Факторы, ослабляющие сдерживающий эффект наказания

Кроме чисто статистических трудностей, связанных с неполнотой анализируемых данных и с проблемой интерпретации полученных результатов, существуют реальные факторы, оказывающие противодействие сдерживающему эффекту наказания. Большинство такого рода факторов приводится Сэмюэлом Кэмероном (см.: Cameron, 1988). Рассмотрим основные причины ситуации, когда тяжесть наказания и/ или его вероятность в ряде случаев вообще не влияют на склонность индивидов к преступному поведению либо, если влияние есть, ослабляют его.

1. Увеличение общественных расходов на борьбу с преступностью стимулирует сокращение частных расходов на эти цели. На стимулы индивидов к противоправной деятельности влияет не только количество денег, расходуемых обществом на задержание и осуждение «среднестатистического» преступника, но и то, сколько денег тратит каждый «среднестатистический» индивид, потенциальная жертва преступления, на то, чтобы на самом деле не оказаться жертвой преступления. Разумеется, общественные и частные расходы на противодействие преступности находятся в обратно пропорциональной зависимости.

2. Рост общественных расходов на борьбу с отдельными видами преступлений, либо на борьбу с преступностью в определенном географическом районе, либо на противодействие преступности в течение определенного промежутка времени приведет к простому перемещению преступной активности во времени (преступление будет отложено до окончания очередного месячника, рейда и т.д.), пространстве (преступник перенесет свою деятельность из «опасного», с точки зрения возможного задержания, в более «безопасный» район), либо к изменению «специализации» правонарушителей соответственно. Особенно активная борьба, например, с карманными кражами в общественном транспорте может заставить часть карманников переквалифицироваться в грабителей, домушников и т.д.

3. В ряде случаев преступник может быть ориентирован на получение целевого дохода: определенной суммы денег, которую он обязательно, вне зависимости от чего бы то ни было, должен получить. В первую очередь, это касается наркозависимых правонарушителей. Очевидно, что сдерживающий эффект наказания в этом случае значительно ослабляется, если вообще не сходит на нет.

4. На профессиональных преступников, тех, кто живет только за счет противозаконной деятельности и не обращается к деятельности легальной в принципе, наказание (в первую очередь, денежное) оказывает двоякое воздействие: с одной стороны оно оказывает сдерживающий эффект, а с другой – стимулирует их преступную активность, поскольку занятие противозаконной деятельностью для них – это единственный доступный способ заплатить штраф и не остаться при этом без средств к существованию. Иначе говоря, эффект дохода может перекрыть эффект замещения.

5. Угроза наказания при определенных условиях может стимулировать возникновение организованной преступности, у которой есть возможность снизить вероятность ареста. Раскрытие преступления, совершенного организованной преступной группировкой, стоит обществу бόльших затрат, нежели преступления, совершенные «независимым» преступником. У мафии, в отличие от преступника-одиночки, есть огромное влияние на различных государственных чиновников, то есть речь идет о бóльших, по сравнению с отдельно взятым преступником, возможностях организации коррупционных сделок (главным образом, это касается административной коррупции); мафия, при прочих равных условиях, располагает и бóльшими, чем «независимый» правонарушитель, финансовыми возможностями, поэтому она в состоянии обеспечить своим членам более квалифицированные услуги адвокатов, что, разумеется, увеличивает общественные издержки при осуждении преступника; криминальная организация во многих случаях способна эффективно координировать действия своих членов; наконец, если предложение преступлений относительно эластично, то организованная преступная группировка, в случае кратковременного, но мощного воздействия на предложение преступлений извне, способна ликвидировать дефицит на рынке быстрее, чем это в состоянии сделать рыночные механизмы на конкурентном рынке преступлений (например, в случаях проведения правоохранительными органами разного рода специальных операций, рейдов и т.д.).

6. Стимулы индивидов к участию в противозаконной деятельности зависят не от настоящих степени тяжести и вероятности наказания, которые актуальны в момент совершения преступления, а от значений этих параметров в более или менее отдаленном прошлом. Например, между моментом ужесточения наказания за то или иное правонарушение и изменением склонности индивидов к совершению этого правонарушения должно пройти определенное время: преступники в большинстве случаев ориентируются на собственный опыт и на опыт своих «коллег» и мало интересуются такими вещами, как, например, изменение уголовного законодательства или изменение объемов финансирования правоохранительных органов.

