ГЛАВА XXXII Голос из-за деревьев

Поднявшись на плоскогорье, все сели немного отдохнуть. Отсюда открывался во все стороны широкий вид. Перед нами виднелся лесной мыс, окаймленный пеной бурунов, сзади — бухта и Остров Скелета, а дальше — большое пространство открытого моря. Прямо напротив поднималась «Подзорная труба», местами поросшая соснами, местами изрытая ущельями. Кругом была полная тишина, и только издалека долетал глухой шум морского прибоя, да слышалось жужжание насекомых в траве.

— Здесь три высоких дерева, — сказал Сильвер. — Найти среди них то, которое нам нужно, будет чистым пустяком. Уж не подкрепиться ли нам сначала обедом, а?

— У меня весь аппетит пропал, как я вспомнил о Флинте! — проворчал Морган.

— А ведь, в сущности, вы должны благодарить судьбу, что он умер! — сказал Сильвер.

— Чертовски скверно выглядел этот Флинт, — прибавил с содроганием один разбойник. — И лицо совсем синее, брр!

— Это у него от рома, — заметил Джордж. — Да, совсем синее, как сейчас помню!

Под тяжелым впечатлением от скелета разбойники говорили шепотом, почти не нарушая окружавшей тишины. Тем резче показался высокий, дребезжащий голос, неожиданно раздавшийся из-за деревьев:

«Пятнадцать человек на ящик мертвеца, —

Ио-хо-хо, и бутылка рома»!

Панический ужас овладел пиратами. Краска сбежала с их лиц, некоторые вскочили, хватаясь друг за друга, Морган упал лицом вниз.

— Это Флинт! — пролепетал Мерри.

Песня резко оборвалась, точно певцу зажали рукой рот.

— Идемте! — сказал Сильвер, с трудом шевеля побледневшими губами. — Не знаю, кто это пел, а только, наверное, живой человек с мясом и костями, как и мы с вами!

Слова его немного успокоили остальных, как вдруг снова раздался тот же голос:

— Дарби-Мак-Гро! Дарби-Мак-Гро! — несколько раз выкрикнул он. — Рому, Дарби-Мак-Гро!

Разбойники остановились, точно пригвожденные к месту, и долго стояли еще после того, как голос смолк.

— Это были его последние слова! — выговорил наконец Морган.

Дик вытащил свою Библию из кармана и шептал молитвы. Даже у Сильвера громко стучали зубы.

— Никто, кроме нас, не слыхал о Дарби! — пробормотал он и затем вскричал, сделав над собой усилие: — Товарищи, я пришел сюда за кладом, и никто, будь он человек или сам дьявол, не остановит меня! Я никогда не трусил перед живым Флинтом, не испугаюсь его и мертвого! В какой-нибудь четверти мили отсюда зарыты семьсот тысяч фунтов стерлингов. Неужели мы бросим их из-за какого-то пьяного матроса, который притом же давно и умер?

Но его слова не вернули мужества разбойникам.

— Перестаньте глумиться над покойником, Джон! — сказал Мерри.

Остальные даже не могли найти слов от страха и жались друг к другу как испуганное стадо баранов.

— Так вы думаете, что это пел дух? — спросил Сильвер. — Ну, так я вот что вам скажу: как никто никогда не видел, чтобы дух отбрасывал от себя тень, также не может его голос давать и эхо. Разве неверно?

Слова его показались мне очень неубедительными, но Мерри несколько успокоенным голосом сказал:

— Это верно! Ну, и голова же у вас, Джон! И притом, голос-то не совсем походил на голос Флинта, а как будто больше на…

— На Бена Гунна, вот это так! — вскричал Сильвер.

— И то правда! — сказал Морган, вскакивая на ноги.

— Да ведь и Бена Гунна нет уже в живых! — заметил Дик.

Но другие накинулись на него:

— Очень беспокоит нас Бен Гунн! Будь он жив или мертв, это нам все равно!

Разбойники окончательно приободрились и тронулись дальше. Впереди шел Мерри с компасом, чтобы не спутать направление. Один только Дик бросал кругом беспокойные взгляды, прижимая к себе Библию.

— Говорил я вам, — подсмеивался над ним Сильвер, — что напрасно только Библию изрезали. Неужели вы думаете, что привидение испугается ее теперь? Уверяю вас, что нисколько!

Дик мучился, как я видел, не одним беспокойством: от жары и усталости у него усилилась лихорадка, и он едва передвигал ноги.

Мы шли теперь по открытому месту, под горячими лучами солнца, среди разбросанных там и сям сосен, мускатного ореха и азалий. Два первых высоких дерева, к которым мы подошли, оказались неподходящими. Шагах в двухстах от нас возвышалось третье — гигантская сосна с розовым стволом и огромной шапкой ветвей. Мысль о золоте рассеяла у пиратов последние следы страха, глаза разгорались жадным огнем, походка сделалась легче и быстрее. Сам Сильвер прибавил шагу, ругался на каждый камешек, подвертывавшийся ему под ногу, и сердито дергал меня за веревку. Временами он оглядывался и бросал на меня взгляды, значение которых было мне вполне понятно. Видно было, что близость золота опьянила его, и он забывал и о том обещании, которое дал доктору, и о предостережениях последнего. Может быть, он надеялся, раздобыв клад и отыскав «Испаньолу», уехать с острова, перерезав сначала всех нас. Волнуемый такими тревожными мыслями, я с трудом поспевал за остальными и несколько раз споткнулся о камни, всякий раз Сильвер нетерпеливо дергал меня и грозно оборачивался назад. За нами еле тащился Дик, которого трясла лихорадка. Это еще увеличивало мое угнетенное настроение, кроме того, мне невольно вспоминалась та драма, которая разыгралась на этом плоскогорье несколько лет тому назад, мне чудилось еще, что я слышу жалобные стоны и крики тех шестерых матросов, которых убил Флинт. Мы дошли до опушки рощи.

— Ну, товарищи, бегом! — крикнул Мерри, и все, кто мог, пустились бежать.

Но через несколько секунд они остановились, и послышался дружный крик. Сильвер ускорил шаг, и мы догнали остальных.

У наших ног чернела яма, видимо, вырытая довольно давно, так как края осыпались, а дно покрылось травой. В ней валялась рукоятка заступа и несколько досок от сломанных ящиков.

Было ясно, что кто-то раньше нас нашел клад и похитил его. Семьсот тысяч фунтов стерлингов исчезли!