Особенности творческой манеры

Сатира начала выстраиваться у Щедрина уже на раннем этапе творчества.

Сатира:

1)жанр (отчасти);

2)вид художественной изобразительности;

3)способ изображения, прием.

Основана на смеховой реакции:

1) самая безобидная реакция – юмор. Предметом юмористического изображения может быть что угодно: от малого до большого. Функция: смех добрый, веселый. Он может вскрывать недостатки, но либо незначительные, либо не с целью жесткого осмеяния. Общий момент – положительный.

2) ирония: также может быть направлена на любой предмет. Цель: подчеркнуть недостатки. Это прежде всего насмешка. Осмеивающий становится явно выше. Цель насмешки: поучительная, разоблачительная, подвергающая сомнению.

3) сарказм – смех, основанный на обличении, уничтожении авторитетности. Это гневный смех, который выбивает из-под ног жизненное основание.

У Салтыкова присутствуют все три вида смеха.

Сатира Щедрина является многопредметной, многофункциональной, многослойной.

Щедрин увидел русский мир как абсурдный, алогичный с распавшимися государственными и семейными связями. Это абсурдистское начало стало одним из конструктивных / элементов поэтики Щедрина. Þ Абсурд и гротеск – структурообразующие принципы поэтики Щедрина. Теоретически их невозможно жестко разграничить (см. об этом Д. Николаев «Сатира Щедрина и реалистический гротеск».

Способы сатирической типизации:

1. Гипербола / гиперболизация – это художественное преувеличение качественных явлений, персонажей, философем путем градации, параллелизма большого и малого. Она может быть лаконичной, может быть большой.

Например, в сказке «Повесть о том, как один мужик двух генералов прокормил» гиперболой является изобилие еды на острове, качества мужика – «из собственных волос сделал силок и поймал рябчика», «мужичина до того изловчился, что стал даже в пригоршне суп варить». Он все может: достать пищу, сшить одежду; он покоряет стихийные силы природы, шутя, переплывает «океан-море».

Гипербола может стать основой гротеска, средством создания гротескной ситуации (наряду с фантастикой, смеховой реакцией – иронией, контрастом, метафоризацией).

1. Гротеск – прием художественной типизации, близкий к гиперболизации, это параллельное соотношение разноуровневых явлений. Это соединение в целом, в структуре целостного образа несоединимых по естественной природе явлений: фантастическое и реальное, трагическое и комическое, прекрасное и безобразное. Он может не быть сатирическим, может служить другим целям (немецкие романтики пользовались гротеском). Это структурное сочетание различных элементов, которые в действительности не встречаются. То есть это нарушение логики, порядка. Элементы правдоподобные, а целое – фантастично, нелогично, парадоксально и т.д.

Например, гротесковая выразительность используется в «Повести о том, как один мужик…»: «Стали генералы друг друга рассматривать и увидели, что они в ночных рубашках, а на шеях у них висит по ордену». То есть ночная рубашка и орден – явления разного стилистического, лексического и культурного порядка.

Гротеск может быть:

1) лексический (сочетание несочетаемого).

Например,

- в «Повести о том, как один мужик двух генералов прокормил»: «Теперь бы кофейку испить хорошо!» - молвил один генерал, но вспомнил, какая с ним неслыханная штука случилась, и во второй раз заплакал.

- в сказке «Дикий помещик»: помещик «тело имел мягкое, белое и рассыпчатое», «чрез губернский город летел отроившийся рой мужиков и осыпал всю базарную площадь».

2) изобразительно-антропологический (изображение персонажа)

Например, в «Истории одного города» - фаршированная голова, органчик, Вор-Новатор зарезался огурцом).

Отсюда – странные персонажи Щедрина, фантомные, бестиарные, чертовские. Показано целое через его часть, то есть используется метонимия, метонимический перенос. Например, «Гороховое пальто» – некто аморфный – одежда исполняет функцию относительного персонажа.)

3) социальное изображение (в социальных конфликтах).

В «Современной идиллии», в «Губернских очерках» отражена жизнь России в дискретно образуемой контекстной форме и как будто натурально показаны социальные типы. «Губернские очерки» – реалистическое изображение, но есть и фантасмагория. Щедрин – реалист. Он работает не с абстрактными идеальными понятиями, а с системой воспринятых исторических процессов, действительностью. Его персонажи и индивидуальны, и типичны одновременно. Человек рисуется не просто на фоне обстоятельств или в некой условной среде, но эти обстоятельства типические, локализированные. Обстоятельства социально-исторические, национального масштаба или всечеловеческого.

Салтыков использует гоголевские приемы:

1) широкое сатирическое обобщение: в образе заштатного городка Крутогорска (как и Глупова) проступают общие черты российской провинции, он являет собой микромодель российской действительности. У Салтыкова-Щедрина – многоликое изображение России. Множественность личин, масок и образов живого народа.

