Глава седьмая. Путь к свободе

Утром я проснулся оттого, что Эйнар пытался внаглую улечься прямо на моей морде. Я дунул на котенка, и тот переместился на мою грудь, улегшись там с самым гордым видом. И не узнать уже в нем было запуганного котенка, которого вчера едва не растерзали две уличные собаки.

Гимеон, обещавший меня разбудить, пока не появлялся, поэтому я наслаждался минутами, когда я проснулся, но вставать еще не надо было. Особенно это было умиротворенно в сочетании с Эйнаром. Пока живы были мои родители, у нас была сиамская кошка, которая, к сожалению, умерла от старости. Именно она была единственным зверем в нашем доме, которого любили абсолютно все. После ее смерти мне было тяжеловато, ибо я успел привыкнуть к ней. И сейчас появился Эйнар. Пусть он был, судя по всему, обычным дворовым котенком, но все равно очень милым.

Мои мысли прервал звук открывающейся двери, в которую зашел Гимеон:

– Ученик, встаем.

Я без проблем встал, оставив Эйнара на кровати и обернувшись одеялом, ибо еще оставался голым. Варан кивнул:

– Завтрак, небольшой инструктаж, проверка навыка и выход на турнир. Вопросы есть?

– Пока нет, мастер.

– Добро. Выходи.

Маг вышел обратно в дверь. Сбросив одеяло на постель, я поспешно стал одеваться. Только сейчас я заметил, что моя амуниция ученика оставалась чистой и без запаха, хотя я носил ее вот уже три дня. Эйнар с интересом наблюдал за моими одеяниями и пытался лапкой поймать штанину.

Наконец, я закончил одеваться. Постель я быстренько заправил. Котенок смотрел взглядом того, кого могут оставить и уйти куда-нибудь. Я протянул ему лапу, и тот быстренько забрался на мое плечо. Так и мы вышли с ним к завтраку: я в одеянии ученика и Эйнар на плече, как пиратский попугай. Впрочем, иногда котенок перемещался лежать в капюшон моего плаща. Постепенно я забыл о нем. По пути я едва не вляпался в маленькую мину, которую котенок, видимо, успел положить ночью. Я взял палку, стоявшую рядом возле стены и оттолкнул делишки Эйнара в сторону, чтобы они не были видны. Так, только не хватало котенка, срущего по всем углам. Надеюсь, что это единичный случай.

Меня уже ждал завтрак в виде тушеной капусты и жареной картошки. На полу стояла мисочка для Эйнара. Я спустил котенка с себя, и тот деловито потопал завтракать. К моему удивлению, Гимеон так же, как и я, ел капусту и картофель. Видимо, я был слишком скептично настроен к вкусовым предпочтениям мсье Гимеона. Нормальную еду он был в состоянии есть, как видно.

Завтрак прошел в тишине. У Гимеона порция была маленькая, но ел он ее так лениво и вальяжно, как будто у него стоял комплексный обед. Я не стал следовать ее примеру и быстро съел свою порцию. Фамилиар, как всегда, не подкачал. Я спросил Гимеона:

– А как зовут фамилиара?

– Я его никак не зову, ибо мне это без надобности.

– И как мне к нему обращаться? Просто фамилиар?

– Обращайся как хочешь, мне без разницы.

Я обернулся к фигуре на стене:

– Сударь, спасибо за отменный завтрак.

Фамилиар ожил и хлопнул крыльями. После этого он снова замер в виде фигуры на стене.

– Мастер, а как вы его получили?

Глаза Гимеона стали мечтательными:

– Это отдельная история. Получил я его примерно лет десять назад. Я редко выхожу из своего дома по личным делам – обычно только по долгу службы. И по дому мне приходилось все делать самому. Но однажды я решил плюнуть на всю и сходить в таверну пропустить пару кружечек маркары[1]. Там проходил турнир по баландину[2]. Я всегда считал себя хорошим игроком и решил сесть сыграть. Турнир был не абы какой, а на деньги. Главным призом был этот фамилиар и весь призовой фонд. Я быстро прошел к финалу, где мне противостоял местный чемпион. Может, играл он так себе, но этот выродок Проклятых использовал особые кости, которые выкидывали ему то, что надо было. Пусть у меня еще не было звания главного гарнизонного мага, но я уже был искушен в магических искусствах. Тогда шла игра до выбывания одного. И я проиграл. Он уже собрался забирать фамилиара, когда я понял, что он использует волшебные кости. Плюс, мне было жалко терять вложенные деньги (а вкладывали около ста барра, если не ошибаюсь). Я решил рискнуть и предложил вторую игру, при которой, если я проиграю, я иду в услужение к победителю. Он был настолько уверен в своей безнаказанности, что запросто согласился. И примерно посередине игры я заломил ему лапы и обвинил в подыгрыше. Он все отрицал, но магу было проще простого доказать, что всех дурили. Тогда ему пришлось вернуть деньги всем, кого он обыграл. А я, как победитель, забрал фамилиара, все поставленные деньги (а там было более полутора тысяч барра) и этого придурка.

– Вы забрали его в услужение?

– Да какого Проклятого он мне сдался? Я просто вывел его из таверны, перерезал горло и оставил в канаве, чтоб неповадно было.

– Просто так? И вас не судили потом?

– А кто будет судить одного из гарнизонных магов? Да даже если бы и судили, то у меня было куча свидетелей в таверне, которые могли подтвердить, что этот выродок кидал всех на деньги. А мошенничество очень тяжко карается.

В голове несколько путались мысли. Пусть Пер и предупреждал меня, что Гимеон, несмотря на свой вальяжный характер, отличается крутым нравом, но чтобы вот так, просто взять и зарезать того, кто обманул его всего лишь на сто барра? Да, деньги не самые маленькие, на мостовой не валяются, но все-таки?

