ВСЕ ВРАКИ ЗАЗРЯ

Чете Хартлиб до снега не было никакого дела. Прямо к ним в окна, словно только что вознесясь над лагуной, смотрела через залив церковь Сан Джорджо Маджоре. Это был вид такой красоты, что у Виктора просто перехватило дыхание, но Эстер и ее супруг, плечом к плечу, стояли к окну спиной и смотрели только на него. Виктору стало не по себе, и он скрестил за спиной пальцы.

«Ну почему я хотя бы усы не наклеил? » — мысленно ругал он себя. Так было бы гораздо легче врать. Но ребята утащили у него все его дивные усы и бороды. Вот пусть и пеняют теперь на себя, если востроносая и востроглазая Эстер уличит его во лжи.

— Я рада, что вы получили мое сообщение, — начала она на безупречном английском. С Виктором она говорила только на его родном языке. — После телефонного разговора с вашей не слишком-то любезной секретаршей я уж начала сомневаться, не уехали ли вы из города.

— О, я не покидаю этот город практически никогда, — ответил Виктор. — В отъезде я слишком по нему скучаю.

— В самом деле? — Эстер чуть ли не на сантиметр вскинула свои тонюсенькие, выщипанные брови.

«Вот это фокус, — подумал Виктор. — Мне так не суметь».

— Что ж, прошу вас, господин Гец. — Это вступил ее супруг. Он все еще был величиной с комод и такой же мертвенно-бледный, едва ли не белее снежинок, что кружились за окном. — Расскажите нам о ходе ваших расследований.

— Мои расследования, ну да. — Виктор нервно переминался с пятки на носок. — Результат моих расследований, к сожалению, совершенно однозначен. Малыша в городе больше нет, как, впрочем, и его старшего брата.

Супруги Хартлиб обменялись быстрыми взглядами.

— Ваша секретарша уже на что-то такое намекала, — сказал Макс Хартлиб. — Но…

— Моя секретарша? — перебил его Виктор, но вовремя вспомнил, что Оса, Проспер и Риччио наведывались к нему в кабинет кормить черепаху. — Ах да, конечно, моя секретарша. — Он с видимым сожалением вздернул плечи. — Как вы знаете, я уже напал на след Бо и его брата и, можно сказать, шел за ними по пятам. Фотография, которую я вам выслал, наглядно это подтверждает. К сожалению, в тот момент у меня не было никакой возможности их обоих взять. Столько людей кругом, сами понимаете, но я зато выяснил, что ваши племянники связались с шайкой малолетних воришек. К сожалению, один из них меня узнал, когда-то давно я с поличным поймал его на краже сумочки. Так вот, похоже, этот юный карманник и убедил ваших мальчиков, что оставаться в Венеции для них небезопасно. Моими расследованиями, к сожалению, установлено… — Тут он вынужден был откашляться. Ну почему у него от вранья все время так першит в горле?! — М-да, так вот, моими расследованиями установлено, что дня два-три назад оба ваших племянника пробрались на один из гигантских паромов, которые регулярно у нас тут причаливают. Из ваших окон, кстати, весь порт как на ладони.

В полном замешательстве Хартлибы, как по команде, повернулись и уставились за окно, на причал, где толпа замерзших туристов грузилась на прогулочный пароход.

— Да, но… — Вид у Эстер был до того разочарованный, что Виктору стало ее почти жалко, — куда же, ради всего святого, отплыл этот корабль?

— На Корфу, — ответил Виктор, поражаясь, с какой невозмутимой легкостью слетело с его губ это слово, даже невзирая на комок в горле.

«Да что же это я делаю? — ужаснулся он про себя. — Собственных клиентов морочу! Если бы я был Пиноккио, мой нос уже прошиб бы оконное стекло, и все городские голуби сидели бы на нем, как на насесте…»

— На Корфу! — воскликнула Эстер Хартлиб и бросила на мужа такой взгляд, словно она тонет, а он немедленно должен броситься ее спасать.

— Вы на сто процентов в этом уверены? — спросил Макс Хартлиб недоверчиво.

Виктор ответил на этот его взгляд самой невинной миной, на какую был способен. Только вот опять пришлось откашляться. Хорошо еще, собеседник его не догадывается, что означает этот кашель.

