OS-028. Тигра 32 страница

После совершенного открытия и изменения позиции в отношении неприятных воспоминаний, немедленно изменилось и текущее восприятие жизни – даже небо посветлело. Возникло желание снова вернуться в Интернет-кафе и продолжить чтение почты – писем там была куча.

Наташка. Ну… прямо даже страшновато открывать ее письмо – хрен его знает – что там!?:) Но все-таки Наташка – это человек не из такого далекого прошлого, я воспринимаю ее скорее всего более адекватно. Надо же… я называю далеким прошлым то, что было два месяца назад… разве это возможно – ТАК измениться за два месяца… старой Майи больше нет, вообще нет, сейчас на ее месте совершенно другое существо. Кстати, я ведь так и не ответила на то ее письмо про Дарамсалу.

«Привет, Майка! У нас как-то неожиданно выпал снег, стало холодно, все кутаются в теплые одежды, и мне остается лишь с улыбкой вспоминать, как я бегала от индийской жары.

Я приехала домой в Москву. Поначалу всё было ужасно, жизнь быстро и незаметно погрузила меня в своё болото. Всё стало «налаживаться», потому что я вроде разобралась с некоторыми своими омрачениями, появилось спокойствие, вернулся интерес к некоторым вещам. Мне казалось, что я всё делаю правильно, что борюсь с НЭ, меняю мировоззрение, поступаю в соответствии со своими желаниями, но вскоре начала чувствовать, что остановилась. Я перестала писать и анализировать, я заменила это чтением. Исчезли ситуации, вызывающие страдания. Всё вроде бы хорошо, я не чувствую болезненную тяжесть безысходности. И после целого месяца это всё, что я смогла себе сказать о своей жизни! Жуть. Когда я это все увидела, увидела, как стремительно погружаюсь в болото, умираю, во мне словно что-то высвободилось, пружина какая-то, и я начала бороться.

Последнее время я вижу очень яркие сны, я часто осознаю во сне всё происходящее и делаю для себя определённые выводы. Ситуации и разговоры, которые разворачиваются во сне, в какой-то степени близки к моим нынешним беспокойствам. Я делаю во сне некоторые открытия и тут же просыпаюсь, чтобы восстановить сон в сознании. Потом вновь засыпаю, очень хочу погрузиться в старый сон, но ко мне приходят другие события, не менее яркие, очень яркие, цветные.

Во сне я чувствую, что меня захватывают необычные чувства. Утром я уже не так отчётливо восстанавливаю свои сны, но определённые образы сохраняются. Я помню в общем, что мне снилось, восстанавливаются цвета, некоторые переживания. Как ты думаешь, что такое сны? Что люди испытывают, когда спят, что с ними происходит? Всегда ли мы видим сны, а на утро просто не запоминаем их?

В следующем году я снова хочу приехать в Дарамсалу, хочу съездить в Непал, в горы. Может быть, мы поедем вместе, а?:) Мне бы очень этого хотелось…

На меня очень сильно влияют родители, сама атмосфера в доме постоянно приводит в беспокойство и раздражение, а иногда я даже срываюсь и потом жалею об этом. Я решилась уйти, но не будет ли это бегством? Может лучше остаться, и прямо в этой каше продолжать пробовать устранять негативные эмоции? Я вернулась к этой твоей идее снова, потому что поняла, что иначе жить не могу, иначе эти твари меня сожрут. Я вернулась к ней уже по-новому, без горячечного энтузиазма, не рассматривая это занятие как форму получения впечатлений. Теперь все иначе, теперь в этом моя надежда.