– И вот с тех пор фамилиар у меня. После этого я зарекся играть с кем-либо, даже самыми обычными костями, если речь идет о деньгах или любой ставке.

– А у вас есть баландин дома?

– Есть.

– Мы можем отыграть партию сейчас?

Гимеон задумался и ответил:

– Что же, попробуем.

Варан достал из шкафа раскладную доску и положил ее передо мной. Я увидел самые обычные нарды, который я знал и в которые умел играть. Единственное отличие состояло в том, что вместо зар стояли пирамидки белого и черного цветов. А кости были теми же самыми, что и в нашей реальности. Варан протянул мне кость:

– Кидай.

Мы разыграли право первого хода, которое досталось мне. После этого игра началась.

С самого начала я понял, что Гимеон не врал, когда говорил, что считает себя хорошим игроком. Сразу было видно, что у него огромный опыт игры. Мне, кто играл в нарды менее года, была видна разница в уровне. Нет, я тоже, к счастью, умел играть, ибо в свое время я настолько увлекался нардами, что играл просто сутки напролет, пока не усвоил все тонкости, но разница все-таки была. По сути, опыт играл против молодой горячности и увлеченности.

Постепенно игра подошла к тому моменту, когда все зары оказались на половине, откуда они скидывались с доски. Я поднял взгляд:

– Ну что, мастер, пусть победит самый везучий?

Гимеон, который тоже собрал все зары в доме, кивнул. Я кинул первый. Выпало шесть-три. Следующий ход был у варана и он сразу кинул куш на шестерки, выкинув сразу четыре зара. Броски шли дальше, и ситуация дошла до момента, когда ход перешел ко мне, и у Гимеона оставалось завести всего один зар, который стоял на ближайшей позиции к сбросу. У меня же ситуация была патовая: один зар на шести и еще три стояло на единице и двойке. То есть, у меня был единственный шанс выиграть – кинуть дубль шестерки. Даже дубль пяти меня не спасал – тогда любой ход варана обеспечивал ему победу.

Я задумчиво крутил кости в ладонях, глядя на доску. Редко когда мне удавалось запросить судьбу помочь выкинуть именно то, что надо было в определенный момент. Пусть мы сейчас играли всего лишь на интерес, безо всяких последствий, но мне почему-то казалось, что мне надо было во что бы то ни стало выиграть эту партию. Наконец, собравшись, я кинул кости на доску. Подпрыгивая, они покатились по деревянной поверхности. Гимеон начал с интересом смотреть на них, как и я. Наконец, они остановились. И на них стоял дубль на шестерки.

Варан испустил вздох разочарования, а я с радостной мордой скинул все свои зары с доски:

– Ну вот, получилось!

Варан кивнул:

– Хорошо играл, ученик. Что же, у нас идет по плану инструктаж и маленькая проверка, после чего мы идем.

Со спокойной мордой Гимеон убрал нарды в шкаф и вернулся:

– Итак, мы приходим и садимся на трибуну для эксперта-судьи. Наша задача – следить за всеми боями и сражениями, которые будут происходить на арене. Если применена магия – дисквалификация. Но, прежде всего, надо понимать, что за магия применена, и лишь потом присуждать дисквалификацию. И проверка, как я обещал. Сейчас тебе надо будет сказать мне, в какой момент времени я буду применять магию, которую ты не увидишь невооруженным глазом. Поехали.

Варан остался стоять на месте, сложив лапы на груди. Напрягшись, я постарался просканировать его. Пока все было тихо, но я продолжал держать спектр на виду.

Примерно через три минуты его спектр незаметно полыхнул. Я поднял голову:

– Сейчас?

– Верно, ученик. А что за магия?

– Простите, мастер, но я пока не могу этого сказать.

Варан ничего не сказал на это и пошел облачаться в свою ярко-алую мантию гарнизонного мага. Собравшись, он кивнул мне:

– Выходим, ученик.

Я решил, что оставлять Эйнара дома будет не сильно хорошо, и переместил его в капюшон своего плаща. Сытый котенок свернулся там и незаметно заснул.

Мы вышли наружу. Прохожие, заметив Гимеона, расступались, пропуская его и меня. Поначалу меня это забавляло, но потом начало поднадоедать, ибо эти уступания происходили с такими раболепными мордами, что становилось тошно.

Мы прошли мимо рынка. Видимо, многие были наслышаны о турнире, поэтому ряды были полупустыми. Видно было, что торговцам это не очень нравится, но они безропотно сносили малое количество клиентов, которое в обычные дни было в разы больше. Судя по всему, некоторые продавцы решили прикрыть свои лавочки и пойти на турнир в качестве обычных зрителей.

Мы прошли мимо въездных ворот Ландара и пошли по улице, где я еще не был ни разу. Постепенно мы углублялись все дальше к центру города. Становилось все более шумно.

Наконец мы вышли на большую площадь, на которой виднелась большая арена наподобие крытого стадиона. Вокруг собралась целая толпа, которая пыталась попасть внутрь. Стражники, которые охраняли порядок, с трудом сдерживали натиск огромного количества зверей.

К счастью, Гимеон знал короткий путь к нужной трибуне. Он вывел меня из толпы и начал обходить арену по кругу. Постепенно мы вышли в какой-то двери, возле которой скучал стражник. Увидев Гимеона, он мгновенно встал по стойке «смирно». Варан махнул когтистой лапой, и стражник немного расслабился. Гимеон повел меня мимо него внутрь. Мы зашли на какую-то трибуну, где для нас стояло два стула: выше и ниже. Гимеон сел на высокий и мне ничего не оставалось, как сесть на меньший.

