КАТЕГОРИИ:
АстрономияБиологияГеографияДругие языкиДругоеИнформатикаИсторияКультураЛитератураЛогикаМатематикаМедицинаМеханикаОбразованиеОхрана трудаПедагогикаПолитикаПравоПсихологияРиторикаСоциологияСпортСтроительствоТехнологияФизикаФилософияФинансыХимияЧерчениеЭкологияЭкономикаЭлектроника
|
Глава 15. Переводчики: dekorf, Sunriel, Stinky, StrangeAngeli, sunshima
Переводчики: dekorf, Sunriel, Stinky, StrangeAngeli, sunshima Вычитка: Kinnetic
Зебровски удивил меня, когда заказал салат с жареным цыпленком. — А как же гамбургер? — спросила я. — У меня повышенный уровень холестерина. Поэтому никаких гамбургеров в ближайшее время. — Он выглядел мрачнее тучи, говоря это. — Значит больше никаких фастфудовских гамбургеров? — переспросила я. Он покачал головой. Я похлопала его по спине. — Мне жаль старик. — Я что-то пропустил? Ведешь себя так, будто он потерял родственника, — сказал Брайс. — Когда прокатишься в машине Зебровски, поймешь. Он живет на фастфудовских гамбургерах, а обертки кидает на заднее сидение. — Там для меня хватит места со всеми этими фастфудовскими обертками? — засмеявшись, спросил Брайс. Я взглянула на Зебровски. Он пожал плечами: — Я могу все убрать. — Я так, прикалываюсь, — сказал Брайс, переводя взгляд с одного на другого. — Что серьезно, на заднем сиденье так много мусора от фаст-фуда, что на нем никто не может сидеть? — Серьезно, — подтвердила я. — Я уберу. Запахи от оберток разжигают во мне аппетит. Зебровски взял поднос с этим полезным салатом; выглядя при этом несчастным. Свободных столиков было пруд пруди, потому что мы опоздали на ужин, а для завтрака было еще слишком рано. Нам это было только на руку, мы все были копами и никто не хотел сидеть спиной к двери, или вообще к ресторану в целом, тем более в оживленном районе, где у нас за спиной туда-сюда снуют люди. Особенно нам не нравилось сидеть у окна, когда проходящий снаружи народ мог видеть место, где мы сидим, и уж тем более мы не садились спиной к окнам. Да, шансы на то, что кто-то, прогуливаясь, откроет по нам огонь, были очень малы, но малы, не значит, что это не исключается. В полиции все такие параноики вовсе не из-за психического расстройства, они параноики, потому что встревали во множество передряг, а при нашей работе паранойя просто еще один способ оставаться в живых. Итак, где сесть? Расположенная в углу кабинка была у стены, граничащей с кухней, соответственно там не было окон, и поэтому как минимум четверо могли разместиться с комфортом, оставляя достаточно места для маневра, чтобы быстро достать оружие, не мешая при этом друг другу. Дверь с этого ракурса прекрасно просматривалась. Идеальное место. Мы скользнули за столик, и я оказалась зажатой между Брайсом и Зебровски, но я была достаточно миниатюрной, поэтому, если придется, смогу отстреливаться из под стола, стреляя людям по ногам и добивать их в грудь и в лицо, когда они упадут на колени, потому что так и происходит в большинстве случаев, когда пули вдребезги разносят кости ног. Да, копы думают именно таким образом, так думают все, кто живет с оружием в руках. Не сговариваясь, мы всецело были поглощены обеспечением нашего выживания. Усевшись в кабинке, мы разобрали, кто что заказал, и молча, приступили к еде, потому что поговорить мы могли и в машине, а вот поесть, то что мы сейчас заказали, в движущейся машине никак не могли. Вы когда-нибудь пробовали есть салат за рулем? Конечно же салат я не заказывала, я взяла гамбургер, но у вас точно не получиться есть за рулем гамбургер от Джимми, если конечно не хотите остаться без вкуснейшего фирменного соуса. — Красное мясо для тебя вредно, знаешь