ВЫВЕДАЛ!

— И что им в соборе понадобилось? — терялся в догадках Виктор, наблюдая, как Проспер, Моска и Сципио скрылись под сводами бокового портала. Предположение, что они вздумали полюбоваться мозаиками, он отбросил как заведомо невероятное. «Надо надеяться, они хотя бы не обкрадывают туристов, — подумал Виктор. — Иначе еще придется вытаскивать этого Проспера из полиции. Хотя, впрочем, Эстер Хартлиб, наверное, это будет совершенно все равно. Даже наоборот, только докажет, насколько проницательна она была в своем не слишком-то лестном мнении о старшем племяннике. Вот если младшего на краже застукают, это будет для нее тяжкий удар.

Малыш… Виктор украдкой глянул поверх газеты в сторону Фонтана львов. Проспер оставил младшего брата на попечение девчонки и Ежика. Видно, он обоим доверяет, иначе ни за что бы своего драгоценного братца не бросил. Девчонка о чем-то говорила с Бо, похоже, пыталась его рассмешить, но малыш довольно угрюмо смотрел в сторону. Впрочем, как и Ежик. Тот вообще уставился в чашу фонтана, словно надумал сию секунду утопиться.

«Что же делать? — лихорадочно соображал Виктор. Нахмурившись, он сложил газету. — Конечно, можно схватить мальца прямо сейчас. Но я не успею даже свое удостоверение детектива раскрыть, а меня уже растерзают, приняв за похитителя малолетних детей. Нет, слишком уж много народу».

Виктор не признавался себе, но была и другая, совершенно неуважительная, дурацкая причина, по которой он не хотел сейчас задерживать мальчишку. Конечно, это сущая глупость, но он представил себе, что почувствует Проспер, выйдя из собора и не обнаружив своего младшего братца, — и не мог причинить парню такую боль.

Виктор только головой покачал и вздохнул.

«Не надо было мне браться за это дело, — подумал он. — Ну куда это годится? Если уж в прятки играть, то без пощады. А когда в догонялки и ловилки играешь — тем более. Все, хватит… Ничего, ты их обязательно поймаешь, — утешил его тихий голос где-то внутри. — Но не здесь, где столько свидетелей, а по-тихому. Чтобы все шито-крыто. Такие вещи с кондачка не делаются, тут тщательная подготовка нужна».

— Вот именно, — буркнул Виктор. — Для начала надо кое-какие данные собрать. Например, об этой детской банде, в которую эти двое братцев втянулись.

Поглубже надвинув на лоб шапочку-бейсболку и удостоверившись, что пленки в аппарате еще достаточно, он ленивым шагом двинулся на огромную площадь. Но не слишком далеко, а ровно настолько, чтобы Бо от своего Фонтана львов мог его заметить.

Затем Виктор купил у одного из лоточников, которых на площади всегда пруд пруди, пакетик кормовой кукурузы, пересыпал зерна себе в карманы и, набрав в каждый кулак по пригоршне, широко раскинул руки.

— Гули-гули-гули-гули! — заворковал он, расплываясь в одной из самых беззаботных своих улыбок. — Ну, идите, идите же сюда, мои маленькие обжоры! Только, чур, на рукава не гадить!

Ну, они и налетели. А то нет. Целая стая голубей взмыла в воздух, просто туча серо-сизых голубиных перьев и желтых клювов. Шурша и свистя бесчисленными крыльями, туча устремилась на Виктора и накрыла его с головой — голуби садились на руки, на плечи, даже на макушку, и уже начали с любопытством поклевывать его шапочку. М-да, приятного мало. Виктор в который раз вспомнил, что немного побаивается всего, что этак вот порхает, да вдобавок еще и клюется. Но как иначе привлечь внимание пятилетнего мальчугана?

Так что Виктор продолжал стоять, раскинув руки, глупо улыбался, гулькал и краем глаза наблюдал за ребятами у фонтана.

Ежик тем временем, надувшись, отсел в сторонку и с мрачной физиономией глазел на людскую толчею. Девчонка уткнулась в книгу. А Бо просто скучал.

— Ну погляди же сюда, малыш! — шептал Виктор, с отвращением чувствуя, как голуби топчутся прямо по голове. — Ну же, повернись и взгляни на идиота, который специально ради тебя пугало огородное из себя строит.