С трибуны, где мы и сидели, и которая располагалась примерно на тройку метров выше уровня земли, открывалась как на ладони вся арена. Она представляла собой ристалище, которое было разделено посередине барьером, как для проведения конных съездов. Пока ристалище было пустым. Трибуны начинали заполняться зверями, которые рассаживались так плотно, как это было возможно. Я повернул голову вправо:

– Мастер, а вы говорили, что не интересуетесь составом участников?

– Вообще-то да, но вчера я предпочел ознакомиться с ним, чтобы заранее знать, чего ожидать можно от рыцарей.

– И что вы узнали?

– Участников восемь. Лар Парфат из Граальстана, лар Гардариссо из Меровии, лар Манджук из Паруссии, лар Стамер из Граальстана, сержант Гролл из двадцать восьмого патрульного отряда, лейтенант Шартран из ландарского гарнизона, лар Тимиш из Кораланд и один сержант из четвертого патрульного отряда, который отказался называть свое имя.

– Молчаливый?

– Я не знаю, как его зовут, факт наличествует.

Мой интерес к турниру резко вырос. Что мне до всех этих Тимишей и Стамеров, если участвует тот, кого я знаю? Правда, один факт я все-таки не оставил без внимания:

– Вы сказали, что кто-то приехал из Кораланд?

– Да, иногда оттуда приезжают рыцари, но это происходит не так часто.

Я перевел взгляд обратно на арену. На ней появился какой-то зверь, одетый как глашатай и несущий в лапах какую-то штуку типа мегафона. Не поворачивая головы к варану, я снова спросил:

– А кто-нибудь из участников владеет магией?

– Доподлинно знаю только о Парфате, Стамере и лейтенанте Шартране. Первые два – маги-огневики, третий владеет магией Воды.

– А если они маги, то почему они участвуют в турнире как рыцари?

– А что в этом не так?

Я вынужден был признать, что в этом не было ничего плохого.

– А про сержанта Гролла вы ничего не знаете?

– Нет, ибо я с ним не сталкивался. А Шартрана я знаю лично.

Пока мы обсуждали участников, глашатай поднял свой рупор и начал говорить:

– Лары и ларессы! Мы рады видеть вас на ежегодном рыцарском турнире на кубок нашего доблестного короля Авара Десятого! Сегодня мы собрали лучших из лучших, чтобы потешить вас взор и выявить самого достойного!

Трибуны уже были заполнены до отказа. Глашатай, видимо, заметил это и начал говорить с еще большим жаром:

– Пусть каждому давали программку, но не будет зазорно некоторым признаться, что они не умеют читать, поэтому сейчас я объявлю каждого участника!

Глашатай развернул какой-то свиток и начал зачитывать:

– Наш всеобщий любимец, наизвестнейший рыцарь в нашем доблестном королевстве, лар Парфат!

Из подтрибунного помещения вышел леопард, облаченный в доспехи и несущий шлем подмышкой. Свободной лапой он вел за уздцы гнедого коня, который похрапывал и косился на всех черными глазами. Трибуны взорвались одобрительными криками. Парфат выпустил удила и вскинул лапу, приветствуя всех зрителей. Это завело толпу еще больше, и арена наполнилась невообразимым гулом, рядом с которым речовки на любом футбольном стадионе казались жалкими писками.

Глашатай продолжал объявлять остальных участников, до тех пор, пока не были названы только гость из Кораланд и Молчаливый. Наконец речь дошла и до них:

– Наш предпоследний участник, гость издалека, из той страны, которую многие называют только шепотом. Лар Тимиш из Кораланд!

Над ристалищем повисла мертвая тишина. Из-под трибун вышел высокий ярко-красный дракон, который вел за собой черного, как уголь, коня. Сам Тимиш был облачен в черные доспехи, которые, казалось, поглощали весь свет вокруг него. На окружающих он смотрел пренебрежительно, и вообще казалось, что ему абсолютно пофиг на то, что не раздалось ни одного возгласа одобрения. Даже мне отсюда было видно, что глашатай нервно сглотнул. Тимиш занял свое место рядом с остальными участниками. Наконец, глашатай закончил читать:

– И наш последний участник. Он тоже из ландарского гарнизона. Но почему-то он отказался называть свою фамилию, поэтому я объявлю просто… Лар Молчаливый, четвертый патрульный отряд!

Я присмотрелся к арене и увидел, как выходит уже знакомый мне лев. Одет он был в достаточно простые доспехи, по сравнению с предыдущими участниками. Выглядели они очень хлипко, хотя тоже были выкованы из металла. Впрочем, внешность обманчива. Конь у него тоже был самый что ни на есть простой. Гнедой с какими-то белыми пятнами, он испуганно оглядывался по сторонам, и Молчаливому приходилось периодически трепать его по холке, чтобы успокоить. Глашатай продолжил:

– Прежде чем начинать турнир, напоминаю правила для зрителей и участников. Магия запрещена в любом виде. Любое ее применение – дисквалификация. За этим следит наш судья, главный гарнизонный маг, мастер Гимеон де Труваль.

–Мастер, так у вас титул?!

– Да, я граф, если говорить откровенно.

Пораженный, я перевел взгляд обратно на глашатая, который продолжал:

– Итак, первое испытание для вас, доблестные рыцари – ваше умение обращаться с копьем. Ваша задача – попасть по щиту на том столбе и увернуться от провернувшейся наковальни. Советую быть ловкими, ибо она может запросто выбить из седла!

На середине ристалища поставили столб с двумя крутящимися штырями. На одном был закреплен деревянный щит, на противоположном штыре – кузнецкая наковальня. Служители арены укрепляли конструкцию, дабы начать турнир. Для каждого рыцаря было приготовлено длинное копье для следующего испытания

Первым поскакал Парфат. Толпа с гиканьем следила за тем, как он, выставив вперед копье, летит по ристалищу навстречу столбу. Наконец, оружие Парфата попало точно в центр щита. Пригнувшись, леопард увернулся от наковальни и поехал дальше, победно вскинув лапы. Копье он бросил сразу же, поразив цель.