— Ну, совершенно уверенным тут, разумеется, никогда быть нельзя, — ответил он. — Ежели кто пробирается на борт тайком, то, как вы понимаете, в списках пассажиров он не значится. Но сегодня в обед, когда этот паром снова в порту пришвартовался, я показывал фото мальчиков нескольким матросам, и двое совершенно определенно их опознали. Единственное, в чем они не могли сойтись, это в какой именно день они мальчишек на борту видели.

Макс Хартлиб нежно привлек к себе жену, тщетно пытаясь ее утешить. Совершенно безучастно, словно манекен, она позволила себя обнять, не сводя с Виктора глаз. На какую-то секунду у него возникло очень неприятное чувство, будто под ее пристальным взглядом ложь проступает у него на лбу красными чернильными строчками.

— Этого не может быть! — воскликнула Эстер Хартлиб, отстраняясь от мужа. — Я ведь вам рассказывала: Проспер совсем не случайно выбрал Венецию. Этот город напоминает ему о матери. И я не верю, что он так просто отсюда уедет. Да и куда, бог ты мой?!

— Вероятно, он взошел на корабль, когда понял, что здесь вовсе не такой уж рай, как в рассказах его матери, — предположил ее супруг.

— И что, хоть тут все и выглядит как в раю, его матери здесь нет, — пробормотал Виктор, глядя в окно.

— Нет, нет и нет! — Эстер Хартлиб энергично затрясла головой. — Глупости! Интуиция подсказывает мне, что он все еще здесь, а раз Проспер здесь, то и Бо тоже.

Виктор пристально изучал свои ботинки. На носках еще видны следы снега. А что тут еще скажешь?

— Эту фотографию мальчиков, что вы нам прислали, синьор Гец, — продолжала Эстер Хартлиб, — я распорядилась размножить. Ее доставили вскоре после моего разговора с вашей секретаршей, и я велела напечатать плакаты. Вознаграждение мы назначили весьма внушительное. Я знаю, вы не советовали искать мальчиков подобным образом, и согласна, что вознаграждение привлекает к поискам всякий сброд, и все же я распоряжусь вывесить эти плакаты по всему городу — на каждом канале, у каждого бара, в каждом кафе и музее. Собственно, распоряжение уже отдано. И я отыщу Бо прежде, чем он умрет в этом жутком городе от воспаления легких или от чахотки. Надо оградить малыша от его вероломного, эгоистичного брата.

На это Виктор только устало головой покачал.

— Неужели вы до сих пор так и не поняли? — спросил он с плохо скрытым раздражением. — Они потому только и убежали, что вы хотите их разлучить.

— Что это за тон вы себе позволяете? — возмущенно вскинулась Эстер. — Теперь еще окажется, что это мы во всем виноваты!

— Да они же привязаны друг к другу! — воскликнул Виктор. — Ну как вы этого не поймете?

— Мы подарим Бо собаку, — невозмутимо заметил Макс Хартлиб. — Сами увидите, он мгновенно забудет своего старшего брата.

Виктор смотрел на него так, как будто этот огромный мужчина только что расстегнул рубашку и с улыбкой продемонстрировал ему, что в груди у него нет сердца.

— Ответьте мне на один вопрос, — обратился к нему Виктор. — Вы вообще-то детей любите?

Макс Хартлиб наморщил лоб. За его спиной снег уже обрядил ангелов церкви Сан-Джорджо в белые папахи.

— Детей вообще? Да нет, не особенно. От них много шума, беспорядок, а зачастую и грязь.

Виктор снова принялся разглядывать свои ботинки.

— А кроме того, — продолжил Макс Хартлиб, — они не имеют ни малейшего понятия о том, что в жизни действительно важно.

Виктор кивнул.

— Н-да, — проговорил он медленно. — Даже странно, как это из столь бесполезных существ вырастают потом столь великолепные и благоразумные экземпляры, как вы, верно?

И, повернувшись спиной ко всем великолепным видам, он вышел из этой комнаты в длинный гостиничный коридор. В лифте сердце у него колотилось, как безумное, он и сам не знал почему. Когда он проходил через вестибюль, регистраторша за стойкой ему улыбнулась. А потом снова устремила взгляд в окно, где уже понемногу темнело и все еще падал снег.

