МОТОЦИКЛИСТЫ И ИНТЕЛЛЕКТУАЛЫ

В елизаветинские времена понятие «джентльмен» опре­деляло весь образ жизни, а не только факт рождения. Соот­ветствующая генеалогия могла быть предварительным условием, но быть джентльменом означало: получить луч­шее образование, иметь лучшие манеры, носить лучшую одежду, чем массы; участвовать в определенных (а не каких других) развлечениях; жить в большом, хорошо обставлен­ном доме; держаться на расстоянии от подчиненных; коро­че, никогда не терять вида классового «превосходства»³.

Класс купцов обладал своим собственным предпочитае­мым стилем жизни, а крестьянство — своим. Эти жизнен­ные стили, как и стиль жизни джентльмена, слагались из многих различных составляющих, начиная от места прожи­вания, занятий и одежды и кончая жаргоном, характерны­ми жестами и религией.

Сегодня мы еще создаем свой стиль жизни из мозаики составляющих. Но многое уже изменилось. Стиль жизни больше не просто демонстрация классовой принадлежнос­ти. Сами классы разбились на более мелкие группы. Эко­номические факторы стали значить меньше. Таким образом, сегодня важнее не классовая принадлежность, а связи с суб­культурой, определяющей стиль жизни человека. У хиппи из рабочего класса и хиппи из Экзетера или Итона общий стиль жизни, хотя они принадлежат к разным классам.

Поскольку стиль жизни стал способом самоидентифи­кации с той или иной субкультурой, подобное взрыву уве­личение числа субкультур в обществе принесло с собой так же подобное взрыву увеличение числа жизненных стилей.

Таким образом, иностранец, оказавшийся сегодня в амери­канском, английском, японском или шведском обществе, должен выбирать не между четырьмя-пятью стилями жиз­ни, основанными на классовой принадлежности, а буквально между сотнями различных возможностей. Завтра, посколь­ку субкультуры множатся, это число еще увеличится.

Следовательно, то, как мы выбираем стиль жизни и что это означает для нас, оказывается одним из основных воп­росов психологии завтрашнего дня, поскольку выбор жиз­ненного стиля, сознательный или неосознанный, в огромной степени предопределяет будущее человека, внося в его жизнь определенный порядок, определенные принципы и крите­рии выбора.

Посмотрим, как такой выбор совершается в настоя­щее время. Молодая пара, намереваясь обставить кварти­ру, может просмотреть буквально сотни светильников: в скандинавском стиле, в японском, светильники в стиле французской провинции, лампы Тиффани, лампы-«молнии», светильники в американском колониальном стиле — десят­ки, дюжины ламп различных размеров, моделей и сти­лей, — прежде чем остановит свой выбор, скажем, на светильнике Тиффани. Пройдя целую «вселенную» воз­можностей, они выбрали одну вещь. В отделе мебели они опять просматривают множество вариантов, затем оста­навливаются на викторианском столике. Эта процедура просмотра-и-отбора повторяется — ковры, диваны, дра­пировки, стулья для столовой и т. д. В действительности нечто подобное той же самой процедуре происходит не только в отношении меблировки их дома. Они соверша­ют просмотр-отбор идей, друзей, лексики, которую они употребляют, и ценностей, которые они признают.

Поскольку общество бомбардирует человека головокру­жительным, беспорядочным на вид набором альтернатив, сделанный выбор может быть только случайным. Потреби­тель (столика или идей) приходит вооруженным сложив­шимся набором вкусов и предпочтений. К тому же ни один выбор не может быть совершенно независимым. Каждый обусловлен предшествующим выбором. То, что молодая пара

остановилась на викторианском столике, обусловлено сде­ланным прежде выбором лампы. Коротко говоря, существует некая последовательность, попытка личного выбора во всех наших действиях — сознательного или неосознанного, не важно.

Некоторые мужчины-американцы носят строгие рубаш­ки, длинные носки, туфли и берут с собой атташе-кейсы. Если присмотреться повнимательнее, можно обнаружить, что выражение лиц и манеры выдают их желание прибли­зиться к стереотипу чиновника. Вероятность, что такой че­ловек отрастит шевелюру в стиле рок-музыканта Джими Хендрикса, необычайно мала. Он знает, как знаем мы все, что определенная одежда, манеры, речь, мнения и жесты сочетаются, а другие — нет. Он может знать это только ин­туитивно, «по ощущению», наблюдая за другими людьми, но этим знанием определяются его действия.

Мотоциклист в черной куртке, который носит украшен­ные стальными пластинками краги и оскорбляющую взгляд свастику, свисающую с шеи, дополняет свой костюм гру­быми ботинками, не мокасинами и не строгими туфлями. Он идет преисполненный самодовольства и бормочет ба­нальности, направленные против властей. Для него тоже важна последовательность. Он знает, что любой намек на элегантность или членораздельность разрушит цельность его стиля.