ли, — буркнул Зебровски скорее с отчаянием. — У меня холестерин в норме, — ответила я, поудобнее укладывая булочку поверх всех слоев овощей на гамбургере. — У меня тоже, — сказал Брайс и откусил первый кусок. — Зебровски, тебе стоило предупредить, что ты будешь дуться, когда мы делали свой заказ. — И вы бы заказали салатик за компанию со мной? — Нет, но я чувствовала бы себя виноватой за это. — Я откусила свой гамбургер. Он оказался сочным и отменно приготовленным. Овощи были свежими, спелыми и очень вкусными. Я старалась сдержать выражение блаженства на своем лице, но, кажется, провалилась, потому что Зебровски выглядел еще несчастней. Мы с Брайсом несколько минут жевали в тишине, потом я не выдержала: — Прости, Зебровски, но я ем салат дома, потому что меню составляет Натаниэль, а вне дома я ем, что хочу. — Натаниэль бой-френд с которым ты живешь? — спросил Брайс, проглатывая очередной кусок гамбургера. — Угу, — пробубнила я, снова откусывая бургер. Зебровски бросил на меня страдальческий взгляд. Я проигнорировала его. — Ты сказала, что он составляет меню, что это значит? — Он занимается готовкой, работает за шеф-повара, засуши-повара, и всех прочих. — Ты говоришь как в ресторане, — ответил Брайс. Я пожала плечами. — Парни сами это затеяли, Кто бы ни был главным по кухне, меню определяет шеф-повар. Это их система и она работает, так что я просто приспосабливаюсь. И полагаю, что раз уж я не готовлю, то мне не стоит встревать в то, как они все устроили. — Очень благоразумно, — заметил Брайс. Я снова пожала плечами и вгрызлась в бургер. — Обычно она разумна, — подтвердил Зебровски, отправляя в рот небольшой кусочек салата. Он так жевал зелень, будто она была ужасно противной на вкус. Он всего на девять лет был старше меня. Может и мне придется однажды отказаться от гамбургеров? Конечно, я осталась такой же стройняшкой, как и во времена колледжа, лишь нарастив мускулатуру. Зебровски же начал набирать лишние килограммчики в районе талии — ничего критического, но ему следовало бы следить за весом. С двумя детьми и женой ему было сложнее находить время для спортзала. Дети вообще, казалось, усложняли жизнь. Хорошо, что мне, наверное, не придется беспокоиться об этом конкретном осложнении. — Вернись на землю, Анита, — проговорил Зебровски. Я моргнула. — Что? — О чем ты так серьезно задумалась только что? — подозрительно спросил он. — Ни о чем, — ответила я. — Лгунья, женщины никогда не думают «ни о чем». — Когда ты говоришь, что ни о чем не думаешь, я тебе верю, — парировала я. — Я мужчина, я действительно ни о чем не думаю. Я ответила ему раздраженной улыбкой. — И какого же черта это значит? — Это значит, что я хочу знать, о чем ты только что так серьезно задумалась. — Я же сказала, что ни о чем, так что отвечать я тебе не намерена. Он улыбнулся. — Видишь, ты о чем-то думала. Я нахмурилась. — Кончай с этим, ладно? — Нет, — заупрямился он. — Ну как зелень, вкусняшка? — подколола я. — Это было низко, Анита, — пробубнил он, копошась вилкой в салате, не пытаясь его даже есть. Может, именно так теряется вес на салатной диете — ты просто не хочешь это есть и не ешь, и, вуа-ля — вес снижается. Я умяла свою порцию жареной картошки. Она была хрустящей, соленой и обалденно вкусной. — Если все твои любовники — оборотни, почему они едят зелень? — спросил Брайс. — Хочешь сказать, им нужно питаться мясом? — поинтересовалась я. — Я тебя чем-то оскорбил? — спросил он. Я подумала об этом. — Извини, я просто не в настроении. Большинство из них танцовщики экзотических танцев, а от большого количества съеденного мяса иногда бывает вздутие живота и появляется