Вообще-то есть одна вещь, которую я все хочу тебе сказать, но стесняюсь. Сейчас думаю – «вот точно сейчас скажу», и сразу – стыд, ступор, сомнения… Но если я думаю, что так и не скажу тебе этого, то вообще не понимаю тогда – зачем жить? Зачем жить, если самое прекрасное попадает в капкан стыда? А чего тогда вообще я могу ожидать от жизни? Разве это не предательство – вот так наступать себе на горло? Ты, наверное, не понимаешь, о чем я… Я все-таки решусь, Майка, и напишу прямо сейчас. Майка, я тебя люблю. Вот так. Я влюблена в тебя, я хочу тебя, в своих снах я часто занимаюсь с тобой любовью, в этих снах ты по-прежнему девочка, но в то же время ты и мальчик, понимаешь?:) Если честно, у меня нет никакого опыта занятий любовью с девочками, я даже никогда не думала, что могу вот так взять и влюбиться в девчонку… и я очень стесняюсь того, что я к тебе чувствую. Помнишь, когда мы с тобой обнимались, так по-дружески, невинно, у меня в эти моменты словно все загоралось внизу живота… я хотела еще тогда тебе сказать, но так и не решилась, стеснялась. Ты ведь поможешь мне преодолеть это, Майка? Я так этого хочу. Напиши – что ты думаешь по этому поводу? Только честно, ладно?

Твоя Наташка»

Моя ласковая пупса..:) Откинувшись на спинку сиденья, я чувствовала такую нежность… если я вернусь в Москву, я до тебя доберусь, страстная ты моя кошечка. Желание ответить возникло сразу же, и, не откладывая, я вся влилась в ответное письмо.

«Моя маленькая Наташка… я конечно не могу решить за тебя твои проблемы, связанные с поиском смысла, с освобождением от негативных эмоций, я не знаю, что лучше – уйти от родителей или остаться, наверное надо следовать своим желаниям. Мой рассудок говорит, что в ситуации, когда негативных эмоций слишком много, у тебя может попросту не получиться с ними справиться. А если сначала научиться с ними бороться в относительно комфортных ситуациях, то затем можно перенести свои тренировки и в более тяжелые условия. Но это лишь рассуждения, а как поступать в конкретной ситуации – решать только тебе. Никто, кроме тебя, не может нести ответственность за твои решения. Но уж в любом случае я могу пытаться отвечать на твои вопросы, когда ты их задаешь, и я думаю, что когда я приеду в Москву, то смогу крепко и нежно прижать тебя к себе, просто смотреть в твои глаза или разговаривать с тобой, или целовать твои сладострастные губки, и то, что у тебя идет борьба самой с собой с переменным успехом - это ведь ничего не меняет в том, что я к тебе чувствую.

Моя стеснительная Малышка…:) Ты даже стесняешься написать мне о том, что хочешь меня? Мне нравится и это в тебе. И это тоже. И разговаривать с тобой нравится, и представлять нас с тобой нравится… давай представим вместе - как это будет, давай? Я хочу быть с тобой и девочкой, и мальчиком одновременно, и знаешь как мы поступим? Я куплю себе классный, чуть загнутый, упругий, совсем как настоящий пристегивающийся член, и сначала заласкаю тебя, как девочка, а потом возьму, как парень, и когда после нескольких часов ласк на грани оргазма ты решишь таки перейти эту грань, то скажешь «ну все, я больше не могу сдерживаться, я хочу больше не останавливаться, больше не останавливайся…», и я скажу «нет, Малышка, скажи мне, что ты ХОЧЕШЬ КОНЧИТЬ», поцелую твои губки, покусаю твой нежный и пухленький язычок, и ты конечно же не сможешь мне отказать, и преодолевая стеснение ты скажешь – «да, я сейчас хочу кончить, я очень хочу кончить прямо сейчас и с тобой, Майка»… ты крепко обнимешь меня, закроешь глазки, а я буду целовать твои щеки, губы, глаза, подбородок, ушки, шею, грудки… и двигаться в тебе, не торопясь подводя тебя к грани… а потом я начну трахать тебя сильнее, мощнее, входить в тебя глубже – так глубоко, как только возможно, и волна за волной на тебя будет накатывать наслаждение от секса, от нежности, огонь внизу твоего животика будет сливаться с наслаждением от того, что я буду целовать и вылизывать твою шейку, и когда ты начнешь вся сжиматься и открываться навстречу набегающему оргазму, я крепко схвачу тебя за грудки, сожму их, стисну твои сосочки, с силой врываясь в тебя раз за разом, разжигая пламя, охватившее тебя всю… и буду губами ловить твои стоны, твои вскрики, твое дыхание… слизывать твои слезки... моя маленькая девочка Наташка…

