О ПРЕПОДАВАНИИ РУССКОГО ЯЗЫКА В СРЕДНЕЙ ШКОЛЕ

Фортунатов Ф.Ф.

Фортунатов Ф.Ф. Избранные труды. Т. 2. - М.: Учпедгиз, 1957. - Т. 2, с. 446-453.

…Перехожу к третьей категории крупных ошибок в той грамматической теории, какая излагается в школьных учебниках грамматики. Это именно – ошибочное смешение грамматических классов отдельных ли слов, или сочетаний слов с классами того, что обозначается или выражается отдельными словами и сочетаниями слов. Грамматические классы слов образуются присутствием в словах форм, а существуют они, понятно, не отдельно от индивидуальных слов, но в самых индивидуальных словах, т.е. слова одного и того же грамматического класса – это индивидуальные слова, однородные по общей их форме, следовательно, по общему для них обозначению чего-то общего, например, всем тем различным предметам мысли, какие обозначаются данными словами, если самая форма является формой отдельных слов, не формой сочетания слов. Школьная грамматика настоящего времени получила в наследство от старых времен, когда еще не существовало научное языковедение, постоянное смешение грамматических классов слов с классами того, что обозначается или выражается словами. На таком смешении основаны те определения, какие даются в школьной грамматике отдельным частям речи; так же смешиваются грамматические и неграмматические классы слов и словосочетаний в учении школьной грамматики о предложении и его частях. Возьму для примера вопрос о предложении и его частях. Это вопрос существенно важный и для школьной грамматики, так как ведь на предложение надо указывать учащимся и при элементарном преподавании грамматики в низших классах, притом еще тогда, когда рассматриваются формы отдельных слов, именно формы словоизменения, принадлежащие словам как частям предложений или как предложениям. Однако каждый преподаватель русской грамматики знает по опыту, что при грамматическом разборе какого-нибудь текста постоянно приходится убеждаться в непригодности грамматической теории, излагаемой в учебнике, для анализа многих конкретных случаев, встречающихся в данном тексте. Грамматическая теория школьных руководств подходит к предложениям известного типа, но как вдвинуть в рамки этой теории такие предложения, как пожар, хорошая погода или погода хорошая и даже NN – воспитанник корпуса,так как ведь, понятно, и в предложениях последнего типа не подразумевается слово есть; подразумеваться может такое слово, которое может быть и высказано и которое даже должно быть высказано, если мы хотим вполне ясно выразить нашу мысль, а между тем в таких случаях, как NN – воспитанник корпуса, слово есть не употребляется, не существует в нашем современном языке. Или все это не предложения? Но что же такое предложение?

