Студопедия

КАТЕГОРИИ:

АстрономияБиологияГеографияДругие языкиДругоеИнформатикаИсторияКультураЛитератураЛогикаМатематикаМедицинаМеханикаОбразованиеОхрана трудаПедагогикаПолитикаПравоПсихологияРиторикаСоциологияСпортСтроительствоТехнологияФизикаФилософияФинансыХимияЧерчениеЭкологияЭкономикаЭлектроника


X. ОДИЧАНИЕ И ИСТОРИЯ




Природа всегда налицо. Она сама себе опора. В диком лесу можнобезбоязненно дикарствовать. Можно и навек одичать, если душе угодно и еслине помешают иные пришельцы, не столь дикие. В принципе целые народы могутвечно оставаться первобытными. И остаются. Брейсиг назвал их "народамибесконечного рассвета", потому что они навсегда застряли в неподвижных,мерзлых сумерках, которых не растопить никакому полдню. Все это возможно в мире полностью природном. Но не в полностьюцивилизованном, подобно нашему. Цивилизация не данность и не держится самасобой. Она искусственна и требует искусства и мастерства. Если вам по вкусуее блага, но лень заботиться о ней, - плохи ваши дела. Не успеете моргнуть,как окажетесь без цивилизации. Малейший недосмотр - и все вокруг улетучитсяв два счета. Словно спадут покровы с нагой Природы и вновь, как изначально,предстанут первобытные дебри. Дебри всегда первобытны, и наоборот. Всепервобытное - это дебри. Романтики были поголовно помешаны на сценах насилия, где низшее,природное и дочеловеческое, попирало человеческую белизну женского тела, ивечно рисовали Леду с распаленным лебедем, Пасифаю - с быком, настигнутуюкозлом Антиопу. Но еще более утонченным садизмом их привлекали руины, гдеокультуренные, граненые камни меркли в объятиях дикой зелени. Завидястроение, истый романтик прежде всего искал глазами желтый мох на кровле.Блеклые пятна возвещали, что все только прах, из которого поднимутся дебри. Грешно смеяться над романтиком. По-своему он прав. За невиннойизвращенностью этих образов таится животрепещущая проблема, великая ивековечная, - взаимодействие разумного и стихийного, культуры и неуязвимойдля нее природы. Оставляю за собой право при случае заняться этим иобернуться на сей раз романтиком. Но сейчас я занимаюсь обратной проблемой - как остановить натиск леса.Сейчас "истинному европейцу" предстоит решать задачу, над которой бьютсяавстралийские штаты, - как помешать диким кактусам захватить землю исбросить людей в море. В сорок каком-то году некий эмигрант, тоскующий породной Малаге либо Сицилии, привез в Австралию крохотный росточек кактуса.Сегодня австралийский бюджет истощает затяжная война с этим сувениром,который заполонил весь континент и наступает со скоростью километра в год. Массовая вера в то, что цивилизация так же стихийна и первозданна, каксама природа, уподобляет человека дикарю. Он видит в ней свое лесное логово.Об этом уже говорилось, но следует дополнить сказанное. Основы, на которых держится цивилизованный мир и без которых он рухнет,для массового человека попросту не существуют. Эти краеугольные камни его незанимают, не заботят, и крепить их он не намерен. Почему так сложилось?Причин немало, но остановлюсь на одной. С развитием цивилизация становится все сложнее и запутаннее. Проблемы,которые она сегодня ставит, архитрудны. И все меньше людей, чей разум навысоте этих проблем. Наглядное свидетельство тому - послевоенный период.Восстановление Европы - область высшей математики и рядовому европейцу явноне по силам. И не потому, что не хватает средств. Не хватает голов. Или,точнее, голова, хоть и с трудом, нашлась бы, и не одна, но иметь ее наплечах дряблое тело срединной Европы не хочет. Разрыв между уровнем современных проблем и уровнем мышления будетрасти, если не отыщется выход, и в этом главная трагедия цивилизации.Благодаря верности и плодотворности своих основ она плодоносит с быстротой илегкостью, уже недоступной человеческому восприятию. Не думаю, чтокогда-либо происходило подобное. Все цивилизации погибали от несовершенствасвоих основ. Европейской грозит обратное. В Риме и Греции потерпели крахустои, но не сам человек. Римскую империю доконала техническая слабость.Когда население ее разрослось и спешно пришлось решать неотложныехозяйственные задачи, решить которые могла лишь техника, античный мирдвинулся вспять, стал вырождаться и зачах. На сегодня крах терпит сам человек, уже неспособный поспевать за своейцивилизацией. Оторопь берет, когда люди вполне культурные - и даже весьма -трактуют злободневную тему. Словно заскорузлые крестьянские пальцывылавливают со стола иголку. К политическим и социальным вопросам ониприступают с таким набором допотопных понятий, какой годился в дело двестилет назад для смягчения трудностей в двести раз легче. Растущая цивилизация - не что иное, как жгучая проблема. Чем большедостижений, тем в большей они опасности. Чем лучше жизнь, тем она сложнее.