животик. Когда у тебя часть работы заключается в раздевании, ты хочешь выглядеть на все сто. — Опять же, очень разумно, — подытожил он. — Ты, кажется, удивлен, — сказала я. — Если бы ты слушала, то помнила бы, как Брайс говорил о том, что среди других копов у тебя репутация не очень разумного человека. Я глянула на Брайса. — Это правда? Он мгновение изучал мое лицо, затем ответил: — Они сказали у тебя сложный характер и с тобой трудно иметь дело. Зебровски фыркнул, подавившись своей содовой. Я нахмурилась. — Я не иду на уступки, и если им от этого трудно иметь со мной дело, то это их трудности. — Им завидно, что махонькая женщина выполняет работу лучше них самих, — сказал Зебровски, когда снова смог говорить, не захлебываясь. — Махонькая? — переспросила я. — Хочешь поспорить? — спросил он. Я опять начала хмуриться, но потом просто улыбнулась. — Я коротышка, так какого черта? Брайс рассмеялся. Я посмотрела на него. Он поднял руки в защитном жесте. — Эй, у меня с этим проблем нет. — Отлично, кажется, мы хотели поговорить о тебе, разве нет? Он кивнул. — Как я могу отделаться от Арнет, не выводя ее из себя? — Не думаю, что тебе удастся, — ответила я. — В смысле? — Натаниэль Грейсон был моим возлюбленным сожителем, но на работе я никому этого не рассказывала, поэтому увидев его пару раз, Арнет сделала вывод, что он всего лишь мой друг. Она захотела с ним встречаться, а потом ей показалось, будто я выставила ее идиоткой, не рассказав напрямую, что он мой. — Он верлеопард, да? Я посмотрела на него, и отнюдь не дружелюбным взглядом. — Откуда ты узнал, какого типа он оборотень? — Он есть на веб-сайте «Запретного плода». Они вывешивают список кто из стриптизеров, то есть танцоров, в какое животное обращается. — Ты что, проверял моих мужчин? — Я могу смотреть на мужчин из «Запретного плода» в целях исследования местных оборотней и вампиров и никто не станет задавать вопросов, почему мужчина-коп смотрит на мужчин-стриптизеров. Пару секунд я чувствовала себя странно от того, что маршал Брайс рассматривал фотографии Натаниэля, или Джейсона, или Жан-Клода и испытывал к ним сексуальное влечение. Было ли это из-за того, что он был парнем? Вряд ли. Думаю это потому, что он работал со мной, а тебе не следует хотеть возлюбленных других копов, или, по крайней мере, не следует говорить этим копам, что ты тащишься от их возлюбленных. Это просто не честно, в каком-то смысле. — В этом есть смысл, — ответила я. Он улыбнулся. — Думал, что тебе будет неприятно от того, что я смотрел на твоих парней. — Ну, это же не значит что ты на них запал, я знаю, как привлекательно они выглядят. Просто мысль о том, что ты изучал их для будущего преследования, могла бы вывести меня из себя. Он выглядел искренне потрясенным. — Я бы никогда не поступил так с сослуживцем. — Джессика Арнет так поступила, она, блядь, практически сказала мне, что однажды Жан-Клод слетит с катушек и ей придется принять определенные меры насчет него. — Да быть не может, — воскликнул Зебровски, также выглядя искренне пораженным. — Она запугивала твоего бой-френда? — спросил Брайс. Я кивнула. И вдруг потеряла всякий аппетит. — Что точно она сказала? — спросил Зебровски. — Она сказала, что Жан-Клод просто миленький монстр и что если бы не он, Натаниэль смог бы иметь нормальную жизнь. — Она вот так прям и сказала? — поинтересовался он. Я кивнула. — Когда? — спросил он. — Три дня назад. — Почему ты мне не сказала? — Я пыталась решить стоит ли уладить этот вопрос между мной и Арнет, или же задействовать людей посерьезней. — И…? — протянул Зебровски. — И я решила, что она слишком далеко зашла, запугивая моего