Следом за Парфатом поехали остальные участники по очереди. Удар лара Тимиша оказался настолько страшен, что щит разлетелся вдребезги, и служителям пришлось срочно прибивать новый.

Молчаливый также справился с заданием без проблем. Единственный, кого выбило из седла – сержант Гролл. Жилистый опоссум, потряхивая головой, поднялся на лапы, вскочил обратно в седло и поскакал обратно.

Я повернул голову к Гимеону:

– А зачем вообще все эти предварительные испытания? Неужели кого-то собираются отсеивать?

– Для зрителей, по большому счету. Отсеется только тот, кто погибнет или не сможет встать сам. А сержант Гролл смог подняться, поэтому он продолжает турнир.

Следующим испытанием конные сшибки на копьях. Глашатай объявил:

– А теперь нашим участникам представляются сшибки на конях. Ваше оружие – копье. Из восьми участников дальше пройдут только четыре! Сбиваете соперника с коня – идете дальше. Не сбиваете – съезжаетесь еще раз! Оставшимся четверым предстоят финальные битвы на холодном оружии спешенными!

Были распределены пары. Тимиш встречался с Гроллом, Шартран с Гардариссо, Молчаливый с Манджуком, Парфат со Стамером.

К сожалению, мне было тяжело отличить, кто с кем съезжался. Из тех, кого я знал, все было более-менее понятно. Тимиш без проблем разобрался с Гроллом с первой попытки, Молчаливый неожиданно легко победил Манджука, а вот Парфату пришлось съезжаться со Стамером целых три раза, прежде чем леопарду удалось сбить противника. Из оставшейся пары, судя по всему, победителем вышел лейтенант Шартран, за которого болел мастер Гимеон.

Осталось четверо воинов: Тимиш, Парфат, Молчаливый и Шартран. Их разделили на пары. Парфат попал на Молчаливого, а Тимиш на Шартрана.

Глашатай попросил рыцарей попарно занять свои места на арене, разделенной изгородью надвое. Убедившись, что все приготовления окончены, шлемы и пластины доспехов надежно закреплены, было дано объявление к началу последнего испытания. Дракон нетерпеливо облизнулся и моргнул ядовитого цвета глазами. Бой начался.

Молчаливый и Тимиш одновременно сорвались с места и начали атаку. Внушительный лев, размахнувшись своим топором, чье лезвие ярко блеснуло на солнце, пошел на леопарда тараном. Парфат избрал единственную оставленную ему тактику – оборонительную. Он стоял на месте, ожидая, когда Молчаливый приблизится. За мгновение до рокового столкновения, леопард отскочил влево от несущегося на него живого тарана, но Молчаливый, сделав по инерции еще несколько шагов вперед, резко затормозил, уперся лапами в землю и сделал удар топором. Топор описал солидный полукруг около своего хозяина и со свистом рассек воздух на том месте, где секунду назад находился леопард. Парфат в самое последнее мгновение успел пригнуться и спрятаться под защиту своего щита. Со стороны это выглядело не просто впечатляюще, но жутко.

Однако это было ничто по сравнению с тем, что творилось на другой половине арены. Зрителю нужно было обладать великолепным зрением и иметь завидную наблюдательность, чтобы вообще разобраться в том, что там происходило: ярко-красное пятно, в котором уже практически невозможно было различить черт дракона, с невероятной быстротой мелькало вокруг Шартрана, нанося ему удары с самых невероятных сторон. Удар! Удар! Удар! Скрежет металла о доспехи и жалобный треск щита не прекращался ни на секунду и хорошего исхода точно не сулил. Волк отбивался, как мог, но чувствовал он себя далеко не как на арене, а, скорее, как в центре пылающего алого урагана, Шартран явно сдавал.

Парфат произвел контратаку и, вынырнув из-под щита, сделал решительный выпад в сторону Молчаливого. Лев, успевший к тому времени развернуться мордой к сопернику, играючи отбил направленный в него меч леопарда и снова пошел на него, нанеся не самый слабый удар топором, который пришелся по ростовому щиту противника, оставив на нем чуть рваную отметину. Навалившись всем своим весом с другой стороны, Парфат сделал шаг вперед, заставив тяжелый топор соскользнуть в сторону, и нанес удар по руке Молчаливого. К несчастью для леопарда, лев оказался достаточно вертким для того, чтобы вовремя подставить под удар защищенное доспехом предплечье вместо открытого сгиба локтя, и атака Парфата не нанесла ему особых повреждений.

Тимиш, казалось, потерял всякое терпение, он с громким шипением отбежал от Шартрана метров на пять и внезапно остановился в боевой стойке, грациозно повертев клинками в лапах. Взгляду зрителей открылся изрядно потрепанный волк, вымотанный и уже нетвердо стоявший на ногах. Противники встретились глазами: зеленые глаза волка и желто-зеленые – дракона. Казалось бы, один цвет, только оттенки различны, но насколько же живыми были первые глаза и насколько пустыми – вторые… Внезапно у Шартрана лопнул один из крепежей нагрудной брони, очевидно, он был случайно задет в бою, но продержался еще какое-то время. Мгновением позже дракон вихрем приблизился к волку, ловко орудуя обоими клинками и осыпая Шартрана очередным шквалом ударов, и еще несколько крепежей не выдержали нагрузки. Пластина сползла с груди волка и ударилась о землю под его лапами с глухим звоном. Поначалу волку удалось собраться с силами и успешно отбивать удары, но один из них оказался для его круглого щита слишком мощным. Шартрану пришлось быстро избавляться от расколотого щита и перегруппировываться, но Тимиш всегда оказывался рядом, не давая противнику никакой свободы действий. Не прекращая атаки, он направил удары мечей в шлем волку, игнорируя оставшейся открытой грудь. Выбить меч из лап Шартрана оказалось делом пары секунд.