Я должен заметить, что и в научной грамматике, хотя она освободилась от тех взглядов на предложение и его части, какие продолжают господствовать в школьных учебниках, тем не менее в настоящее время еще далеко не достигнуто приблизительно полное соглашение мнений по этому вопросу, что в значительной степени, конечно, объясняется тесною связью вопроса о предложении в речи с рядом других вопросов, представляющихся при изучении явлений нашего мышления. Есть одно очень общее и потому неясное определение предложения в речи, в котором наиболее могут сходиться различные в других отношениях взгляды на природу предложения, а именно – определение, по которому предложение в речи является выражением цельной мысли в слове или в словах. Имея в виду части цельной мысли, выражающейся в предложении, мы дополняем это определение предложения в речи так: мысль, выражающаяся в предложении, имеет две части, которые сами могут быть сложными, и отношение этих частей между собою в образуемом ими целом. Под мыслью мы понимаем в этом определении самый процесс, самый акт мышления, а также, по отношению именно к выражению мысли в речи, и результат этого процесса, ввиду того что речь может быть не только мышлением вслух, но и выражением уже готовой мысли. Термин «мысль», как очень общий, еще не определяет вполне той мысли, выражением которой в речи является предложение. На особенности такой мысли мы укажем, определяя ее части, т.е. представления, входящие в состав ее, и отношение, образующееся между этими частями. В мысли, выражающейся в предложении, по крайней мере одна из двух ее частей заключает в себе представление слова или представления слов, и, следовательно, такая мысль предполагает процессы обобщения и отвлечения предметов мысли, так как ведь эти умственные процессы предполагаются существованием представлений слов, за выделением лишь представлений собственных имен. Отношение между представлениями предметов мысли как частями рассматриваемой нами мысли, выражающейся в предложении, состоит в том, что при этом один предмет мысли или объединяется с другим по одной из тех связей, какие даны между предметами мысли в предшествующем опыте мышления, или отделяется от другого предмета как не объединяющийся с ним: мысль положительная и мысль отрицательная. И в том и в другом случае предшествует ассоциация представлений; процесс мысли, выражающейся в предложении в речи, состоит в том, что в данном сочетании представлений сперва выделяется одна часть, которая сама может быть сложною, первая в этой мысли, заключающая в себе представление первого предмета мысли, затем вторая часть, которая также сама может быть сложною, содержащая представление второго предмета той же мысли, и, как третий элемент цельной мысли, сознание связи или отсутствия связи между обоими предметами мысли. Первая часть такой мысли при выделении из сочетания представлений должна заключать в себе, понятно, представление какого-либо самостоятельного предмета мысли, а вторая, остающаяся часть той же мысли может иметь сама по себе как подобное же представление какого-либо самостоятельного предмета, так и представление предмета мысли несамостоятельного, т.е. находящегося в известном отношении к другим предметам; мысль открывает в случаях первого рода, какое именно отношение существует или не существует между данными предметами мысли, а в случаях второго рода – существует или не существует связь второго предмета мысли с первым.

Мысль, выражающаяся в предложении, должна быть отличаема в научном языке особым названием. Такую мысль называют иногда психологическим суждением, причем определение «психологическое» прибавляют с тою целью, чтобы не давать повода смешивать суждение в его психологической стороне, рассматриваемое в процессе его образования, как известное духовное явление, с суждением, о котором говорит логика, имеющая задачею исследование условий правильного мышления. Логика рассматривает суждения, выраженные в словах и сопровождаемые чувством уверенности в открываемом мыслью отношении данных предметом мысли, причем, однако, в задачу логики вовсе не входит исследование природы суждений; логика берет суждения в их связи между собою в процессах умозаключений и определяет именно условия правильности этих процессов и их составных частей. Понятно поэтому, что грамматика по предмету, изучаемому в ней, не может находиться ни в какой зависимости от логики, так как различие между правильным и неправильным мышлением не входит в область исследования грамматики. Ввиду того что термин «суждение» издавна получил известное употребление в логике, некоторые ученые возражают против перенесения того же термина на всякую мысль, выраженную предложением в речи, но это вопрос не существенный, касающийся лишь употребления термина. Мы можем, впрочем, распространить название «предложение» и на самую мысль, выражающуюся в предложении в речи, т.е. можем различать предложения в мысли и предложения в речи, как в выражении мысли. Правда, и термин «предложение» (греч. πρότασις) также употребляется в логике, между прочим, в том же смысле, как и суждение, но как бы то ни было, он давно известен и в применении к выражению мысли в речи. Мы видели, что впсихологическом суждении, или в предложении в мысли, различаются две части, сознаваемые в их отношении между собою: первая в образовании такой мысли и вторая. Психологическое суждение заключает в себе, следовательно, три элемента, но в выражении психологического суждения в речи, хотя бы и в полном, сознание связи между представлениями, образующими отдельные части суждения, понятно, не может выражаться отдельно и входит в выражение одной из этих частей. Поэтому ив психологическом суждении, рассматриваемом по отношению к выражению......его в речи, мы можем различать два элемента: первую часть психологического суждения и вторую в открываемом мыслью отношении ее к первой части. Вторая часть психологического суждения в ее отношении к первой части может быть называема психологическим сказуемым, а первая, предполагаемая такою второю частью, – психологическим подлежащим, соответственно с тем, что выражения в речи частей психологического суждения в тех случаях, где, как мы увидим далее, эти части могут быть различаемы в речи, образуют так называемые подлежащее и сказуемое предложения. Логика также говорит о подлежащем и сказуемом, субъекте и предикате, в рассматриваемых ею суждениях, но, подобно тому как учение логики о суждении не может применяться к анализу психологической природы суждений и предложений в речи, точно так же и для определения составных частей психологических суждений и предложений в речи безразличным является то употребление, какое имеют в логике термины «подлежащее» и «сказуемое», «субъект» и «предикат», а логика, определяя субъект и предикат, принимает условно за типы логических суждений те суждения, которые выражены в наших языках предложениями известного рода по образованию.

