Зачем нужен НИК

…Я был начинающим, еще держался за белый халат и напускал на себя апломб. А этот парень, мой пациент, непрерывно себя стыдился, сжимался, сутулился, опускал глаза и краснел. На полторы головы выше меня, атлетического сложения…

Ничего этого не было. Передо мной сидел скрюченный инвалид. Тяжелое заикание. В глубоком гипнозе сразу заговорил свободно. Увы, чудо переставало действовать еще до того, как он выходил за порог…

Не мог и пальцем пошевелить, не уяснив сперва, как это делать правильно. А все, что правильно, зажимало… После одного из сеансов внезапно исчез.

Месяцев через восемь является ко мне некий красавец. Взгляд открытый, смеющийся, осанка прямая. «Собираюсь жениться, доктор. Хочу пригласить на свадьбу». – «Простите… Алик?» – «Я САША». – «Саша?.. Ах да, Саша… Не совсем понимаю. Я, кажется, ничем не помог…» – «А вы про это забудьте. Это вы Алику не помогли. А мне показали, что Я – САША». – «Как?..» – «Я ушел из дома. Сменил работу. Начал играть в любительском театре. Завел новых друзей. Влюбился». – «Но как?..» – «Придушил Алика. Сбежал от тех, кто его знал. Вот – Я САША».

Тут я начал кое‑что понимать: «Александр» некоторые уменьшают как «Алик», а некоторые – как «Саша», «Саня», «Шурик», кому как нравится.

– Саша, а скажи… С новыми сразу…

– Алик заикался. А САША нет. Алик заикался, а САША смеялся. Алик зажимался, а САША выпрямлялся. И… по шее ему. А потом догнал и еще добавил.

– Так ты что же, совсем с родными порвал?..

– Зачем же, полгода хватило. Живу опять дома…Я сказал: «Начал коечто понимать». Не совсем. В те времена я еще не осознавал, что такое НАСТОЯЩЕЕ ИМЯ.

«Джон Гопкинсон стоит в воротах прекрасно. Жаль, он не станет знаменитым из‑за своей длинной фамилии», – писали об одном английском вратаре.

Я не знаю, стал ли Джон Гопкинсон знаменитым, но у меня было немало пациентов с самыми разными болезнями и одним общим признаком: они не любили свои имена или фамилии.

Не все из них, правда, отдавали себе в этом отчет.

Одна женщина, назовем ее Лидией, более двух лет страдала тяжелой послеразводной депрессией, с бессонницей и отвращением к пище. Превратилась почти в скелет. Препараты не действовали. Клонилось к уходу из жизни…

Бывает, врачебное решение приходит наитием. Я знал, что после развода Лидия осталась с фамилией бывшего мужа. По звучанию не лучше ее девичьей. Спросил, почему не сменила. «Лишние хлопоты… На эту же фамилию дочь… Не все ли равно…»

Ничего не объясняя, сам плохо соображая, зачем, я потребовал, чтобы Лидия вернула себе девичью фамилию и хотя бы на пару месяцев уехала в Нск, к родственнице, где, кстати, была уже год назад и откуда вернулась с ухудшением.

А через два месяца Лидия пришла ко мне с радостным блеском в глазах…

Коллеги не поверили, что столь страшная депрессия могла быть излечена такой чепухой, как смена фамилии. «На нее повлияла смена климата и обстановки», – сказал один. «А почему этого не произошло год назад?» – возразил я. – «Мужик появился, вот и все дела», – авторитетно заявил другой. «Нет, – отвечал я, – пока еще нет. Но наверняка появится». – «Спонтанная ремиссия», – утверждал третий, особо любивший изъясняться наукообразно. (Перевожу: несмотря на лечение, больной выздоровел.) Может быть и так важен результат.

Через некоторое время еще две женщины по моему предложению сменили фамилии и обновили себя. Еще один мужчина, поменяв паспорт, покончил с уголовным прошлым и заодно бросил пить. А студент, разваливавшийся от навязчивостей, получил от меня новое тайное имя в гипнозе. Выходя из гипнотического сна, он не вспомнил его, но навязчивости ушли навсегда. Здоров, женился, работает.