Бо от скуки подергал себя за крашеные волосы, почесал нос, зевнул… и тут внезапно заметил Виктора. Увидел эту ходячую голубятню. Бросив быстрый взгляд на девчонку, убедился, что она всецело поглощена книгой, и соскочил с фонтанного бортика.

Ну наконец-то! Виктор даже застонал от радости и набрал в ладони, уже напрочь исклеванные голубиными клювами, новую порцию зерен. Бо подходил к нему потихоньку, нерешительно. Изредка оглядываясь на своих товарищей, он протиснулся мимо трех девчонок, которые с визгом отгоняли голубей, норовивших угнездиться у них в волосах, — и вот, склонив голову набок, остановился перед Виктором.

Когда один из голубей, свесившись с козырька Викторовой бейсболки, начал клевать стекла его поддельных очков, Бо захихикал.

— Buon giorno [9], — сказал Виктор, сгоняя обнаглевшего сизаря со своей головы. На смену ему, впрочем, тут же прилетел другой.

Бо прищурился и склонил голову в другую сторону.

— А не больно?

— Что?

— Ну, когти. И когда они тебе по очкам клюют. — По-итальянски этот малыш говорил, пожалуй, почти так же хорошо, как сам Виктор.

Виктор передернул плечами, голуби испуганно взлетели с них и тут же опустились обратно.

— Да нет, — пробормотал он. — Не особенно. Люблю, когда они вот так порхают. — Господи, какая же подлая, бессовестная, трижды гнусная ложь! Но по части вранья Виктор всегда был мастак. Еще когда мальчишкой был. Ростом-то он не вышел, так что умение врать частенько его выручало. — Знаешь, — доверительно сказал Виктор не спускавшему с него глаз малышу, — когда они вот так вокруг меня крыльями машут, мне кажется, будто я и сам сейчас взлечу. Высоко-высоко, прямо до золотых коней.

Бо повернулся и, задрав голову, посмотрел на коней, что норовисто били копытами на портале собора.

— Ага. Классные, правда? Вот бы хоть разок на них посидеть. Оса говорит, они им головы отрезали, чтобы сюда притащить. Ну, когда украли. А потом, когда обратно приклеивали, перепутали, какую куда.

— Вот как? — Виктор неожиданно чихнул: голубиный пух залетел ему прямо в нос. — Вообще-то, по-моему, головы у них вполне на месте. Но это все равно копии. Настоящие-то давно в музее, чтобы соленый воздух их вконец не разъел. А ты любишь голубей?

— Не особенно, — ответил Бо. — Больно их много. К тому же брат говорит, если их руками трогать, глисты будут. — Он засмеялся. — А этот вон уже тебе на плечо накакал.

— Черт! Вот проклятые твари! — Виктор с такой яростью замахал руками, что голуби разлетелись. Продолжая чертыхаться, он оттирал теперь птичий помет с плеча старой салфеткой. — Значит, это тебе брат сказал? Похоже, он хорошо за тобой следит.

— Ага. Иногда даже немного чересчур. — Бо следил глазами за голубями, что все еще кружились в воздухе, потом оглянулся на Фонтан львов, где девчонка по-прежнему не отрывалась от книги, а Ежик от нечего делать болтал теперь рукой в грязной воде фонтанной чаши. Успокоенный, он снова повернулся к Виктору. — А можно и мне немножечко корма?

— Конечно. — Виктор полез в карман и сыпанул в маленькую ладошку немного зерен.

Бо осторожно вытянул руку и тут же испуганно вжал голову в плечи: на его руку мгновенно опустился голубь. Но когда птица начала склевывать зерна, Бо рассмеялся. И столько неприкрытой радости было в этом смехе, что Виктор в первую секунду вообще забыл, зачем он тут стоит и этот дурацкий птичий корм в руках мусолит. И только химический запах лака для волос, когда мимо него процокала на каблучках молодая женщина с недовольным, брезгливым лицом, напомнил ему о цели задуманного предприятия.

— Зовут-то тебя как? — равнодушным голосом поинтересовался Виктор, снимая с рукава голубиное перышко.

«Может, я вообще обознался, — подумал он. — Эти круглые детские мордашки все одинаковые, как десяток яиц в упаковке. И волосы у него, может, не перекрашенные чернилами, а настоящие. Может, просто мальчишка как мальчишка, пришел сюда с друзьями, а вечером уже вернется домой, к маме. По-итальянски-то и вправду уж больно хорошо чешет».