2) саморазоблачение персонажа посредством его речевой характеристики. Например, чиновник-взяточник философствует: «Брали мы; правда, что брали – кто Богу не грешен… лучше, что ли, денег-то не брать, да и дела не де­лать? Как возьмешь, оно и работать-то сподручнее, поощрительнее». Впервые именно у Салтыкова- Щедрина, а не у Герцена, появляются персонажи тюфяевского типа.

Здесь явной сатиры (на основе иронии, сарказма) нет, но она просматривается. При чем не в портретах, а в авторском стиле и мастерстве типизации. Описывая сцену или канцелярию, Щедрин создает как будто бы реальный очерк лица (его привычки, исполнение должности и тд.) и перед читателем вырисовывается обобщенный тип (властолюбцы, бездарные, мздоимцы, взяточники). Используются принципы НШ: детализация, локальность, конкретность, и они возведены в разряд типологической образности.

Активность на государственной службе и в литературе, конфликтность, настоятельная потребность вмешательства определяют творческий облик писателя и его литературную позицию.

Щедрин был склонен к публичности, к открытым выступлениям, общественным действиям, но при этом современники отмечали, что он принципиально некружковый, «замкнутый», человек, «сам себе среда».

Основной период жизни и творчества Щедрина приходится на пореформенное время, когда русская литература и культура находились в раздробленном состоянии. Он стал той самой необходимой центральной, скрепляющей фигурой. При этом он всегда был открыто оппозиционен общепринятым положениям.

Общая черта эпохи Щедрина – журнальная экспансия, но даже на фоне своих современников писатель – самый журнальный из всех «журнальных» авторов, его «журнализм» совершенно особого качества.

Специфика художественных решений Щедрина определяется их журнальной природой. Щедрин открыл «другую» литературу – прикладную, в которой автор, текст, жанр, литературный персонаж, язык, аудитория имеют вспомогательное значение. Все творчество Щедрина – плод журнального мышления.

В эпоху господства романа писатель сделал журналистику высоким искусством, создал особый тип художественных произведений. И.Ф. Анненский недаром говорил о щедринском творчестве как о «байронизме журналистики» и «апогее развития нашего служилого слова», потому что писатель столкнул в художественной речи лирическое и официозное слово.

Щедрин сосредотачивает все свое внимание на речи. Именно речью Щедрин пытается исправить «умственные увечия» общества.

В 1857 году Салтыков-Щедрин обращается к драматургии – создает сатирическую комедию «Смерть Пазухина». Действие пьесы вращается вокруг наследства умирающего героя и дает картину нравственного разложения в купеческой семье, в которой страсть к стяжатель­ству заменила все человеческие чувства. Комедия была запрещена к постановке.

С 1859 года писатель начинает публиковаться в «Современнике». Написанные им в 1857–1863 годах рассказы и очерки позднее образовали циклы «Невинные рассказы» и «Сатиры в прозе». Здесь впервые возникает образ города Глупова – широкое сатирическое обобщение общественной жизни современной писателю Росс­ии. С 1862 года Салтыков-Щедрин уходит в отставку и вхо­дит в редакцию «Современника», в которой много и активно работает. В это время он начинает публикацию первых очерков их цикла «Помпадуры и помпадурши». В цикле широко применен прием сатирического преувеличения, так что пороки современной ему действительности приняли самые фантастические формы.

В 1860-е годы он активный «действующий литератор»: издает сатирический журнал «Свисток», пишет серию статей-обзоров «Наша общественная жизнь», где со скептицизмом отзывается о романе Чернышевского «Что делать?», вступает в острую полемику Писаревым, Достоевским, Антоновичем. Разногласия с последним привели к уходу Щедрина из редакции «Современника» в ноябре 1864 года, а в сентябре 1868 года он становится членом редакции не­красовских «Отечественных записок».

Период работы в «Отечественных записках» – эпоха создания ряда публицистических циклов: помимо очерков «Помпадуры и помпадурши» появляются циклы «Письма о провинции» (1868), «Признаки времени» (1868), «Господа ташкентцы» (1869-1872), «Благонамеренные речи» (1872-1876), «В среде умеренности и аккуратности» (1874-1877), «Письма к тетеньке» (1881-1882).

В это же время Салтыков-Щедрин создает свои сати­рические романы: «Дневник провинциала в Петербурге» (1872(3), где использовано введение в текст лите­ратурных героев из произведений других авторов и «дописывание» биографий этих героев; «Современную идиллию» (1877—1883) – общественный сатирический роман.

Однако вершиной сатирического творчества Салтыкова-Щедрина является «ИСТОРИЯ ОДНОГО ГОРОДА».

Средства сатирической типизации в «Истории одного города»

1. Композиционные. Щедрин отступает от реального порядка расположения исторических событий. Он параллельно выстраивает соотнесение частных событий, правителей, чтобы составить несколько вариаций событий российской истории.

Щедрин собирал обозрения, циклы, хроники из очерков, сценок, то есть из того, что Тургенев относительно своих стихотворений в прозе называл «враздробь». То есть дискретность и интегративность.