Не просто, о нет. В жизни есть родственники и знакомые, есть память, есть документы… Человек, рождаясь, не выбирает имени и фамилии, а получает без спроса – как набор генов или карты в игре.

А где же свобода?.. Где право на самовыбор?..

Пока мы не делаем себя сами – все наше делается за нас, и увы, не всегда хорошо…

Всю жизнь мы привыкаем отождествлять себя с тем, как нас зовут. И даже если свое имя или фамилия человеку чем‑то не нравятся, решится их изменить далеко не всякий, и не столько из‑за формальных препон, сколько из‑за психологических.

Инерция самоотождествления – штука фундаментальная, и иной раз диву даешься, как держится человек за свою данность, как далеко с ней заходит…

Все знают великого кулинара и чаеведа Похлебкина. А я знаю великого фехтовальщика Кровопускова, семью выдающихся свиноводов Свиньиных, крупного уролога Писькинда и врача онколога с симпатичной фамилией Могила.

Учась в медицинском институте, встретился с фамилией Какашкин, с одной только измененной буквой – КакУшкин, и что бы вы думали? – Этот человек, видимо, по принципу «раз уж на то пошло» посвятил себя лабораторному изучению человеческих испражнений и стал основоположником медицинской копрологии – науки о кале.

Имя его вошло в учебники. Классно!..

Теперь понятно, зачем в тайных сообществах – в рыцарских орденах, в масонской ложе – существовал издавна ритуал: давать новообращенным другое имя. То же самое делается во всевозможных сектах и в психотерапевтических группах.

У многих народов имя меняется по достижении зрелости («инициация») или при вступлении в брак. Среди оставшихся еще на земле племен, живущих жизнью, близкой к природе, как и у наших предков, бытует отношение к имени как к магической тайне, которую надлежит хранить даже от друзей, и до сих пор в традициях давать новорожденному запасное имя, а иногда целое множество. Многоэтажные имена испанцев происходят из этой традиции и, похоже, заставляют своих носителей чувствовать себя иначе, чем американцев с их тявкающими подзывками.

Имя – не бирка для документов, не вывеска.

Имя – то, чего ждут от человека и чего человек ждет от себя, с чем отождествляется, во что в себе верит. Звуковая дверца души, ключ к ее тайне…

Вы замечали, быть может: у давних друзей, супругов или любовников есть склонность называть друг друга не паспортными именами, а измененными. Нет, не навязанная глупая кличка, подобная школьной или дворовой, а добровольное соглашение о другом самосознании – о другой жизни.

Стихийный интернетский обычай подписываться «никами» (от англ., «никнэйм» – прозвище, кличка) тоже преследует не одну лишь цель внешней маскировки, инкогнито – но и цель самообновления, внутреннего перевоплощения; только цель эта пока еще мало кем сознается.

А можно ведь толковать НИК и как аббревиатуру – такую, например: Настоящее‑имя‑красоты, или – Новое‑имя‑ключ…

Предложение №27

Новое имя.

Испробуй и это, если тебе слишком долго трудно с самим собой, с близким человеком, с ребенком… Называть или называться другим именем, да – только не навязывать, не силком напяливать – а найти, отыскать как сокровище, сотворить имя по душе!..

Удивительный, солнечный результат возможен, когда человек влюбляется в свое имя заново.

Никакие документы к этому отношения не имеют.

Одиночество – состояние ищущее

ГИД – Часто приходят мучающиеся одиночеством?

BЛ – Каждый приходящий за помощью к психотерапевту так или иначе страдает от одиночества. Не каждый, правда, это осознает.

– Употребление наркотиков, я прочел недавно, на 90 процентов связано со страхом одиночества, с попыткой убежать от него…

– Да, потому что одиночество, разобщенность – смерть в жизни. Это чувствует и человек, и животное. Ваш знакомец макак Яшка, живой образчик человеческого подсознания, как только сажали его в клетку и оставляли одного, начинал жалобно вопить и метаться. Одиночества он боялся больше любого наказания. И едва его выпускали из клетки, как первым делом вцеплялся в мою жену Наташу, которую выбрал мамочкой, а если ее рядом не оказывалось, то в меня, папашу… Насидевшись на шее, нажаловавшись, как ему было плохо, он затихал, а через некоторое время начинал проявлять противоположную потребность – в свободе: слезал с шеи и начинал дебоширить, за что и водворялся опять в клетку…

– Да, очень похоже на человека.

