Глава 3 Индустрия биороботов

Ты рассказываешь какие-то ужасы, – покачал я головой.

– Я напоминаю тебе факты, о которых никак нельзя забывать. Иначе, в будущем мы получим то же самое.

Слова Добрана Глебыча насторожили, и до меня, наконец, дошло, что многое, известное этому человеку, не является пока моим знанием.

– Что ты имеешь в виду? – посмотрел я на него. – О каком будущем ты только что сказал?

– О нашем, Юра, о будущем, с которым мы столкнёмся пусть не в XXI веке, но в XXII наверняка.

– Объясни толком! – попросил я старейшину.

– Толком тебе объяснит другой человек, – посмотрел на меня Добран Глебыч. – Я тебе могу рассказать только то, что мне доступно. Ты, я думаю, знаешь, что все без исключения реформы начинаются с намерения и представления конечной цели. Потом под всё это создаётся определённая идеология. Сила намерения относится к другому разряду, она связана с эгрегориальным воздействием, поэтому о ней говорить не будем. Нас интересует механизм проникновения идеологии в массы и захват его коллективного сознания.

– Мне когда-то доходчиво объяснили, что всё начинается с подмены жречества, – перебил я рассказчика.

– Но ты не знаешь главного, Юра, – откуда берутся жрецы – носители новой идеологии? Это очень серьёзный вопрос. И ответ на него на нашей планете знают совсем немногие.

При слове «на нашей планете» я опять насторожился. Было ясно, что старейшина мне хочет сказать что-то важное. А между тем Добран Глебыч продолжил:

– Несколько минут назад мы выяснили, что сутью всех религий мира является изменение сознания человека. Трансформация его психики от мыслящего, стремящегося познать законы Мироздания, сына Бога до тупого, способного только верить раба какого-либо религиозного эгрегора. Но фанатиками и идиотами надо умело управлять. Управлять так, чтобы они постоянно сами себя истребляли. Для этого на нашей планете некой негуманоидной цивилизацией ещё во времена допотопных империй и был создан институт биороботов-управленцев.

От слов старейшины на лбу у меня выступил холодный пот. В этот момент, очевидно, для того чтобы пригласить нас к завтраку, в горницу яркой райской птицей влетела Светлена, но услышав слова отца, девушка, не обронив ни слова тут же уселась на скамейку и вся превратилась во внимание.

– Такие вот биороботы, насколько я понимаю, и захватили власть в Атлантиде? – спросил я Добрана Глебыча.

– Мы не располагаем прямыми доказательствами захвата ими власти, но, по всей видимости, так оно и произошло, – улыбнулся отец-учитель, глядя на свою дочь. – Иначе бы они не взялись за претворение в жизнь идеи глобализации. Но дело не в жрецах Атлантиды. Мы говорим о механизме подмены современных элит.

– Неужели всё, что ты мне говоришь, имеет на Земле место? – невольно вырвалось у меня.

– В том-то и дело, что имеет, – вздохнул старейшина. – О создании биороботов наши предки знали тысячи лет назад. Но вернёмся снова к технологиям управления. Как ты уже догадался, на Земле сами люди никаких идеологий для себя не создают. За них это делают другие.

– Кто же они?

– Те, кто рядом с нами, но о них мы почти ничего не знаем, – сказал специалист по земным цивилизациям. – Всё лежит на поверхности. Надо просто открыть глаза. Как я уже упомянул, сначала создается намерение и образ конечного результата. Потом для осуществления намеченного создаётся специальная идеология. Но для внедрения её в массы в специальных лабораториях под землёй и в невидимом с Земли космосе клонируются особые человекоподобные управляемые создания.

Биологически те же люди, но программированные на геннополевом уровне. Посредством специальных технологий, где задействован метод телепортации и другие пока неведомые на Земле приёмы, в утробах некоторых женщин проводятся замены двухмесячных эмбрионов. Как видишь, программированные таким образом биороботы появляются на Земле из утробы наших же женщин, и никому в голову не приходит, что совершен подлог. Потом каждый такой вот человекоподобный экземпляр определёнными силами приводится к высшей власти. Теперь тебе понятен процесс, как в прошлом у тех же атлантов произошла подмена их жречества? Заодно и высшего руководства? Да и у нас произошло то же самое, я имею в виду X век. Вспомни поведение князя Владимира. Его попытку насадить кровавый культ Перуна, а потом резкий сдвиг в сторону христианства, словом, туда, куда надо. Всё по штампу! Так мог вести себя не человек, а биомех. Потому что христианство в Европе проросло из кровавой языческой крайности.

– Постой! – остановил я Добрана Глебыча. – Но ведь на Руси, да, и во всём остальном арийском мире существовала жёсткая система посвящений. Неужели она была настолько несовершенной и примитивной, что не смогла увидеть и отсеять биороботов?

– Могла и отсеивала, но именно за это со временем от неё и отказались.

– Ничего не понимаю, что за парадокс?

– Сейчас всё поймёшь, – погрустнел старейшина. – Ты слышал когда-нибудь понятие «пирамида власти»?

– Конечно, – удивился я вопросу.

– Так вот, чтобы пустить под откос общество, надо сначала забраться на его вершину, а потом постараться навязать людям мысли об изменении некоторых законов. Якобы традиционные правила устарели, и пора бы их заменить на новые. Понятно, что технология стара как мир. Но беда в том, что люди из века в век продолжают наступать на одни и те же грабли. Достаточно одному тёмному прорваться к власти, и общество обречено! Вот в чем беда, и до сих пор это остаётся слабостью людей-созидателей. Беда в их высоких духовных качествах. Им в голову не приходит, что над ними воцарился демон. И то, чего он требует, приведёт общество к гибели. Такова психология: мы всегда меряем по себе. Если сами не врем, значит, по нашему мнению, и другие врать не умеют. А тут у кормила многократно проверенный человек! Если он что-то предлагает, значит, так будет лучше. Как его не поддержать?

– Всё это и козе понятно! – остановил я рассказчика. – Мне не понятно, как такой вот гипотетический реформатор мог оказаться у власти в те времена, когда действовала система жёстких посвящений?

– Да элементарно, – улыбнулся моей наивности старейшина. – Ты забыл про древнейший институт подмены. Когда находят двойника, то им заменяют того, кто завоевал доверие у народа.

– Сатанизм какой-то! – процедил я сквозь зубы.

– Да, самый настоящий сатанизм! – согласился со мной Добран Глебыч. – По-другому и не назовёшь. Такие вот подставные жрецы фактически во всех без исключения племенных союзах наших предков со временем и исковеркали древний бореальский принцип посвящений.

– Как я понял, ими в значительной степени был упрощён переход из сословия управленцев в высшее?

– Чего никак нельзя было допускать! – сжал свои пудовые кулаки старейшина. – Вот, где корень зла! Когда переход стал более-менее прозрачным, были задействованы конвейерные биороботы. Те, о которых я уже тебе говорил. Фактически нелюди. Вот и весь механизм подмены высшего сословия. Понятно, что программированные эзотерики и «знатоки» культурных традиций всегда являлись и до сих пор являются той силой, которая способна воплотить в жизнь любую самую реакционную идеологию. Сначала ими на Земле были созданы кровавые лунные культы. Зачем, я думаю, тебе известно. Позднее они же, эти нелюди, насадили на Земле иудаизм, христианство и ислам.

– Языческие жрецы, пусть даже биороботы, и занялись новыми религиями? – не понял я своего учителя.

– Я не так выразился, – поморщился старейшина. – Биороботы всегда были и остаются проводниками. Никаких идеологий они не выдумывают. Ими занимаются другие. Зависимые, но не живые механизмы.

– Ты имеешь в виду жрецов Амона? – спросил я.

– И их тоже, – уклончиво ответил знаток всего таинственного. – Вспомни исход евреев из Египта, – снова повернулся ко мне Добран Глебыч. – Ты знаешь, кто его организовал? Наши знакомые – жрецы Амона. Ими был изобретён и иудаизм. А кто его провёл в массы? Биоробот Моше. Или по-современному Моисей. То, что он был биороботом, доказывает его рождение и особенно детство. Ты же знаешь, как малыша Мошу подсунули на воспитание дочери фараона.

– Не забыл, – кивнул я. – Сразу в карьер, к высшей власти! И помогали ему так, что он оказался сильнее приближённого к фараону жречества.

