:
МУКИ ЗДАВОМЫСЛЯЩИХ
Душевные страдания, сопряженные с жизнью под непристойный грохот всехэтих карманьол и корробори, были не единственным бременем, ложившимся натех, кто во время войны все же оставался в своем уме. Была еще (осложненноеоскорбленным экономическим чувством) эмоциональное напряжение, котороевызывалось списками погибших и раненных на войне. Глупцы, эгоисты и тупицы,люди без сердца и без воображения были от него в значительной степениизбавлены. "Так часты будут кровь и гибель, что матери лишь улыбнутся, видя,как рука войны четвертует их детей" - это шекспировское пророчество теперьпочти исполнялось. Ибо, когда чуть не в каждом доме оплакивали убитого сына,можно было бы совсем сойти с ума, если б мы меряли собственные утраты иутраты своих друзей мерою мирного времени. Нам приходилось придавать имфальшивую стоимость, утверждать, будто молодая жизнь достойно и славнопринесена в жертву ради свободы человечества, а не во искупление беспечностии безумия отцов, и искупления напрасного. Мы должны были даже считать, будтородители, в не дети приносили жертвы, пока наконец юмористические журналы непринялись сатирически изображать толстых старых людей, уютно устроившихся вкреслах своих клубов и хвастающих сыновьями, которых они "отдали" своейродине. - Кто поскупился бы на такое лекарство, лишь бы утолить острое личноегоре! Но тем, кто знал, что молодежь набивала себе оскомину из-за того, чтородители объедались кислым политическим виноградом, - тем это толькоприбавляло горечи. А подумайте о самих этих молодых людях! Многие ничуть необольщались политикой, которая вела к войне: с открытыми глазами шли онивыполнять ужасный, отвратительный долг. Люди по существу добрые и посуществу умные, занимавшиеся полезной работой, добровольно откладывали ее всторону и проводили месяц за месяцем, строясь по четверо в казарменномдворе, и средь бела дня кололи штыком мешки, набитые соломой, с тем чтобыпотом отправляться убивать и калечить людей, таких же добрых, как они сами.Люди, бывшие в общем, быть может, нашими самыми умелыми воинами (какФредерик Килинг, например), ничуть не были одурачены лицемерной мелодрамой,которая утешала и вдохновляла других. Они бросали творческую работу, чтобыработать ради разрушения, совсем так, как они бросали бы ее, чтобы занятьсвое место у насосов на тонущем корабле. Они не отступали в сторону, какиные, не соглашавшиеся идти на военную службу по политическим илирелигиозным соображениям, не отказывались от дела потому, что командиры накорабле были повинны в недосмотре, или потому, что другие с корабля удирали.Корабль надо было спасать, даже если ради этого Ньютону пришлось бы броситьдифференциальное исчисление, а Микеланджело - статуи. И они отбрасывалипрочь орудия своего благодетельного и облагораживающего труда и брались заокровавленный штык и убийственную гранату, насильно подавляя свойбожественный инстинкт совершенного художественного творчества для ловкогоорудования этими проклятыми предметами, а свои организаторские способностиотдавая замыслам разрушения и убийства. Ведь их трагедия принимала дажеиронический оттенок оттого, что таланты, которые они вынуждены былипроституировать делали проституцию не только эффективной, но дажеинтересной. И в результате некоторые быстро выдвигались и наперекор себедействительно становились артистами, художниками войны и начинали испытыватьк ней вкус, как Наполеон и другие бичи человечества. Однако у многих не былодаже и этого утешения. Они только терпеливо тянули лямку и ненавидели войнудо самого конца.
: 2015-09-13; : 68; !; |