— Меня? Меня зовут Бо. А тебя? — Голубь как раз ковылял по его руке от локтя к плечу, и Бо опять захихикал.

— Виктор, — ответил Виктор; И готов был сам себя по щекам отхлестать. Ну почему, черт и дьявол его подери, он назвал мальчишке свое настоящее имя? Или эти проклятые голуби последние остатки разума у него склевали?

— А не рановато тебе, Бо, в такой давке одному разгуливать? — спросил он, как бы между прочим, ссыпая в ладошку Бо очередную порцию зерен. — Родители-то не боятся, что ты потеряешься?

— Так брат же со мной, — беззаботно ответил Бо, с восторгом наблюдая, как на плечо ему садится второй голубь. — И друзья. А ты откуда? Из Америки? Ты как-то чудно говоришь. Ты ведь не венециан, верно?

Виктор осторожно ощупывал нос. Похоже, все-таки и в нос успели клюнуть.

— Нет, — ответил он, поправляя шапочку. — Я то там поживу, то тут. Всюду понемножку. А ты-то откуда? — Виктор глянул в сторону фонтана. Девчонка подняла голову и уже встревоженно озиралась.

— Издалека, — уклончиво ответил Бо. — Но сейчас живу здесь.

Это «издалека» он произнес нараспев и протяжно, словно давая Виктору понять, насколько далеко находятся те края, откуда он приехал.

— Здесь гораздо лучше, — добавил он, с улыбкой разглядывая голубей у себя на руке. — Повсюду крылатые львы, и драконы, и ангелы. Проспер говорит, они берегут Венецию и нас тоже, но особо беречь-то нас не от чего, ведь машины тут не ездят. Потому и слышно все лучше. И воду, и голубей. И не надо бояться, что тебя раздавят.

— Что правда, то правда. — Виктор еле удержался от усмешки. — Надо только следить, как бы в канал невзначай не свалиться. — Он обернулся. — Это твои друзья вон там, у фонтана?

Бо кивнул.

— По-моему, девочка тебя уже ищет, — сказал Виктор. — Помаши ей, чтобы зря не волновалась.

— Это Оса. — Бо помахал свободной от голубей рукой.

Девчонка, успокоившись, снова села на бортик фонтана. Но книжку захлопнула и уже не спускала с Бо внимательных глаз.

Виктор решил еще раз изобразить голубиный насест. Так лучше всего отвести от себя любые подозрения.

— Я живу в гостинице, прямо на Большом канале, — доверительно сообщил он, снова подставляя ненасытным птицам голову и плечи. — А ты?

— А я в кино. — Бо испуганно дернулся, когда один из голубей чуть было не уселся ему прямо на волосы.

— В кино? — Виктор глянул на него недоверчиво. — Вот это да. Выходит, ты целый день можешь фильмы смотреть.

— Да нет, не получается. Моска говорит, без проектора нельзя, а его там нет. Да и кресел почти не осталось. И экран всюду моль проела, он теперь тоже ни на что не годится.

— Моска? Это что, один из твоих друзей? Ты, выходит, с друзьями живешь?

Бо с гордостью кивнул:

— Ага, мы все вместе живем.

Виктор смотрел на него в задумчивости: «Неужто правда? Или этот гномик так здорово меня разыгрывает? И пока я на его ангельское личико любуюсь, рассказывает мне всякие небылицы. Горстка детей, что живут совсем одни, без взрослых? Вообще-то такое бывает. Но на вид по ним не скажешь, что они голодают и под мостом ночуют. Ну да, коленки на штанишках у Бо заштопаны, и не сказать, чтобы очень умело, и пуловер на нем тоже не идеальной чистоты, но таких мальчишек сколько угодно. В любом случае этому малышу кто-то регулярно расчесывает волосы и моет уши. Его брат? Надо попробовать еще что-нибудь у него выведать», — подумал Виктор и опустил руки. Голуби разочарованно взмыли в воздух, а Виктор потер зудящие плечи.

— А как ты считаешь, Бо, — спросил он как бы между прочим, — не сходить ли нам вместе в кафе, не съесть ли по мороженому?