Я упоминал уже о том, что в психологических суждениях или в предложениях в мысли по крайней мере одна из двух частей заключает в себе представление слова или представления слов. Поэтому в предложениях в полной речи, т.е. в такой, при которой не остается подразумеваемым, не высказанным лицом говорящим какое-либо слово, различаются предложения полные и неполные. Неполное предложение в полной речи является, следовательно, выражением такого психологического суждения, в котором только одна из двух составных его частей заключает в себе представление слова или представления слов, между тем как другая часть не имеет словесного представления и состоит из непосредственного представления предмета мысли или его части. Неполное предложение в полной речи высказывается тогда, когда я, получая в опыте известные ощущения и соответственное представление, объединяю в мысли то, что я представляю, с известным словом как знаком представляемого мною в первой части мысли, а самое сочетание представления такого слова с представлением, полученным мною в данном опыте, вызывается связью, ассоциациею, установившеюся в прежнем опыте между подобными же представлениями. Например, слово пожар,и притом не только в восклицании, под влиянием испытываемых мною чувствований, но, и в речи спокойной, может употребляться как предложение, именно как неполное предложение; в психологическом суждении, выражающемся в этом предложении в речи, психологическим подлежащим являются, например, представления того пламени, дыма, которые я только что видел, а в психологическое сказуемое, во вторую часть той же мысли, входит представление слова пожар. Совершенно так же, понятно, и другие слова могут быть выражениями в речи психологических сказуемых в тех психологических суждениях, или предложениях в мысли, которые имеют психологическими подлежащими непосредственные представления известных предметов; например, каждое из таких слов, как дом, лампа, дерево, птица и т.д., может являться в речи предложением, именно предложением неполным в указанном смысле этого термина.

Я говорил, что части той мысли, которая выражается в предложении в речи, т.е. представления, как части психологического суждения, могут быть сложными, заключающими в себе сочетания представлений; поэтому и относительно представлений слов в психологических суждениях надо иметь в виду, что в части простого (несложного) психологического суждения может являться не только представление отдельного слова, но и сочетание представлений отдельных слов в том сложном словесном представлении, которое выражается в речи в словосочетании, как в части предложения. Словосочетанием в речи я называю то целое по значению, которое образуется сочетанием одного полного слова (не частицы) с другим полным словом, будет ли это выражение целого психологического суждения, или выражение его части. Во всяком словосочетании различаются по значению две части: зависимая, несамостоятельная, и независимая, самостоятельная, причем именно предмет; мысли в одной из двух этих частей обозначается в словосочетании как находящийся в известном отношении к предмету мысли в другой части словосочетания. В тех случаях, когда словосочетание является полным предложением в речи, отношение одного предмета мысли к другому открывается в психологическом суждении, выражающемся в этом словосочетании, как в полном предложении; а если в словосочетании выражается сложная часть психологического суждения, сложное представление, то отношение одного предмета мысли к другому в словосочетании является данным, уже известным для того психологического суждения, в состав которого входит такая сложная часть. Итак, возвращаясь к неполным предложениям в речи, мы должны отметить тот факт, что неполное предложение может заключать в себе не только отдельное слово, но также и словосочетание, как часть психологического суждения, или целого предложения в мысли. Например, словосочетание летящая птица или даже птица летит может употребляться в полной речи и как предложение неполное, подобно, например, отдельному слову птица. Я вижу в воздухе нечто движущееся, а с получаемым мною представлением движущегося предмета у меня может соединиться представление словосочетания летящая птица или птица летит, вследствие связи, установившейся в прежнем опыте между подобными же представлениями; как скоро затем я объединяю в мышлении представляемый мною движущийся предмет со словосочетанием летящая птица или птица летит как с знаком этого предмета, я образую психологическое суждение, сказуемым которого является представление словосочетания, а выражение этого сказуемого в речи в словосочетании летящая птица или птица летит составляет неполное предложение.