Если ты хочешь прогнать свою стеснительность, я конечно буду помогать тебе в этом, но это не значит, что у меня есть какой-то план твоей перестройки:) Я хочу, чтобы люди двигались туда, куда ИМ хочется, и если тебе захочется стать в меру развратной, но в то же время остаться в какой-то степени очень застенчивой, то и замечательно… ведь возбуждает и привлекает и вызывает нежность не какая-то определенная форма, в которой ты выражаешь свою страсть и нежность, а сама эта страсть, сама нежность, само то, что ты переживаешь, и какая разница – будешь ты со мной развратной или застенчивой? В любом случае это будет вызывать во мне ответные переживания. И я очень легко себе представляю, что можно быть сексуально очень развитой и раскованной и заниматься самыми «развратными» формами секса, и при этом оставаться девственно-застенчивой, стеснительной… мне легко представлять тебя именно такой, и мне нравится такой твой образ.

Если ты хочешь начать двигаться в сторону развития своей сексуальности, то я могу предложить тебе прежде всего научиться ясно отдавать себе отчет в том – что именно тебе хочется в сексе. Представления о том, что допустимо, а что недопустимо, блокируют даже само воображение, а если воображение подавлено, то и в реальности трудно вести себя свободно. Я предлагаю тебе сделать список своих сексуальных фантазий. Лучше всего делать это во время мастурбации, когда ты подходишь к оргазму и находишься какое-то время на самой грани – отпусти свою фантазию, позволь ей быть раскованной, сладострастной. Придумай какую-нибудь сценку, сюжет, идею, которая тебя особенно возбудит. И обязательно запиши ее, и не удаляй потом эту запись только потому, что сексуальное настроение прошло и в силу вступили моральные запреты. Составляй список таких фантазий, и ты увидишь, как начнет меняться твое восприятие мира – не только в сексуальной области. Позаботься о том, чтобы твои записи никто не мог прочесть – если ты пишешь на бумаге, то потом переноси это в файл, бумажку уничтожай, а файл паролируй. Если будет опасение, что кто-то это может прочесть, ты не сможешь быть искренней с собой. В такой список пусть попадают и целые сюжеты о каком-нибудь сексуальном приключении, и отдельные зарисовки, фрагменты.

Давай, морда, не засыпай там, не поддавайся этому убаюкивающему кладбищенскому гимну, исполняемому хором окружающих тебя людей.»

Встречаю очередную ночь в ресторане «Аджая». Чикен сиззлер, пожалуй… да, тут его неплохо готовят. Интересное занятие я себе нашла… день сурка по-делийски – встречаюсь с людьми, нахожу таких, какие вроде поумнее – ученые, писатели, разговариваю, завожу тему негативных эмоций и их устранения. Все объясняю, отвечаю на вопросы, на возражения, а потом мы расстаемся, завтра будут новые люди, завтра я буду объяснять все снова. Реакции в основном одинаковые - беспомощно-заинтересованные, видно, что люди ищут впечатлений и воспринимают тему негативных эмоций и переживаний так же, как я воспринимаю рассказ вот этого человека про лягушек. Для него лягушка – это его жизнь, его работа, и наш разговор – это бартер. Я сделаю вид, что мне интересны твои лягушки, а ты сделаешь вид, что тебе интересны мои негативные эмоции. Вот так они и общаются.