– Вот-вот, – усмехнулся старейшина. – Да и в свите Христа оказался биоробот.

– Ты имеешь в виду апостола Савла? – задал я вопрос.

– А ты молодец – догадался!

– Как тут не догадаться, когда Савл, или впоследствии Павел, занялся претворением в жизнь подсунутой ему новой религиозной идеологии. К тому же он получил приказ.

– Якобы от самого Христа, – добавил знаток святого писания.

– Получается, что и Заратуштра, что навязал персам зороастризм, не был человеком?

– А ты сам как думаешь? Десять томов Авесты по объёму превосходят Библию. По легенде она была написана на двенадцати тысячах воловьих шкур. Под силу одному человеку написать такую книгу? Просто взять и исписать при помощи кисточки и краски все эти шкуры?

– А если этот Заратуштра был законченным фанатиком? Как известно, фанатики могут многое.

– Ну и ушла бы у него на такую работу вся жизнь! – улыбнулся Добран Глебыч. – А так, если верить легендам он закончил свой труд менее чем за десять лет. Тридцать же лет его жизни ушло на то, чтобы навязать своё учение иранскому правящему сословию. Тут надо учесть ещё одну деталь: во время религиозной реформы вдруг ни с того, ни с сего «самоистребились» все противники новой идеологии. Кто-то могущественный и невидимый расчистил новоиспечённому пророку дорогу к успеху. Авестийские предания говорят, что это сделал Ахура-Мазда. Но подобным сказкам верить нельзя. Перед нами одна и та же избитая старая технология: с Заратуштрой первый такой случай. С Моисеем – уже второй. Ему, как ты знаешь, помог побороть оппозицию сам Яхве.

– Третий случай с Магометом? – невольно вырвалось у меня.

– Да третий случай с Магометом. Только не надо путать Магомета с Заратуштрой и Моисеем. Магомет не был биороботом. Он был всего лишь честным последователем учения

Христа. Своего рода реформатором христианства. Чтобы убедиться в этом, достаточно прочесть Коран.

– А зачем ему тогда помогли?

– Чтобы на Земле появилась ещё одна религиозная идеология. Что тут непонятного?

– У меня вопрос, – остановил я рассказчика. – Кто такой был Мани? И почему его учение не прижилось?

– Тут два вопроса, – на секунду задумался Добран Глебыч. – Но я попробую на них кратко ответить. Мне думается тебе понятно, что Мани никаким биороботом не был. Иначе бы его учение победило. На тёмных идеология этого подвижника свалилась как «снег на голову». И вот почему: дело в том, что Мани замахнулся на святая святых жрецов Амона и их покровителей. Последние в поте лица трудились, придумывая идеологию двуполярности, где на одном полюсе Ахура-Мазда – бог добра и света, на другом Ангра-Майнью – демон разрушения. Мани же своим учением все их далеко идущие планы разрушил. Что главное в его учении? То же самое, что и в северном гиперборейском или орианском, где зло всегда запряжено в повозку добра. Как бы оно не извращалось, всё равно в итоге зло служит не разрушению, а созиданию. Это та истина, которую мало кто сейчас на земле понимает. Тёмным нужна неодолимая сила зла, Мани же эту силу у них отнял. Если бы он победил, то все старания тёмных и в отношении зороастризма и в отношении иудо-христианства свелись бы к нулю. Этого допустить было нельзя. Потому Мани и погиб ужасной смертью, а его учение было запрещено и у зороастрийцев, и у иудеев, и у христиан. Фактически, Мани принёс на юг великую истину наших северных предков. Его учение явилось индикатором для всех искусственно созданных к тому времени религиозных идеологий. Пожертвовав собой, он показал, что являют из себя южные религии. Что они все происходят из одного корня, к тому же далеки от истины. Но кто это понял? – вздохнул старейшина.

– Наверное, кто-то должен бы понять? – посмотрела на отца своими огромными глазами Светлена.

– Жрецы и народ северной империи, родины великого Мани. Принято считать, что Мани родился в Иране, но это не так. Его родина – южный Урал. Но хватит о нём, слишком уж грустная эта тема, – поднялся с кресла специалист по манихейству. – Видишь, за нами пришли, не надо заставлять так долго ждать, – улыбнулся он дочери.

– Но у меня последний вопрос, – запротестовал я.

– Ты хочешь узнать, кто такой «Горби»?

– Не только он, но и Ельцин.

– «Горби» – типичный биоробот, и поэтому жить он будет долго. Запомни, это первый признак биороботов. На них не распространяется закон действия или кармы. Потому что они нелюди, – обнял за плечи Светлену отец-философ. – Как ты понимаешь, его создали, и ему расчистили дорогу к высшей власти. Та же старая технология, о которой мы только что говорили, правда, допустили серьёзный брак…

– Что ты имеешь в виду? – спросила отца Светлена.

– Его тёмное пятно на черепе. Для понимающих это знак смерти и разрушения. Народная мудрость гласит: «Бог шельму метит»! А в советниках у «Горби» был Яковлев. Тот биоробот рангом повыше. Но тоже бракованный. Если присмотреться к нему повнимательней, то его дегенеративный комплекс как на ладони. Что-то у «них» с технологией получения полукровок разладилось. Чубайс получился рыжим, Гайдар – типичный дебил, который двух слов связать не может…

– Неужели и тот, и другой – биороботы? – открыл я рот.

– Чубайс наверняка, Гайдар вряд ли, это я так, к слову.

– А Ельцин? Что ты можешь сказать про Ельцина?

– То, что он подлец, негодяй, типичный представитель номенклатуры. Такие как он биороботами не рождаются, они ими становятся. Подонку подсунули место в среде тех, кто считает себя мировой элитой. Вот и всё! Он и спёкся. Ты думаешь, наш борец с привилегиями просто так стал работать по ту сторону кулис? За «здорово живёшь» работают только люди-машины. Такие как «Горби» или тот же «Хрущ». Первый после крушения Советского Союза остался с большим «носом». Второй пока царствовал, что-то имел, но потом сидел на пенсии и «сосал лапу». Не находишь, что эти двое чем-то друг на друга похожи? Не только идиотскими реформами, но и своей судьбой? Складывается такое впечатление, что болтун Горби и пустобрёх Хрущ – мерзавцы идейные. Ни тот, ни другой от того, что творили, ничего серьёзного в материальном плане так и не получили. Вот оно доказательство, что наш народ имел дело не с людьми, а с биомехами! Но кто это понял? Единицы! И из того, и из другого пытаются вылепить идиотов. Наверное, для того, чтобы скрыть их истинную суть. Но в деле разрушения эти двое были просто гениями. Недаром Уинстон Черчилль на своём юбилее, когда его стали поздравлять, как великого борца с коммунизмом сказал, что подлинным борцом с СССР является не он, а Никита Хрущёв. Не знаю, догадывался ли старина Черчилль, кем на самом деле являлся его конкурент по борьбе с коммунизмом, или нет? Но сдаётся мне, что догадывался, потому что именно с Никитой он связывал смерть Сталина. Только с ним. А теперь вернёмся снова к подлецу Боре. Разве Ельцин похож на биоробота? Что в нём фанатичного и идейного? В настоящее время четверть народного богатства принадлежит его клану. Да и скопытится он скоро.

– Но ведь и Хрущёв долго не пожил? – заметил я.

– Потому, что ему помогли. Скорее всего, его же хозяева, чтобы никто не догадался, кто он на самом деле, – закончил разговор старейшина.

– Да-а… Невесёлые вещи ты мне рассказываешь!

– Пойдём завтракать, нас давно заждались, – улыбнулся Добран Глебыч. – После еды настроение у тебя повысится. Не всё ещё потеряно, Юра, не падай духом!

Разговор с хозяином дома оставил в душе тягостное чувство. Добран Глебыч прямо дал понять, что параллельная, крайне враждебная человечеству цивилизация негуманоидов воздействует на земной социум не только посредством карманного, прирученного жречества и масонских лож. Она использует против общества людей ещё и специально выращенных в утробах наших женщин биороботов! Для моей психики это было слишком!