На таком употреблении в речи, в неполных предложениях, отдельных слов и словосочетаний основывается присоединение написанного отдельного слова или словосочетания к известному предмету, к известной вещи, в качестве знака, определяющего этот предмет, например подпись – «птица летит» под изображением летящей птицы или, например, «Сочинения Пушкина» в заглавии книги; а в речи, понятно, и словосочетание сочинения Пушкина может употребляться как неполное предложение.

Перехожу теперь к полным предложениям. Полное предложение в речи выражает такое психологическое суждение, или предложение в мысли, которое имеет в обеих частях представления слов. Полное предложение в русском языке обыкновенно заключает в себе не одно слово, но словосочетание, хотя, при известных условиях, может состоять также и из одного слова, например в безличных светает, морозит,в неопределенно-личном звонят и др. Не имея времени говорить здесь о различных видах полных предложений, я остановлюсь лишь на полных предложениях, являющихся в словосочетаниях. Я упоминал, что во всяком словосочетании один предмет мысли, в одной части словосочетания, обозначается как находящийся в известном отношении к другому предмету, в другой части словосочетания, будет ли словосочетание выражением целого психологического суждения или выражением его сложной части. В словосочетаниях, существующих в русском языке, в большинстве случаев грамматическая форма слова в одной части словосочетания обозначает отношение данного предмета мысли к другому предмету, в другой части словосочетания, например в словосочетаниях птица летит, летящая птица, хорошая погода, погода хороша, воспитанник корпуса и др. Такие словосочетания могут быть называемы грамматическими или грамматически расчлененными, имеющими грамматические части, в отличие от словосочетаний неграмматических, не расчлененных грамматически, т.е. таких, в которых не обозначено формами языка отношение одного предмета мысли к другому. К неграмматическим словосочетаниям в русском языке принадлежат, например, поэт Пушкин или Пушкин – поэт, NN – воспитанник корпуса (где сложная часть неграмматического словосочетания является сама словосочетанием грамматическим), сегодня мороз, они ну возиться и др., а так как в этих случаях в русском языке остается вообще не обозначенным в каком-либо отдельном знаке отношение одного предмета мысли к другому, то такие словосочетания являются вообще не расчлененными. Определяя грамматику в тесном смысле этого термина, за выделением фонетики, как учение о формах языка, т.е. о словах (как отдельных, так и в сочетании), рассматриваемых по отношению к их формам, мы должны, однако, относить к ее области также и неграмматические словосочетания, существующие в данном языке, поскольку именно они заключают в себе слова, имеющие тем не менее известную форму (т.е. форму, не обозначающую в предмете мысли отношения его к другому предмету той же мысли), каковы, например, слова поэт и Пушкин в форме именительного падежа, в словосочетании поэт Пушкин, а также поскольку такие словосочетания входят в состав словосочетаний грамматических.

