Пути и возможности терапии411

чательным. Возможно,что разрыв между развитием инстинк­та и Я будет спонтанно компенсирован в последующей жизни даже без анализа, возможно также, что он продолжится и что потребуется анализ, чтобы устранить тяжелые последствия.

Перед диагностиком стоит здесь сложное задание предви­деть развитие, для выправления которого нет достаточных ос­нований.

Инфантильные неврозы как собственная сфера приложения детского анализа (3-я диагностическая категория)

Диагностик чувствует себя легче, если он сталкивается с ин­фантильным неврозом, в связи с которым не возникает подоб­ных сомнений. Метапсихологическн аналитик лучше всего знаком со строением невроза. Различие между ребенком и взрос­лым здесь лежит лишь в вызывающей невроз причине, которую в первом случае следует искать в конфликтах Эдипова перио­да. Поскольку в рассмотрение входит симптоматология, то и для инфантильного, и для взрослого невроза имеет силу оди­наковая последовательность возникновения: от угрожающей опасности (отказ, инстинктивнее отречение, угроза кастрации, угрожающая потеря любви) к страху (страх потери объекта, по­тери любви, страх кастрации, чувство вины); от страха к регрес­сии на какой-то точке фиксации в более ранней ступени лнбид-ного развития; на основе регрессии всплывают прегенитальиые инстинктивные производные, которые невыносимы для Я; за­щитные процессы, имеющие цель опять исключить из Я эти производные; неудачи защиты и компромиссные образования между инстинктом и Я; появление симптома.

Роль, выпадающая аналитику во время анализа, также по­чти совпадает с ролью взрослого аналитика: он может прийти на помощь детскому Я в его внутренней борьбе, и при благо­приятных обстоятельствах эта помощь охотно принимается ребенком.

Часто возникает вопрос, начиная с какого возраста можно считать, что Яребенка достаточно созрело, чтобы положитель­но относиться к аналитической обработке. Ответ, очевидно,

412 Раздел VI. Техника детского психоанализа

следует искать не в хронологическом возрасте, а в других по­казателях. То, что Я принимает участие во внутреннем кон­фликте и навязывает внутренней жизни компромиссы, т. ё. симптомы, само по себе является признаком того, что оно име­ет намерение утвердить себя. В этом случае мы можем, по мень­шей мере теоретически, принять, что оно также будет иметь на­мерение образовать терапевтический союз с аналитиком.

Такой союз с ребенком наступает тем скорее, чем отврати­тельнее кажутся ему невротические симптомы в его собствен­ном ощущении. Субъективный фактор страдания, который, как говорилось выше, не является хорошим признаком, если речь идет об определении объективной тяжести заболевания, явля­ется тем более надежным, если мы пытаемся предсказать, на­сколько ребенок будет сотрудничать в своем собственном ана­лизе. Дети страдают физически от своих психосоматических желудочно-кишечпых нарушений, экзем, астматических при­ступов, головных болей и психически обусловленных рас­стройств сна; они страдают психически от своих страхов и от ограничений свободы, которые возлагают на них их фобии. Навязчиво-невротические дети чувствуют себя беспомощны­ми по отношению к незнакомым силам, которые вынуждают их совершать изнуряющие и бессмысленные действия.

Случается, что дети бывают в состоянии открыто выразить такие чувства, как показывают следующие примеры. Так, один 4, 6-летний пациент говорит своему аналитику, после того как он в его присутствии осуществлял навязчивые действия: «Те­перь ты по крайней мере видишь, что я вынужден делать, хочу я этого или нет». Или одна шестилетняя девочка со школьной фобией говорит своей маме: «Ты не должна думать, что я не хочу идти в школу. Я хочу, но я не могу». Один тяжелый латент­ный ребенок, старший среди более младших братьев и сестер, мучимый угнетающей ревностью и пенисовой завистью, бор­мочет про себя: «Все другие дети хорошие, только я плохой. Почему я должен быть плохим?» Все эти дети в таком случае выражали именно то чувство, что они не такие, какими они хотят быть, и что их собственное Я ничего не может сделать, чтобы осуществить их собственные сверх-Я-требования. (См. также Борнштейн, 1951).