Глашатай вмешался в бой между ними:

– Этот бой окончен! Победитель лар Тимиш из Кораланд! Расходитесь, расходитесь!

Но дракон и не думал останавливаться: отбросив мечи в сторону, он кинулся на волка. Глаза лейтенанта расширились, когда чешуйчатая красная лапа обвила его шею и заставила откинуться назад, в то время как другая поднесла к горлу холодную сталь кинжала. Последним, что Шартран слышал в своей жизни, было лишь свистящее облизывание своего соперника рядом со своим ухом… Дракон перерезал горло Шартрану. Попытавшегося было вмешаться глашатая дракон убил метким броском кинжала. Забрав нож из трупа глашатая и перемахнув через изгородь, Тимиш решил избавиться от остальных соперников, попутно подобрав с земли свои двойные клинки.

Парфат и Молчаливый сразу прекратили драться между собой. Стадион затих. Со своих мест привстали даже король с королевой, которые присутствовали на турнире. Не сговариваясь, два воина повернулись мордами к обезумевшему дракону. Они сразу перестали быть соперниками, превратившись в союзников.

Издав победный клич, дракон ринулся на Парфата, но немного не учел размеров его щита. Оба клинка лишь слегка поцарапали щит леопарда, а Тимиш был оттеснен и едва увернулся от смертоносного удара топором от второго соперника. Красному дракону пришлось применить всю свою изворотливость, чтобы уклониться от серии быстрых ударов топором. Пытаться отбить их было бессмысленно: тяжелое оружие вкупе с недюжинной силой противника запросто выбили бы оружие из лап Тимиша, чего он, естественно, допустить не мог. Улучив момент, дракон перешел от обороны к атаке, пытаясь достать клинками Молчаливого, но ему все время приходилось держаться на расстоянии, вне пределов досягаемости тяжелого топора. Однако Тимиш выпустил из вида Парфата, что обернулось для дракона очень чувствительным ударом щитом по голове и временной дезориентацией в пространстве. Дракон замер всего на пару-тройку секунд, но этого хватило для того, чтобы Молчаливый смог нанести сокрушительный удар наконечником топора по груди. Тимиш отлетел к изгороди, шлепнулся об нее спиной и сполз на землю. Казалось, он потерял сознание. Леопард приблизился к нему с мечом наизготовку, дабы удостовериться, что соперник повержен, но в этот момент произошло непоправимое – дракон ожил и метнул кинжал в грудь Парфату. Просто невообразимым образом лезвие угодило прямиком в стык между пластинами доспехов. Зрители ахнули, леопард выглядел так, словно его поразила пуля из автомата моего мира: он резко отпрянул назад, покачнулся и плашмя рухнул назад. Опьяненный вторым нейтрализованным противником, Тимиш вскочил на лапы и бросился на Молчаливого, вращая на бегу двойными клинками так ловко и быстро, что контуры клинков теряли четкость и будто бы сливались в серебристые сверкающие пятна. Дракон понадеялся на быстроту своей реакции, но его план с треском провалился, когда дракон увидел, как на него движется лев, размахивающий тяжеленным двуручным топором. Противники сошлись. Молчаливый не подпускал верткого дракона к себе ближе, чем на пять шагов, и как последний ни старался, какие бы кульбиты ни выделывал, ему всего лишь раз удалось уколоть льва, но без особых последствий. Приноровившись к технике Тимиша, Молчаливый решил наносить удары ниже, в область задних лап. Прыжки явно сильно утомляли дракона, он терял концентрацию и вскоре замешкался настолько, что был сбит с лап. Тяжело упав, Тимиш открыл глаза и чуть не был разрублен пополам, но успел откатиться в сторону буквально за мгновение до того, как сверкающее лезвие топора глубоко вонзилось в землю арены. Столкнувшись с лежащим леопардом, дракон быстро вынул из него окровавленный кинжал и, оказавшись на лапах, запрыгнул Молчаливому на спину как раз в тот момент, когда лев вырвал свой топор из земли. Неожиданное выпрямление льва не позволило Тимишу вовремя добраться до его горла, и дракон, с отвратительным скрежетом когтей по стали доспехов, начал соскальзывать вниз. Внезапно его заднюю лапу обвила мощная ладонь Молчаливого и кинула на арену перед собой. Дракон попробовал перекатиться, но удар об землю слишком тяжелым, и лезвие топора Молчаливого прорубило голову Тимиша. Дракон погиб мгновенно, не успев даже дернуться.

Обессиленный Молчаливый выронил топор, который рухнул на землю. Единственным способом для него устоять на лапах стало удержаться за изгородь, которая еще чудом осталась стоять. Над стадионом все еще стояла тишина, которая неожиданно сменилась одобрительным гулом, который с каждой секундой становился все дольше. Отсюда я видел, как Молчаливый рухнул на колени перед Парфатом и начал снимать с него доспехи. На арену выбежали какие-то звери в мантиях: я насчитал трех. Гимеон, который впервые на моей памяти выглядел взволнованным, ответил на мой немой вопрос:

– Маги-медики. Надеюсь, Парфат жив, иначе это будет огромной потерей для Граальстана.

Молчаливый пошатнулся и рухнул на колено. Один из магов сделал что-то со львом, и тот смог подняться и забрать свой топор из трупа Тимиша. После долгих манипуляций оставшиеся двое медиков подняли Парфата, подхватили его под лапы и вывели с арены. Этого нельзя было утверждать наверняка, но, похоже, леопард пытался сам перебирать лапами. Некоторые из зрителей заметили это, и гул одобрения стал еще громче.

На ристалище вышли рабочие звери, которые унесли три трупа: Тимиша, Шартрана и глашатая. Гимеон провожал погибшего лейтенанта очень грустным взглядом:

– Очень жаль, что такой хороший воин погиб. Он был одним из тех, кого я хорошо знал.