Разумеется, с усложнением самих проблем усложняются и средства для ихразрешения. Но каждое новое поколение должно овладеть ими во всей полноте. Исреди них, переходя к делу, выделю самое азбучное: чем цивилизация старше,тем больше прошлого за ее спиной и тем она опытнее. Словом, речь идет обистории. Историческое знание - первейшее средство сохранения и продлениястареющей цивилизации, и не потому, что дает рецепты ввиду новых жизненныхосложнений, - жизнь не повторяется, - но потому, что не дает перепеватьнаивные ошибки прошлого. Однако, если вы помимо того, что состарились ивпали в тяготы, ко всему еще утратили память, ваш опыт, да и все на светевам уже не впрок. Я думаю, что именно это и случилось с Европой. Сейчассамые "культурные" слои поражают историческим невежеством. Ручаюсь, чтосегодня ведущие люди Европы смыслят в истории куда меньше, чем европеецXVIII и даже XVII века. Историческое знание тогдашней верхушки - властителейsensu lato[11] - открыло дорогу сказочным достижениям XIX века. Их политика- речь о XVIII веке - вершилась во избежание всех политических ошибокпрошлого, строилась с учетом этих ошибок и обобщала самый долгий опыт извозможных. Но уже XIX век начал утрачивать "историческую культуру", хотяспециалисты при этом и продвинули далеко вперед историческую науку[*В этомуже проступает та разница между научным уровнем эпохи и ее культурнымуровнем, с которой мы еще столкнемся вплотную]. Этому небрежению он обязансвоими характерными ошибками, которые сказались и на нас. В последней еготрети обозначился - пока еще скрытно и подпочвенно - отход назад, откат кварварству, другими словами, к той скудоумной простоте, которая не зналапрошлого или забыла его. Оттого-то и большевизм и фашизм, две политические "новинки", возникшиев Европе и по соседству с ней, отчетливо представляют собой движение вспять.И не столько по смыслу своих учений - в любой доктрине есть доля истины, даи в чем только нет хотя бы малой ее крупицы, - сколько по тому, какдопотопно, антиисторически используют они свою долю истины, Типично массовыедвижения, возглавленные, как и следовало ждать, недалекими людьми старогообразца, с короткой памятью и нехваткой исторического чутья, они с самогоначала выглядят так, словно уже канули в прошлое, и, едва возникнув, кажутсяреликтовыми. Я не обсуждаю вопроса, становиться или не становиться коммунистом. И неоспариваю символ веры. Непостижимо и анахронично то, что коммунист 1917 годарешается на революцию, которая внешне повторяет все прежние, не исправив ниединой ошибки, ни единого их изъяна. Поэтому происшедшее в Россииисторически невыразительно и не знаменует собой начало новой жизни.Напротив, это монотонный перепев общих мест любой революции. Общихнастолько, что нет ни единого изречения, рожденного опытом революций,которое применительно к русской не подтвердилось бы самым печальным образом."Революция пожирает собственных детей"; "Революция начинается умеренными,совершается непримиримыми, завершается реставрацией" и т. д. и т. п. К этимзатасканным истинам можно бы добавить еще несколько не столь явных, новполне доказуемых, например такую: революция длится не дольше пятнадцати лет- активной жизни одного поколения[*Срок деятельности одного поколения -около тридцати лет. Но срок этот делится на два разных и приблизительноравных периода: в течение первого новое поколение распространяет свои идеи,склонности и вкусы, которые в конце концов утверждаются прочно и в течениевсего второго периода господствуют. Тем временем поколение, выросшее под ихгосподством, уже несет свои идеи, склонности и вкусы, постепенно пропитываяими общественную атмосферу. И если господствуют крайние взгляды и предыдущеепоколение по своему складу революционно, то новое будет тяготеть кобратному, то есть к реставрации. Разумеется, реставрация не означаетпростого "возврата к старому" и никогда им не бывает]. Кто действительно хочет создать новую социально-политическую явь, тотпрежде всего должен позаботиться, чтобы в обновленном мире утратили силужалкие стереотипы исторического опыта. Лично я приберег бы титул"гениального" для такого политика, с первых же шагов которого спятили всепрофессора истории, видя, как их научные "законы" разом стареют, рушатся ирассыпаются прахом. Почти все это, лишь поменяв плюс на минус, можно адресовать и фашизму.