парня. Она пришла в клуб в одну из ночей, когда выступал Натаниэль. И сказала ему, что спасет его от Жан-Клода и меня. Она что-то подобное говорила и мне, но с тех пор прошел год, а то если не два. Я думала, она отказалась от этой идеи, решив двигаться дальше. — Я посмотрела на Брайса. — Ничего личного, Брайс, но если она сможет переключить свое помешательство с моего возлюбленного на тебя, то я дам ей тебя растерзать. — Боже, ну спасибо, Блейк, — протянул он. — Если бы я ей с самого начала сказала, что Натаниэль мой любовник, она бы на него также запала? Мне было стыдно от того, что я жила с двумя мужчинами, и я изо всех сил пыталась не полюбить Натаниэля. Боже, я тогда так сильно пыталась отрицать, что люблю его. — Ты действительно сопротивляешься всему, что делает тебя счастливой, не правда ли? — спросил Брайс. — Ты и представить себе не можешь, — хмыкнула я. Зебровски засмеялся. — Зато я могу. Никто не проебывает свою личную жизнь круче, чем ты. Я уставилась на него, но не выдержала выражения сочувствия и живого участия на его лице. Наконец я просто вздохнула и стала ковыряться в своей остывающей картошке. — Ты не собираешься спорить? — удивился он. Я покачала головой. — Это правда, так к чему спор? Он привстал, облокотился на стол и попытался потрогать мой лоб. Я откинулась назад, хлопая его по рукам. — Эй? — Проверяю, нет ли у тебя температуры, — проговорил он, — потому что ты только что сдалась и сказала «К чему спор?» Ты наверняка не здорова. — Я опять кинула на него рассерженный взгляд. Он ухмыльнулся. — Вот, узнаю свою сварливую напарницу. Я знал, что ты где-то там. Меня подмывало кинуть какую-нибудь гадкую реплику в его адрес, но в итоге ухмыльнулась сама. — Чтоб тебя, дай мне хоть две минуты побыть в дерьмовом настроении. — Я твой напарник, это моя работа поддерживать тебя в хорошем настроении, чтобы ты продолжала быть крутым бугаем, что врывается в магазин, и расшвыривает товар с полок, позволяя ему разлететься по полу. Ты как плохиш, которого люди постоянно неправильно понимают, а я помогаю им тебя понять. — По твоим словам я просто задира. — Нет, вовсе нет, — возразил он. — Ты настолько же хороша, как и твоя репутация? — спросил Брайс. Я посмотрела прямо на него своими большими, карими глазами, и ответила. — Да. — Я бы обвинил тебя в хвастовстве, но если хотя бы половина из того, что я слышал — правдива... — Без понятия, что ты слышал, — заметила я. — Что у тебя самое высокое число убийств среди Маршалов. — Правда, — подтвердила я. — Что у тебя какая-то суперликантропия, которая позволяет тебе быть быстрее, сильнее, менее уязвимой, и практически неубиваемой, и при всем этом ты не перекидываешься. — Все правда, кроме «практически неубиваемой». Я бы не поставила на этот слух свою жизнь, — ответила я. — Что ты — живой вампир. Я пожала плечами, — Не знаю, что сказать насчет этого. Я не пью кровь живых людей, если ты об этом. — А как насчет крови мертвых? — спросил он. Мы с Зебровски уставились на него. — Ты серьезно? — спросила я. Он кивнул. — Ходят слухи, что ты кормишься от вампиров так же, как они кормятся от людей. Я помотала головой. — Не правда. — Что ты, в какой-то степени суккуб и питаешься от секса с вампирами. — Такого слуха я не слышала, — ответила я, и это был честный ответ. Я слышала, что меня обвиняют в том, что я кормлюсь от секса, но не о том, что моими «жертвами» были исключительно вампиры. Я очень старалась не признавать на людях, что мне приходится кормиться от секса, благодаря ardeur-у Жан-Клода. Этот термин переводится примерно как огонь, страсть. Ardeur это особая способность, присущая вампирам определенной