Глава 38. Открыв дверцу джипа, я услышала, что звонит мой сотовый

Открыв дверцу джипа, я услышала, что звонит мой сотовый. Все время оставляю его в машине — забываю, что он у меня есть.

Я потянулась через сиденье и стала нашаривать его, одновременно захлопывая дверцу. Да, с распахнутой дверцей было бы прохладнее, но не хочу высовывать ноги наружу, когда лежу поперек сиденья. Не потому, что меня преследуют, — нормальная девичья паранойя.

Наконец я его достала на четвертом и последнем звонке, после которого он переходит в режим сообщений.

— Да, это я. Чего надо?

Грубо, конечно, зато я успела снять трубку.

— Ma petite? — спросил Жан-Клод, будто не был до конца уверен, что дозвонился именно до меня.

Хоть мне в бок воткнулась ручка переключения передач, а рука лежала на раскаленной коже сиденья, мне стало лучше. Приятно было услышать его голос, знать, что он первый мне позвонил. Значит, не так уж он на меня злится.

— Это я, Жан-Клод, извини, снова забыла телефон в джипе.

Я хотела сказать другое, но не могла найти нужные слова. Частично эта проблема заключалась в том, что я не знала, какие слова нужны и что они должны выражать.

— Полиция забрала Джейсона, — сказал он.

— Что ты говоришь?

— Приехали полицейские и увезли Джейсона.

Жан-Клод сообщал факты деловым голосом, лишенным интонаций. Обычно это означало, что на самом деле у него много эмоций, и ни одной из них мне не хотелось бы с ним делить.

Я сдвинулась на дюйм, чтобы рычаг не впивался мне в бок, и осталась лежать на сиденье. Под ложечкой запульсировали первые признаки страха.

— Зачем они его взяли? — прозвучал мой голос, такой же деловой и обычный, как у Жан-Клода.

— Для допроса по подозрению в убийстве. — Безразличный интеллигентный голос Жан-Клода не споткнулся на последнем слове.

— Каком убийстве? — спросила я еще более пустым голосом.

— Сержант Зебровски сказал, что ты сама сообразишь. И что брать Джейсона на осмотр места преступления не было удачной мыслью. Мне не было известно, что ты кого-нибудь берешь с собой при посещении места преступления.

— Ты говоришь так, будто это посещение друзей с визитом!

— Я не имел в виду ничего обидного, но зачем ты взяла с собой Джейсона?

— Я плохо себя чувствовала и не могла вести машину, полиция же не желала ждать, пока мне станет лучше.

— Отчего же тебе так нездоровилось, что ты не могла вести?

— Ну, кажется, потому что Ашер чертову уйму крови у меня взял. И еще у меня была сильная реакция на подчинение разума. От нее мне было не по себе.

— Насколько не по себе? — спросил он, и в его пустом голосе прозвучало что-то такое, чего я не могла сразу назвать.

— Пару раз я потеряла сознание, и меня вырвало. Достаточно? Теперь давай займемся текущей проблемой. Джейсон действительно арестован?

— Мне трудно было в этом разобраться, но думаю, что нет. Тем не менее его увезли в оковах.

— Это стандартная процедура для заведомого или подозреваемого ликантропа, — сказала я и заставила себя подняться, чтобы сидеть на сиденье, а не лежать поперек. Переднее сиденье джипа для этого не предназначено. — Ты знаешь, что если он не арестован, то он свободен в любой момент уйти с допроса?

— Это теория, ma petite, — усталым голосом произнес он.

— Это закон.

— Для людей, наверное, — сказал он мягко.

Я не смогла скрыть возмущение в голосе:

— Закон относится ко всем, Жан-Клод. Иначе система не работает.

Он тихо засмеялся, и впервые в этом смехе не было ничего неотмирного.

— Обычно ты не столь наивна, ma petite.

— Если его забрал Зебровски, то я знаю, куда его отвезли. И сейчас я недалеко от помещения РГРПС.

— И что ты собираешься делать? — спросил он, и в голосе его еще чувствовалась нотка того смеха.

— Вытащить Джейсона, — ответила я, застегивая страховочный ремень и пытаясь придержать телефон плечом, чтобы завести джип.

— Ты думаешь, это возможно?

— Вполне, — ответила я и чуть не уронила телефон, но машину завела. Кажется, сегодня у меня все время проблемы с координацией.

— Ты очень уверенно говоришь, ma petite.

— Потому что я уверена. — И я действительно была уверена, вот только дрожь в животе могла придерживаться другого мнения. — Извини, мне пора.

— Удачи, ma petite. Надеюсь, ты выручишь нашего волка.

— Сделаю все возможное.

— В этом у меня нет сомнений. Je t'aime, ma petite.

— Я тебя тоже люблю.

Разговор кончился. Зато хотя бы кончился словами «я тебя люблю». Все лучше, чем орать друг на друга. Положив телефон на соседнее сиденье, я включила передачу.

Все срочные дела — по очереди. Вытащить Джейсона, выйти на некоторых знакомых и узнать, что им известно о Хайнрике, а потом подготовиться к большому пиру с Мюзетт и компанией. Ах да, и еще сообразить, как урегулировать дело с Ашером, да так, чтобы не вбить навечно клин между собой и Жан-Клодом. Обычный такой день моей жизни. Из тех дней, когда я думаю, что, может быть, завести новую жизнь, другую жизнь, было бы совсем не так уж плохо. Но где, черт возьми, я свернула не туда и можно ли переделать человека, которому больше двадцати лет? И где взять эту новую жизнь, если старая так запуталась, что не знаешь, как ее распутать?

Хотела бы я знать.