«Неужели человечество проиграет? – думал я. – Беда, если на Земле нет противоядия против того, что творится в социуме. Ведь и дураку ясно, кем придумана и навязана людям либерально-демократическая идеология. Причём для того, чтобы они, люди, сами себя уничтожили. Своими же руками! Если точнее, активизацией против человечества сил самой природы. Существует закон, и многие его знают, – смотрел я тогда на умное лицо старейшины, – если биологический вид останавливается в своей эволюции и начинает деградировать, то природе он становится не нужен, и она от него избавляется. Либерально-демократическая идеология – идеология тотальной лжи, морально-психологического и нравственного падения. Она навязана человечеству не только для того, чтобы остановить естественный ход его эволюции, но и повернуть его вспять, поставить на рельсы вырождения. Какие ценности оно воспевает? Безумный эгоизм, даже не животный, а скорее эгоизм червей и насекомых. Патология больного эго породила крайний индивидуализм и, как следствие, его дегенеративное собственническое чувство. К чему же это всё привело? К борьбе всех против всех! Даже в обезьяньем стаде такой беды нет. Но люди из-за материальных благ и удовольствий рвут друг друга на части. Перед нами трагедия, но она оправдана и принята обществом под названием «здоровая конкуренция». Спрашивается, за какие такие ценности люди хватают друг друга за глотку, предают родных и близких… свой народ, а то и самого Творца? Конечно же, не за духовные, а за банальные примитивные ценности материального плана! За химеру и иллюзию, которую им умело навязали. Прежде всего, за нового своего бога, который зовётся деньгами. Обществу вбито в голову, что зелёные бумажки могут сделать человека счастливым! Слепо, фанатично. Им и в голову не приходит, что деньги – один из основных, если не самый главный, механизмов порабощения личности. Та невидимая петля, которая держит всё человечество за шею. Конец же этой мировой петли в руках тех, кто их выдумал, навязал человечеству и создал под них мировую кредитно-финансовую систему. Понятно, что всё это дело рук тёмного жречества, того самого, которое проросло из цивилизации погибшей Атлантиды. А кто стоит над ним? Конечно же, представители параллельной цивилизации нелюдей. Иначе не объяснить той ненависти, которую питает зомбированная мировая элита к своим же собственным гражданам».

– Что-то ты совсем у нас погрустнел! – оторвал меня тогда от размышлений голос хозяина. – Неужели своими рассуждениями я нагнал на тебя такую тоску?

Я поднял глаза и увидел, что все сидящие за столом участливо смотрят в мою сторону.

– Просто есть вещи, с которыми сознание никак не хочет смириться, – ответил я уклончиво.

– Давай, пей чай и пойдём в наш спортивный зал. К тому же ты его ещё не видел… Мне интересно, как ты его оценишь? А потом у нас с тобой есть работа: натаскать воды в баню и сложить наколотые дрова, – отвлёк меня от грустных мыслей старейшина.

Упоминание о бане мгновенно подняло моё настроение.

– Так выходит у нас сегодня снова парная?! – обрадовался я.

– Выходит, – кивнул своей красивой головой хозяин. – Такова традиция – купаемся каждую среду и субботу. Иногда, когда много работы, прихватываем ещё и вторник.

– Или четверг, – добавила улыбающаяся Светлада.

– Видишь, смеётся! – показал на свою дочь Добран Глебыч. – И вторая туда же… Наверное, вспомнили, как ты в бане свои трусы отстаивал?

– Нет! – запротестовал я. – Скорее всего, они вспомнили мою растерянную физиономию, когда я увидел их танец…

– Что ещё за танец? – посерьёзнел хозяин дома.

– Мы ему волчок продемонстрировали, – засмеялась Светлена.

– Что?! – не то, шутя, не то серьёзно сверкнул глазами Добран Глебыч. – Вы свихнулись, девоньки? А если бы у парня сердце остановилось?! Иногда и от волчка концы отдают! Ты должен знать, – повернулся ко мне отец семейства. – Люди – это ещё и определённые частоты колебаний. Вот они, надо же, сидят и ещё смеются! – показал он на своих дочерей. – Настоящие хулиганки!

– Не пойму, в чём их вина? – растерялся я.

– Да в том, что они свои частоты объединили в поле вращения! Здесь и без того, глядя на их лица и фигуры, голова кое у кого может пойти кругом, а тут ещё возникает сила, которая прошибает любую психическую защиту. Ты, я думаю, слышал о свойствах торсионных полей?

Я кивнул.

– Теперь понимаешь?

– Честное слово, не понимаю! – пожал я плечами.

От моих слов девушки и их мать за столом буквально покатились со смеху. Глядя на них, засмеялся и Добран Глебыч.

– Вот что, – вытирая салфеткой выступившие слёзы, обратился к сидящим за столом старейшина. – Я пойду в зал, а вы постарайтесь ему, – показал он на меня глазами, – всё объяснить.

Хозяин дома вышел из комнаты, а женщины поглядывая на мою невозмутимость ещё пару минут продолжали улыбаться.

– Так вы мне объясните или нет, в чём дело? – потребовал я, пододвигая поближе варенье.

От моего вопроса все трое снова покатились со смеху.

– Понимаешь, – пришла, наконец, в себя мать «хулиганок» Ярослава. – Добран убеждён, что «волчок» – один из элементов движения в наших танцах – обладает неотразимой магической силой. Особенно, если его исполняют такие вот как они, – посмотрела красавица-мать на своих дочерей.

– Потому он и заговорил о проникающих возможностях торсионных полей…

– Ну и что? – не понял я.

От моего нового вопроса все трое опять стали смеяться.

– Да чего вы все смеётесь и смеётесь? – не выдержал я.

– Замолчи, хватит! – умоляла Светлада. – Я больше не могу! Объясни ему мама!

– Да он же не даёт, – показывая на меня, попыталась успокоиться Светлена.

– По теории отца, – начала снова свои объяснения мама девушек, – после того, как эти двое, – погрозила она пальцем «хулиганкам», – подвергли твою психику интенсивному, голому волчку, или торсионному воздействию, ты должен был полностью сломаться.

– Это как?

– Я же прошу тебя, молчи, не смеши, – взмолилась мама девушек. – Ну, должен стать рабом вот этих соплюх! Короче, влюбиться в них до полусмерти. Теперь понял?!

– Дошло, – смутился я.

– Но ты остался непробиваемым. Получилось, что теория Добрана лопнула, как мыльный пузырь! Потому-то мы все и хохочем.

– А зачем ему надо было, чтобы я в вас, – посмотрел я на девушек, – влюбился?

– Да ему это не надо было. Он нас даже предупредил, чтобы мы не куролесили, – улыбнулась Светлена.

– Но мы решили проверить теорию папы, – добавила Светлада.

– Ну и как? – спросил я.

– Вот теперь мы все и смеёмся. До слёз!

– А почему вы решили, что я в вас не влюбился? – задал я каверзный вопрос. – Может, с ума схожу от любви, но этого не показываю.

От моих слов и мама, и её дочери посерьёзнели.

– Ты говоришь такое, от чего нам всем стыдно, – наконец, нашлась Ярослава. – Хочется верить, что ты шутишь.

– А если не шучу! – поднялся я из-за стола. – Что тогда?

– Тогда после окончания учёбы они приедут к тебе. Таков закон! Девушка не должна пробуждать чувств у мужчины, если понимает, что тот ей не нужен, – отчеканивая каждое слово, сухо сказала мать «хулиганок».

– Так-то! – хищным взглядом окинул я притихших девушек. – Думаю, сегодня в бане вы не будете вертушки крутить?

– Ещё как будем! – пробурчала Светлена.

– Нет, они неисправимы! – снова улыбнулась своей очаровательной улыбкой Ярослава Ивановна.

– Где же ваш спортивный зал? – перевёл я разговор на другую тему.

– За дверями справа, – ответила повеселевшая Светлада.

– Мы туда скоро придём, только сначала поможем матери.

– Только вот что. – перебила сестру Светлена, – Наш зал на веранде, там почти как на улице, поэтому надень либо куртку, либо пару свитеров. В твоей комнате лежит пуловер отца, это он тебе его оставил…

– Понял! – кивнул я девушкам. – До встречи!

Когда я нашёл веранду, Добран Глебыч занимался уборкой.

– Девчонки потренировались и всё бросили, – ворчал он, перетаскивая в угол очередную пару гантелей.

– Они что, занимаются ещё и с отягощениями? – удивился я.

– Не только они, все наши женщины занимаются. Даже старые. Вот посмотри: видишь, какие у них вериги? – показал старейшина на стоящие у стены странные кожаные мешки.