Среди грамматических словосочетаний, употребляющихся в полных предложениях в речи, господствующими являются в русском языке те именно словосочетания, которые мы вправе назвать грамматическими предложениями, так как они заключают в себе как части грамматическое подлежащее и грамматическое сказуемое. Грамматическое подлежащее в словосочетании определяется отношением к данному слову грамматического сказуемого, т.е. грамматическим подлежащим является слово, с которым соединяется, к которому относится в словосочетании грамматическое сказуемое, а грамматическое сказуемое такое слово или такое соединение слов, в котором формой языка обозначен данный предмет мысли в открываемом мыслью сочетании его с другим предметом. Таким словом, грамматическим сказуемым, в русском языке и в языках, родственных с ним, является глагол в формах спряжения, а такое соединение слов, в грамматическом сказуемом, образуется именно при употреблении глагола как вспомогательного слова при другом слове. Формы, делающие глагол грамматическим сказуемым, – не формы лица сами по себе; формами лица в глаголе обозначается действие или состояние в отношении к известному лицу как производителю действия или носителю состояния, но не обозначается то, что такое отношение действия или состояния открывается мыслью, не дано в предмете мысли. Формы, делающие глагол грамматическим сказуемым, – это формы времени и наклонения, которые вместе могут быть называемы формами сказуемости в глаголе, а надо заметить, что те и другие формы должны получить в грамматике одно общее название, так как ведь формы времени и формы наклонения, в собственном смысле, т.е. формы косвенного наклонения, исключают по значению одни другие, не могут соединяться в глаголе. Формами времени личного глагола данное действие или состояние обозначается во времени сочетания его с каким-либо лицом как производителем действия, носителем состояния, причем различаются прошедшее, будущее и настоящее время, по отношению именно к времени мысли об этом сочетании. Формами косвенного наклонения личного глагола сочетание действия или состояния с каким-либо лицом, производителем действия, носителем состояния, обозначается как такое, которое по отношению к известному времени, данному в предметах мысли, само не дано в предметах мысли, но является для лица, думающего об этом сочетании, ожидаемым с большею или меньшею уверенностью или желаемым более или менее настоятельно. Что касается формы изъявительного наклонения, то ее значение состоит лишь в отсутствии значений ожидаемости или желаемости, вносимых формами косвенного наклонения, а форма инфинитива, которую прежде называли в грамматике и продолжают называть в школьных учебниках формой неопределенного наклонения в глаголе, в действительности, как известно, вовсе не принадлежит к формам наклонения глагола, т.е. не находится в соотношении по значению с формами косвенного и изъявительного наклонений, но обозначает данное действие или состояние в отвлечении от всего того, что в спряжении глагола обозначено формами лица и формами сказуемости, т.е. времени и наклонения.

Словосочетания, являющиеся в простых (несложных) предложениях в речи, могут быть, как мы знаем, не только простыми, но также и сложными, т.е. такими, в состав которых входят другие словосочетания как их сложные части, как выражения сложных частей психологических суждений. В сложных словосочетаниях могут быть различаемы, понятно, главные и неглавные части целого сложного словосочетания, т.е. слова, образующие в их соединении целое словосочетание, и слова, входящие в состав сложной части целого словосочетания, второстепенные, третьестепенные и т.д. (в зависимости от степени сложности словосочетания) по отношению к главным словам. Поэтому и словосочетания, представляющие собою грамматические предложения, могут иметь, кроме грамматического подлежащего и грамматического сказуемого как главных частей таких словосочетаний, также и другие, неглавные части, которые представляют собою грамматические неглавные части в этих словосочетаниях, как скоро имеют формы, обозначающие данные предметы мысли в отношениях их к другим предметам той же мысли, причем эти отношения не обозначаются как открываемые мыслью и являются поэтому данными для той мысли, которая выражается в таких случаях в целом сложном словосочетании соединением грамматического сказуемого с грамматическим подлежащим.