- …и именно в горах на западе Индии мы и нашли то, что, казалось, найти невозможно - потерянный было род сиреневых лягушек. Это невероятно, ведь они прыгали под ногами у динозавров - красивые сиреневые лягушки с маленькой головой. Ранее считалось, что этот лягушачий вид либо уже давно вымер, либо никогда не существовал…

Интересно – о чем он разговаривает со своей женой? С друзьями? Все эти разговоры помогают мне понять, что остальные люди воспринимают идею устранения негативных эмоций примерно как поиск сиреневых лягушек – как что-то, что может дать впечатления, немного разнообразить жизнь, или даже вписать новую страницу в учебники психологии. Они не воспринимают эту идею как нечто такое, что может в самом корне изменить их жизнь…

- … это не просто новый вид. Мы открыли новую ветвь эволюции! Открытие этого вида поможет нам понять, как эволюционировали лягушки, и без этого открытия их эволюция осталась бы навсегда загадкой, так как нет никаких археологических данных, никаких окаменелостей того времени. Гатские горы – это сокровище, и пока оно существует в первозданном виде, надо их исследовать, надо их сохранить.

- Скажи, Фрэнки, а как изменится твоя жизнь от всего этого?

Зачем я это спросила? Он ведь не понимает, что речь идет не о премии, не о кафедре… он не понимает. Ладно, Фрэнки, успехов тебе в поисках бабочек… ну этих, лягушек то есть, да…

За соседним столиком - симпатичная девчушка, японочка… Аккуратненькое тельце, маленькая вся такая, немного смешная. Коленки тесно прижаты друг к дружке, кушает аккуратно, сосредоточенно. Осматривая ее, я неожиданно испытала сильный всплеск эротического влечения. Даже не столько хочется заняться с ней сексом, сколько просто на нее смотреть, может быть погладить, поцеловать, но как это сделать… обменялись парой дежурных фраз – очень вежлива, улыбчива, легко идет на контакт, но за всем этим… чего-то нет, что-то не то. Ну все равно – попробую, а там посмотрим.

- Хочешь, я поучу тебя немного русскому языку?

Она хочет. Пойдем ко мне? Я тут рядом живу. Она рисует иероглифы, получается красиво, развалившись на моей постели показывает – как надо вести фломастер, чтобы иероглиф получился особенно изящным… нарисовала по-японски слово «Майя». Да, очень красиво, спасибо... послушай, малышка, давай сфотографируемся? Она не против. А можно, я сделаю «особенную» фотку, можно? Она не понимает – что значит «особенную»? Ну можно… даю ей в руки фотоаппарат, прислоняю ее к стенке – как скажу, фотографируй, хорошо? Беру ее ножку в смешном девчачьем цветастом носочке, прижимаю к губам, целую – фотографируй! Девочка в шоке, но фотографирует. Стаскиваю носочек... какая вкусная ножка… просовываю язычок между пальчиков, «трахаю» ее ножку, вылизываю маленькую нежную «ладошку», беру в рот пальчики и посасываю, покрываю поцелуями пяточку... Нравится?:) Нет??!!

Отпускаю ее ножку, подползаю. Тебе не нравится??

- Нет… – тихо так, вежливо, улыбается.

- Не может быть… что, вот прямо неприятно?

- Приятно… но не надо.

- Ну хорошо…

Подтягивает ногу, одевает носочек, неловко ей, смотрит на меня, не знает – что сказать.

- А можно я тебя за руку потрогаю?

- Конечно, за руку можно, - с облегчением протягивает ладошку.

Беру ее, глажу, целую пальчики, снова засовываю язычок между пальчиков, снова вылизываю ладошку, покрываю поцелуями запястье, выше, выше, приникаю к ее нежному местечку на сгибе локтя, какая нежная кожа… покусываю… тебе нравится?:) Нет??!!

- Нет…

Да не может этого быть, что я – не чувствую что ли? Да у нее наверняка вся писька мокрая! Что же тебе не нравится, малышка?

- Вот, смотри, - снимает с груди медальон, открывает его, показывает. Там фотография японского мальчика.

- Это твой муж?

- Жених…

- Так ты что – не хочешь со мной заниматься любовью, потому что он будет ревновать?

- Да, я так не могу, он мой жених.

- Но тебе ведь нравилось?

- Да, нравилось…

- Очень?

