Гибель Вали Котика

Кроме соединения A. M. Грабчака, мы посетили в то время и соединения Каменец–Подольской области, которыми командовали С. А. Олексенко, А. З. Одуха и Ф. С. Кот. Это происходило уже в середине февраля. Действовали названные соединения в основном в тактической зоне обороны противника, оказывали непосредственную помощь частям наступающей Красной Армии, а до этого удачно проводили операции на железной дороге Шепетовка — Тарнополь, которая приобрела исключительно важное значение после того, как гитлеровцев вышибли из Киева.

Разрушая небольшие мосты, широко применяя мины замедленного действия, партизаны с сентября сорок третьего года не позволяли гитлеровцам осуществлять по этой дороге сквозное движение, а при отступлении не дали оккупантам возможности сильно разрушить ее. После отступления противника на участке Шепетовка — Тарнополь остались неподорванными все рельсы, сохранился ряд мостов и станций. Оккупанты не сумели вывезти, бросили на станциях горы зерна, сахарной свеклы и других продуктов.

Начиная с лета, партизаны нанесли противнику огромный урон, главным образом в паровозах, вагонах, платформах, боевой технике и выведенных из строя во время перевозки солдатах и офицерах. Сами партизаны потерь при этом почти не понесли.

Зато очень тяжело пришлось партизанским соединениям в открытых боях с врагом. Мне пришлось стать свидетелем одного такого боя — за Изяславль. Утром 16 февраля, когда мы подъезжали к Изяславлю, партизаны двенадцати отрядов численностью около двух тысяч трехсот человек, действуя совместно со стрелковым полком Красной Армии, ворвались после артподготовки в город и вели бой на улицах.

Противник дрался ожесточенно.

Узнал от раненых, где ближайший командный пункт. Добрался до окраины города, до полуразрушенной хаты, среди командиров сразу узнал Степана Антоновича Олексенко. Замечательный это был человек, скромный, мужественный командир и опытный партийный вожак, возглавлявший подпольный Каменец–Подольский обком партии, обком, который нигде и никогда не конспирировался, а стоял во главе вооруженной партизанской борьбы и вынуждал конспирироваться оккупантов и их прислужников. Не виделись мы месяцев восемь. Олексенко, как мне показалось, осунулся, загорел.

— Сидайте, сидайте, будь ласка! — пожал руку Степан Антонович. — Почекайте одну хвилину. Это ж ни диверсии. Ни!

Разобрался с чем‑то на карте, отправил связного к Одухе. поднял глаза:

— Як армия працуемо! Вот тильки без пушек и танков!

Часа через три противник был выбит из города, но из отрядов донесли о больших потерях, и Олексенко помрачнел. Тем более что дальнейшее продвижение стрелкового полка и партизан противник задержал.

— Почнет контратаковати! — беспокоился Степан Антонович, — Непременно почнет! А у нас же одни автоматы да винтовки с пулеметами!

Он отдал приказ окапываться, беречь боеприпасы, по возможности минировать подступы к передней линии обороны.

Противник действительно предпринял несколько контратак. Они были отбиты, но с новыми тяжелыми потерями среди партизан. Гибель людей Олексенко переживал мучительно. Особенно потрясла его смерть четырнадцатилетнего Вали Котика, пионера из села Хмелевка Шепетовского района Каменец–Подольской области. Валя Котик выполнял задания подпольщиков и партизан с сорок первого года, при выполнении заданий был дважды ранен, и Степан Антонович втайне от мальчика приказал беречь его, но Валя принял участие в бою.

— Як сына ридного жаль! Як сына! — восклицал Олексенко. — Такой хлопец, а загинув, колы и война закинчуется! Э–эх!

Возвратившись через два дня в Киев, я доложил Т. А. Строкачу, что все проинспектированные отряды боеспособны, рекомендовал не использовать их в открытом бою, а довооружить, снабдить в достаточном количестве взрывчаткой и минами замедленного действия и как можно скорее направить в глубокий вражеский тыл.

Рекомендации были приняты. Тогда же штаб отклонил ходатайство командиров некоторых партизанских соединений о передаче их в состав Красной Армии и преобразовании в стрелковые дивизии: война во вражеском тылу продолжалась.

А самым приятным было, что начальник УШПД, и ранее высоко ценивший деятельность A. M. Грабчака, представил его к званию Героя Советского Союза. Представление было поддержано ЦК КП(б)У, и звание Героя Советского Союза A. M. Грабчаку вскоре присвоили.