7. Как показали исследования Дж. Харшаньи (Harsanyi, 1986), при принятии тех или иных решений индивиды склонны не учитывать возможность определенных исходов события в том случае, если вероятность наступления этих исходов невелика. Иначе говоря, если вероятность задержания преступника за то или иное преступление по его собственной оценке составляет, например, 2%, то вероятность избежать наказания округляется этим преступником до 100%, поэтому даже существенное увеличение тяжести наказания не окажет никакого воздействия на склонность данного индивида к совершению задуманного им преступления.

8. У индивидов, не являющихся профессиональными преступниками, как показывает Уильям Диккенс, при определенных условиях возможно наступление состояния когнитивного диссонанса[6] (Dickens, 1986). Иными словами, все рассмотренные нами выше модели преступного поведения строились либо на той предпосылке, что индивиду известна вероятность наступления наказания (если он все-таки решится нарушить закон), либо на той предпосылке, что оценка этой вероятности не связана для индивида с какими-либо издержками (в данном случае это одно и тоже). С точки зрения рассмотренных моделей, индивиды равным образом способны без каких-либо издержек для себя оценить тяжесть наказания за тот или иной проступок. Однако в действительности для индивидов, не обладающих рациональным мышлением, такого рода оценки связаны с определенными затратами. Причем эти затраты тем выше, чем ближе ожидаемые вероятность и тяжесть наказания к некоторому критическому уровню, за которым совершение преступления становится выгодным для индивида. Иными словами, если ожидаемая тяжесть наказания велика, значительная часть индивидов даже не рассматривает для себя возможность нарушения закона в обычных условиях. Но если выяснится, что тяжесть наказания не так велика, а ожидаемые выгоды от совершения преступления достаточно ощутимы, т. е. если ожидаемые издержки нарушения закона незначительно отличаются от ожидаемых выгод (в ту или другую сторону), индивид оказывается перед выбором: быть или не быть. И этот выбор для индивида связан с определенными издержками: «Непрофессиональный преступник принимает решение в условиях значительной неопределенности. Как я буду себя чувствовать после совершения преступления? Буду ли я чувствовать вину? Что будут мои друзья думать обо мне? Какова вероятность, что меня поймают? Как я буду жить дальше, если меня накажут за совершенное преступление?» (Dickens, 1986, 98). Для того чтобы сократить эти издержки, индивид будет руководствоваться единым для себя стандартом поведения в любой схожей ситуации. Фактически речь идет о создании каждым человеком индивидуальной нормы поведения, сокращающей издержки принятия решения. Если человек в обычных обстоятельствах не склонен к совершению преступления, это означает, что его индивидуальной нормой является соблюдение законов. Такой индивид, скорее всего, не будет нарушать закон даже в тех случаях, когда вероятность быть пойманным будет почти нулевая (например, когда он случайно окажется перед открытой дверью в чужое жилище, где будет что украсть, но при этом – и он в этом будет уверен – его никто не увидит и не заподозрит). Ясно, что появление такой социальной нормы возможно только в том случае, если индивид достаточно регулярно сталкивается с необходимостью делать неоднозначный выбор между преступными действиями и действиями, не выходящими за рамки закона. Индивидуальная норма не вырабатывается человеком тогда, когда тяжесть наказания достаточно велика во всех случаях. А в описанной ситуации он, скорее всего, воспользуется подвернувшимися обстоятельствами и совершит преступление.

9. Хотя усиление санкций всегда приводит к сокращению ожидаемой полезности индивида от нарушения закона, это не означает, что с усилением санкций индивид в любом случае уменьшит свою преступную активность. В частности, когда совершение преступления связано с постоянными и переменными издержками, причем ведущее место в структуре издержек принадлежит первым], усиление тяжести наказания может стимулировать индивида увеличить его постоянный капитал. Это позволит ему достичь значительной экономии на масштабе при соответствующем росте преступной активности. Так, усиление ответственности за превышение скорости на дороге может привести к тому, что автолюбитель установит на своей машине оборудование, искажающее данные милицейских радаров (т. н. антирадар). В этом случае водитель, с одной стороны, вообще не будет бояться наказания за превышение скорости, а с другой – совершенные им затраты необходимо «окупить» соответствующим увеличением полезности. Поэтому такой водитель с ужесточением наказания будет чаще нарушать скоростной режим (см.: Stanley, 1995).

8.4. Сдерживающий эффект наказания: результаты эмпирических исследований

Все же несмотря на то, что перечисленные выше факторы действительно ослабляют действенность основных инструментов сдерживания преступности (тяжести наказания и вероятности его наступления), сегодня можно с большой долей уверенности утверждать, что влияние это именно ослабляющее. Оно полностью не элиминирует сдерживающий эффект наказания.