линии крови, основательницей которой является Белль Морт, Красивая Смерть. — Буду считать, что это тоже не правда. Я смотрела на него с ничего не выражающим лицом копа, потому что знала, что этот слух был почти верным, за исключением того, что я могла кормиться от секса вообще, не обязательно лишь от вампиров. — Может, перейдем к делу, — предложила я. — Давай подводи итог слухам, а то я уже заскучала. — Твоя способность поднимать зомби дает тебе определенную власть над всеми неживыми, включая вампиров. Вирус ликантропии, при котором не нужно перекидываться, дает тебе лучшее и от человека и от животного. Причина, по которой ты лучше остальных из нас, это то, что ты лучше вообще, чем может быть человек, и при этом все еще человек. — Смысл ясен, — сказала я Зебровски. — Вот только не надо, — ответил он. — Я лучшая в убийстве монстров, потому что одна из них, да? — Я никогда такого не говорил. — Но об этом говорят остальные, не так ли? — спросила я. Он неопределенно пожал плечами, выглядя вроде как не в своей тарелке. — Не забудь, что те, кто так говорит либо завидуют моему проценту успешных операций, либо такие же завистники как Арнет. — Некоторые из них бояться, Блейк, — сказал он. — Боятся меня, — повторила я и оттолкнула тарелку с едой. С меня достаточно. — Не тебя боятся, а боятся стать тобой. Они опасаются, что единственный способ работать так же хорошо как и ты, это — стать такой как ты. — То есть ты хочешь сказать, что для этого нужно стать одним из монстров, — сказала я. — Ты участвовала в деле, когда Маршал Лайла Карлтон подцепила ликантропию. — Да. Для Лайлы это была первая охота на вампиров, и могла стать последней. Она выжила после нападения вервольфа, но стала одной из них. — Она отвоевала свой жетон, и до сих пор остается Маршалом. Она первая, кому позволили остаться после обращения. — Я была первой, кому позволили остаться после того как мой тест на ликантропию оказался положительным, — добавила я. — Но ты после этого не перекидывалась, — заметил он. — Так и есть. — Некоторые поговаривали, что это ты вдохновила ее на борьбу за свою работу. — Это могло случиться с каждым из нас, Брайс. Единственная причина, почему я с ними не в одной лодке, только потому, что я не изменяю форму. — Любой из нас может оказаться следующим, именно поэтому она до сих пор носит свой жетон. Еще они бояться, что она подаст в суд и выиграет. В данный момент она занимается бумажной волокитой, но если они опять отправят ее на передовую, это откроет путь тем, кто уже стал оборотнями, чтобы присоединиться к остальным. Я закивала. — Думаю это прекрасная идея. Я знакома с несколькими бывшими копами и военными, которые стали бывшими только потому, что подверглись нападению на работе, и это моментально стало их медицинским приговором. Он посмотрел на меня, потом перевел взгляд на Зебровски. — У тебя когда-нибудь был напарник, который полностью обращался? — Если считать Аниту, конечно. Брайс посмотрел на остатки еды у себя в тарелке. Он ел как большинство копов мужиков, скорее перекусывал. — Блейк, насколько ты хороша? Я взглянула на Зебровски. Он показал руками, мол «давай ответь», как швейцар, сопровождающий людей к своим местам, подталкивая их; но что же мне сказать Брайсу: правду, ложь, что? — Я хороший коп, если ты не заставишь меня строго следовать букве закона. — Зебровски засмеялся в свой стакан с водой. Я не потрудилась бросить на него укоризненный взгляд. — Но когда дело доходит до убийства, это получается у меня лучше всего, я в этом весьма и весьма хороша. — Кто-то мог бы обвинить тебя в бахвальстве, но это правда, а не бахвальство, — сказал