Обе попытки - не на высоте своего времени, потому что превзойти прошлоеможно только при одном неумолимом условии: надо его целиком, какпространство в перспективу, вместить в себя. С прошлым не сходятсяврукопашную. Новое побеждает, лишь поглотив его. А подавившись, гибнет. Обе попытки - это ложные зори, у которых не будет завтрашнего утра, алишь давно прожитый день, уже виденный однажды, и не только однажды. Этоанахронизмы. И так обстоит со всеми, кто в простоте душевной точит зубы нату или иную порцию прошлого, вместо того чтобы приступить к ееперевариванию. Безусловно, надо преодолеть либерализм XIX века. Но такое не по зубамтому, кто, подобно фашистам, объявляет себя антилибералом. Ведь бытьнелибералом либо антилибералом - значит занимать ту позицию, что была донаступления либерализма. И раз он наступил, то, победив однажды, будетпобеждать и впредь, а если погибнет, то лишь вкупе с антилиберализмом и совсей Европой. Хронология жизни неумолима. Либерализм в ее таблице наследуетантилиберализм, или, другими словами, настолько жизненнее последнего,насколько пушка гибельнее копья. На первый взгляд кажется, что каждому "античему-то" должнопредшествовать это самое "что-то", поскольку отрицание предполагает его ужесуществующим. Однако новоявленное "анти" растворяется в пустом жестеотрицания и оставляет по себе нечто "антикварное". Если кто-то, например,заявляет, что он антитеатрал, то в утвердительной форме это всего лишьозначает, что он сторонник такой жизни, в которой театра не существует. Нотакой она была лишь до рождения театра. Наш антитеатрал, вместо того чтобывозвыситься над театром, ставит себя хронологически ниже, не после, а донего, и смотрит с начала раскрученную назад киноленту, в конце которойнеизбежно появится театр. Со всеми этими "анти" та же история, чтоприключилась, согласно легенде, с Конфуцием. Он родился, как водится, позжесвоего отца, но родился-то, черт возьми, уже восьмидесятилетним, когдародителю было не больше тридцати. Всякое "анти" лишь пустое и пресное "нет". Было бы недурно, если б безоговорочное "нет" могло покончить с прошлым.Но прошлое по своей природе revenant[12]. Как ни гони его, оно вернется инеминуемо возникнет. Поэтому единственный способ избавиться от него - это негнать. Прислушиваться к нему. Не выпускать его из виду, чтоб перехитрить иускользнуть от него. Жить "на высоте своего времени", обостренно чувствуяисторическую обстановку. У прошлого своя правда. Если с ней не считаться,оно вернется отстаивать ее и заодно утвердит свою неправду. У либерализмаправда была, и надо признать это per saecula saeculorum[13]. Но была и нетолько правда, и надо избавить либерализм ото всего, в чем он оказался неправ. Европа должна сохранить его суть. Иначе его не преодолеть. О фашизме и большевизме я заговорил походя и бегло, отметив лишь ихархаические черты. Такие черты, на мой взгляд, сегодня присущи всему, чтокажется победоносным. Ибо сегодня торжествует массовый человек и лишь то,что внушено им и пропитано его плоским мышлением, может одержать видимостьпобеды. Ограничиваясь этим, не стану вдаваться в суть упомянутых течений,равно как и пытаться решить вечную дилемму эволюции и революции.Единственное, чего я хочу, - чтобы та и другая были историчны, а невыглядели анахронизмом. Проблема, над которой я бьюсь, политически нейтральна, потому чтокоренится глубже, чем политика с ее распрями. Консерваторы в такой же меремассовые люди, как радикалы, и разница между ними, которая и всегда-то былаповерхностной, нимало не мешает им быть одним и тем же - восставшей чернью. Европе не на что надеяться, если судьба ее не перейдет в руки людей,мыслящих "на высоте своего времени", людей, которые слышат подземный гулистории, видят реальную жизнь в ее полный рост и отвергают саму возможностьархаизма и одичания. Нам понадобится весь опыт истории, чтобы не кануть впрошлое, а выбраться из него.
Поделиться:

Дата добавления: 2015-09-13; просмотров: 62; Мы поможем в написании вашей работы!; Нарушение авторских прав





lektsii.com - Лекции.Ком - 2014-2024 год. (0.006 сек.) Все материалы представленные на сайте исключительно с целью ознакомления читателями и не преследуют коммерческих целей или нарушение авторских прав
Главная страница Случайная страница Контакты