По отношению к грамматическому анализу словосочетаний, являющихся грамматическими предложениями, мы не должны забывать, что этот анализ, имея в виду значения форм слов в составе словосочетаний, применяется поэтому к грамматическим предложениям в их образовании, а не при всяком употреблении в речи таких грамматических словосочетаний или их частей. Всякое словосочетание, уже образовавшееся как предложение, впоследствии может воспроизводиться в мышлении в качестве части другого, нового предложения в мысли, а зависимая, несамостоятельная по значению часть словосочетания впоследствии может выделяться из него в мышлении с значением сложной части в другом, новом предложении в мысли, между прочим, и в подлежащем этого предложения в мысли. Поэтому, когда я слышу в речи другого лица или встречаю в книге какое-либо грамматическое предложение, я, при всей верности делаемого мною грамматического анализа, никак не могу утверждать, однако, что грамматическое подлежащее, грамматическое сказуемое этого предложения выражают именно психологическое подлежащее, психологическое сказуемое в мышлении лица, высказавшего данное предложение. Мы видели уже, что словосочетание, являющееся по образованию грамматическим предложением, может употребляться в речи и как неполное предложение, выражающее лишь одну часть психологического суждения; но также и при употреблении в речи такого грамматического словосочетания в качестве предложения полного по значению может не передаваться в нем то деление на части и части этих частей, какое существует в данном случае в психологическом суждении, выражаемом этим предложением в речи. Например, словосочетание NN приехал из Москвы, рассматриваемое в его образовании, представляет собою грамматическое предложение, в котором слова из Москвы являются неглавною частью этого словосочетания, связанною, соединенною с грамматическим сказуемым приехал;но в психологическом суждении, которое выражено было в этом предложении в речи, сказуемым могло быть представление слов из Москвы, а представление словосочетания NN приехал могло составлять подлежащее психологического суждения, как скоро самый факт приезда NN откуда-то уже был известен. Я говорил, что зависимая, несамостоятельная по значению часть уже образовавшихся словосочетаний может впоследствии воспроизводиться в мышлении в качестве сложной части нового предложения в мысли, между прочим, и в качестве подлежащего; при этом, следовательно, представление слова, обозначающего в существующих уже словосочетаниях известный предмет мысли в его отношении к другим предметам в независимой, самостоятельной части тех же словосочетаний, может становиться в мышлении представлением слова, соозначающего и эти другие предметы мысли в том, что есть общего между ними, вследствие ассоциации, устанавливающейся между представлениями слов в словосочетаниях. Поэтому, например, словосочетания приехал NN, летит птица могут употребляться в речи и как выражения таких психологических суждений, в которых подлежащими являются представления слов приехал, летит, а сказуемыми – представления слов NN, птица, причем представления слов приехал, летит образуют сложные части таких психологических суждений, т.е. слова приехал, летит соозначают в этих случаях в процессе мышления и носителей данных признаков, данных действий; следовательно, в психологических суждениях словосочетания приехал NN, летит птица являются в таких случаях с значениями «приехавшее лицо, тот, кто приехал, – NN»; «летящий предмет, то, что летит, – птица», но в речи словосочетания приехал NN, летит птица как выражения таких психологических суждений ничем не отличаются от словосочетаний приехал NN, летит птица, имеющих по грамматической стороне в словах приехал, летит выражение психологических сказуемых, а в словах NN, птица выражение психологических подлежащих. С тем употреблением, какое могут получить в процессе мышления в приведенных мною примерах представления таких слов, как приехал, летит, сравните существующее у нас и в самом языке употребление, например, прилагательных имен слепой, богатый, между прочим, в значениях «слепой человек», «богатый человек», причем эти слова в таком употреблении, следовательно, не только обозначают известные признаки в их принадлежности носителям признаков, но соозначают также и известного носителя этих признаков, именно человека. Поэтому и в неполных предложениях в речи, о которых я уже говорил, отдельное слово может быть выражением не только простой, но также и сложной части психологического суждения,! образуемой, например, представлением такого слова, как слепой.

