День и ночь

День и ночь — друзья или враги? Большинство склонилось к «врагам»: «Ночь — черная, день — белый; когда ночь, то день не может быть, они вдвоем не бывают вместе». И только четырех-с-половиной-летний Ванечка сказал, что день и ночь — друзья, по­тому что они вежливые и уступают друг другу место.

Этот же Ванечка сказал, что дети рождаются, как цыплята, мама соединяет их своим теплом. Ванечка сам излучает тепло. Он похож на гуттаперчевого мальчика: тонкокожий, тонкокостный, с узким подбородочком и огромными светло-карими глазами. Как-то на занятии расхныкалась девочка — у нее не получалась рыба из проволоки.

— Не бойтесь, — сказал мне Ваня, — я сейчас привлеку ее травкой. Знаешь, — обратился он к девочке, — В раю все травки разные и все цветные.

Девочка сразу успокоилась.

Как вылепить день и ночь? Дети прибегли к аллегории. Выле­пили человечков из черного и белого пластилина. Человечки бе­гут в разные стороны. Ванечка поступил иначе. Он накатал белых шариков и огурцов, посадил на проволоку, а проволоку изогнул во все стороны — получилась модель какого-то органического соединения. То же самое сделал из черного пластилина, а потом поставил белую модель дня на черную — ночи.

Он в форме передал адекватное содержание. Ведь день и ночь — это не люди, которые убегают друг от друга, а что-то невидимое светлое (белое) и невидимое черное.

— У всех люди, а у тебя — что? — удивилась Ванина мама. Ваня объяснил ей, что это не люди, а день и ночь.

— Наверное, ты еще не умеешь лепить человечков? — спроси­ла Ваню мама.

— Их не нужно было лепить, — коротко пояснил он. Не стал спорить с матерью, доказывать ей, что умеет лепить человечков.

На всех рисунках, вне зависимости от изображения, Ваня пи­сал: «папа, мама». Потом, разузнав с присущей ему деликатностью имя рядом сидящих соседей, приписывал их имена к «маме-папе». Так он опрашивал всех и обносил рисунок буквами и словами. По­лучался «лубок» — картинка с подписями. Под рисунком обяза­тельно стояло: «Елена Рыгорывна». Ни автора, ни темы не значи­лось.

Потому что главным для Вани были не темы, а дух дружест­венности, ощущение тепла, без которого не рождаются и не живут люди.

Кино

Мы придумываем кино. В каждом фильме должно быть пять кадров. Когда все будет готово — тогда и посмотрим наше кино. Пока держим в секрете. Секреты дети обожают. Потому рисуют молча, следят, чтобы сосед или соседка не подглядели и не рас­крыли гигантского замысла. Я же колю орехи — угощение после кино. Орехи — единственное, что осталось в моей сумке. За день все роздано и выдарено. И не в качестве знаков поощрения или мелкого подхалимажа. Просто дети любят получать подарки — я люблю дарить.

Как-то муж привез из командировки цветные указатели для перфокарт, похожие на маленькие градусники. Кажется, этим гра­дусникам они радовались больше всего. Кто-то расщедрился, сле­пил человека и сунул ему градусник под мышку, но большинство понесли градусники домой. Мерить куклам температуру.

Ореховые скорлупки — тоже ценность. Я их складываю в ме­шок, а зерна — в блюдце. Мне нельзя подглядывать, я — зри­тель.

Итак, все готово, смотрим:

— Летали две птицы, жена и муж.

— Народили детенышей.

— Стали вылетать с ними на прогулки.

— Облетели весь мир.

— Потом устали, свили гнездо, и мама-птица кормит своих детей червяками. Вот и всё.

— Родился цветок.

— Сначала увидел солнце.

— Потом на него пошел дождь.

— Ему стало мокро и холодно, и он родил других цветков.

— Дождь прошел, снова засветило солнце, и маленькие цвет­ки раскрыли лепестки.

— Это — мама Дюймовочки.

— Это — Дюймовочка.

— Это — цветок.

— Это — она выросла.

— Это — вышла замуж за Дюйма.

— Жила улитка

— Вышла заму к за улита.

— Родились улитки.

— Это улитка-старушка пьет чай, а вокруг — ее дети.

— Потом она умерла, и улитки-дети ползут на похороны.

Они сговорились? Нет, ни один не проронил ни слова. Может дети такие подобрались, с похожими мыслями?

Да нет же! Дети постоянно думают о мироустройстве. Что иотразилось вих фильмах.

Посочувствовал ли кто-нибудь старой улитке? Напугал ли кого-нибудь нарисованный гроб?

Нет. Дети не воспринимают смерть всерьез. Они боятся остаться без родителей, боятся потеряться. Но как явление жизни смерть их не страшит.

— Мама, а когда ты умрешь, ты будешь меня помнить? Я, например, когда умру, буду тебя помнить, — сказала мне четырех летняя дочь.

Существует красивая легенда о том, что в момент рождения ребенок все знает. Но тут ангел ударяет его крылом по губам, и ребенок все забывает. На протяжении жизни он лишь восстанавливает то, что забыл.

В одушевленном мире нет смерти. До нее — далеко, ее дети «забыли» начисто. Потому-то и оживает мертвая царевна, когда принц прикасается губами к ее лбу.