Брайс. — Она не хвастается, — подал голос Зебровски. Я посмотрела на него. Мы обменялись одним из тех долгих взглядов, которые так любят мужики, а женщин он заставляет приходить в замешательство, это когда в одном только взгляде заключено все, что хотели сказать, работая вместе, будучи друзьями и держа в руках жизни друг друга. Я буквально удерживала его органы внутри тела, когда совсем не Викканская ведьма его выпотрошила. Когда ты реально держишь в руках чью-то жизнь, то слово «друг» не охватывает все его значение, но зато можно вложить в один только взгляд. — Тогда, я хотел бы учиться охоте на монстров именно у тебя, а не Кирклэнда. — На какое-то время, ты можешь к нам присоединиться, — сказала я. — Конечно, — добавил Зебровски, — Чем больше народу, тем веселее. — А теперь, что мне сделать, чтобы Арнет прекратила свои попытки вытащить меня на свидание? Я покачала головой. — Понятия не имею. Вмешался Зебровски: — Я понимаю только одну женщину, и она была настолько мила, что вышла за меня замуж, поэтому мне не приходиться пытаться понять кого-то еще. Брайс кивнул. — Вполне справедливо. — Потом он улыбнулся такой кривой очаровательной улыбочкой, которая превратилась в усмешку. Его зубы белоснежно сверкали, как в рекламе зубной пасты. В нем было что-то особенно прекрасное и по-домашнему уютное. — Я схожу на свидание с Арнет, посмотрим, может тогда она поостынет к тебе и твоим парням. — Разве ты не хотел от нее отвязаться, а вдруг она от этого еще больше на тебе повиснет? — спросила я. Он пожал плечами. — Я буду встречаться с ней и другими. Буду ходить вокруг да около несколько месяцев, а потом может меня переведут в другой штат, а может Арнет станет такой ревнивицей, что я зарекусь встречаться с кем-то с работы, и тогда это станет ее виной, не моей. — А что, не плохая идея, — одобрила я. — И может это заставит ее отказаться от планов завладеть Натаниэлем и оставить в покое остальных твоих мужчин. — Ты добровольно готов отдуваться за всю команду? — спросила я. — Он улыбнулся мне своей фирменной ухмылкой. — Ты же понимаешь, что эта улыбочка на меня не подействует, верно? Улыбаясь, у него подрагивали уголки губ, как бы давая мне понять, что он знает, насколько она очаровательна, особенно когда на кого-то нацелена. — Прости, запомню на будущее, не растрачивать попусту на тебя свои улыбки. Это заставило меня улыбнуться, а Зебровски тряхнул головой. — Ты просто не можешь не флиртовать с девушками, верно? — спросил Зебровски. — Мне нравится флиртовать. Это весело, и если я с ними флиртую, люди думают, что меня интересуют девушки. — Это такое прикрытие, — догадалась я. — Да, — ответил он, на этот раз без улыбки. — Утомительно скрывать кто ты на самом деле, кого ты действительно любишь, — сказала я. Он опустил руки на столешницу и повесил голову. — Ага. — В одном этом коротком слове не было ни капли веселья. Не знаю, что сподвигло меня так поступить, но я перегнулась через стол и положила свою ладонь поверх его руки, моя рука смотрелась крохотной пытаясь накрыть его, но после этого он поднял на меня взгляд своих грустных карих глаз. — Мне знакома ситуация, когда приходиться скрывать свои любовные отношения. — После моих слов он нежно улыбнулся, почти «искренней» улыбкой. Он развернул руки ладонями вверх и мы взялись за руки, когда детектив Джессика Арнет и большинство женщин с работы ввалились в кафе и заметили нас. Еще никогда в жизни мне не хотелось, чтобы угол обзора между мной и дверью был похуже. Брайс взглянул на мое лицо и прошептал: — Это Арнет, верно? — Да, — ответила я. — Если я буду встречаться с тобой, то буду в безопасности. Я прошипела, крепко