.

И так из ночи в ночь, и несть конца

Визитам этих бестий без лица!

Ньярлатхотеп

Он объявился под конец времен -

Египта сын, высок и смуглолиц.

Пред ним феллахи простирались ниц,

Цвет ризы его был закату в тон.

К нему стекался люд со всех сторон,

Охочий до пророчеств и чудес,

И даже дикий зверь, покинув лес,

Спешил к Ньярлатхотепу на поклон.

Все знали, что настал последний час,

И было так: сперва ушли моря,

Потом разверзлась суша, и заря

Скатилась на оплоты смертных рас.

В финале Хаос, вечное дитя,

С лица Вселенной Землю стер шутя.

Азатот

Я вторгся с вездесущим бесом в паре

Из мира измерений - за Предел,

Туда, где нет ни времени, ни твари,

Но только Хаос, бледен и дебел.

Непризнанный ваятель мирозданья,

Он жадно и бессвязно бормотал

Какие-то смешные предсказанья

И сонм крылатых бестий заклинал.

В его когтях надрывно голосила

Бесформенная флейта в три дыры -

Не верилось, что в звуках этих сила

Которой покоряются миры.

<Я есмь Его Глашатай,> - дух съязвил

И Божеству затрещину влепил.

Мираж

Не знаю, есть ли он на самом деле,

И где - на небесах иль на земле -

Тот край, которым грежу с колыбели,

Седых столетий тонущий во мгле.

Закрыв глаза, я вижу цитадели,

И ленты рек, и церковь на скале,

И переливы горней акварели,

Точь-в-точь как на закате в феврале.

Я вижу заболоченные дали,

Слежу за тенью птичьего крыла

И слышу звон, исполненный печали,

Со стороны старинного села.

Но где тот чародей, что скажет мне,

Когда я был - иль буду - в той стране?

Канал

В одном из снов я посетил район,

Где вдоль домов, ограбленных нуждой,

Тянулся ров, заполненный водой,

Густой, как кровь, и черной, как гудрон.

От вялых струй дух тлена исходил,

Стесняя грудь предчувствием беды,

И лунный свет сочился на ряды

Пустых жилищ с осанкою могил.

Ни стук шагов, ни скрип оконных рам

Не нарушали мрачной тишины -

Был слышен только мерный плеск волны,

Уныло льнущей к мертвым берегам.

С тех пор, как мне приснился этот сон,

Меня терзает мысль: не явь ли он?