Итак, мы видим; что грамматический анализ грамматических предложений должен быть строго отличаем нами от психологического анализа тех суждений, или предложений в мысли, какие выражаются в речи в грамматических предложениях. Если мы возьмем теперь в нашем языке те полные предложения в речи, которые заключают в себе словосочетания, не принадлежащие к грамматическим предложениям, то должны будем признать, что нельзя искать в таких предложениях в речи подлежащее и сказуемое, так как ведь в словосочетаниях этого рода, будут ли они грамматическими или нет, обозначается один предмет мысли как находящийся в отношении к другому, но не обозначено, однако, открывается ли это отношение мыслью, или дано для мысли. При анализе таких предложений в речи мы должны различать в них те части, какие принадлежат им как словосочетаниям, т.е. должны различать несамостоятельную, зависимую, и самостоятельную, независимую, часть словосочетания, а в предложениях, заключающих в себе сложные словосочетания, мы и в этих случаях, как и в грамматических предложениях этого рода, находим главные и неглавные части целого сложного словосочетания; но на основании такого анализа предложений мы не получаем указаний на части психологических суждений, выражающихся в неграмматических предложениях, а, с другой стороны, психологический анализ суждения, выражающегося в данном конкретном случае в том или другом из таких предложений в речи, не может дать нам ничего для разъяснения самих неграмматических предложений в речи. Правда, в психологическое подлежащее предложения в мысли входит, как мы знаем, представление (непосредственное или при посредстве слова) самостоятельного предмета мысли, отделяемого от других предметов, и потому в самостоятельной, независимой, части словосочетания, являющегося полным предложением в речи, мы могли бы признавать выражение психологического подлежащего, а в несамостоятельной, зависимой, части того же словосочетания могли бы видеть выражение психологического сказуемого. Однако такое заключение мы можем делать лишь при известном предположении, – которое вместе с тем было бы излишним для нас, так как ничего не разъясняло бы в фактах языка, – а именно, мы должны предполагать при этом, что слово, обозначающее в рассматриваемом нами словосочетании в речи известный предмет мысли в его отношении к другому предмету, имело то же значение также и в том психологическом суждении, которое выражено в речи в этом словосочетании в данном конкретном случае. Но то, что уже сказано мною по поводу словосочетаний типа летит птица, приехал NN, где в словах летит, приехал может выражаться и психологическое подлежащее, применяется в общем, понятно, также и в словосочетаниях иного типа, например хорошая погода, большой дом; психологические подлежащие суждений, выражающихся в этих словосочетаниях в речи, могут заключать в себе в конкретных случаях представления слов хороший, большой, или хорошая, большая, или хорошее, большое, перенесенных из других словосочетаний с отвлечением от различий в грамматическом роде, причем эти слова в процессах таких психологических суждений не только обозначают известные признаки в их принадлежности вещам, предметам как носителям признаков, но соозначают также в общих чертах и самих носителей данных признаков, а в представлении словосочетания, являющемся в результате такого психологического суждения, прилагательное имя получает определенный грамматический род под влиянием рода существительного имени.

В психологическом суждении, или в предложении в мысли, подлежащее, как мы видели, образует первую часть, а сказуемое – вторую часть, являющуюся после первой, но отсюда мы не вправе делать заключения относительно порядка слов в полных предложениях в речи, заключающих в себе словосочетания, так как ведь в словосочетании, образующем полное предложение в речи, может выражаться непосредственно как психологическое суждение в его процессе, так и результат психологического суждения, данный в представлении словосочетания, следовательно, в известном сложном представлении. В случаях последнего рода порядок слов в словосочетаниях может основываться на порядке расположения частей психологического суждения, но может быть и иным, например, под влиянием представлений других словосочетаний (следовательно, под влиянием ассоциации представлений), с иным порядком тех же или однородных слов.