Наконец, на арене остался только один Молчаливый. Мегафон погибшего глашатая передали королю в отдельную ложу. Стадион снова затих, ожидая то, что будет произнесено. Арену наполнил несколько прерывающийся голос правителя, слегка седовласого лиса:

– Нам очень жаль, что на арене произошло такое. Мы находимся в глубочайшей печали в связи с тем, что правила турнира были подло нарушены этим выродком из Кораланд, который нарушил рыцарскую честь и хладнокровно убил не только участвовавшего рыцаря, но и ни в чем не повинного глашатая, мир его телу. Однако мы выносим свое решение по результатам этого турнира, ибо, как бы то ни было, он должен быть завершен.

Голос затих. Было видно, что король задумался. После паузы, он поднял взор и снова продолжил говорить:

– Победа в турнире, кубок имени меня, Авара Десятого, и приз в двадцать пять тысяч барра в этот раз присуждаются лару Молчаливому, четвертый патрульный отряд ландарского гарнизона!

Это известие всколыхнуло толпу. Как всегда скромный Молчаливый поднял все еще окровавленный топор, приветствуя решение короля. Неожиданно король произнес:

– Но это еще не все. В виду особых обстоятельств этого турнира, такой же денежный приз, но вполовину меньший, второй кубок и звание вице-чемпиона присуждаются Чезару Парфату за его мужество и стойкость!

Это решение толпа приветствовала еще большим ревом, чем присуждение победы Молчаливому. В моем капюшоне завозился Эйнар, которого разбудил шум толпы. Сонно хлопая глазками, котенок забрался на мое плечо и начал с интересом наблюдать за тем, что происходит. Король, в свою очередь, не думал отдавать мегафон. Он произнес еще одну фразу:

– Лар Молчаливый, я уже назвал вас победителем. Но, по правилам этого турнира, все должны знать имя победителя. Вам придется сказать, как вас зовут, иначе приз вам не видать.

Лев неожиданно выронил топор. Второй глашатай вынес льву еще один мегафон. Подумав, Молчаливый произнес в него:

– Ваше Величество, а я обязан назвать себя?

– Да, ибо это правила турнира, которые не менялись уже сотню лет. Иначе вы не будете признаны победителем.

Лев задумался. После этого он произнес:

– Рассел ван дер Коссанти.

Мне это имя ни о чем не сказало, зато Гимеон в очередной раз за этот турнир вытаращил глаза:

– Лар Коссанти?

Я повернул голову:

– Простите?

Гимеон перевел взгляд на меня. В его глазах читалось страшное изумление пополам с облегченностью:

– Лар Коссанти. Он был одним из самых известных воинов в истории Ландара. Исчез лет десять назад. И вот он снова вернулся.

– Но разве его не узнали бы так, если он такой известный?

Гимеон покачал головой:

– Я вижу, что он говорит правду. Но он сильно изменился за эти десять лет. Даже я его уже не узнаю.

Наш диалог прервал голос Авара Десятого:

– Рассел, вы решили вернуться к нам?

– Ну а почему бы и нет?

– Ну тогда, если мастер Гимеон не возражает… Вы ведь не возражаете, граф?

Варан покачал головой. Не знаю, каким образом король разглядел Гимеона на таком расстоянии, но Авар продолжил:

– Тогда, я могу смело присуждать приз нашему возвратившемуся герою, лару Коссанти, главный приз турнира.

Толпа пришла в какое-то неистовство. Видимо, личность Молчаливого после того, как он раскрылся, была еще более популярной среди простых зверей, чем личность Парфата. Я задал вопрос на эту тему Гимеону, и тот ответил:

– Да, Рассел был легендарной личностью и любимцем народа. Как и Парфат, впрочем. Пока не было мастера Коссанти, Парфат оставался единственным народным любимцем.

Я уже не слушал Гимеона, ибо обдумывал одну мысль. Безумную на первый взгляд, но все же…

Мы уходили с арены. Пересудов вокруг было много. Чувствуется, сегодня только и будет разговоров о турнире, со всеми преувеличениями и присказками, которые наверняка одинаковы во всех мирах. Наверняка Тимиш превратится в огнедышащего дракона. Впрочем, не это сейчас волновало меня. И даже не поход в таверну менестрельничать (кстати, сегодня я туда не пойду). Я повернулся к Гимеону:

– Мастер, у меня есть доступ в воинскую часть?

– А тебе зачем?

Так, врать ему бесполезно, ибо он чувствует ложь. Ладно, скажу ему неполную правду:

– Мне нужно переговорить с ларом Коссанти по одному важному для меня делу.

Варан не подал виду, что что-то заподозрил:

– Да, у тебя есть доступ, как и у меня. Но тебя должен видеть часовой на входе, только и всего. Пойдешь туда?

– Я думаю, Молчаливый будет сейчас в казарме. Насколько я успел понять его, пока он был в патрульном отряде, он не из тех, кто засядет в таверне и будет праздновать до утра.

– Что же, иди. Но потом возвращайся ко мне, чтобы я тебя не выискивал по всему Ландару.

Я молча кивнул, проверил, на месте ли Эйнар и пошел дальше.

По пути Эйнар жалобно запищал. Я спустил котенка на землю и тот, потоптавшись на месте, скрылся в темном переулке. Я собрался было пойти за ним, но потом передумал. Через минуту котенок появился обратно и попросился ко мне обратно. Судя по всему, он справлял свои мелкие делишки. Тут я заметил, что котенок жалобно на меня смотрит и, я готов был поклясться, показывает передней лапкой на свою пасть. Я спросил котенка:

– Кушать хочешь?

