Церковь и государство

Религиозная теория «Москва — третий Рим» обосновала мысль о России как последнем оплоте истинной веры — вселенского православия, носила подчеркнуто эсхатологический, а не импер­ский характер, как ее рассматривают некоторые исследователи. Это требовало повышения статуса русской церкви, что совпадало с интересами светской власти. В 1589 г. при царе Федоре Ивано­виче фактическому правителю России боярину Борису Годунову удалось добиться учреждения в Москве патриаршества, подтвержденного решением Константинопольского собора в мае 1590 г. Московский патриарх занял в диптихе пятое место после восточ­ных патриархов. Первым московским патриархом стал Иов (1589— 1605 гг.). Основание патриаршества стало важной вехой в исто­рии русской церкви, закрепило ее автокефальность. (Однако нужно иметь в виду, что автокефальность нельзя отождествлять с госу­дарственной независимостью, суверенитетом. Вселенская православная церковь — не федерация поместных церквей, они не под­чиняются друг другу, но и не являются абсолютно независимы­ми, а взаимно соподчинены и составляют кафолическое, собор­ное единство).

В годы Смуты церковь в целом и особенно монастыри стали одним из основных оплотов борьбы за национальное возрожде­ние. Как уже говорилось, патриарх Филарет в значительной сте­пени сконцентрировал в своих руках не только духовную, но и светскую власть. Он в равной степени стремился укреплять обе власти, опирался на хорошо известную в России византийскую эпанагогическую теорию, теорию «симфонии властей». Если в XVI в. эта модель взаимоотношений была реализована в близ­ком к поздневизантийскому варианте преобладания государства над церковью, то в первой половине XVII в. Филарету удалось в наибольшей степени приблизиться к идеалу двуединства церкви и государства.

К концу XVII в. (после возвращения Киевской митрополии под юрисдикцию Московской патриархии) на территории России находились 24 кафедры — одна патриаршая, 14 митрополичьих, 7 архиепископских и 2 епископских.

Высшее управление Русской Православной Церкви представ­лял патриарх в единении с собором высших церковных иерархов. В отличие от восточных патриархов русский первоиерарх не имел при себе постоянного собора (синода). Освященные (церковные) соборы при патриархах созывались реже, чем при московских митрополитах, но собор 1667 г. принял решение о двукратном в год созыве соборов, что соответствовало каноническим прави­лам. В работе соборов принимали участие цари, будь то выборы патриарха или назначение других церковных иерархов, канониза­ция святых, церковный суд, богословские диспуты и др. Отличи­ем от других поместных церквей было то, что архиепископы и епископы по своим властными полномочиями не отличались от митрополитов и не подчинялись последним.

В 1620—1626 гг. патриарх Филарет провел реформу управле­ния огромным церковным имуществом и персоналом. Для заве­дования патриаршей областью были созданы приказы, которые затем распространили свои полномочия на земли церкви на всей территории России. В результате на смену двухчастной системе (государственные и дворцовые) пришло тройное деление приказ­ных учреждений. Приказ Духовных дел, или Патриарший разряд, выдавал грамоты духовным лицам, получавшим рукоположение от патриарха, а также на сооружение церквей, вершил суд по преступлениям против веры над клириками и мирянами. Казен­ный приказ ведал сборами в патриаршую казну. Дворцовый при­каз ведал светскими чиновниками патриарха и хозяйством его дома. Персонал приказов составляли как светские, так и духов­ные лица. Здесь сложилась автономная служебная иерархия: патриаршьи бояре, окольничьи, дьяки и подьячие. Это укрепило позиции церкви, сохранявшей высокий авторитет и обладавшей огромной материальной и военной мощью, монастырями-крепостями в стратегически важных местах. Тем не менее каноничес­кие православные представления о богоугодной природе власти исключали сколько-нибудь последовательные претензии Русской Православной Церкви и ее иерархов на светскую власть, создание теократического государства.

В церковном управлении и суде на епархиальном уровне не было полного единообразия, но строилось оно в соответствии с каноническими требованиями. В местном самоуправлении боль­шую роль играл церковный приход, который в большинстве слу­чаев совпадал территориально с волостью. Приходские священ­ники назначались соответствующим епископом, но, как прави­ло, кандидаты на вакантное место избирались прихожанами. Священнослужители (поп, дьякон) и церковнослужители (поно­мари, сторожа, певчие) полностью зависели от мира, который выделял земли, другие угодья, иногда материальное вознаграж­дение. В попы часто избирались не духовные лица, а грамотные крестьяне или посадские, в результате чего функции местных гражданских и церковных властей тесно переплетались и даже объединялись.

В царствование царя Алексея Михайловича возникают проти­воречия между укрепившимся самодержавием и церковью. Стрем­ление светской власти поставить под контроль хозяйственную де­ятельность церкви (создание Монастырского приказа), ограничить монастырское землевладение, судебный, фискальный иммунитет монастырей и белого духовенства встретили сопротивление цер­ковных иерархов, патриарха Никона, отстаивавшего «симфонию властей». Конфликт совпал с расколом церкви в результате рефор­мы патриарха Никона по приведению богослужебных книг и обря­дов в соответствие с греческими оригиналами. Против бескомпро­миссно проводимой реформы непримиримо выступили сторонники «древнего благочестия», одним из руководителей старообряд­цев был протопоп Аввакум. Духовный раскол ослабил позиции церкви. Попытка Никона оказать давление на царя отказом от пат­риаршества завершилась лишением его сана и ссылкой Вселенским собором 1666 г. Церковь начинает попадать, несмотря на лик­видацию Монастырского приказа, в прямую зависимость от госу­дарства, что является одним из индикаторов эволюции самодер­жавия в сторону абсолютной монархии.