2. Ироническая символизация. Россия – темная, необразованная страна. В произведении показано, что войны за просвещение сводятся к внедрению привычки добавлять в пищу прованское масло, горчицу, лавровый лист. В ассоциативной рецепции читателя возникает Петр I и картофель. Или пример из «Былого и дум» Герцена: Екатерина, чтобы распространить среди народа «моду» на картофель проставила часовых на полях с табличками: «Только для дворян», «чтобы крестьяне не воровали». А так как в России на самом деле «запретный плод сладок», то картофель быстро распространился. Щедрин подмечает такие конкретные факты истории и у него жизненные факты неотличимы от фантастической ситуации.

Один из градоначальников – Органик (в имени наблюдается итальянизация, романизация корня) – им может стать любая музыкальная шкатулка, шарманка. Для Салтыкова-Щедрина это нечто игрушечное. Эта шкатулка знает только две мелодии: «Раз-зорю!» и «Не потерплю!»

3. Салтыков-щедрин не столько мастер композиции и сюжета, сколько речи, стиля (это гоголевская школа!) Þ Речевая типизация (Например, речевая характеристика Иудушки в «Господах Головлевых»). В «Истории одного города» это речь рассказчика. Так происходит «отличение» не только для правителя города, но и для любого начальника – от самого мелкого до самого влиятельного (Николая I, Аракчеева, чиновников того времени).

4. У Салтыкова-Щедрина многоплановая проекция. Щедрин пишет типы правителей из совокупных адекватных или однородных черт. Но у Органчика есть и индивидуальные черты, но они пошлые и трафаретные. Это не создает образ, а работает на противоположный семантический вывод: Тип либерального правителя или самодура (Фердыщенко). То есть использование гоголевского приема – количественной словесной индивидуализации (стулья Собакевича: он похож на все свои стулья, столы, кресла, за пределами которых ничего нет). Например, «генерал, который был учителем каллиграфии».

5. Цитатные номинации городов, имен градоначальников (Глупов, Органчик, градоначальницы: девица де Сан-Кюлот (в Глупове она была известна под именем Устиньи Протасьевны Трубочистихи; впо­следствии же оказалась сестрою Марата и умерла от угрызений совести). «Первая, которая замыслила похитить бразды глуповского правле­ния, была Ираида Лукинишна Палеологова, бездетная вдова, непреклон­ного характера, мужественного сложения, с лицом темно-коричневого цвета, напоминавшим старопечатные изображения. Никто не помнил, ко­гда она поселилась в Глупове, так что некоторые из старожилов полагали, что событие это совпадало с мраком времен». Градоначальники города Глупова: Урус-Кугуш-Кильдибаев; Ламврокакис – «беглый грек»; Брудастый, или Органчик (шарманка, бездумно производящая две мелодии «Разорю!» и «Не потерплю!»); Прыщ с «фаршированной головой», Фердыщенко (тип либерального правителя-самодура); Угрюм Бурчеев, «бывший прохвост», который «разрушил старый город и построил другой на новом месте»; образы претендентш и градоначальниц – Ираидка Палеологова, Клемантинка де Бурбон, Амалька Штокфиш, Анелька Лядоховская, Дунька-толстопятая (намек на царствовавших в России императриц-иностранок) и т.д.

6. Фантастический гротеск: Щедрин словно все историческое поле заштриховывает, но и это гротескно изображается. Грек Ламврокакис заеден клопами, одну из претенденток сбросили с колокольни, каждое событие поднимается в ранг гротескно-фантастической реальности, которая оборачивается иллюзией.

7. Прием реалистического гротеска. В «Истории одного города» Салтыков-Щедрин сатирически осмыслил сам феномен государственности, цели которой не связаны с народом.

8. Субъектный уровень: весьма своеобразен. Авторская концепция реалистическая. Читателю, начитанному в области истории, дано четкое представление о крайностях исторического процесса. Средства обобщения реальной истории даны в формах гротеска, гиперболизации и т.д. Например: ОНО – символические черты: внешнее явление приобретает черты стихийного явления.

9. Механизация и гиперболизация марионеточности, то есть превраще­ния живого человека в заводную куклу, являются главными приемами сатирического шаржирования в «Истории одного города», особенно яр­ко представая перед читателем в первой же главе – «Органчик». Слово, взятое в качестве фамилии Брудастого, является в русском языке названием породы особо злых охотничьих собак.

Все глуповские градоначальники – это «тени», «куклы», «образы без лиц». «Градоначальник» для Щедрина – это понятие собиратель­ное. Количество управителей города соответствует численности русских царей, в них есть и черты подлинных российских само­держцев (в Негодяеве – черты Павла I), и вельмож (Угрюм-Бурчеев — Аракчеев). Но они являют собой и нечто обобщенно-типичное.

В «Истории одного города» ироническому обличению подвергнуты не столько градоначальники, сколько безгласное население и их многочисленные бунты, которые соответствуют формуле: «бунтуй, но стоя на коленях».