Эйнар сразу оживился и начал топтаться на моей ладони, показывая всем своим видом удовлетворенность тем, что его поняли. Непростой котенок, судя по всему. Не говорит, но речь понимает. Что же, мы как раз недалеко от рынка, надеюсь, найдем что-нибудь для голодного котенка. Пару монет в кармане у меня есть для такого случая.

Вспомнив о Пере, я пошел искать мясной ряд. Довольно быстро я нашел нужный прилавок. Ласка подняла на меня взгляд:

– Кого я вижу? Ученик вернулся? Мастер успел съесть все запасы?

– Нет, я пришел сам. Можно вот это чудо накормить?

Эйнар показался у меня из-за плеча и начал призывно мурлыкать, глядя на мясо. Пер усмехнулся:

– Сейчас накормим.

Он отрезал от свежей туши несколько небольших кусков и положил их в отдельную мисочку. Обрадовавшийся котенок рванулся к миске и начал жадно поедать предложенное мясо. Ласка, наблюдающая за Эйнаром, развела лапами:

– Если найдешь двадцать тоси – отдашь сейчас. Нет – принесешь в следующий раз.

Я пошарил в кармане и нашел завалявшиеся две монеты по десять тоси. Вручив их, я забрал котенка, который схомячил все, что стояло в миске. Эйнар сразу же перелез обратно в капюшон и задремал. Я попрощался с Пером и пошел в сторону воинской части.

Вскоре я дошел до частокола. Часовой стал на месте, и я, не таясь, подошел к нему. Кролик взял алебарду, стоящую рядом с ним:

– Кто и куда?

– Мирпуд В’арф, ученик мастера Гимеона, направляюсь к четвертому патрульному отряду.

Кролик смерил меня протяжным взглядом и кивнул:

– Проходи.

– А они все еще в тринадцатых казармах?

– Да.

Я прошел внутрь. На меня никто не обращал внимания, и я по памяти пошел в нужные мне казармы. Долго думал перед тем, как открыть дверь. Решившись, я открыл ее и вошел внутрь. К моему удивлению, внутри на нарах сидел один только Молчаливый.

Он даже не обернулся на шум входной двери. Я негромко позвал:

– Молчаливый?

Лев обернулся и воззрился на меня. В его взгляде не было ничего – ни удивления, ни заинтересованности, ни радости. Просто желтый взгляд. После паузы он произнес:

– Нет смысла больше звать меня Молчаливым, Мирпуд. Я потерял это звание. Теперь меня можно звать по имени, Рассел. Ты что-то хотел?

«Да, я хотел». Самый логичный ответ. Но я посчитал, что сначала лучше будет узнать некоторые факты, не относящиеся к цели моего визита:

– Рассел, так почему ты скрывался почти десять лет? Зачем было скрывать свое имя? Да и сколько ты вообще ходил в образе Молчаливого?

После раскрытия своей личности лев стал куда более разговорчивым, чем я его знал во время патрулирования. Болтливым он не стал, но говорил как нормальный:

– Просто надоело все, и решил побродить по свету, обучиться чему-нибудь новому. Вот и все. Еще обучился бою, нашел этот топор и вернулся. Но раскрывать свою сущность не хотелось. Поэтому записался простым солдатом в патрульный отряд. К счастью, за десять лет у меня изменилась внешность, и меня никто не узнал. И уже полтора года я для всех был простым воином. Дослужился до сержанта. Как-то так. Больше мне ничего вспоминать не хочется.

– Но что теперь? Останешься служить?

– А Проклятый его знает. Может, останусь, если начальство так рассудит. И пусть даже у меня был звание полковника, но теперь-то я сержант, причем абсолютно добровольно. Захотят меня в командование вернуть – их право.

Я перешел к цели своего визита. Было боязно, потому что мне придется рассказать Расселу все, что я знал. По сути, как я рассказал когда-то Бирну. Оставалось надеяться, что лев отличался порядочностью:

– Я пришел по делу. Я слышал, что ты заработал на этом турнире двадцать пять тысяч?

Рассел поднял взгляд:

– Допустим. И что дальше?

– Вынужден попросить у тебя десять тысяч. Безвозмездно, в кредит – неважно как.

Лев хохотнул:

– Оригинально! А почему я должен?

Я вздохнул:

– Сейчас я тебе объясню. Но у меня к тебе две просьбы.

– Какие же?

– Первое – поверь в мой рассказ, даже если он тебе покажется фантастическим. Второе – об этом разговоре должны знать только мы с тобой. Даже Лассе не говори, я сам расскажу ей все, когда придет время.

Лев посмотрел позади меня:

– Хорошо, начинай, все равно все ушли в таверну праздновать мою победу.

И я рассказал все то же самое, что рассказал Бирну. Единственное, что я пока не рассказал ему (как и Бирну впрочем) – то, что у меня ненастоящее имя. Пришлось даже рассказать, что я владею энглишем.

Рассказ получился достаточно долгим. Когда я закончил, Рассел хмыкнул:

– Уж я-то думал, что я умело шифруюсь. А оказывается, ты делаешь это в разы лучше меня, причем так, что даже мастер Гимеон не знает всех подробностей. А кому еще ты это рассказывал?

– По сути, ты третий. Первый был старейшина Бирн из деревни Ларродаг, где меня и зацапал Пульса. Ему рассказал все, так же как и тебе. Вторым был мастер Гимеон и Ласса, которая присутствовала при этом. Им я рассказывал все то же, что и тебе. Гимеон еще не знает, что я владею языком Проклятых, а Ласса знает.

– Так в итоге, зачем тебе эти десять тысяч?

– Рабовладелец Тарим Ассо продает на помосте одну рабыню, которую он оценил в десять тысяч барра. Она, судя по всему, служительница культа Проклятых. Она владеет и священным, и энглишем. Она все время повторяла, что ей надо попасть к иерархам Ордена и что ее взяли в рабыни по ошибки. Я думаю, она поможет мне узнать больше о своей персоне. Я хочу узнать, как попасть обратно в свой мир. Гимеону я пока не могу доверится.