Школьная грамматика учит, что подлежащее в предложении есть предмет, о котором говорится в предложении, а сказуемое – то, что говорится о подлежащем. Для пояснения этого определения школьная грамматика берет примеры именно из тех предложений, которые я называю грамматическими, хотя такое определение подлежащего и сказуемого вовсе не касается грамматической стороны частей этих предложений, а имеет в виду части суждения, выражающегося в предложении в речи; при этом под различием между предметом, о котором говорится в предложении, и тем, что говорится о данном предмете, понимают, конечно, различие в предметах мысли между самостоятельным предметом мысли, вещью как вместилищем различных признаков и отдельным признаком или отдельными признаками, открываемыми мыслью, суждением в этом предмете, в этой вещи. Грамматические предложения, например, русского языка, рассматриваемые в их образовании, выражают действительно такие психологические суждения, в которых психологическим сказуемым является словесное представление признака, открываемого мыслью в самостоятельном предмете мысли как в вместилище различных признаков, причем представление этого предмета образует психологическое подлежащее суждения. Поэтому в применении к психологическим суждениям, выражающимся в самом образовании грамматических предложений, то определение подлежащего и сказуемого, какое дается в школьной грамматике, являлось бы неложным, хотя слишком общим, ввиду того что в грамматическом сказуемом, например, в русском языке, обозначаются не всякие признаки предметов, вещей, но или действия, или состояния этих предметов; с другой стороны, однако, то же определение подлежащего и сказуемого, хотя и применяется вообще к психологическим суждениям, имеющим в подлежащем простую, не сложную часть суждения (психологическое подлежащее заключает в себе, как мы видели, представление самостоятельного предмета мысли), оказывалось бы, однако, ошибочным, если бы было распространяемо на всякие психологические суждения, выражающиеся в предложениях в речи.

Психологическое суждение может быть не только мыслью, открывающею присутствие или отсутствие известного признака в самостоятельном предмете мысли как в вместилище различных признаков, будет ли этот признак свойством данной вещи самой по себе, или известным отношением ее к другой вещи, и будет ли основываться представление самостоятельного предмета мысли как вместилища различных признаков на данных опыта, или явится результатом умственного отвлечения (как мы это видим, например, в значении таких слов, как белизна, действие),но психологическое суждение может быть также и мыслью, открывающею присутствие или отсутствие известного признака в признаке вещи, как скоро в подлежащее суждения входит представление вещи, имеющей такой-то признак. Мы видели, что, например, в психологическом суждении, выражающемся в речи в предложении NN приехал из Москвы, психологическим сказуемым может быть словесное представление «из Москвы» в его отношении к представлению «приехал» в сложном представлении «NN приехал». Или, например, в психологическом суждении, выраженном в речи в предложении птица летит высоко, психологическим сказуемым могло бы быть, между прочим, и словесное представление «высоко» в его отношении к «летит» в сложном представлении «птица летит». В применении к таким случаям школьное определение подлежащего и сказуемого в предложениях, очевидно, не годится, по крайней мере в том значении, какое соединяют с ним, имея в виду части суждения, выражающегося в образовании грамматического предложения. Но и по отношению к тем психологическим суждениям, которые заключают в себе мысль о присутствии или отсутствии известного признака в известном самостоятельном предмете мысли, школьное определение подлежащего и сказуемого в предложениях оставляет без внимания одно существенное различие между такими суждениями. Среди психологических суждений, выражающихся в полных предложениях, в речи являются, между прочим, и такие, которые могут быть называемы словесными психологическими суждениями, в отличие от других. В словесном психологическом суждении известное слово или словосочетание как знак, существующий в языке, или объединяется с другим словом или словосочетанием как с другим знаком того же, или отделяется от другого слова или словосочетания, как не объединяющееся с ним по значению, т.е. в словесном психологическом суждении определяется значение известного слова или словосочетания, образующего, следовательно, самостоятельный предмет мысли в подлежащем суждения, при посредстве другого слова или словосочетания. К полным предложениям в речи, выражающим словесные психологические суждения, принадлежит, например, такое предложение: языковедение есть наука, имеющая предметом изучения человеческий язык в его истории.

Я должен остановиться; мне давно уже пора кончить, и я боюсь, что слишком утомил ваше внимание. Позволю себе прибавить еще, что цель моей беседы была бы достигнута, если б высказанные мною мнения, хотя бы в самой незначительной степени, отразились у вас так или иначе на том идеале, который учитель не может не ставить перед собою в деле преподавания, передумывая вновь и вновь вопросы, связанные с преподаванием известного предмета, а без лучей отрадного света, вносимого этим идеалом, слишком томителен был бы по однообразию тяжелый труд учителя школы.