– Ужас перед одиночеством происходит от того, что каждый из нас изначально – существо маленькое и без поддержки родителей или своей семьи, стаи, неминуемо погибает. Глубинный инстинкт… И тот же инстинкт кричит, что мы погибаем без существа другого пола – погибаем путем непродолжения жизни…

Тут мы подходим к грани между понятиями изоляции и одиночества. Для Яшки это совпадает, а у человека разделено. Ощущение одиночества или общности все более перемещается вовнутрь, в душу…

– Но и для человека много значит касание…

– Да, при встрече люди обнимаются прежде всего для того, чтобы вернуть себе первичное ощущение неодиночества. Рукопожатие – тоже не просто ритуал… Когда люди не подают друг другу руки, они подчеркивают отъединенность. Изгнание, удаление, наказание одиночеством всегда было наисуровейшим из наказаний, едва ли не хуже смерти.

Страх одиночества, ужас, боль одиночества… Один из самых первичных страхов, одна из самых глубоких и острых душевных болей. Рождает уйму других страданий, множество зависимостей, навязчивостей, всевозможных неврозов.

Некоторые дети от ужаса одиночества, например, начинают онанировать, другие пускаются в фантазии, боятся невесть чего или предаются игромании…

Ко мне приходят порой вполне взрослые пациенты – чаще это женщины, у которых от душевного одиночества развивается не алкогольная, не наркотическая, не табачная, а пищевая зависимость: чтобы уменьшить боль одиночества, они начинают много, безостановочно есть.

Когда чувство одиночества удается умерить – потребность в самоублажении уменьшается, начинают есть не больше, чем нужно…

– У вас есть рецепты от одиночества?

– Одиночество не насморк, смешно говорить о рецептах. Отдельность одной души от другой – такое же свойство жизни, как многоклеточность организма, как множество листочков у дерева…

Но никакая жизнь не исчерпывается своим одиночеством. Каждый из нас и одинок, и не одинок, даже, я бы сказал, насильственно не одинок, потому что все мы взаимосвязаны, все друг в друге представлены и бесконечно отражены, все – частицы Единого…

Но мы этого не осознаем, вот в чем загвоздка. Реальное одиночество есть незнание Всеединства.

Заповедь «возлюби ближнего как себя» – как раз имеет в виду, что ты с ближним – Одно…

– Но жизнь то и дело доказывает обратное… Что – то от одиночества спасти может?..

– Одиночество может победить только вера во Всеединство. История Робинзона – пример такой веры и победы, прообраз хотя и придуманный, но неустанно воспроизводящийся жизнью.

Оказавшись в полном одиночестве, человек начал заново строить мир, создал очаг жизнетворения, открыл представительство Бога в своем лице. И к нему начали собираться живые…

Если веришь и действуешь – один не останешься. Вокруг полно одиноких, они стремятся друг к другу вслепую… Одиночество – состояние ищущее!..

– Мне пришлось пожить в одной студенческой коммуне – потрясающий опыт неодиночества.

Потом все распалось, и одиночество с новой силой нахлынуло… Это было заранее предопределено?

– Все отношения временны, предел им кладет простая конечность человеческой жизни. Но всего важней, что они возможны. Если музыка прозвучала однажды, она уже записана в Вечности. Если жизнь осмыслена, одиночества нет…

Ты спрашиваешь, как же себя полюбить?

Первым делом перестань себя сравнивать, перестань оценивать.

Любовь к себе – это любовь к жизни: к жизни вообще и к жизни в себе.

Себя можно принять как есть, вот просто принять – как небо и землю, как воздух, как снег, как цветок, как травинку…

Когда вот так детски‑природно себя принимаешь, рождается уверенность в своем праве на жизнь, передающаяся и другим. Начинаешь помаленьку себе нравиться, страх усмиряется…

А потом эта уверенность начинает сама из тебя излучаться, исходить гипнотически…

Каждый раз, когда это происходит, не перестаю удивляться, насколько те же самые люди, вещи, дела и вся жизнь, все на свете предстает по‑иному, светлеет…

Из письма другу