– Что-то я не пойму? В них что, песок?

– А что же ещё? Наши женщины не любят штанг и модных сейчас тренажёров. Им нравится всё старинное. Это их снаряды, некоторые мешочки весят до восьмидесяти килограммов!

– И кто с ними приседает? – удивился я.

– Да твои ненаглядные – Светлада со Светленой! Думаешь, почему у них такие красивые ноги и попки? На «большой земле» они тоже занимаются, но там баловство. Свои фигуры они отполировали в родном доме – здесь! Все эти снаряды я сделал для них своими руками, – показал отец с явной гордостью на какие-то скамейки, ящики и лесенки.

– Я что-то не пойму, что это такое?

– Скоро девчонки сюда подойдут, и ты сам увидишь.

– А с чего ты решил, что они мои ненаглядные? – поинтересовался я.

– Ну, ты и въедливый, за каждое слово цепляешься! – усмехнулся старейшина. – А потом, я ведь по тебе вижу, ты же с них глаз не сводишь.

– Не свожу, – согласился я. – Потому, что очень красивые, точнее, совершенные, но это ровным счётом ни о чём не говорит.

– Ладно, ладно! – хлопнул меня по плечу Добран Глебыч.

– Не бери в голову. Я не против, и над тобой не подтруниваю. Лучше посмотри вот сюда, – показал он на висящие на цепях брёвна.

– А что это?

– Ты видишь перед собой самую настоящую дыбу.

– Дыбу? – не поверил я своим глазам. – А зачем она здесь? Кого ты на неё подвешиваешь?

– Себя, мой друг, себя!

– Как это?

– А вот так!

С этими словами Добран Глебыч поднялся по лестнице к висящему под потолком бревну. После чего сунул свои сильные руки в закреплённые на нём кожаные петли, потом, дотянувшись до второго бревна ногами, накинул на них прибитые к бревну «сапоги». Не понимая, зачем новоиспечённому мазохисту всё это надо, я с интересом ждал, что будет дальше. А между тем, старейшина усилием ног и пресса снял нижнее бревно с крючьев и повис, подобно маятнику, между двумя брёвнами. Но на этом страшная экзекуция не закончилась. Через несколько секунд под воздействием ног самоистязателя нижнее бревно стало скручиваться то в одну, то в другую сторону. Осью вращения его был распятый таким образом человек!

– Ты что, решил утереть нос самому Иисусу Христу? – спросил я его. – Того насильно распяли, а ты сам себя да ещё и со своей «изюминкой». Не боишься перекрутить себе позвоночник?

На мои реплики Добран Глебыч не ответил. По всему было видно, что ему не до меня. Прошло не менее двух минут, прежде чем старейшине удалось остановить маятник бревна и усилием ног и пресса снова отправить бревно на место.

– Неужели ты не понял, зачем всё это? – спустившись с лестницы, посмотрел на меня «самоистязатель».

– Конечно, понял, но упражнение рискованное. На сухожилия нагрузка огромная, да и на позвоночник тоже! Когда бревно тебя стало скручивать, меня охватил страх. Этой штукой радикулит лечить!

– И лечим! – засмеялся седоголовый богатырь. – Только не у своих. Наши радикулитов и остеохондрозов не знают. Но соседи от этих болезней загибаются.

– А как твоя дыба, если без шуток, называется? – поинтересовался я.

– В народе её зовут «правило». Сейчас брёвна расположены по вертикали, но их можно устанавливать под любым углом. Самое трудное упражнение, когда оба бревна параллельны друг другу и их растаскивают в разные стороны специально подвешенные грузы. Те же мешки с песком, – показал он на спортивный арсенал женщин. – То, что я тебе сейчас показал, упражнение несложное. Оно под силу каждому. Хочешь попробовать?

– Конечно, хочу!

– Ну, тогда в чём дело? Вперёд! – подбодрил меня любитель острых ощущений. – Но сначала необходимо хорошенько разогреться и раскрутить позвоночник.

– Можно я познакомлюсь с другими тренажёрами твоего зала? – охладил я пыл седоголового спортсмена. – Тут у тебя столько интересного! Например, для чего висят на цепях вот эти брёвна, целых пять и все разные?

– А ты не догадываешься?

– Нет, – честно признался я.

– Тут всё просто, – засмеялся Добран Глебыч. – Я этот тренажёр «вывез» из Кореи.

– Как из Кореи?

– Там я немного воевал, точнее, числился в корпусе военных советников.

– Сколько же тебе лет?! – не поверил я услышанному.

– Много, но ты меня лучше об этом не спрашивай. Так вот, там, в Корее, я готовил разведчиков. Учил их работать с картами, ориентироваться на местности, заодно преподавал им и наше боевое самбо, точнее, систему «смерш». Кое-кому из корейцев нравилась «русская» техника, но некоторые предпочитали своё национальное карате. Хотя в боевых условиях оно было почти непригодно. Но это уже совсем другая тема. Те упёртые корейские каратисты и показали мне вот это, – кивнул бывший инструктор по «смершу» на висячие брёвна.– Смотри-смотри, сейчас всё поймёшь.

И Добран Глебыч стал их раскачивать и одновременно раскручивать в разные стороны.

– А теперь, – отошёл он от качающихся и вращающихся брёвен – попробуй через них пройти!

Нечто подобное висело в сарае когда-то у пасечника. Только там были не брёвна, а обычные мешки набитые торфом. И он, раскрутив и раскачав их, заставлял меня между ними бегать. Брёвна мало походили на мягкие торфяные груши. Удар такого бревна грозил сломать кости, а то и проломить череп. Но я, полностью расслабившись и поймав волну, шагнул к корейскому тренажёру.

– Ты что с ума сошёл? – попытался остановить меня бывший военный. – Это была шутка!

Но я его уже не слышал. Уклонившись от первого бревна, я нырнул под второе, потом каким-то чудом избежал столкновения с третьим. Как мне удалось «перехитрить» два последних бревна, я так и не понял. Но когда полоса препятствий осталась позади, до моего слуха долетел громкий голос одной из девушек:

– О твоих художествах сейчас узнает мама Ярослава, а потом, когда приедет, мы всё расскажем и маме Валентине!

Оглянувшись, я увидел растерявшегося Добрана Глебыча в окружении своих дочерей. Обе красавицы, одетые в чёрные вязаные костюмы, выглядели очень эффектно. Они смотрели на своего отца, как будто видели его впервые.

– Постойте! – махнул я девушкам. – Это была моя инициатива! Он не причём!

– Как это не причём! Предложил тебе костедробилку и наблюдал, чем всё это кончится!

– Добран Глебыч пытался меня остановить. Просто не успел, – подошёл я к разгорячённым девушкам.

– Не успел?! Не захотел! – окинула меня ледяным взглядом Светлада.

– У тебя, как я вижу, самый настоящий матриархат! – засмеялся я, глядя на сконфуженное лицо старейшины.

– Вообще-то нет, это они за тебя так перепугались!

Обняв обеих девчонок за талии и прижав их к себе, помор стал очень быстро кружиться.

– Я вам покажу, как отца запугивать! – хохотал он. – Вы у меня узнаете, «почём фунт лиха»! Смотрите-ка, растопырились, раскудахтались!!

– Отпусти! – взмолились девушки. – У нас голова кружится! Гера, спаси нас!

Услышав имя Гера, Добран Глебыч остановился:

– Вы что его не по-русски зовёте? Никакой он не Гера, а арий! Или Юрий! Уяснили?

– Уяснили-уяснили! – держась за импровизированную шведскую стенку, чтобы не упасть, засмеялись девушки. – Больше не будем!

– А потом, чего вы так перепугались? Для этого парня, – взглянул на меня старейшина, – дорога через костедробилку – лёгкая разминка! Вы же видели, как он её преодолел?! Как будто брёвен и вовсе не было!

– Видели-видели, как предпоследним бревном Георгию, то бишь Юрию, чуть было не снесло голову! – не сдавались сестры.

– Похоже, они в тебя влюблены, – подмигнул мне Добран Глебыч. – Готовы за тебя родного отца сжить со свету!

Услышав последние слова, девушки притихли.

– Что, стало стыдно? – повернулся к ним развеселившийся бывший военный инструктор. – Чем отца об стенку размазывать, лучше покажите Юрию, с какими весами вы работаете. А то я ему сказал, но он наверняка мне не поверил.