сжав губы: — Если будешь мной прикрываться, я тебе врежу. — Он сжал мою руку и выпустил, таким образом, он сумел развернуться и заулыбаться подходящим к нашему столику девушкам. Выражения их лиц варьировались от холодного до яростного. Ярости не было на лицах девушек полицейских, но она явно проглядывала у тех, кто работал в конторе. Копы учились тщательнее скрывать свои эмоции к тому времени, когда становились детективами. По лицу Арнет, трудно было что-то прочитать, но выглядела она неважнецки. Ее треугольное лицо, которое обычно смотрелось утонченным и привлекательным, теперь стало резким, как будто ее эмоции затачивали черты лица вниз, к подбородку. Ее глаза стали такими темными, какими я их никогда прежде не видела. Во время гнева темные глаза становятся темнее, а светлые — светлее. Другие девушки вышли у нее из-за спины, как хор недовольных. — Теперь ты и с Маршалом Брайсом тоже встречаешься? — Нет, — ответила я. Брайс поднялся на ноги, и я поняла, что он напрасно тратил на них свою очаровательную улыбку. Другие девушки уставились на него так, как будто солнце прорвалось из-за туч, и это было красивое, аппетитное, яркое солнце. Арнет по-прежнему не сводила с меня глаз. Брайс сказал: — Я тут как раз расспрашивал Маршала Блейк и детектива Зебровски у кого из вас есть бой-френды или мужья. Однажды у меня уже возникли некоторые проблемы с одной симпатичной девушкой, которая не посчитала нужным упомянуть, что у нее есть жених. — Зачем спрашивать Аниту? — Ну, я хотел услышать мнение девушки, потому что они всегда больше внимания уделяют таким вещам в отличие от мужчин, и я хотел поговорить об этом с женщиной, которая мне не интересна, для объективности. Теперь Арнет посмотрела на него. — Она рассказала тебе что-то гадкое о ком-то из нас? — Она сказала, что вы свободны и очаровательны. Арнет уставилась на меня. — Ты же не говорила, что я очаровательна, не так ли? — Нет, но это не я стою тут перед красивым, перспективным холостяком и показываю всю свою стервозность по отношению к находящейся рядом с ним женщине, а ты, Арнет. — Кажется, это на нее подействовало, потому что она моргнула и посмотрела на Брайса, когда он приблизился к ним и завел разговор с другими девушками. Они обменивались любезностями. Арнет с минуту наблюдала за ними, будто не зная как присоединиться к беседе, а затем Брайс повернулся, посмотрел на нее, улыбнулся и сказал: — Детектив Арнет, правда будет чудесно, если вы окажете мне честь и сходите со мной на мое первое свидание, здесь в Сент-Луисе? — Буду счастлива, — ответила она, но в голосе не слышалось счастья. Я больше не могла видеть ее физиономию, но держу пари по сравнению с другими, в его глазах она выглядела довольно спятившей. — Давай возьмем этих плохих парней, а потом обговорим детали. Она дала ему номер своего мобильника. Он взял ее руку и поцеловал ее, проделав это довольно изящно. Единственный, кому удавалось сделать это и не выглядеть при этом неуклюжим, на мой взгляд, был Жан-Клод, но ему уже больше шестисот лет от роду, и он приобрел умение целовать руку леди в те времена, когда это считалось обычным делом. Большинству современных мужчин это было не под силу. — Леди, наслаждайтесь своей трапезой, увидимся в командном пункте. — Мы с Зебровски приняли это как сигнал к действию, и встали, чтобы проследовать за Брайсом. Арнет поймала меня за руку, когда я проходила мимо нее. Я поборола желание вырвать руку. Она тихо и грубо прошептала: — Держись от него подальше Блейк. — Счастливо, — ответила я и пошла дальше. Она была вынуждена либо отпустить, либо вцепиться еще крепче. Она отпустила. Брайс и