Этот вывод подтверждается целым рядом эмпирических исследований, основанных на данных индивидуальных опросов лиц, совершавших правонарушения (см.: Witte, 1980; Schmidt and Witte, 1984; Trumbull, 1989; Viscusi, 1986; Clotfelter, 1983, Slemrod, 1985; Witte and Woodbury, 1985; Tauchen, Witte and Griesinger, 1994).

Таким же образом целой серией исследований, анализирующих агрегированные данные временных рядов, подтверждается и теоретический вывод об угрозе наказания как о средстве борьбы с преступностью (см.: Wolpin, 1978; 1980; Walhroos, 1981; Cloninger and Sartorius, 1979). Необходимо, однако, заметить, что такого рода эмпирические исследования не всегда обнаруживают статистически значимую отрицательную взаимосвязь между тяжестью наказания и количеством совершаемых преступлений. В ряде случаев сдерживающий эффект тяжести наказания оказывается статистически значимым для одних типов преступлений и не являются таковым для других (см.: Wolpin, 1978; Walhroos, 1981). Такой результат фактически и дают рассмотренные выше теоретические модели. Сдерживающий эффект тяжести наказания зависит от следующих показателей: от доли склонных к риску индивидов в обществе; от силы эффекта дохода; от степени риска, сопряженного с работой в легальной сфере; от доли правонарушений, совершенных профессиональными преступниками; от того влияния, которое оказывает усиление тяжести наказания на объем частных инвестиций индивидов, пытающихся защитить себя от возможных преступлений, и т.д. Словом, анализ временных рядов подтверждает выводы о том, что, при прочих равных условиях, гораздо сильнее сдерживающий эффект увеличения вероятности наказания, чем усиления его тяжести.

Тот же вывод подтверждается и эмпирическими исследованиями, основанными на перекрестных данных. Одним из первых таких исследований было исследование Айзека Эрлиха (Ehrlich, 1973), подробно рассмотренное выше. Он обнаружил, что вероятность тюремного заключения оказывает статистически значимое отрицательное воздействие на все типы преступлений (причем как на преступления против собственности, так и на преступления против личности). Что касается тяжести наказания, то ее сдерживающий эффект оказался заметно слабее сдерживающего эффекта вероятности наказания, а статистически значимым эффект тяжести наказания был лишь для половины исследованных Эрлихом типов преступлений.

Эмпирических исследований, основанных на перекрестных данных и проведенных по методикам, сходным с методикой Эрлиха, было за последние тридцать лет множество. В подавляющем большинстве своем эти исследования дали схожие результаты. Уже упоминавшийся нами мета-анализ 20 эмпирических исследований, проведенный в 1994-м году Эрлингом Эйде, позволил обнаружить, что средняя эластичность уровня преступности по вероятности наступления наказания составила примерно минус 0,7, а средняя эластичность этого параметра по тяжести наказания оказалась около минус 0,4 (Eide, 1994; см.: Eide, 2000, 359). «В целом криминометрические исследования ясно показывают негативную связь между уровнем преступности, с одной стороны, и вероятностью и тяжестью наказания, с другой» (Eide, 2000, 360). Таким образом, со всеми оговорками, мы можем заключить, что наказания действительно сдерживают преступность.

Библиография

Петровский А.В., Ярошевский М.Г. Психология. Словарь. - 2-е изд. - М.: Политиздат, 1990.

Archer, Dane and Gartner, Rosemary (1984), Violence and Crime in Cross-National Perspective, New Haven, Conn.: Yale University Press.

Becker, Gary S. (1968), ‘Crime and Punishment: An Economic Approach’, 76 Journal of Political Economy, p.p.169-217 (русский перевод: Беккер Г. (2000), Преступление и наказание: экономический подход, Истоки. Вып.4, гл. ред. Я.И. Кузьминов, М.: ГУ ВШЭ).

Becker, Gary S. (1976), The Economic Approach to Human Behavior, Chicago: University of Chicago Press.

Bentham, Jeremy ([1788] 1843), ‘Principles of Penal Law’, 1 Works.

Block, Michael K. and Heineke, J.M. (1975), ‘A Labor Theoretic Analysis of the Criminal Choice’, 65 American Economic Review, 314-325.

Brown, William W. and Reynolds, Morgan O. (1973), ‘Crime and “Punishment”: Risk Implications’, 6 Journal of Economic Theory, 508-514.

