Жанр «Истории одного города».

Произведение ставит проблему вытеснения семейственных отношений отношениями прагматическими / департаментскими. Отсюда заглавие романа, повествующее об истории одного семейства – «Господа Головлевы»: указание на чуждость, разрозненность. Это чужие друг другу люди, однофамильцы, но не одна семья, у них нет ничего общего, духовно объединяющего. Каждый сам по себе. Их объединяет стремление к наживе, они – коллеги. Ср.: «Братья Карамазовы» Достоевского – указание на соединяющую силу родства, родственных связей.

Идея романа: человек, который не живет для других, несет в себе пагубную смертельную заразу. Еще в средние века Отцы Церкви, решая проблему, в чем состоит самая сущность зла, пришли к выводу, что зло в своем первичном смысле – это отсутствие добра, ничто, пустота там, где положено чему-то быть. Салтыков-Щедрин считал, что человек – носитель божественной воли. Его героям – Арине Петровне, Иудушке – не хватает любви, добра. Зло истребляет само себя.

Образы:

Арина Петровна – женщина энергичная и властолюбивая, она, казалось бы, делает все, что может, во имя интересов семьи. Однако постепенно сугубо материальные, вещественные интересы вытеснили из ее души естественные человеческие чувства любви, жалости, заботы, беспокойства о самых близких родных. Ее нисколько не волнует, что связи в семье полностью утратили свое душевное содержание; от сыновей она требует соблюдения только внешней формы этих отношений – «почтительности», не понимая, сколь она лицемерна и неестественна. Пустословие, праздность, пьянство – это пороки всего головлевского семейства. Все они пустословы и почти все пустопорожние мечтатели. Все члены рода пусты внутренним содержанием.

Арина Петровна означается как неженское начало (прагматичное, хозяйственное, материальное вытеснило в ней духовное и материнское начало). Она не создает самое главное – очаг, теплоту, созидательной стихии, которая лежит в основании всего семейства. Чем больше власти сосредотачивается в руках Арины Петровны, тем меньше там семейного мира.

Главную вину Щедрин перекладывает с Арины Петровны на плечи Иудушки – любимого сына и злодея-грабителя. Это наиболее сильный и талантливый представитель рода. Талантливость Иудушки в том, что он сумел почувствовать страшную эстетику пустой формы, из которой выхолощено всякое содержание; интуитивно постиг законы пустоты, ее ритм, ее пульсацию, правила ее существования; он бессознательно проник в сущность «пустого слова» и стал его творцом. Он боится материнского проклятия. Но на самом деле проклятия не от матери, а от Бога. Божья кара может пройти через материнское проклятие (Но он его уже не боится, когда она его все же проклинает).

Самый живучий персонаж, победитель, который, приобретая, убивает других, но и себя.

Трагедия Иудушки в том, что он искренне верит в то, что говорит и что делает. В театральной постановке романа на сцене МХАТ им. А. Чехова именно эта идея ведущая. Постановщик спектакля Кирилл Серебренников обращает внимание зрителя на то, что если рассматривать речи, произнесенные Иудушкой Головлевым, без связи с его действиями, то перед нами возникает исключительно евангельский текст. Иудушка верит в то, что делает. Он выстраивает свою «лестницу к небу», переступая через родных и близких. В конце жизни – это одна из ключевых сцен романа – он бросает вызов Богу, потому что Бог «молчит», а сам герой абсолютно один («Где все? Куда всё спряталось?») Порфирий вдруг понимает, что его вера оказалась неправильной, а созидание им своей «Вавилонской башни», как и в Библии, привела не к Богу, а к бесовскому разрушению. Порфирий вдруг осознал, что путь, который он выбрал и всю жизнь считал истинным, на самом деле ложный и ведет не к Богу.

Это замечание проливает свет на, казалось бы, нелогичный конец романа. В последние мгновения жизни перед его взором возникают два дорогих священных образа – Христа и маменьки. Христос, отстрадавший за всех, и простивший, наконец-то входит душу героя. Оказывается, Порфирий имеет право на прощение, на доброту, на сострадание. Изменяется к нему и отношение писателя. На последней странице романа дикое прозвище Иудушка исчезает и перед нами появляется человеческий облик и подлинное имя – Порфирий Владимирович Головлев. В одну из минут просветления и отрезвления, в день, когда Церковь и христиане вспоминают распятие и смерть Христа, он сумел почувствовать ужас и безобразие смерти – в самоубийстве Любиньки и в смерти проклявшей его матери. Герой молит о прощении. Но вокруг нет никого, простить его может только Христос. В поисках прощения он идет на могилку к матери. «Одичалая совесть» сводит с ним свои запоздалые счеты: Иудушка замерзает в мартовскую метель на дороге к материнской могиле. Он уходит из дома, но не находит прощения, а только сливается с породившей его стихией.

Финал романа похож на финал «Истории одного города», где сатана государственного масштаба Угрюм-Бурчеев исчезает в космическом вихре. Порожденные демонической стихией герои Салтыкова-Щедрина возвращаются в нее. Образ Христа в финале романа направлен к читателю, а не к герою.

Сама стихия не исчезает, Головлево не умирает, оно избирает себе нового «хозяина» и «новую жертву» – дальнюю родственницу Надежду Ивановну Галкину. Процесс «умертвий» начинается по новому кругу. Не случайно из-за своей романной структуры произведение часто называют «психологическим романом-параболой»: действие, сюжетные коллизии развиваются кругами, история повторяется, повторяются судьбы героев (последние дни Павла схожи с последними днями Иудушки и др.)

Он умирает вне дома, на дороге от дома (Мертвый дом) к могиле матери. Это его наказание и самонаказание.