Лодочная пристань перед отелем была пуста, словно ледяной ветер вымел ее подчистую. Лишь две закутанные фигуры дожидались у воды следующего катера. Виктор сперва тоже хотел было купить билет, но вдруг раздумал и решил пройтись пешком. Ему нужно время подумать, к тому же прогулка успокоит его бухающее сердце. Кренясь против ветра, он устало двинулся вперед, прошел мимо Дворца дожей, перед которым как раз нехотя зажигались его особенные, розоватые фонари, и тяжело зашагал к площади Сан-Марко, почти безлюдно простиравшейся перед ним в этот сумеречный час. Только голуби все еще были тут как тут, они вальяжно расхаживали между пустыми столиками уличных кафе, склевывая оброненные крошки. «Надо мальчишек предупредить, — думал

Виктор, чувствуя, как ледяные иголки покалывают лицо. — Надо рассказать им, как все обстоит. Что скоро плакаты с их фотографией будут на каждом углу висеть». Ну, а потом? Это что еще за вопросы с подвохом? Откуда ему знать? Он больше ничего не знает. Вот только что холод собачий, это он понимает. «Даже шапку не надел, — ругал он себя. — А до этого кино путь неблизкий. Завтра утром схожу. При свете дня даже скверные вести легче выслушивать». И устало двинулся к дому. Уже у дверей вдруг вспомнил, что ему предстоит еще целую ночь кое за кем следить. Вздыхая, поднялся по лестнице. На чашку кофе время еще есть.

БЕЗ БО

Бухта Сакка делла Мизерикордия врезается в толчею венецианских домов и улиц так, словно море разом откусило здесь кусок берега и проглотило его безвозвратно.

Было без четверти час, когда у последнего моста перед бухтой Моска причалил свою лодку к берегу. Риччио выпрыгнул и привязал канат к одной из деревянных свай, что торчали из воды. Это была бесконечно долгая поездка по каналам, которых Проспер прежде никогда не видел. В этой — самой северной — части города он до этого побывал лишь однажды. Дома здесь были ничуть не менее старые, чем в древнем сердце Венеции, но не такие роскошные. Как заколдованные, отражались они в волнах, неподвижные и темные.

Их было только трое: Моска, Риччио и он.

Оса приготовила Бо на ужин горячего молока с медом, а тот, ничего не подозревая, радостно выдул аж две кружки. После чего она уютно устроилась с ним на матрасе, обняла и стала читать его любимую книжку: «Владыка Нарнии». Уже на третьей главе Бо сладко засопел и уронил голову Осе на грудь.

После чего Проспер с Риччио и Моской крадучись, на цыпочках тронулись в путь. Оса, помахав им на прощанье, старалась скрыть в глазах тревогу.

— Вы что-нибудь слышите? — Риччио напряженно вглядывался в ночную тьму. В нескольких окнах еще горел свет, отражаясь в воде зыбкими дорожками. При свете луны снег казался сахарной пудрой, которой кто-то обсыпал весь город, словно пирог. Проспер пристально всматривался в черную дорожку канала. Ему казалось, что он слышит лодку, но, быть может, ему это только чудилось от нетерпения. Ида Спавенто должна была приехать на собственной лодке и Сципио привезти.

— Мне кажется, я что-то слышу!

Риччио осторожно забрался обратно в лодку. Моска уперся веслом в деревянную сваю, чтобы лодку не слишком раскачивало.

— Да уж, пора бы им появиться! — прошептал Проспер и посмотрел на часы. — Кто знает, сколько граф захочет ждать, если мы вдруг опоздаем.

Однако теперь звук мотора слышался в ночи все отчетливее. К ним приближалась лодка, гораздо шире и тяжелей, чем их собственная, поблескивая черным лаком, как настоящая гондола. Лодкой правил массивного вида мужчина, а за ним, едва узнаваемая в платке, который она накинула на голову, сидела Ида Спавенто и рядом с ней Сципио.

— Ну наконец-то! — негромко воскликнул Моска, когда лодка поравнялась с ними. — Риччио, отвязывай канат.

Бросив враждебный взгляд в сторону Сципио, Риччио снова выпрыгнул на берег канала.

— Извините, Жако заблудился. Да и Король воров был все, что угодно, только не сама пунктуальность. — Синьора Спавенто выпрямилась и осторожно протянула Просперу тяжелый сверток — крыло льва, завернутое в одеяло и перевязанное кожаным ремешком.

— У отца были гости, деловые партнеры, — оправдывался Сципио. — Было очень трудно незаметно из дома улизнуть.

