Вовочка

Ванька

У него были светлые волосы, голубые глаза и большие оттопыренные уши - только Чебурашка превзошёл его размером ушей. В Форосе на занятиях по скалолазанию он поднимался по стене, а партнёр страховал его, стоя у дерева наверху. Ванька пролез метров десять, не дошёл до точки страховки метра два, отстегнулся от верёвки, прошёл по полочке вправо и спрыгнул на крутой травянистый склон. На ногах, однако, не удержался, покатился вниз и застрял в колючем кусте. Тут подошёл к нему Борис Михайлович и по-отечески отвесил оплеуху. Я в это время занимался организацией маршрута на другой скале, а когда вернулся, увидел уже итог - Ваня сидит задом в колючках и плачет.

- Что случилось? - спрашиваю его. Молчит, и только горькие слёзы по грязному лицу размазывает. Другие пионеры рассказали:

- Это ему Борис Михайлович по уху дал, за то, что он от верёвки отстегнулся прямо на стене и вон по той полочке вправо ушёл!

- Поделом тебе Ваня досталось, - сказал я ему, за это и по другому уху врезать не мешало бы!

Руслан

Хотим мы того или нет, а у каждого руководителя есть любимчики. Инка и Юля пришли вместе, из одной школы. Обе красивые, весёлые, активные и очень сильные девчонки.

В тяжёлом мартовском походе из Горячего ключа в Геленджик они были моей опорой - бывало, парни вечером стонут да охают, разматывая грязные портянки, ни дров, ни воды от них не дождёшься - а девушки уже костёр разводят, котелок вешают, и всё это легко, с улыбкой.

Зимой у нас практикуются лыжные походы. Начинаем с 10 - 12 км, и к концу зимы доводим длину маршрутов до 30 - 40 км. Пионеры на лыжах, как правило, ходят плохо, редко, кто дотягивал до 30 км, а с Инкой да Юлькой я ходил из Снегирей в Звенигород, и из Берёзок в Морозки. Как же было не любить их!

В Форосе осенью мы занимались скалолазанием. У Инки был магнитофон с множеством записей, и, однажды, включив его, мы вместо музыки услышали мерзкую безграмотную матерщину. Это Руслан решил “пошутить”, и ничего лучшего не придумал. Девчонок это нисколько не задело, так как не могло иметь к ним никакого отношения, они только посмеялись над дурачком, но я был возмущён ужасно, хотел было даже в Москву отправить виновника. Но, вспомнил, что по традициям французской армии офицер не имеет права наказывать солдата в тот же день - чтобы эмоции не перевешивали рассудок.

Назавтра мы шли на скальное восхождение, и я поставил Инку в связку с Русланом, сказав ему:

- Как ты её обзывал, так она тебя на стене и страховать будет!

Он заметно струхнул, оправдывался, просил у девиц прощения. Восхождение прошло прекрасно. Котелки, впрочем, он всё равно мыл все оставшиеся до Москвы дни.

Жик

Отличался тем, что поступал по принципу: “выслушай руководителя, и сделай наоборот”. В свой первый осенний поход по Черноморскому побережью он пришёл с брезентовым рюкзаком типа “колобок” - в таких пенсионеры с дачи картошку возят. Рюкзак был такой тяжёлый, будто, в самом деле, картошкой набит. На нём была кожаная куртка на меху, совершенно неподъёмная, которая в рюкзак уже не помещалась.

На юге нас встретила ласковая золотая осень, шли по берегу моря в одних рубашках, а Колобок (ему сразу приклеили эту кличку за его рюкзак) то пытался идти в куртке, то привязывал её к рюкзаку, мучился и тормозил ужасно. Наконец, в Дивноморском оставили его куртку у местной бабушки, но рюкзак всё равно, остался весьма тяжёл. При проверке оказалось, что там были ещё двое джинсов, которые он не надел ни разу, подушечка и много ещё такого, что в списке снаряжения не значилось. Потом он стал больше доверять руководителю, и обидную кличку Колобок ему сменили на прозвище Ёжик.

Саша

Он был уже студентом, когда отправился в лыжный поход по Хибинам, но подвиг его отличался типично пионерской готовностью помучиться. Саша в Москве надел носки и дней десять похода ни разу их не снимал. Мороз сменялся оттепелью, ботинки промокали, потом ноги мёрзли, в мокрых и грязные носках он стёр ноги в кровь, но мужественно терпел до тех пор, пока не утратил способность ходить совсем. Чтобы оказать ему помощь, носки пришлось разрезать, а потом ещё и отмачивать в тёплой воде, так как мозоли его загноились и носки прилипли к ним. Вонь, говорят, была незабываемая!

Продолжать поход он, конечно, не мог - перевязанные ноги в ботинки уже не влезали - и был отправлен домой в чужих валенках, хорошо ещё, что была такая возможность.

Вовочка

В мартовском походе по горам Краснодарского края он с обеда до вечера спускался под проливным дождём без плащ-накидки, потому что вытащить её из рюкзака было лень. Разумеется, весь вымок.

Через два дня солнечной погоды, руководитель проверил его рюкзак, и обнаружил в нём мокрые, заплесневелые и вонючие шмотки, которые Вовочке просушить было опять же лень.

В Геленджике он купил презервативов с запахом зелёного яблока. Ночевали мы в местном Доме пионеров в актовом зале - пионеры на сцене, а руководители в партере. От запаха зелёного яблока пионеры пришли в такое возбуждение, что стали прыгать по сцене в спальных мешках.

В зимнем лагере в Подмосковье Вовочка купил 2 литра газировки с запахом, конечно же, зелёного яблока. В комнате он умудрился разбить об пол пластиковую бутыль. Неделю после этого любимый с детства запах навевал на пионеров романтические воспоминания.