Cameron, Samuel (1988), ‘The Economics of Crime Deterrence: A Survey of Theory and Evidence’, 41 Kyklos, 301-323.

Carr-Hill, R.A. and Stern, H.H. (1979), Crime, The Police and Criminal Statistics, London: Academic Press.

Chiricos, Theodore G. (1987), ‘Rates of Crime and Unemployment: An Analysis of Aggregate Research Evidence’, 34 Social Problems, 187-212.

Cloninger, Dale O. and Sartorius, Lester (1979), ‘Crime Rates, Clearance Rates and Enforcement Effort: The Case of Houston, Texas’, 4 American Journal of Economics and Sociology, 389-402.

Clotfelter, C.T. (1983), ‘Tax Evasion and Tax Rates: An Analysis of Individual Returns’, 65 Review of Economics and Statistics, 363-373.

Coleman, James William (1987), ‘Toward an Integrated Theory of White-Collar Crime’, 93 American Journal of Sociology, 406-439.

Craig, Steven G. (1987), ‘The Deterrent Impact of Police: An Examination of a Locally Provided Public Service’, 21 Journal of Urban Economics, 298-311.

Davis, Michael L. (1988), ‘Time and Punishment: An Intertemporal Model of Crime’, 96 Journal of Political Economy, 383-390.

Dickens, William T. (1986), ‘Crime and Punishment Again: The Economic Approach with a Psychological Twist’, 30 Journal of Public Economics, 97-107.

Ehrlich, Isaac (1973), ‘Participation in Illegitimate Activities: A Theoretical and Empirical Investigation’, 81 Journal of Political Economy, 521-565.

Eide, Erling (1994), Kriminal¢konomi (Economics of Crime), Stavanger: Rogaland Mediesenter.

Eide, Erling (2000), ‘Economics of Criminal Behavior’, in Bouckaert, Boudewijn and De Geest, Gerrit (eds.), Encyclopedia of Law and Economics, Volume V. The Economics of Crime and Litigation, Cheltenham: Edward Elgar, 345-389.

Fisher, Franklin M. and Nagin, D. (1978), ‘On the Feasibility of Identifying the Crime Function in a Simultaneous Model of Crime Rates and Sanction Levels’, in Blumstein, Cohen and Nagin (eds), Deterrence and Incapacitation: Estimating the Effects of Criminal Sanctions on Crime Rates, Washington, DC: National Academy of Sciences.

Freeman, Richard B. (1995), ‘The Labor Market’, in Wilson, James Q. and Petersilia, Joan (eds), Crime, San Fransisco: Institute for Contemporary Studies, 171-191.

Glaeser, Edward L. and Sacerdote, Bruce (1999), ‘Why Is There More Crime in Cities?’, 107 Journal of Political Economy, 225-258.

Glaeser, Edward L., Sacerdote, Bruce, and Scheinkman, Jose A. (1996), ‘Crime and Social Interactions’, 111 Quarterly Journal of Economics, 507-548.

Harsanyi, John C. (1986), ‘Practical Certainty and the Acceptance of Empirical Statements’, in Daboni (ed.), Recent Developments in the Foundation of Utility and Risk Theory, Dordrecht: Reidel,

Heineke, J.M. (1978), Economic Models of Criminal Behavior, Amsterdam: North-Holland.

Josten, Stefan Dietrich (2003), ‘Inequality, Crime and Economic Growth: A Classical Argument for Distributional Equity’, 10 International Tax and Public Finance, 435-452.

Levitt, Steven D. (1997), ‘Juvenile Crime and Punishment’, NBER Working Paper Series, Working Paper 6191.

Lochner, Lance and Moretti, Enrico (2001), ‘The Effect of Education on Crime: Evidence from Prison Inmates, Arrests and Self-Reports, NBER Working Paper Series, Working Paper 8605.

Neilson, William S. and Winter, Harold (1997), ‘On Criminals' Risk Attitudes’, 55 Economics Letters, 99.

Opp, Karl Dieter (1989), ‘The Economics of Crime and the Sociology of Deviant Behaviour: A Theoretical Confrontation of Basic Propositions’, 42 Kyklos, 405-430.

Pilivalin, Irving, Gartner, Rosemary, Thornton, Craig, and Matsueda, Ross L. (1986), ‘Crime, Deterrence and Rational Choice’, 51 American Sociological Review, 101-119.

Raphael, Steven and Winter-Ember, Rudolf (2001), ‘Identifying The Effect of Unemployment on Crime’, 44 Journal of Law and Economics, 259-283.