— Если бы ты не смог, тоже никто бы плакать не стал! — пробормотал Риччио.

Проспер сидел на корме лодки и крепко держал в руках крыло.

— Вам с вашей лодкой будет лучше всего подождать там, где канал впадает в бухту, — посоветовал Моска Иде. — А то если вы в бухту выйдете, граф может вас обнаружить, и все сорвется.

Ида кивнула.

— Да-да, конечно, — сказала она приглушенным голосом. Лицо ее побелело от волнения. — Фотоаппарат мне, к сожалению, пришлось дома оставить, вспышка бы нас выдала, но зато вот это, — она извлекла из-под пальто полевой бинокль, — наверняка очень нам пригодится. И у меня есть еще одно предложение. — Она бросила взгляд на старую деревянную лодку Моски. — Если граф после обмена направится в лагуну, преследовать его лучше будет на моей лодке.

— В лагуну? — У Риччио от ужаса отвисла челюсть.

— Ну конечно! — шепотом воскликнула Ида. — Здесь, в городе, он карусель нигде не смог бы спрятать. Зато в лагуне несметное множество островов, на которых вообще не бывает людей.

Проспер и Риччио переглянулись. Выходить в лагуну ночью — их эта мысль не очень-то вдохновляла.

Но Моска только плечами передернул. Он-то на воде прекрасно себя чувствовал, особенно в темноте, когда кругом так тихо. И пустынно.

— Хорошо, договорились, — сказал он. — На моей лодке только рыбачить можно, для погонь она не больно годится. Да и кто знает, какая лодка у графа. Как только мы заметим, что он из бухты выходит, погребем изо всех сил к вам и уж потом на моторке будем его преследовать.

— Так и сделаем. — Ида согревала дыханием озябшие руки. — Ах, как замечательно, я давно уже таких безумств не совершала. Настоящее приключение! Если бы еще не холод! — Она зябко поежилась в своем толстом пальто.

— А с ним как быть? — Риччио незаметно кивнул в сторону рулевого Иды. — Он что, с нами пойдет?

Они с Моской сразу этого человека узнали: это был муж экономки синьоры Спавенто. Он, как всегда, смотрел исподлобья и пока что не издал ни звука.

— Жако? — Ида недоуменно вскинула брови. — Он просто обязан. Он куда лучше управляется с лодкой, чем я. Кроме того, он очень молчалив.

— Ну ладно, раз вы говорите, — пробормотал Риччио.

Жако угрюмо подмигнул ему и мрачно сплюнул в воду.

— Теперь хватит болтать! — Моска взялся за весло. — Пора двигаться.

— Сципио должен пересесть к нам в лодку, — сказал Проспер. — В конце концов, граф вел переговоры именно с ним. И он удивится, если Сципио не будет с нами.

Когда Сципио перебирался к ним в лодку, Риччио поджал губы, но ничего не сказал. Когда они выгребли из канала в бухту, с колокольни Санта-Мария де Валверде пробил час. Лишь несколько отдаленных огней отражались на черной глади воды. Лодка Иды Спавенто осталась позади смутной тенью, едва различимым темным пятном на фоне черного контура набережной.

ОСТРОВ

Граф уже ждал их. Его лодка встала на якоре невдалеке от западного берега бухты. Это была парусная лодка. Ее навигационные огни ярко светились на воде, а на корме, ясно различимый издалека, сиял красный фонарь.

— Парусная лодка! — прошептал Моска, выгребая в сторону фонаря. — Значит, Ида права. Он с одного из островов пришел.

— Точно! — Сципио надел маску. — Но ветер неблагоприятный. На моторке мы ему уйти не дадим.

— В лагуну! — Риччио горестно застонал. — О, черт, черт, черт!

Проспер ничего не сказал. Он не спускал глаз с красного фонаря и все крепче прижимал к себе сверток с крылом. Холодный ветер к этому часу почти улегся, так что лодка Моски легко скользила по спокойной воде. Но Риччио все равно судорожно вцепился в борт и смотрел только себе под ноги, словно опасаясь, что, как только он поднимет глаза и глянет на черную воду, лодка тут же перевернется.