Пути и возможности терапии413

.С другой стороны, от такого отношения к собственным труд­ностям мы не можем ожидать большего, чем просто готовность ребенка для знакомства с анализом. Оно исчезает в анализе само, как только начинают играть роль сопротивление и перенос, оно является в отличие от взрослых недостаточно постоянным и недостаточно прочным, чтобы противостоять смене эмоций во время аналитической обработки и неминуемым в анализе от­казам, разочарованиям, чувствам страха и пр.

Я анализируемых взрослых имеет двойственную роль. Оно расщепляется при аналитической обработке па наблюдающую и наблюдаемую части. Позиция, которая помогает преодолеть многие трудности и смывается одолевающими чувствами толь­ко на вершине переноса невроза. Как подробно описал Рихард Штерба («Судьба Я в терапевтическом процессе», Межд. пси-хоанал. журнал, XX, 1934), наблюдающая частьЯидентифпци-рована с ролью аналитика, разделяет его растущее понимание внутренних процессов и принимает действенное участие в те­рапевтической работе.

Мы не имеем никакого основания ожидать от ребенка со­ответствующего понимания своих внутренних процессов. Так называемая интроспекция является способностью взрослых, которая в детстве еще не сформирована. Где есть предрасполо­женности в этом направлении, они принадлежат не нормально­му развитию, а патологическим расщеплениям, например, рас­щеплению между любовью и ненавистью, как оно имеет место в повышенной эмоциональной амбивалентности, или усилен­ному расщеплению между Я и сверх-Я, которое проявляется в качестве чувства вины, самокритики и самоистязания при ин­фантильных навязчивых неврозах и навязчивых характерах.

Не считая таких случаев, дети не имеют обыкновения давать себе отчет, что с ними происходит. Их любопытство и интерес остаются на долгие годы целиком направленными на внешний мир. Лишь в пубертатности мы находим у определенных ши­зоидных типов чрезмерную и обычно мучительную занятость собственной персоной и внутренними процессами.

Отсутствие понимания собственной внутренней жизни за­ключается в склонности детей превращать каждый внутренний конфликт в конфликт с внешним миром. Если дети в своих

414 Раздел VI. Техника детского психоанализа

действиях идут против своей совести, они скорее дадут роди­телям наказать себя за какое-нибудь, часто давно случившееся непослушание, вместо того чтобы испытывать чувство вины, исходящее чз собственного сверх-Я. Например, латентные дети, которые охраняют свои сексуальные фантазии и занятия, дела­ют после каждого акта мастурбации все, что только возможно, чтобы настроить против себя внешний мир (учителей, родите­лей и пр.). Преступное поведение детей во многих случаях мож­но тем же самым образом свести к поиску наказания («наруши­тель из-за чувства вины»).

Большинство известных нам механизмов защиты пресле­дует ту же цель. При инфантильных неврозах вызывающие страх оральные и анальные побуждения, желание смерти ро­дителям, братьям и сестрам и т. п. смещаются из внутреннего мира на персоны внешнего мира (проецируются). Тем самым внутренняя борьба против запретного инстинктивного жела­ния превращается во внешнюю борьбу против мнимого соблаз­нителя или преследователя, и ребенок может чувствовать себя невиновным. Таких смещений особенно много при инфан­тильных фобиях. В этом случае аналитик должен обратно пре­вратить кажущуюся исходящей извне опасность опять в лежа­щий в ее основе внутренний конфликт между инстинктом, Я и сверх-Я.

Для детского аналитика важно уяснить себе, как весьма пря­мо бегство от внутреннего конфликта воздействует на все от­ношение ребенка к лечению. Ребенок ожидает для своего об­легчения не внутренних изменений, а изменений во внешнем мире. Он хочет сменить школу, чтобы покинуть учителя, кото­рый является для него не чем иным, как внешним представи­телем его внутренней совести, или покинуть товарища по классу, который посредством проекции своих собственных инстинктив­ных желаний воспринимается как соблазнитель, или ускольз­нуть от агрессивных друзей, чьи устрашающие выпады на са­мом деле лишь исполняют его собственные пассивно-мазохи-ческие желания. Терапевт, который справедливо возражает против таких «попыток исцеления», превращается в глазах ре­бенка из ожидаемого помощника в новую и увеличивающуюся опасность.