– Да верю я! Всему, что ты говоришь, верю!

– И тому, что они тебя почти любят, тоже? – оглядел сконфузившихся дочерей Добран Глебыч.

– В таких вопросах «почти» не считается, – поспешил я на выручку девчонкам. – Если почти – значит, разговоров на эту тему быть не может. А потом меня и любить-то не за что.

– Смотри-ка, он ещё и кокетничает? – показал на меня рукой старейшина. – Всё, по местам и за дело! – посерьёзнел глава семейства. – Мы сюда тренироваться пришли или балагурить?

Услышав команду отца, девушки тут же взялись за разминку. Каково было моё удивление, когда я увидел, что красавицы в быстром темпе выполняют движение из нашего национального воинского искусства!

– Что-то не так? – посмотрел на меня Добран Глебыч.

– Всё в норме, – показал я на девушек. – Это же «пять стихий»! Так называется в Сибири наша русская воинская традиция.

– Здесь боевое искусство принято назвать «живой», – улыбнулся бывший военный. – Или «коловратом». Видишь, девчонки вертятся в двойной свастике, её ещё называют кельтским крестом.

– Можно я с ними позанимаюсь? – взглянул я на старейшину.

– Валяй! Только для них это всего лишь разминка. Скоро они возьмутся за гантели и за свои любимые набитые песком мешки.

Но, не обращая внимания на слова Добрана Глебыча, через секунду я был уже рядом с девушками и, войдя в состояние волны, закружился вместе с ними. Видя, что мои движения так же точны и быстры, как и у них, красавицы разбежались в стороны и в знак того, что я двигаюсь так, как надо, удовлетворённо закивали мне своими изящными головками. Через пару минут наша общая разминка закончилась.

– Теперь вы понимаете, почему он так легко прошёл «полосу препятствий»? – подошёл к дочерям отец-тренер. – Потому что он один из нас! Скажи, неужели всё это дал тебе пасечник?

– У него я продолжил свои занятия. А началось всё с моего деда-казака. Он взялся меня тренировать с двухлетнего возраста.

– Значит, сначала «казачий спас», потом «пять стихий»! Вон какое сочетание! – задумчиво проговорил бывший инструктор по «смершу».

– Вообще-то принципиальной разницы я не вижу, конечно, «спас» намного проще, но и он способен…

– Знаю-знаю, – перебил меня старейшина. – «Спас» – система универсальная и, надо сказать, очень сильная. Самое главное, что простая и доступная. А как насчёт фехтования? – задал он вопрос.

– А в чём разница? – пожал я плечами. – Те же самые движения – ничего нового. Только за счёт клинков руки становятся несколько длиннее… Вот и всё.

– Мне бы хотелось посмотреть, как ты работаешь. Насколько я понял, у тебя и у нас есть различия, но это в другой раз. Сегодня у нас иная программа. Я хочу показать тебе кое-что ещё из нашего спортивного арсенала. Прежде всего, свои гантели и штанги, – перевёл моё внимание в иную плоскость старейшина. – Посмотри, видишь, какие отягощения держат в руках девчонки?

В это время обе прелестницы, поставив ноги чуть шире плеч и немного наклонившись, интенсивно занимались разводкой.

– Такое впечатление, что гантели, которые они держат, не железные, – сказал я, подумав. – Очень уж легко они с ними работают.

– Верно, не железные, – согласился Добран Глебыч. – Головки гантелей отлиты из цемента, потом покрашены. Ручки же я выстрогал из дерева. Во-первых, они тёплые, а во-вторых, очень удобные.

– Лихо! – восхитился я. – Только веса в них немного.

– Да нет, и вес хороший, – возразил изобретатель. – Я добавляю в цемент ещё и железные опилки…

– Как говорится, и дёшево, и здорово! – развёл я руками.

– Неужели всё железо у тебя цементное?

– Больше половины! – улыбнулся старейшина. – Две штанги и гантели с деревянными рукоятками.

В это время девушки закончили с разводкой и приступили к тяге в наклоне. Для этой цели они собрали самодельную штангу, и по очереди согнув ноги и удерживая прямо корпус стали отрывать её от пола.

– Ты не боишься, что твои дочери надорвутся? – повернулся я к отцу-тренеру.

– Не боюсь! С их спинами и прессом такого не случится. Да и штанга не так уж неподъёмна. Килограммов семьдесят, не больше.

– Семьдесят? Так ведь не всякий мужчина такую подымет!

– Родившийся и выросший в городе, который сам себя еле таскает, да. А для нормального парня эта вот штанга – пушинка! Он её завяжет в узел. Сколько у тебя становая тяга?

– Когда-то без особого напряга отрывал двести.

– Вот видишь! Женщина же в физическом плане должна быть наполовину слабее мужчины. Так что моим дочуркам до предела не хватает ещё тридцати. А ты – «надорвутся»! У вас, я вижу, началась круговая порука. Они за тебя чуть с отцом не разобрались, ты за них весь испереживался. А потом у них есть ещё и резерв.

– Интересно, что ты имеешь в виду?

– То, что они обе девственницы. Ты должен знать, что девственница в физическом плане намного сильнее мужней женщины. Помнишь, как Брунгильда своего будущего супруга Гюнтера в брачную ночь на стенку повесила? Потому я и спросил тебя, сколько ты от пола можешь оторвать! – покатился со смеху, глядя на меня, Добран Глебыч.

Услышав весёлый смех своего отца, девушки обернулись.

– Понимаете, – посмотрел на их удивленные лица седоголовый тренер, – Я представил Юрия висящим на гвозде под потолком, а вас двоих читающими ему лекцию о нравственности!

Поняв шутку отца, девушки тоже засмеялись. Со всеми вместе смеялся и я.

– Где мне только не приходилось бывать, но на гвозде и под потолком ни разу!

– Побываешь! – успокоил меня Добран Глебыч. – У Гюнтера была одна Брунгильда, у тебя же их две. Так что берись за гантели и штангу, иначе твоё дело – дрянь, парень! – показал на разложенный по полкам спортивный инвентарь Добран Глебыч.

Благо и отличных скамеек, и разного рода тренажёров, а также самодельных гантелей у старейшины хватало. Поэтому мы с ним друг другу не мешали. Средними весами, не торопясь, я ввёл в работу плечевой пояс и немного нагрузил спину. Сразу брать предельные веса было рискованно. Мой перерыв с занятиями длился больше месяца, и легко было травмироваться. Добран Глебыч занимался как обычно. На его штангу страшно было смотреть. Иногда от громадного веса её гриф гнулся в дугу.

– Смотрю, ты тоже себя не жалеешь, – заметил я. – Теперь понятно, в кого твои дочурки.

– Я себя не жалею?! – в очередной раз засмеялся бывший инструктор по «смершу». – Все эти железные и цементные блины для меня – лёгкая разминка! Разве это вес? – хлопнул ладонью по своей штанге Добран Глебыч. – Неужели ты думаешь, что я вот этим качаю силу? Отягощения укрепляют сердце и сосуды. Такие тренировки, брат, у меня для здоровья. Чтобы оставаться молодым. Не знаю, известно тебе или нет, но после сорока пяти количество тестостерона, мужского полового гормона, падает в крови у мужчин до 35 – 40%. К шестидесяти годам его становится ещё меньше. К чему это ведёт, ты я думаю, понимаешь. Медленно и верно начинают теряться репродуктивные функции, деградирует мышечная система мужчины, наступает процесс разрушения внутренних органов. Прежде всего, сердца и сосудов. Вместе с падением концентрации тестостерона в крови снижается и концентрация гормона роста. Теперь он вырабатывается только в экстренных случаях, да и то в небольшом количестве. Про гормон молодости и говорить не приходится, шишковидная железа его просто не вырабатывает. Что в таком случае прикажешь делать?

«Да ещё, если у тебя две молоденькие жены», – невольно подумал я про себя.

– Ты можешь тоже оказаться на моём месте, – усмехнулся в усы старейшина.

– Вот ты и стал читать мои мысли, уважаемый Добран Глебыч, так мы не договаривались! – заметил я.