Граф, в просторном светлом пальто, стоял на корме своей лодки. Выглядел он совсем не таким дряхлым и древним старцем, каким Проспер представлял его себе после встречи в исповедальне. Хотя и весь седой, он казался еще вполне крепким мужчиной, когда вот так, распрямившись, стоял перед ними на корме. За спиной графа находился еще кто-то, помельче ростом и пощуплей, с головы до пят одетый во все черное, но лица его под капюшоном было не разглядеть. Когда Моска подошел вдоль по борту, этот второй человек бросил ему канат с крюком на конце, чтобы сцепить лодки.

— Salve! [14] — приветствовал их граф хриплым голосом. — Полагаю, вам так же холодно, как и мне, так что покончим с нашим делом поскорей. Что-то зима в этом году ранняя.

— Хорошо. Вот крыло. — Проспер передал сверток Сципио, и тот осторожно протянул его через борт графу. Узкая лодка под ногами Сципио покачнулась, он чуть не споткнулся, и в ту же секунду граф наклонился к нему через борт всем телом, словно боясь, как бы то, что он так истово разыскивал, в последний миг не ускользнуло от него в воду. Но когда он принял сверток на руки, его изборожденное морщинами лицо разом преобразилось в детское лицо мальчишки, наконец-то получившего вожделенный, долгожданный подарок. В нетерпении он развернул одеяло.

— Это оно! — донесся до Проспера его глухой шепот. Старик ласково, почти благоговейно гладил размалеванную деревяшку. — Моросина, ты только посмотри на это!

Все так же нетерпеливо он жестом подозвал к себе своего спутника. Все это время тот стоял неподвижно, прислонившись к мачте. И только когда граф его позвал, он подошел и сбросил капюшон. Только тут ребята с изумлением обнаружили, что это женщина, не намного моложе графа, с седыми, взбитыми в высокую прическу волосами.

— Да, это оно, — донесся до Проспера ее голос. — Они заслужили свою плату.

— Уладь это ты, — сказал граф и снова запахнул крыло в одеяло.

Женщина без лишних слов протянула Сципио старый саквояж.

— Вот, возьми, — сказала она. — И потрать эти деньги на то, чтобы сменить профессию. Сколько тебе лет? Одиннадцать? Двенадцать?

— С такими деньгами я уже взрослый, — ответил Сципио, принимая тяжелый саквояж и ставя его на дно лодки между собой и Моской.

— Ты слыхал, Ренцо? — Опершись на борт, женщина смотрела на Сципио с издевательской усмешкой. — Он хочет быть взрослым. До чего разные бывают у людей желания.

— Это желание ему вскорости исполнит сама природа, — заметил граф, в дополнение к одеялу обматывая сверток куском парусины. — С нашими желаниями дело обстоит несколько иначе. Король воров, ты будешь пересчитывать деньги?

Сципио поставил саквояж Моске на колени и раскрыл его.

— Святые угодники! — прошептал Моска, достал из саквояжа пачку денег и, не веря собственным глазам, начал пересчитывать.

Проспер с любопытством заглядывал ему через плечо. Даже Риччио, позабыв о том, как он боится воды, поднялся со скамейки. Но едва лодка покачнулась, тут же сел обратно.

— Вот дьявол, хоть кто-то из вас видел когда-нибудь столько денег? — прошептал он.

Сципио поднес одну из купюр к своему фонарю, потом наспех пересчитал пачки денег в саквояже и кивнул Моске: дескать, все в порядке.

— Похоже, все правильно, — крикнул он графу и его спутнице. — Дома точнее пересчитаем.

Седовласая в ответ лишь кивнула.

— Buon ritorno! [15] — сказала она.

Граф, подойдя, встал рядом с ней. Проспер бросил ему канат, которым они пришвартовались к большой лодке, граф его подхватил.

— Buon ritorno, и счастья вам, — пожелал он. И с этими словами повернулся к ним спиной. Сципио подал знак, Проспер и Моска налегли на весла, и теперь с каждым их взмахом они все больше и больше удалялись от лодки графа. Казалось, устье канала, где ждет их Ида, еще очень, безмерно далеко, а позади них — Проспер, невзирая на темноту, хорошо это видел — граф уже направил свое судно туда, где бухта Сакка делла Мизери-кордия выходила в лагуну.

Но Сципио оказался прав — ветер был в ту ночь их союзником. Он лишь изредка и лениво тревожил гладь воды легкой рябью, так что, когда они достигли Идиной лодки, парус графа был все еще хорошо различим вдали. Торопливо привязав лодку Моски под мостом, они пересели в другую, побольше.