- Очень…

Я не хочу соблазнять дальше этого японского котенка. Она мне очень нравится, очень нежная, ласковые глазки, вкусная такая… но я дальше не хочу. Я понимаю, что если буду продолжать ее ласкать, то легко соблазню ее и сделаю все, что захочу, доведу до оргазма десять раз, но что будет потом? Потом она будет страдать от своей «измены», не сможет смотреть так искренне в глаза своему мальчику, я не хочу этого.

- Он ведь не поймет?

- Нет, он не поймет, он сильно обидится, если узнает, а я не хочу врать, я не могу врать своему жениху. Я не могу, не надо…

Обнимаю ее, успокаиваю – ну что ты, девочка, ну конечно я ничего не буду делать против твоего желания, я не хочу пытаться уговаривать тебя, я понимаю, это твое решение, как ты решила – так и будет, ты мне так нравишься… давай еще раз обнимемся и сфотографируемся просто вместе с тобой на память, в обнимку, как подруги, хорошо? Ее лицо озаряется улыбкой – «конечно, конечно!» Ставим фотоаппарат на стул, беру пульт дистанционного управления в руки, обнимаю ее, прижимаю к себе. Смотри-ка – когда обнимаемся как «подруги», тут она прямо как страстная тигрица… Можно я тебя поцелую? Только один раз – как подружка подружку? Можно?! Ура:) Нежно прикасаюсь губами к щеке, носику, губам… ох какие губки… еще, еще… что это – она высунула язычок! Ах ты шлюшка!:) Лизнула ее язычок, и он тут же скрылся… ведь она хочет… я чувствую – как она хочет, как глубоко отзываются в ней мои поцелуи… это же надо – вот так задавливать свою эротичность… снова в ней нарастает беспокойство – наш «дружеский» поцелуй уже давно перестал таковым быть, отпускаю ее, глажу по плечу, снова успокаиваю, говорю что-то отвлеченное… я и забыла уже, что на свете бывают самые обычные девушки – закомплексованные до невозможности. Сарт, Тайга, Кам… - это вообще было? Какая гигантская пропасть… Что я тут делаю?... Провожаю ее до двери. Пока, Малышка, я вышлю тебе на мэйл наши фотки, хорошо? Вот и ладно, пиши когда захочешь, мой японский котенок…

(40)

Красновато-сиреневая вода густыми и неспешными струями сплетается с высокими и обрывистыми берегами, цветочным ковром уходящими в близкое небо, скручивающееся в причудливые спирали блаженства. Тай привел меня сюда, я чувствую, что он совсем рядом… И Сарт, и Кам, и Кьяра, - они как будто всегда где-то поблизости… Может, вон там, за очередным изгибом тела реки? …Почему эти сны так скоротечны? Они наполняют предвкушением, - если я не смогу найти их в бодрствовании, я смогу найти их во сне. Эта странная и иррациональная уверенность не покидает меня уже несколько дней. Никак не могу вспомнить, что же такое произошло, что она появилась. Сейчас, вот сейчас, я обернусь и увижу их…

Дарамсала. Я даже не заметила, как прошло пятнадцать часов в автобусе. Солнечное утро в Маклеод Гандж, узкие улочки звездой расходятся от меня во все стороны, далекий запах костра, горная прохлада мурашками пробирает тело. Куда дальше? Ныряю в первое попавшееся направление и чувствую, что именно туда мне и надо. Даже чуть было вприпрыжку не побежала, - рюкзак остановил.

Какие лица! Женщины, дети, монахи, старики, - это совсем другой мир, как это ощутимо после пестрой и шумной Индии. Маленький Тибет, мечтающий о свободе. Хочется улыбаться всем прохожим, смотреть в их раскосые лучистые глаза, быть среди них, стать как можно ближе к этой солнечной самодостаточности, повернувшей взгляд внутрь себя.