– Читаю по твоей физиономии. На ней всё, как на бумаге,– буркнул седоголовый богатырь. – Но мы отвлеклись. Так вот, чтобы не стареть, надо заставить свой организм начать снова вырабатывать тестостерон и гормон роста. Как это сделать? Очень просто, взять в руки гантели и штангу. Динамические упражнения с отягощениями создают в мышцах множество микротравм. Чтобы их залечить, организм вырабатывает тестостерон и гормон роста. Вырабатывает больше, чем надо. Таков закон природы. Что происходит? Полностью восстанавливается гормональный фон. Значит, возвращается молодость.

– Но ведь существует ещё и гормон старения. Его-то куда денешь? – возразил я.

– С гормоном старения и с гормоном молодости надо работать через сознание. Точнее, через то, что в науке принято называть подсознанием. Двумя словами этого не объяснить. Лучше меня с принципом бессмертия тебя познакомит другой посвященный. А я всего лишь практик. Вон, полюбуйся, – показал старейшина на своих дочерей. – Со становой тягой они закончили и приступили к работе с ногами.

Я взглянул на девушек и увидел, как они вдвоём подняли продолговатый, килограммов на тридцать, мешок с песком и положили его на специальную полку. Мешок на ней держался только своими краями.

– Не понимаю, зачем этот вырез? – спросил я Добрана Глебыча.

– Сейчас увидишь, – подмигнул он мне с видом знатока.

В это время к полке подошла Светлена и чуть присев вошла своими точёными плечиками в вырез полки.

– Вот и всё! – констатировал отец девушки. – Мешок у Светы на плечиках, видишь, как просто.

– Действительно просто, – согласился я. – По твоему спортивному залу диссертацию писать можно.

Светлена, тем временем, отойдя от полки, занялась приседаниями.

– Это у них такая разминка, – взялся за объяснения Добран Глебыч. – Потом вес будут увеличивать и увеличивать. Пока не дойдут вон до того монстра, – показал старейшина на самый большой мешок. – Я тебе говорил, в нём по моим меркам килограммов восемьдесят, если не больше!

– Вот у тебя тут и скамейки, и полки, и гантели, и штанги, и чего только нет! Скажи мне, зачем тебе ещё и, как его там, рядило? – показал я на висячие на цепях брёвна. – Разве без них нельзя?

– Конечно, нет, – удивился моему вопросу богатырь. – Я же говорил – работа с отягощениями даёт здоровье и долголетие, а «дыба» дарит громадную силу и вытягивает не только позвоночник, но и суставы. Это в свою очередь укрепляет связки. Неужели ты никогда не слышал о рядило?

– Слышать-то я слышал, но вижу его впервые.

– Придётся тебе её осваивать, парень. С виду ты вроде крепкий, но если связки слабые, ты не воин. Смотри!

С этими словами Добран Глебыч взял лежащий на полке толстый стальной пруток и правой рукой намотал его на левую.

– Теперь попробуй, выправи? – предложил он мне.

– И пробовать не буду, – засмеялся я. – Перед твоими детьми не хочу позориться. Этот прут только кувалдой распрямить можно.

– Не кувалдой, а пальцами, обыкновенными пальцами, – начал выпрямлять свой прут силач. – Вот видишь, он и прямой, – положил арматуру на место старейшина. – Знаешь,– посмотрел он на меня весело, – один раз я влип в Питере. И влип сильно. А получилось так. Поехали мы к сыну с Валентиной. Валентина – вторая моя жена, она скоро подъедет, и ты её увидишь… Скажу тебе, Валя хоть и не здешняя, она сибирячка из Владивостока, но красавица, каких поискать надо! И на вид ей не больше тридцати.

– Да у тебя и Ярослава королева королевой! – заметил я.

– Но я был тогда с Валей. Так вот, зашли мы с ней в маршрутку, а в ней больше половины кавказцев, увидели нас «джигиты» и тут же с места в карьер, дескать, «пойдём с нами, мы тебя не обидим, будет всё честь по чести, у нас очередь, мы друг друга уважаем…» И так далее. Ты же знаешь, на Кавказе, кроме армян и грузин, нас, русских, за людей никто не считает. Лезут к ней, а меня как будто и нет вовсе. Короче, только притормозил автобус, я свою Валю за руку – и к дверям.

Но не тут-то было, двое здоровенных парней загородили нам путь, а третий сунул мне нож в бок и прошипел так, чтобы все в маршрутке слышали, чтобы я не трепыхался и оставил им свою жену на забаву. Что мне оставалось делать? Я поймал того, что был с ножом, за руку и тут же сломал ему кисть. Нож выпал из его руки и сразу «горные орлы» под его завывания заорали, что нож мой, и я им всем угрожаю! Представляешь, наши русские мужики, а их там было трое или четверо, даже не обернулись! За меня вступились только две женщины. Они стали стыдить кавказцев, говорить, что джигиты сами виноваты, и что никакого ножа у меня не было. Но тут открылась дверь маршрутки, и я, откинув «горных орлов» от неё, вывел свою Валю из автобуса. Но джигитам только это и было нужно. Они всей гурьбой вывалились на остановку и тут же меня окружили. Всего их было девять человек. Тот, что со сломанной кистью, выл что-то на своём, очевидно, требуя от соплеменников, чтобы они поскорее меня прибили. Двое других, схватив Валю за руки, попытались остановить проходящие мимо тачки. За жену я не боялся. Искренне было жаль этих двух придурков. Через несколько секунд на земле остался стоять один со сломанной кистью. Теперь он во всю мощь орал, что здесь, на остановке, русские убивают кавказцев. «Горный орёл» умолял стоящих на остановке людей, чтобы они поскорее вызвали милицию. И те, которые своими глазами видели, как на нас с Валей набросилось восемь джигитов, позвонили в органы! Представляешь, позвонили?! А когда через минуту подъехал наряд, они стали свидетельствовать в пользу этих подонков, то ли дагестанцев, то ли чеченов.

– Интересно, что это были за люди?

После слов Добрана Глебыча у меня от возмущения невольно сжались кулаки.

– С виду все трое – обыкновенные русские интеллигенты, каких в Питере больше половины.

– Ну, и что было дальше?

– Драка произошла на глазах у прохожих и у двух остановившихся таксистов. И прохожие, и таксисты нам с Валей только аплодировали. Особенно им понравилась Валя, один из её клиентов оказался в реанимации. Вместе с тремя моими…

– Здорово же ты их!

– Понимаешь, плохо бить не умею. В этом моя беда!

– Ну, и что было дальше? – меня буквально съедало любопытство.

– Сначала вызвали скорую. Потом, как обычно, сняли показания свидетелей, нашли маршрутку, с которой всё началось… Благо, водитель её оказался честным человеком. А меня увезли в отделение… – нехотя стал рассказывать продолжение своих приключений Добран Глебыч.

– А что потом?

– Потом? – засмеялся седоголовый богатырь. – Понимаешь, есть у кавказцев одна паскудная черта – врать и хвастать. Она их и подвела. Знаешь, что они продумали? Что их несчастных граждан России избивали двадцать русских националистов! А я их руководитель. Про Валю же ни слова. Очевидно, стало стыдно.

– Но ведь это надо было как-то доказать?! – возмутился я.

– В том-то и дело. Те, трое интеллигентов, о которых уже упомянуто, написали, что я был не один, но точную цифру они не назвали. Остальные же честные люди рассказали всё, как было на самом деле. И в органах растерялись. Так как были нанесены тяжкие телесные, волей-неволей приходилось разбираться. И вот меня привели на допрос. Естественно я им рассказал правду. Но следователь, узнав, сколько мне лет, никак не мог в неё поверить.

– Понимаете, по годам вы старик? – удивился он тогда.

– И вам удалось отправить в больницу пятерых из восьми нападавших? Молодых, сильных парней! Этого просто не может быть!

Парень-следователь был русский, и он не скрывал, что я ему нравлюсь. Что было делать? Тогда я протянул ему руки и попросил, чтобы он надел на них наручники.

– Зачем? – удивился милиционер. – Я намерен вас отпустить. С делом всё ясно. Вы защищались.

– Надевай-надевай, сынок, – попросил я его. – За то, что отпустишь меня, спасибо. Я хочу тебе кое-что показать. Когда наручники оказались на моих руках, я на его глазах их разорвал! У следователя глаза на лоб полезли. Знаешь, что он сделал? Собрал все бумаги, написанные против меня, и бросил их в урну! А меня лично проводил до выхода из отделения. И ещё на прощание рукой махнул! Вот, что такое статические упражнения. Сегодня мы тренировку пропустим. Нет времени! Банный день, да, и работы на дворе много. А с завтрашнего дня придется тебе осваивать «дыбу», Юра. И осваивать основательно. Девчонки отзанимаются и возьмутся за баню. А мы сейчас переоденемся и во двор. Надо что-то делать с дровами.