Sah, Raaj K. (1991), ‘Social Osmosis and Patterns of Crime’, 99 Journal of Political Economy, 1272-1295.

Schmidt, Peter and Witte, Ann D. (1984), An Economic Analysis of Crime and Justice: Theory, Methods, and Applications, N.Y.: Academic Press.

Sherman, Lawrence W. and Berk, Richard A. (1984), ‘The Specific Deterrent Effects of Arrest for Domestic Assault’, 49 American Sociological Review, 261-272.

Slemrod, J. (1985), ‘An Empirical Test of Tax Evasion’, 67 Review of Economics and Statistics, 67, 232-238.

Stanley, Timothy James (1995), ‘Radar Detectors, Fixed and Variable Costs of Crime’, Economics Working Paper Archive at WUSTL , Series Law and Economics, Working Paper 9507002.

Sutherland, Edwin H. (1934), Principles of Criminology, Chicago: Lippincott.

Sutherland, Edwin H. ([1949] 1983), White Collar Crime: The Uncut Version, New Haven, Conn.: Yale University Press.

Sutherland, Edwin H. (1973), On Analyzing Crime, Edited with an Introduction by Karl Schuessler, Chicago: University of Chicago Press.

Tauchen, Helen, Witte, Ann Dryden, and Griesinger, Harriet (1994), ‘Criminal Deterrence: Revisiting the Issue with a Birth Cohort’, 76 Review of Economics and Statistics, 399-412.

Trumbull, William N. (1989), ‘Estimations of the Economic Model of Crime Using Aggregate and Individual Level Data’, 56 Southern Economic Journal, 423-439.

Viscusi, W. Kip (1986), ‘The Risks and Rewards of Criminal Activity: A Comprehensive Test of Criminal Deterrence’, 4 Journal of Labor Economics, 317-340.

Wahlroos, Björn (1981), ‘On Finnish Property Criminality: An Empirical Analysis of the Post War Era Using an Ehrlich Model’, 83 Scandinavian Journal of Economics, 553-562.

Witte, Ann Dryden (1980), ‘Estimating the Economic Model of Crime with Individual Data’, 94 Quarterly Journal of Economics, 57-84.

Witte, Ann Dryden and Woodbury, Diane (1985), ‘The Effect of Tax Laws and Tax Administration on Tax Compliance: The Case of the U.S. Individual Income Tax’, 38 National Tax Journal, 1-13.

Wolpin, Kenneth I. (1978), ‘Capital Punishment and Homicide in England: A Summary of Results’, 68 American Economic Review. Papers and Proceedings, 422-427.

Wolpin, Kenneth I. (1980), ‘A Time Series-Cross Section Analysis of International Variation in Crime and Punishment’, 62 Review of Economics and Statistics, 417-423.

[1] См.: Neilson, William S. and Winter, Harold (1997), ‘On Criminals' Risk Attitudes’, 55 Economics Letters, 99.

[2] В данном случае имплицитно предполагается, что индивид обладает полной информацией и о денежной оценке тяжести наказания (причем эта оценка одинакова для всех индивидов и не зависит ни от эффекта дохода, ни от каких-либо других индивидуальных характеристик), и о вероятности наступления этого наказания.

[3] См., например: Brown, William W. and Reynolds, Morgan O. (1973), ‘Crime and “Punishment”: Risk Implications’, 6 Journal of Economic Theory, 508-514.

[4] Ehrlich, Isaac (1973), ‘Participation in Illegitimate Activities: A Theoretical and Empirical Investigation’, 81Journal of Political Economy, 527.

[5] Предпосылки данной модели могут быть заменены более реалистичными, однако, это приведет лишь к усложнению математического аппарата и не сильно отразится на основных выводах модели.

[6] «Когнитивный диссонанс есть негативное побудительное состояние, возникающее в ситуации, когда субъект одновременно располагает двумя психологически противоречивыми «знаниями» (мнениями, понятиями) об одном объекте. Состояние диссонанса субъективно переживается как дискомфорт, от которого стремятся избавиться либо путем изменения одного из элементов диссонансных знаний, либо путем введения нового элемента. Позднее Л. Фестингер определил диссонанс как следствие недостаточного оправдания выбора. Стремясь усилить оправдание поступка, человек либо изменяет свое поведение, либо изменяет свое отношение к объектам, с которыми связан поступок, либо обесценивает значение поступка для себя и других» (Петровский, Ярошевский, 1990).