Взгляд у Бо сделался настороженный. Причем сразу же.

— Я никуда с незнакомыми людьми не хожу, — ответил он почти презрительно и отступил на шаг. — Без старшего брата никуда ни шагу.

— Ну разумеется, разумеется — поспешно поддакнул Виктор. — Очень благоразумно с твоей стороны.

Девчонка у фонтана теперь выпрямилась. Она показывала в его сторону, и только тут Виктор увидел, что остальные трое уже вернулись. Паренек в маске держал в руках корзину, а Проспер смотрел прямо на него, и лицо у него было встревоженное.

«Да не может он меня узнать, — успокаивал себя Виктор. — Я тогда был в моржовых усах». И все равно ему сделалось как-то не по себе.

— Ну, Бо, мне пора, — заторопился он, увидев, что Проспер с недоверчивой миной направляется к ним. — Приятно было с тобой поболтать. Можно, я тебя сфотографирую? На память, хорошо?

— Бо улыбнулся и встал в позу, все еще с голубем на руке. Когда Виктор достал фотоаппарат, Проспер ускорил шаги. Он уже почти бежал.

Виктор нажал на спуск, взвел снова, щелкнул еще раз.

— Спасибо, малыш. Приятно было с тобой познакомиться, — сказал он и невзначай потрепал Бо по его черным, как чернила, волосам. Да, крашеные, никаких сомнений.

Проспер был уже довольно близко. Он истово протискивался через толпу, вытягивая шею, чтобы не потерять Бо из вида.

— Будь здоров! И дальше не позволяй незнакомым угощать тебя мороженым! — крикнул на прощанье Виктор.

Он отступил на несколько шагов назад, смешался с ближайшей солидной группой туристов, тянувшихся по площади, чуть вжал голову в плечи и вместе с остальными двинулся дальше. Все, он уже человек-невидимка. Да, уж на этой-то площади всякий может стать невидимкой, чуть-чуть ловкости, и дело в шляпе. Виктор быстренько запихнул в левый карман свою бейсболку, снял очки, после чего выудил из правого кармана маленькие усики и темные солнцезащитные очки. Водрузив все это на нос и под нос, он осторожно и неторопливо стал приближаться к тому месту, где оба мальчишки все ещё стояли среди голубиной кутерьмы. Затесавшись между пятью полными пожилыми дамами, Виктор как ни в чем не бывало просеменил мимо мальчишек.

«На сей раз уж я не дам себя одурачить, — думал он. — Дудки! На сей раз меня врасплох не возьмешь». А если Проспер все-таки его узнал? Глупости: Как он его узнает? Что он, ясновидящий, что ли, этот мальчишка? И что он вообще за мальчишка, этот Проспер?

Его тетя Эстер Хартлиб наверняка ничего о нем не знает. Ее интересует только младший, с ангельским личиком. А разлучить двух родных братьев что ей, что ее мужу казалось, очевидно, делом совершенно безобидным — все равно что желток от белка отделить. Сквозь затемненные стекла очков Виктор наблюдал, как Проспер, обняв младшего братишку за плечи, что-то настойчиво ему внушает, как потом, все-таки явно успокоившись, ласково треплет малыша по волосам и уводит за собой, то и дело на всякий случай оглядываясь.

Вот чертенок, и в самом деле бдительный.

«В слежке главное дело — осторожность», — снова и снова повторял себе Виктор, стараясь не попадаться ребятам на глаза, но и не отставать от них. Уж второй-то раз ему никак нельзя оплошать. А мальчишка умен, что бы там тетка про него ни говорила.

Укрывшись за группой японцев, что глазели на Часовую башню, Виктор стянул с себя куртку и мгновенно вывернул ее наизнанку. Теперь куртка у него была не красная, а серенькая. Когда он снова вынырнул из-за своего японского укрытия, Проспер и Бо уже стояли вместе с остальными ребятами. Все шестеро что-то деловито обсудили, после чего исчезли в одном из переулков, выходящих на площадь.

— За работу, господин сыщик! — пробормотал Виктор. — Вот теперь-то мы и посмотрим, где у наших мышек норка.

О том, что он предпримет, когда обнаружит место, где скрываются ребята, Виктор пока что старался не думать. «После, — повторял он себе. — После».

И все дальше и дальше углублялся вслед за ребятами в лабиринт улиц и переулков.