Когда мы с хозяином дома закончили работу, баня была уже готова.

– Ну, так что? – посмотрел на меня старейшина. – Сначала вас, молодёжь, отправить, или пойдём все вместе?

– Думаю, что по традиции, так будет правильнее. Места в бане более чем достаточно, – улыбнулся я. – К тому же в бане и поговорить можно. У меня к тебе уйма вопросов.

– Тогда иди, собирайся, и через минут десять встречаемся в парной! – сбросил с себя телогрейку Добран Глебыч.

Переоделся я быстро, но когда вошёл в предбанник, то увидел висящие халаты девушек.

«Они меня опередили, – отметил я про себя. – Не девчонки, а огонь!»

Но когда я открыл дверь в моечное помещение, то всё понял: оказывается, девушки из бани и не уходили. Они не только её натопили, но и установили в ней импровизированный бассейн. Посреди моечной стоял огромный, диаметром около трёх метров, ушат. Откуда он взялся, я сразу не понял. Было видно, что до половины он наполнен горячей водой, в которой юные ведьмы палками, наподобие вёсел, размешивали пучки каких-то трав. Рядом с ушатом на широкой скамейке лежали берёзовые и травяные веники, а также холщовые мешки с сухими листьями.

– Откуда вы взяли этот ушат? – невольно вырвались у меня. – Раньше я его здесь не видел.

– Видел, только не обратил на него внимания, – засмеялась Светлена.

– Всё на нас таращился, – поддержала её сестра. – Ты тогда ничего и никого, кроме двух голеньких девушек, перед собой не видел.

Заметив, что я смутился, девушки переглянулись и засмеялись.

– Место бадьи вот здесь – под этими полками, – показала на широкий сосновый настил, сжалившаяся надо мной Свет- лена. – Ты потому его и не приметил.

– А чем вы сейчас, если это не секрет, заняты? – посмотрел я на развеселившихся девушек. – Похоже, готовите какую-то народную знахарскую процедуру?

– Ты прав, так оно и есть, – подняла на меня глаза Свет- лада. – Раз в две недели мы устраиваем для себя такую вот травяную ванну, и все наши соседи делают то же самое. Иначе нельзя.

В это время открылась дверь, и в моечном помещении вместе со своей красавицей женой появился Добран Глебыч. Оба, он и его златовласая Ярослава, были абсолютно голыми. Но у меня сложилось впечатление, что их это нисколько не волнует. Мельком взглянув на Добрана и Ярославу, я невольно вздрогнул. Передо мной стояли два эталона удивительно правильных и красивых людей! Таких, каких я ни до, ни после никогда не видел. Среднего роста, седой, свитый из могучих мышц красавец-мужчина и высокая, изящная, удивительно пропорциональная женщина! Без одежды Ярослава ничем не отличалась от своих прекрасных дочерей. У неё сохранилась даже тугая девичья грудь! Ни лишней жиринки, ни складки! Женщина в абсолюте! Само совершенство, сочетание лёгкости и тяжести в одном теле!

«Что это? Древняя, уцелевшая до нашего времени генетика или результат постоянных тренировок? – невольно задал я себе вопрос. – Скорее, и то, и другое».

А между тем, вошедшие, окинув меня взглядом, повернулись к молоденьким ведьмам.

– Вижу у вас всё готово. Если так, то марш в парную! Пусть, пока мы будем греться, травы хорошенько настаиваются. Да и вода должна немного остыть. Горячий травяной состав может быть опасным для сердца, – скомандовал Добран Глебыч.

– Слушаемся, Ваша Светлость! – засмеялась Ярослава. – Мы уже в парной!

Через секунду женщин в моечной уже не было. Проводив их глазами, старейшина, повернувшись ко мне, показал на громадный ушат с травами:

– Перед тобой часть нашей северной, ныне забытой, традиции. Попробую тебя с ней познакомить. Ты должен знать, что тело человека состоит в основном из воды.

Я кивнул.

– И, наверное, догадываешься, что кожа человека не является для воды идеальным изолятором. Часть молекул воды она пропускает. На этом и основано явление разбухания человеческого тела от долгого пребывания в воде. Часть воды, которая проникает под кожу, захватывается капиллярами и уносится через сосуды к почкам. Другая же часть, с которой капилляры не справляются, заполняет собой соединительные ткани, проникает в межклеточное пространство мышц и связок, и так вплоть до суставов. Думаю, тебе известно, что в сосудах человекаидёт процесс отложения холестерина, ненужных минеральных солей и молекул тяжёлых металлов. С суставами вообще беда. Ты наверняка слышал, что суставы якобы со временем изнашиваются. Отсюда возникают различного рода артриты.

– Слышал, – согласился я.

– Это на самом деле так. Только никому в голову не приходит мысль, объясняющая, почему такое происходит. Одним износом суставов артриты не объяснить. А ларчик открывается просто. С суставами происходит то же самое, что и с сосудами. Со временем они накапливают в себе и кристаллы оксалатов, и различные соли. Причём в таком количестве, что живая ткань начинает угнетаться и разрушаться. Вот почему и происходит так называемый износ тканей. Причина не в механическом воздействии, а в химическом. Ты догадываешься, куда я клоню?

– Догадываюсь! – улыбнулся я. – Надо быть дурнем, чтобы не догадаться! В бане, как я понял, настой трав, молекулы которых проникают с водой в тело человека, разрушают холестерин в сосудах и очищают суставы от накопившихся оксалатов. А также от минеральных солей и молекул тяжёлых металлов.

– Молодец! – похвалил меня старейшина. – Всё понимаешь с полуслова. Только надо добавить, что после такой процедуры необходимо сутки голодать. Иначе почки могут не справиться с потоком грязи. Можно пить только воду. Лучше речную или снеговую…

– И какие же травы там сейчас настаиваются? – показал я на своеобразный бассейн. – Если это, конечно, не секрет.

– Никакого секрета нет и не может быть. Тем более от тебя,– покосился в мою сторону хранитель древней традиции. – Ты все эти растения хорошо знаешь. Видишь, вон плавают веточки берёзы. Посмотри, какие на них маленькие листочки, – показал старейшина на воду в ушате. – Все эти ветки срезаны в мае. А вот пучок полыни. Её настой одинаково действует и на сосуды, и на суставы. Без полыни и без донника никак, и без листьев лопуха, без лютика и чистотела! Последние, хоть и ядовиты, но в настоях очень полезны. Вот что, – внезапно остановился Добран Глебыч. – Давай, все наши рецепты мы напишем тебе на бумаге. Сколько воды, какова пропорция трав… А сейчас забирай веники и пойдём в нашу парную. Нас там уже заждались.

Я взял в охапку со скамьи пять берёзовых веников и пошёл за старейшиной.

– Ничего подобного у хранителя на Конде я не видел, – поднялся я на самый верх к девушкам.

– Такие, как он, в знахарских рецептах, если и нуждаются, то редко. У волхвов совсем другая физиология. Эти люди в ладу с духами стихий, отсюда у них и с сосудами, и с суставами, и с внутренними органами всё в порядке. Вместо химии трав жрецы используют накопленную за годы силу, но в начале своего пути они тоже пользовались тем, что ты сейчас видел. – Услышал я с соседней полки бас Добрана Глебыча.

– Я не заметил, чтобы старик когда-нибудь баловался и «дыбой». В его спортивном зале чего только не было. Но всё традиционное: гантели, штанга. Какие-то гири…

– Подобных рядил старый имел штук пять, только не дома. У него же там был проходной двор… Хранитель их прятал в лесу, я это точно знаю, – донеслось с полки.

– Так ты у него, Добран Глебыч, оказывается, был в гостях?

– И не раз, – пробасил старейшина. – Думаешь, он бы послал тебя к незнакомым людям?

– Понятно! – невольно вздохнул я, припомнив бодрое лицо старика.