Сравните: Пушкин создавал образ дома, он понимал, что своего предка нужно помнить и донести эту преемственность до будущих потомков. Это создавало российское национальное достояние, т.к. наша задача – сохранить культуру, «родное гнездо», то место, где происходит соприкосновение отцов и детей. Семейство должно быть идеальным – это центр России, считает автор романа «Господа Головлевы».

В последние годы жизни писатель особенно плодотворно работал над своими знаменитыми «Сказками» (1883-1886) (на экзамене назвать не менее семи сказок).

Здесь Щедрин демонстрирует мастерство сатирической типизации. А также использует принципы НШ: детализация, локальность, конкретность, возведенные в разряд типологической образности.

Сказки написаны в 70-80-ее гг., период разгула политической реакции и так называемую «газетную эпоху», когда в пореформенный период – реакционный, цензурный – увеличилось число газет, выросли их тиражи и влияние в обществе. Расширился круг читательской аудитории, сложился «средний» массовый демократический читатель, увеличилась потребность в разнообразной оперативной информации. С другой стороны, это рождало особые мифы, мифотворчество.

Жанр сатирической сказки в этих условиях наиболее соответствовал духу и потребностям времени. Это была небольшая по объему узнаваемая форма, наиболее удобная для обхода цензуры и вместе с тем наиболее близкая, понятная простому народу. Она включала фольклорные элементы, необходимый уровень метафоризации и типизации, эзопов язык.

Эзопов язык – это термин в широкий обиход ввел М.Е. Салтыков-Щедрин именно благодаря своим сказкам. Это особый вид тайнописи, подцензурного иносказания, особая система «обманных средств», шифровки. Использование басенных и сказочных образов, перифразы, псевдонимы, аллегории, аллюзии, ирония, соположения и контрасты, мифотворчество, мифопересоздание для создания модели России – необитаемого острова. В сказках Россия выступает в странных обличиях (генералы превращаются в хищников). Но фантастика щедринских сказок реальна, несет в себе обобщенное политическое содержание.

Если предметом изображения в очерках служила действительность, то в сказках Щедрин берет коллизии и персонажи из фольклора и далее используется контаминация (смешение разнородных моментов и слияние, взаимодействие разнородных элементов в составе одного жанра). В данном случае – композиционная и персонажная контаминация.

Например, в сказке «Дикий помещик» нельзя выявить даже в качестве подтекста одну сказку. Смешиваются жанры: русской бытовой сказки, русских путешествий XIII-XVIII вв. (русские – «Хожение за три моря Афанасия Никитина» и зарубежные – Дефо, Свифт).

Начало сказки у Щедрина – чаще всего фольклорное, сказочный зачин, который полностью соответствует 1) сказке и 2) канонам натуральной школы («Повесть о том, как один мужик двух генералов прокормил» начинается словами «Жили-были два генерала, служили...»)

В этапы развертывания действия также вносятся сказочные мотивы. Например, генералы не могут воспользоваться «кишащей» везде едой. Они «вопиют» - это слово стилистически окрашенное, оно встречается в житийной литературе.

Сказки Салтыкова-Щедрина рассматриваются как политическая сатира:

– на правительственный, административный и чиновничий аппарат, судопроизводство («Медведь на воеводстве», «Орел-меценат», «Богатырь», «Дикий помещик», «О Ерше Ершовиче, сыне Щетинникове»);

– на либеральную интеллигенцию и мещанство («Либерал», «Самоотверженный заяц», «Карась-идеалист», «Премудрый пескарь»);

– сказки о народе («Кисель», «Коняга», «Как один мужик двух генералов прокормил»);

– пропаганда социалистических идеалов («Дурак», «Христова ночь» )

Кульминация в сказке – пролонгированная (продленная) – битва генералов перед сном; подлинная развязка – возвращение генералов в Петербург; игровой эпилог – форма благодарения генералов мужику («Однако, и об мужике не забыли; выслали ему рюмку водки да пятак серебра: веселись, мужичина!»)

Ирония падает и на мужика, и на генералов.

В сказках уже в заостренной форме проявляются те черты и свойства (общенациональные, общерусские), которые представлены во всех предыдущих произведениях Салтыкова-Щедрина.

Сатирическая повесть «Современная идиллия»

«Современная идиллия» – переворот в жанре. Ср.: у Некрасова есть «Современная ода»– т.е. «ода наоборот»: описание современного помещика и разоблачение этого социального типа. У Салтыкова-Щедрина – «идиллия наоборот». Идиллия – изображение идеальной жизни. А здесь изображена полоса реакции в России. Это гротесковое социальное изображение. Человек только ест, пьет, и это самые благонадежные, разумные люди.

Рассказчик не называет ни внешности, ни имени, ни фамилии персонажей. Так как это персонаж-фикция. Глумов – реминисцентный персонаж. Щедрин переносит его целиком в свой роман из мира Островского. Глумов – герой комедии А.Н.Островского «На всякого мудреца довольно простоты» (1868). Жизненное кредо Глумова – философия цинизма. Глумов – значащая фамилия, в которой заключены зерно образа и его характеристика. Глумиться – означает скоморошничать, издеваться, «глум творить». Цели его невысоки: «теплое место и богатая невеста» – все, чего он хочет добиться в жизни. Для достижения своих целей он решает «подделаться к тузам», избирая для этого примитивное, но сильнодействующее средство: «льстить грубо, беспардонно». Но: Глумов не только глумится над действительностью. «Подлость в душе» и делает его характерной фигурой, в которой отразился «безыдеальный» дух времени (ср. строки Н.А.Некрасова: «Бывали хуже времена, но не было подлей»).

В силу своей характерности образ Глумова еще раз возникает в комедии Островского «Бешеные деньги» (1870).