Глава 9. Пауль Адамек переминался с ноги на ногу, глядя, как его напарницу укладывают в завывающую машину «скорой помощи»

Пауль Адамек переминался с ноги на ногу, глядя, как его напарницу укладывают в завывающую машину «скорой помощи». Две патрульные машины, тоже с включенными мигалками, перекрыли улицу. Полицейские выставили заграждения, не пропуская внутрь любопытных.

Пауль чувствовал отстраненность. В магазине он наблюдал за тем, как врач и санитар пытались спасти Франциску. Ее сердце остановилось, и врач разорвал ей блузку, разрезал бюстгальтер и приложил электроды дефибриллятора к коже. Тело Готтлоб дернулось три раза, а потом сердце забилось вновь. Пауль просто стоял там, сжав кулаки и мучаясь от собственной беспомощности.

Готтлоб всегда была сильной женщиной, Пауль никогда не видел ее слабой и ранимой, кроме того, они с напарницей еще не сталкивались с ситуациями, когда их жизням угрожала опасность.

Врач реанимации ничего толком не сказал. Состояние Франциски было критическим, по дороге в больницу она могла умереть. Но могла и выжить…

В душе Пауля нарастала ярость. Она помогала держать мысли под контролем.

Этому Эдуарду Саутеру не уйти от него. Он заплатит за то, что сделал с Франциской! Так или иначе!

Решительно развернувшись, Пауль пересек улицу. На заднем сиденье машины его все еще ждала госпожа Цергузен. Увидев Адамека, она вылезла из «форда».

– Она не умерла? – робко спросила старушка.

Пауль увидел, что она плакала.

– Нет, она жива, но дела обстоят не лучшим образом. Нам остается только надеяться.

– И молиться, – голос Цергузен срывался.

Адамек молча посмотрел на нее. Он никогда не верил в молитвы.

– Расскажите, пожалуйста, все, что вам известно об Эдуарде Саутере, госпожа Цергузен.

– Но сперва нужно съездить к его родителям! – Старушка испуганно воззрилась на него. – Там что-то не так!

– Я уже отправил туда моих коллег. Они сообщат мне, как только что-то узнают.

– Понятно. Ну что ж, хорошо. А то у меня, знаете ли, очень плохое предчувствие. Надеюсь, с ними ничего не случилось.

– В каких отношениях вы состоите с семейством Саутеров? – начал Пауль.

Старушка явно находилась в состоянии шока, но очень старалась сосредоточиться.

– Я… я маникюрша и уже много лет делаю педикюр господину и госпоже Саутер. То есть родителям Эдуарда. Я с ними очень хорошо знакома, да и сына их знаю много лет. Хотя… Мне кажется, его никто толком не знает, он всегда был таким замкнутым пареньком. Друзей у него никогда не было… и девушки тоже. Как и отец, Эдуард всегда жил только ради магазина, ради своих животных.

– Так, значит, он получил лавку от родителей?

– Да, десять лет назад. С тех пор дело не заладилось, но я никогда не говорила об этом. Не хотела расстраивать его родителей, понимаете?

– Эдуард Саутер живет здесь, над лавкой? – Пауль мотнул головой в сторону дома.

– Да, наверху. Там раньше жили его родители. А почему вы спрашиваете?

– Госпожа Цергузен, это очень важно. Мы подозреваем, что господин Саутер похитил маленькую девочку. Вероятно, она еще у него, но он явно держит ее не здесь. Есть еще какое-то место, где он мог бы остановиться?

Цергузен, нахмурившись, задумалась.

В этот момент у Пауля зазвонил телефон. Достав трубку, он отвернулся.

Циллер с Киндлером доехали до дома Саутеров.

– Старики мертвы, – сообщил Бодо. – Мать Эдуарда на кухне. Кажется, ее тоже укусил паук. Отец в гараже. Ворота были закрыты, и, судя по всему, мотор проработал довольно долго. Когда мы приехали, он уже заглох, наверное, бензин закончился. Старик умер от отравления угарным газом. Ох, ну и дерьмо!

Пауль понял по голосу полицейского, что тот на взводе.

– Вы вызвали «скорую»?

– Конечно. Но они явно мертвы.

– Как только криминалисты закончат работать тут, я пошлю их к вам вместе с отрядом для охраны места преступления. Когда ребята подъедут, вы сами возвращайтесь сюда. Мне понадобится ваша помощь.

– Мы не откажемся поймать этого ублюдка.

– Естественно. И мы его поймаем.

Нажав отбой, Пауль повернулся к госпоже Цергузен.

– Вы ничего не вспомнили? – Он старался выглядеть невозмутимо.

– Звонили ваши коллеги? – Цергузен была неглупой женщиной.

Пауль молча кивнул. Глаза старушки расширились, и Адамек понял, что она ничего ему не скажет, пока не узнает правду.

– Саутеры мертвы. Оба.

Пауль не думал, что она способна испугаться еще больше, но это оказалось возможным. Закрыв лицо ладонями, женщина всхлипнула, мотая головой.

Адамек понимал, что теряет время, но позволил старушке успокоиться.

Наконец госпожа Цергузен посмотрела на него. Ее глаза покраснели.

– Дядя оставил Эдуарду в наследство старенькую гостиницу за городом, – сказала она.