Вот, кажется я нашла место, где хочу жить, - небольшой красный коттедж недалеко от дороги с белыми решетчатыми окнами, распахнутыми к ясным утренним горам. «Шоколадное логово», - так называется это местечко, с уютным небольшим шоколадным кафе, каменными лестницами, спускающимися меж горных деревьев к зеленой полянке, на которой, зажмурив глаза, под солнышком грелась маленькая смуглая девчонка.

Хозяйка удивила меня всем, - и безупречным английским, и итальянской внешностью, и экспрессией в свободе выражений, никогда не виденной мной раньше в индианках. Она так ловко отвела меня на самый верхний этаж, что я не успела опомниться, как уже сидела в роскошных по индийским меркам апартаментах и была счастлива, что там было все необходимое для жизни, даже холодильник и газовая плита.

Маленький чертенок во мне опять рвется на улицу, как в детстве, когда в любой момент готова сорваться и отправиться в увлекательное путешествие, даже если это путешествие за угол дома. Железная спиральная лестница гремит на весь маленький дворик, когда я сбегаю вниз и торжественно замолкает, когда я отталкиваюсь от последних ступенек и спрыгиваю на траву.

Полянка с ее белокурой гостьей с любопытством глазеет на меня, шелестя тенями и резвясь солнечными бликами.

- Куда ты так бежишь? – голубые глаза изучают меня таким же ясным взором, как сегодняшнее утреннее небо.

- Навстречу жизни. Ты кто?

- Я – Лесси.

- Лесси:) Какое нежное имя! Ты живешь здесь?

- Да.

- Приходи сегодня ко мне.

- Приду:)

- Давай ближе к вечеру, ОК? Часов так в пять, идет?

- Идет.

- Ну я побежала! Приходи обязательно, ладно?

- Обязательно приду.

Лесси… Чуть было не схватила ее сейчас с собой, хотела попросить, чтобы она мне все тут показала, но быстро поняла, что это не то, совсем не то, что если я сделаю это сейчас, то все прямо в этот момент и закончится обыденностью, скукой, серостью. Как же так? Почему когда я думаю о том, что она придет ко мне вечером, будет что-то звонкое и лучистое, а если бы я прямо сейчас осталась с ней или взяла ее с собой, то я уверена в том, что ничего бы этого не было?

Я все время живу так, как будто перехожу из точки А в точку Б, это движение по прямой. Меня как будто замуровали в эту прямую, и какая разница, когда на этой прямой появится точка «Лесси»? Часом раньше, часом позже… Какая же мертвость во всем этом! Как будто со всех сторон сдавлена бетонными плитами и могу только ползти.

Живые желания – вот что сбрасывает эти плиты и раскрывает мир-путешествие! Я не знаю, что ждет меня за следующим шагом, и каждое движение – выбор той реальности, в которой я окажусь в следующее мгновение, это установление нового, в котором важен каждый поворот. Стоит только немного отвлечься и выпасть из волны живого желания, как почти сразу возвращаюсь в мир обыденности. Да, это были бы две совершенно разных жизни, - с Лесси сейчас и с Лесси, которая придет сегодня вечером. Почему это так? Я не знаю, у меня нет никаких объяснений, но есть ясность, золотистой нитью ведущая к новым и новым открытиям.

Из-за ворот, украшенных яростными мордамибуддийских божеств, выбежали две совсем юные, наголо стриженые монашки. Подхватив свои бордовые платья и звонко смеясь, они устремились вниз по разбитой дороге, еще не высохшей от ночной росы, быстро щебечут что-то на чарующем, переливающемся языке, и как же мне хочется узнать, о чем они говорят, о чем думают, чем живут… Ветер перебирает разноцветные флажки с тибетской символикой, солнце отражается в светло-желтом здании монастыря, укрепившегося на вершине невысокого холма, окруженного горными соснами и разлапистыми пихтами.

Высокое небо рассыпается стаей ворон, возвещающих миру какую-то важную новость. Хочется идти медленно, вслушиваться в каждый шаг, - бутон, распускающийся внутрь, стихия, взрывающаяся вглубь.