Зебровски оглянулись на нас, ожидая, когда я к ним присоединюсь. Я догнала Зебровски и мы последовали за Брайсом через столики к автостоянке. — Что она тебе сказала? — поинтересовался Зебровски. — Предупредила, чтобы я оставила в покое Брайса. — Я зашагала к джипу, а парни последовали за мной. — Я не добавил тебе еще проблем с Арнет? — спросил Брайс. — Понятия не имею, — ответила я, выключая сигнализацию. Я глубоко вдохнула свежий воздух поздней осени, и медленно выдохнула. Брайс заговорил поверх крыши нашей машины. — Прости Блейк, я не хотел сделать все еще хуже. Я влезла за руль. Зебровски уже сидел на пассажирском сидении, пристегнутый и готовый к поездке. Брайс сел на заднее сидение. — Тебе предстоит с ней свидание, это уже достаточное наказание, — сказала я и завела двигатель. — Как мне удалось начать вечер, пытаясь избегать Арнет, а закончить назначив ей свидание? — Добро пожаловать в мою жизнь, — сказала я. — Хотя, как правило, у меня такое с мужчинами. — О чем это ты? — спросил Брайс. Я медленно откинулась на сидение, ожидая пока кто-то за нами припаркуется на свое место и не заденет нас. — С большинством мужчин, с которыми я сейчас встречаюсь, я не хотела встречаться. Большинство из тех, кого я люблю, я полюбила через пинки и крики. — Че серьезно? — спросил Брайс. — Серьезно, — в унисон ответили мы с Зебровски. Мы посмотрели друг на друга, а потом он усмехнулся. Я улыбнулась в ответ. — Как ранее сказал Зебровски: Я ненавижу влюбляться. — Почему? — спросил Брайс. Я перестала париться по поводу слабоумного водителя позади нас. Он никак не мог решить — парковаться или уехать. — Уязвимость от того, что есть что-то, что может так сильно контролировать, боязнь того, что тебе причинят боль, выбирай сам. — Мне нравиться быть влюбленным, — сказал Брайс. — Мне нравится быть влюбленным в Кэти, — отозвался Зебровски. Я улыбнулась и влилась в городской ночной поток, который в Сент-Луисе был очень спонтанным. — Мне нравиться любить тех, кого я люблю сейчас, — сказала я. — В списке слишком много мужчин? — спросил Брайс. — Да нет, просто, если честно, не всех мужчин, с которыми живу, я люблю по настоящему, поэтому предпочитаю не называть имен, чтобы не ранить чьих-то чувств. — Мы не проболтаемся, — заверил Зебровски. — Я тоже, — сказала я. — Как же так получилось, что живешь с мужчинами, в которых не влюблена? — спросил Брайс. — Брайс, я тебя не достаточно хорошо знаю, чтобы ответить на этот вопрос. — Прости, а Зебровски ты можешь на него ответить? — Он об этом не спрашивал. Зебровски протянул мне кулак и я не сильно по нему ударила, потому что вела машину. Все те годы, что я знала Зебровски, он ни разу не задавал большинство из тех вопросов, которыми забросал меня Брайс за один вечер. Я вовсе не была уверена, что Брайс останется в десятке важнейших для меня людей, и не думаю, что захочу общаться с ним дальше, если он будет таким же назойливым. Моя жизнь удавалась, это делало меня счастливой, и я никому не хотела давать подробный отчет о том, как это работает. Особенно новоиспеченному Маршалу США, приехавшему в город всего несколько дней назад. Я поняла, что это не только из-за Арнет, я не привыкла думать задним умом, но и это можно исправить. Брайс всего лишь проявлял дружелюбие, или закидывал удочку? Я понимала, что рассказав нам про то, что он гей, Брайс поставил себя под удар. Мы с Зебровски оба могли на него воздействовать. А что если он соврал? Может, я чересчур подозрительна? Может и так, а может, пока не увижу Брайса в постели с мужчиной, я никогда не узнаю, мне он врал или Арнет. В одном я была абсолютно уверена, кому-то он точно врал.
|