Через несколько минут Добран Глебыч плеснул настой с берёзовых веников на камни, и мы все, как по команде, преодолевая нестерпимый жар, приступили к основной процедуре. Сначала ему и мне пришлось парить наших женщин и только тогда, когда те гурьбой бросились кататься в сугробе, мы взялись за себя. Но в этот момент с весёлым смехом и кусками тающего снега на разгорячённом теле появились в парной сказочные красавицы. Они тут же вырвали из наших рук веники и взялись ими нас парить. Вся эта процедура была пронизана какой-то удивительной и неповторимой радостью, особым задорным весельем, и в то же время серьёзностью. Достаточно сказать, что не нанесено было ни одного лишнего удара, ни разу тело не вспыхнуло от излишне горячего пара. Пока мы с Добраном Глебычем остывали в сугробе, девушки вместе со своей мамой, забравшись на полки и поджидая нас, набирали жар, потом каждый взял себе по венику и уже парил себя сам так, как ему хотелось. В следующий раз мы купались в снегу все вместе. Не обошлось без традиционных снежков, выпущенных в адрес папы и мамы. Только я не знал, что мне делать. Присоединиться к девушкам или защищать Ярославу и Добрана Глебыча? Кончилось тем, что девчонки начали забрасывать снежками и меня.

– Это тебе в отместку, что не принял нашу сторону, – пояснила Светлада.

– Понял! – засмеялся я. – В следующий раз от нейтралитета откажусь, вступлю с вами в сговор.

– Это будет как раз кстати, к следующей бане вся наша семья соберётся вместе: прибудут и мама Валя, и брат, и Милонежка. Обычно они вчетвером, брат всегда за отца, – заметила Светлена. – С нами справляются, а так ещё посмотрим!

– Я вижу, вы против нас организовали заговор! – сощурил глаза Добран Глебыч. – Если за вас Юрий, нам будет нелегко. Но шутки в сторону, ещё раз греемся и в бассейн. Вода в нём как раз! – перешёл к делу старейшина.

Через десять минут всей толпой мы остывали в ушате. Вода в нём была чёрная от настоя и всё ещё тёплая.

– Минут двадцать и снова парная, а потом ополаскиваемся и на массаж, – осветил дальнейшую программу отец семейства.

– А потом что?

– Потом, как всегда, клюквенный морс с мёдом и постель. После такого купания и массажа надо хорошенько выспаться. Завтра сядем за стол только к ужину. Такова традиция! – ответил на мой вопрос Добран Глебыч.

Лёжа в постели, я никак не мог уснуть. От ванн и массажа тело буквально горело!

«Угораздило же меня попасть в иной мир?!» – думал я.

Перед моим сознанием с каждым днём открывались всё новые и новые страницы этой удивительной параллельной цивилизации. Цивилизации не инородцев, а нашего русского народа. Точнее, северных русичей. Тех, кого несколько веков назад пришедшие в эти края новгородцы назвали «чудью белоглазой».

«Как им удалось сохранить свои вековые культурные традиции? Почему до странных лесных людей не добрались ни попы, ни власть? Конечно, дремучие леса – неплохая защита, но не настолько она универсальна, чтобы в ней можно было скрыться целому маленькому народу. Добран Глебыч говорил, что были времена, когда его предкам приходилось подолгу скрываться, не показываясь на глаза христианам, особенно монахам Соловецкого и Валаамского монастырей. Чернецы из христиан были на Беломорье, пожалуй, самыми агрессивными. Их шпионы в поисках «язычников» рыскали по всем северным рекам. Монахи за приверженность к древней религиозной традиции преследовали и ненцев, и зырян, и саамов. Но более всего доставалось от христиан потомкам чуди. Коренному русскому населению европейского севера. И всё-таки эти удивительные люди каким-то образом уцелели! Не только уцелели, но и донесли до нас тайные знания своих далёких предков. Как им это удалось? К примеру, в их среде живо и до сих пор процветает орианское воинское наследие. Они его называют «коловратом». На мой взгляд, на Земле нет ничего более грозного и эффективного. По сравнению с «коловратом» или стилем «пяти стихий», всё, что изобретено на востоке: ушу, карате, дзю-дзютцу, айкидо и прочее, является всего лишь поздней попыткой людей осознать законы движения человеческого тела. Восточные боевые искусства делают ставку на необычность. Либо на каскад прыжков и различных трюков, либо на скоростные обманные движения, заимствованные у животных. Но ни там, ни там не учитываются законы движения человеческого тела. Человек в боевых искусствах востока фактически отсутствует. Вместо него выступает выдуманный философией буддизма человекоподобный фантом. Отсюда и сложность, и слабость восточных стилей. Для свободного движения человеческого тела они являются чем-то вроде пут. Восточные воинские искусства не раскрепощают человека в его естественных движениях, а, наоборот, загоняют его в такие рамки, в которых оно не способно проявить себя таковым, каким является по своей природе. Вот почему во время рукопашных схваток между самураями и казаками в период русско-японской войны, неизменно побеждали русские. А ведь в среде казаков сохранилась только малая часть древнего наследия предков. То, что называется у них «спасом» – всего лишь начальная ступень подлинного воинского искусства. Но вплоть до XXI века её было достаточно, чтобы успешно противостоять воинским стилям востока и запада».

Я невольно вспомнил, как мой прадед, донской казак с пятью своими друзьями, такими же казаками, чуть не попал в 1905 году в Японию. Из оккупированного японцами Артура казакам удалось уйти, но вскоре они нарвались на японский патруль и оказались в трюме идущего в Японию небольшого парохода. Через день или два одному казаку удалось вырваться на свободу. Ночью он освободил остальных и в рукопашной схватке шестеро русских парней выбросили за борт всю японскую команду. Не помогли японцам ни их хваленые «дзю-дзютцу», ни карате. Наверняка на пароходе были и самураи. Но никто из русских казаков не пострадал. Припомнилась мне и одна интересная статья, которую я прочитал лет десять назад в журнале «Советский воин». Статью написал один отставной генерал. Фамилию его я забыл. На страницах журнала он припомнил случай из его военной практики. В 1941 году, в начале июля, немцы захватили маленький островок недалеко от Мурманска и установили на нём сильную батарею шестидюймовых орудий. Эта батарея взяла под прицел подходы к Мурманскому порту. Фарватер к ней со стороны моря немцы заминировали, и с воздуха свои расчёты надёжно прикрыли авиацией. Командование фронтом дало приказ немецкую батарею срочно уничтожить. Этой операцией и занимался автор статьи. Тогда он был ещё подполковником. Несколько раз на остров высаживали десант, но всякий раз немцы его отбивали. Сложилась плачевная ситуация. Враг контролировал подступ к незамерзающему порту, и с ним нельзя было ничего поделать. Советский подполковник растерялся. Осталось только обратиться к кораблям северного флота. Но их на базе не было. Они ушли на Рыбачий и к берегам Норвегии. В этот критический момент к нему в штаб пришёл с предложением один из руководителей мурманского ополчения. Его фамилию к своему стыду бывший подполковник не запомнил. Это был человек лет семидесяти, но по виду здоровый и сильный. Он предложил командиру свой план по захвату острова. Сначала ополченец попросил подполковника отпустить его на несколько дней в Мурманск, чтобы он там нашёл необходимых ему людей. А потом дать ему обыкновенную рыбацкую лодку.

– Зачем вам лодка? – удивился подполковник.

– Чтобы доплыть до острова! – отчеканил ополченец.

– Так ведь немцы и из неё, и из вас решето сделают!

– Не сделают, – заверил его старик. – Мы к ним поедем с белым флагом. Поедем сдаваться.

– Сдаваться?! – оторопел начальник части.

– Да, сдаваться, Никаких автоматов и винтовок, возьмём с собой только ножи.

– Но ведь там немчуры сотни две, не меньше? – покачал головой подполковник. – И все вооружены, вы же поедете на верную смерть!

– Это мы ещё увидим, – улыбнулся ополченец.

Другого плана у подполковника всё равно не было. И он дал «добро» помору. Через три дня старик с теми, кто ему был необходим, прибыл в расположение части. К разочарованию подполковника среди ополченцев не было ни одного молодого парня. Прибывшие показались ему старыми и мало на что годными. Всего ополченцев вместе со своим командиром было десять человек.

– Цирк какой-то! – возмутился подполковник. – Я, боевой командир, должен отправить инвалидов в стан врага! Если вы спятили, то я-то тут причём?

– У тебя есть другой план? – спросили его старики. – Если есть, то мы пас. Если плана нет, то выдай нам по кинжалу