Шумная компания неуклюжих щенков пушистым комком вываливается из проема двери, завешенного расшитым покрывалом. Топорща хвосты, тявкая и покусывая друг друга, носятся вокруг меня какое-то время, но едва на пороге появляется черная сучка с лукавыми глазами и двумя рядами оттянутых темно-коричневых сосков, они забывают обо всем и набрасываются на нее, требуя внимания и еды. Нежность вспыхнула прямо в центре груди и тонкими струйками окутала всю эту звериную компанию, чутко откликаясь на каждое их движение.

Здесь даже коровы другие! Или мне просто так нравится здесь? …Интересно, а как я смогу найти Лобсанга? И смогу ли? Дэни написал, что ему надо срочно возвращаться во Францию, я так и не знаю до сих пор, что у него произошло. Я ведь даже не знаю, как выглядит Лобсанг... Неужели прямо за стенами этих монастырей творится чудо? Неужели прямо здесь ведется непрерывная радостная работа над собой, которая шаг за шагом уводит в другие миры? При этой мысли горячая волна поднялась от ног и омыла все тело изнутри красноватым огнем.

Какая-то странная усталость от такой насыщенности восприятий. Никогда не думала, что можно устать быть счастливой, а сейчас мне хочется расслабиться, зайти в магазин, подумать о ерунде. Мне хочется отупить себя! Вкусно поесть, купить новую маечку, послушать музыку вон в той лавке, открывающейся улице отрешенным пением тибетских монахов. Кругом мальчики… Что это со мной? Я даже не знаю, за что схватиться, а может лучше забраться в какой-нибудь монастырь и посидеть там в одиночестве? Интересно, это возможно? Надо поискать подходящее место… Мальчики. Девочки. Лесси. Сегодня она придет.

И все-таки вкусная еда, музыка, мальчики. Ныряю.

- А что такое «момо»?

- Момо? – тибетский мальчишка-официант посмотрел на меня с любопытством, - ты не знаешь? Ну… Момо – это момо:) Хочешь, я могу показать тебе.

- Давай.

Через пару минут приносит на тарелке пельмени.

- А-а! Ясно:) Буду. С яблоками и медом… А что такое тибетский хлеб?

- Это такая большая лепешка, она внутри пустая… Очень вкусно, всем нравится.

- ОК, беру, с сыром. Ну и вон тот шоколадный торт. И горячий шоколад.

- Тебе так нравится сладкое? – смотрит с детским восхищением.

- Ага:)

Небольшое кафе с массивными деревянными столами, рассеченными солнечными лучами, и компьютерным углом, отделенным загородкой, было почти что пустым. На стене большой плакат с красными буквами – «Мы не продаем китайские товары». Еще бы!

Китайцы как резистентный к антибиотикам вирус оккупировали Тибет и судя по всему не ослабят своего давления до тех пор, пока на месте Тибета не останется зияющая лысина, на которой они смогут воздвигнуть свои адские монументы коммунистических лидеров и бараки для любого инакомыслия. За время своего вторжения в Тибет китайцы разрушили шесть тысяч монастырей, убили миллион и двести тысяч тибетских монахов! Миллион!! А тибетцев всего 6 миллионов. Тотальное подавление любого национального характера, крайние степени дискриминации во всех социальных проявлениях, многолетние тюремные заключения, пытки, массовые смертные казни, сплошная стерилизация мужчин и женщин - вот что из себя представляет жизнь тибетцев, не сумевших вовремя вырваться из Тибета. Впрочем, Тибета больше нет, теперь есть тибетская провинция Китая.

Мир слеп и безразличен, и только жалкой горстке безумцев почему-то не все равно, что происходит в Тибете. Но это ничего не меняет. Кто пойдет против этого мирового экономического гиганта – Китая? Да и ради чего? Ради каких-то там тибетцев... нет, доллары важнее. Далай-Ламе не дали визу в Россию - так спокойнее, зачем нервировать наших китайских товарищей? Вон контракт с поставкой истребителей на носу, газ опять же, электричество... черт с ним, с Далай-Ламой, в конце концов Россия – страна православная, не надо нам всех этих... Насилие? Расовая дискриминация? Пытки и террор? Ну нехорошо, нехорошо, конечно... но визу Далай-Ламе все равно не дадим. Что? Шакальское согласие с насилием и расовой дискриминацией? Нет, ну что вы – это просто стратегическое мышление во благо нашего многострадального народа.