– И ты готов доверится неизвестной, которая неизвестно как оказалась в Ландаре, сердце Ордена?

– У меня нет иного выхода, Рассел. Ты можешь мне помочь?

Лев вздохнул и подтянул к себе мешок, стоящий под нарами:

– Отсчитывай десять тысяч.

Только сейчас я увидел, что бумажные деньги у них тоже есть, стоило мне только открыть мешок. Посмотрев на льва, я произнес:

– Рассел, у меня принцип не отсчитывать себе из чужих денег. Лучше ты.

Молчаливый спустился на колени и начал отсчитывать нужную сумму.

По прошествии десяти минут передо мной стояла стопки из двухсот монет по пятьдесят барра. Двадцать стопок по десять монет в каждой. Я собрался было забрать их себе, когда Рассел остановил меня:

– Подожди, ты что, потащишь такую гору монет? А если тебя попытаются ограбить? Подожди, я поменяю тебе их на бумажные деньги.

Лев начал по одной собирать стопки и менять их на купюры. Выглядели местные бумажные деньги весьма обычно – бумага с номиналом, какими-то водяными знаками и изображением короля. Разменивал он мне их на крупные, пятьдесят барра каждая купюра. В итоге передо мной выросла внушительная стопка из двухсот купюр. Монеты Рассел кинул в мешок:

– Рассуй их по двум карманам и следи в оба. Не позволяй никому даже на метр подходить к тебе, пока ты не будешь встречаться лично с Таримом. Карманники у нас очень ловкие, воруют даже у рыцарей и магов, так что будь осторожен.

Я быстро разделил стопку на две по сто купюр и сложил их в два разных кармана. Лев похлопал меня по плечу:

– Удачи, Мирпуд. Надеюсь, это все не зря.

– А как мне возвращать тебе эти деньги потом?

Молчаливый махнул лапой:

– А что мне с этих денег-то? Я всегда смогу получить столько, сколько мне нужно. Я и приз забрал-то, чтобы не оскорблять короля. Так бы я все Парфату отдал.

Тепло попрощавшись с Расселом, я пошел к двери, однако на выходе обернулся и спросил:

– А где Ласса?

– Не знаю, вроде ушла в таверну праздновать. Хотя скажу тебе, после твоего исчезновения она стала очень грустной. Никак запала на тебя, а?

Лев беззлобно рассмеялся, а я вышел из казармы и пошел на выход. Ну теперь бы только успеть на помост!

К счастью, Тарим еще стоял на помосте. Толпа уже расходилась, и работорговец уже начал собирать тех рабов, которые остались непроданными. Их оказалось трое, и, к счастью, Вейлин были среди них. Я окликнул льва:

– Сударь Ассо?

Лев обернулся на голос и его морда расплылась в хитрой улыбке:

– А, ты тот самый менестрель Мирпуд из таверны «Синий Конь»?

– Верно. А у вас хорошая память.

– А куда без нее? Продавать тогда плохо будет.

– Как я знаю, вы не можете продать Вейлин вот уже несколько дней?

От этих слов волчица с некоторым удивлением посмотрела на меня. В глазах у нее зажегся огонек надежды. Тарим обернулся и посмотрел на меня:

– Верно, никто ее не хочет брать. Видимо, эта проклятая тварь всех распугивает своим видом. Уже начинаю жалеть, что назначил цену в десять тысяч барра. Похоже, она и пять не стоит.

– Сударь, я готов купить ее прямо сейчас.

Лев расхохотался:

– Ты, жалкий менестрель? На кой черт она тебе сдалась? Да и где ты возьмешь такие деньги?

Я не поддался:

– Деньги есть, лар Ассо. Я говорю прямо: либо я покупаю ее сейчас за полную стоимость, либо вы теряете шанс от нее избавиться в обозримом будущем. Не так ли? Да, и еще. Никакого аукциона. Я беру ее за номинал и не собираюсь платить ни тельмана больше. Иначе ищите покупателя еще несколько дней, а то и недель

О, как складно вышло-то! Это проберет даже такого скупердяя, как Тарим. Тот задумался. Остальные двое рабов также прислушивались к разговору. После паузы он ответил:

– Хорошо, я согласен продать ее сейчас. Деньги сюда.

Я цокнул языком:

– Снимаете с нее ошейник и развязываете лапы. Только после того, как она сойдет с помоста сама, я отдам все деньги.

Рыкнув, лев нехотя выполнил мое требование. Растирая запястья, Вейлин сошла с помоста. Я вытащил из обоих карманов деньги и передал их Тариму:

– Здесь ровно десять тысяч барра.

Ассо пересчитывал деньги медленно, вдумчиво. С каждой новой отсчитанной купюрой взгляд Вейлин становился все более радостным. Наконец, лев кивнул:

– Благодарю за покупку, все верно.

Лев молча покинул помост, ведя двух рабов за собой. После того, как они исчезли, площадь опустела. Волчица прошептала:

– Спасибо, Мирпуд. Но зачем ты меня купил?

– Я слушал то, что ты говоришь на энглише и священном. И мне кажется нужна немного твоя помощь.

– Так ты меня не как рабыню купил?

– Конечно! Просто я тоже владею обоими языками!

Взгляд волчицы неожиданно стал серьезным:

– А вот с этого момента поподробнее…

[1] Маркара – местный слабоалкогольный напиток, похож на наше пиво. Так же варится из солода и хмеля, но в него в обязательном порядке добавляется мука, из-за этого оно выходит несколько гуще, чем обычное пиво. Кстати, обычное пиво здесь тоже есть в привычном для нас виде.

[2] Местное название длинных нард.