Лесси, Лесси, Лисенок, девчонка… Я сейчас завалюсь спать, а как проснусь, сразу придешь ты. Ты ведь придешь?:) …Оказывается, я все-таки устала от ночи в автобусе, - как только прилегла на кровать, меня сразу же как будто прижало к ней, глаза окутало тяжелым и сладким туманом… Приятно засыпать и думать о белокуром чертенке с утренней полянки, даже если он так и останется звонким воспоминанием… Ничто не изменится, если ты не придешь, ничто не изменится, малышка… Как глубока тишина океана сна, я как будто прижимаю тебя к себе, предчувствуя запах твоего тела, - это запах нежности.

Стук в дверь показался странным. Вроде бы обычный стук в дверь, а я точно знаю, что это не Лесси, это скорее всего кто-то даже неприятный… Ну точно, - лживоглазый индус, прислуживающий хозяйке коттеджа. Совершенно омерзительно улыбаясь, и в то же время сверля меня холодными маленькими глазками, просит дать ему паспорт. Подозрительно осмотрев его, я сказала, что занесу паспорт сама. Этот тип, по моим ощущениям, способен на многое, хоть и дергается от беспокойства, доходящего до страха. Не раз за масками жалких и робких людей я видела таких злобных чудовищ и динозавров, что теперь не верю никакой внешней беззащитности и запуганности. Может, это просто хитрый трюк злобы, вынужденной прятаться, чтобы продолжать беспрепятственно существовать?

А вот и Лесси!

- Пошли на крышу, тебе понравится, я там каждый вечер сижу. Сейчас как раз закат, - голос у нее как журчащий в раннем солнце ручеек. - Только возьми с собой что-нибудь теплое.

С круглой плоской крыши можно смотреть на горы, задумчивую долину внизу, монастырь, теперь почти окутанный сумерками, в то время как горы напротив горят красным золотом закатного солнца. Совсем близкие кроны притихших осенних манго и горных тополей прячут в себе предвечерние игры птиц. Дарамсала зажигает огни, и теперь под нами темно-зеленая пропасть, мерцающая огнями, ныряющая в далекое море светлячков в долине.

Нам совсем не хочется говорить… Сначала тихо, как будто даже робко, монастырь касается нас женским хоровым пением, но через несколько минут в него вливаются новые голоса и еще, и еще! Как легко мне представить тех беззаботных девчонок-монахинь, которые теперь стали сосредоточенными, серьезными, - именно так я воспринимаю тибетское пение. В себе я чувствую ту же стихию, - зеркальный штиль, гремящая буря, пенистые солнечные волны, серебристая нежная рябь.

…Как же мне найти Лобсанга?

- Ты еще не замерз, Лисенок? – прижала Лесси к себе, и она как котенок устроилась поудобнее.

- Да, немножко холодно… Мне нравится тепло, но когда жарко – тоже не нравится. Мне все время хочется весны:)

- Да? А мне осени! Вот как раз такой, как здесь сейчас. Там, где я живу, такая осень бывает всего лишь несколько дней в году.

- Скоро на океане станет здорово. Ты была в Гоа?

- Нет, пока нет.

- Там сейчас пока еще жарко, а в декабре станет так легко и по вечерам прохладно.

- Легко? Что ты имеешь в виду?

- Ну.. Это когда совсем не замечаешь погоды, когда тебе не холодно и не жарко…

- А, поняла, поняла, мне тоже нравится, когда так легко, ведь это не просто ощущение, в этом есть что-то еще, какая-то хрустальность что ли…

- Как здорово ты сказала – хрустальность! …Да, это похоже на хрустальность, - она еще плотнее прижалась ко мне.