— Ну расскажите же скорей, все прошло хорошо? — встретила их Ида на борту нетерпеливым вопросом. — Я ничего не могла разглядеть, только что у него лодка под парусом, слишком далеко вы от меня были.

— Все в порядке, деньги у нас, крыло у него, — сообщил Сципио, ставя саквояж с деньгами себе под ноги и сжимая его щиколотками. — С ним была еще какая-то женщина. И вы оказались правы: он уходит в лагуну.

— Я так и думала. — Ида подала Жако знак, но он уже и сам запустил мотор, решительно направляя лодку к выходу из бухты.

— Жаль, фонарь красный они выключили, — крикнул Моска, стараясь перекрыть голосом мерный рокот мотора. — Но саму лодку, слава богу, пока что хорошо видно.

Жако только что-то буркнул в ответ и как ни в чем не бывало продолжал держать курс, словно нет ничего легче, чем преследовать чужую лодку лишь при свете луны.

— Деньги вы пересчитали? — спросила Ида.

— Да так, на глазок, — ответил Сципио. — Во всяком случае, денег там уйма.

— А можно мне в бинокль посмотреть? — спросил Моска.

Ида протянула ему свой полевой бинокль и поплотнее закуталась в платок.

— Ты его видишь? — спросила она.

— Да, — ответил Моска. — Он довольно медленно продвигается, но из бухты уже выходит.

— Только не подходи к нему слишком близко, Жако! — крикнула Ида своему кормчему.

Тот лишь головой покачал.

— Не беспокойтесь, синьора, — буркнул он. Город уже остался позади. Всякий раз, когда Проспер оборачивался назад, он казался затерянным кладом, сверкающим в темноте. Но постепенно и это сияние исчезло, и вокруг не осталось ничего, кроме ночи и воды. Тарахтенье мотора предательски разносилось в тишине, но изредка то с одной стороны, то с другой до них долетал дальний рокот других моторок. Нет, вопреки первому впечатлению, они были не единственными, кто в эту ночь вышел в лагуну. То тут, то там в темноте вдруг всплывали огоньки: красные, зеленые, белые — навигационные огни, точно такие же, как и на лодке Иды.

Впрочем, даже если граф и заметит их лодку, с какой стати ему думать, будто его преследуют? В конце концов, он ведь с Королем воров расплатился.

Не без боязни смотрел Проспер на воду, на это чернильное море, где-то вдали, на едва различимом горизонте сливавшееся с чернотой неба. Они с Бо еще ни разу не выходили в лагуну, хоть от других много слышали про это бескрайнее мелководье с разбросанными по нему многочисленными островами, крошечными, тонущими в зарослях тростника лоскутками суши, с развалинами давно покинутых деревень и крепостными руинами. С заброшенными фруктовыми садами и огородами, которые прежде кормили город. С госпиталями и монастырями, куда прежде вывозили из города больных — лишь бы убрать их подальше, отгородиться от болезней пространством черной воды.

Молчаливый Жако умело обходил bricole — повсюду торчащие из воды деревянные сваи, которые белой, крашеной своей стороной указывали судам проходы между мелями. Хотя при свете луны свай этих иногда было почти не видно.

— Вон там, впереди — Сан-Микеле, — прошептал Моска некоторое время спустя.

Медленно проплывали они вдоль каменных стен острова, на котором уже многие сотни лет Венеция хоронит своих мертвецов. Когда кладбищенский остров снова скрылся в темноте, судно графа взяло курс на норд-ост. Они оставили позади Мурано, остров стеклодувов, и уходили все дальше в лагуну, все глубже внедряясь в россыпи островов, островков и поросших травою и тростником отмелей.

— Мы уже проехали остров, на который раньше свозили всех заболевших чумой? — боязливо спросил Риччио, поглядывая на проплывающие мимо руины какого-то здания. Саму Венецию он знал как свои пять пальцев, лучше их всех, но здесь, среди островов, чувствовал себя таким же чужаком, как и Проспер.

— Да это давно было, Риччио, — пробормотал Проспер, а сам тем временем с тоской думал, что лодка впереди так и будет плыть вечно, вечно и всегда. Одна надежда, что Бо еще будет спать, когда они вернутся, иначе, если он проснется раньше, Осе предстоит тяжкая ночь. Бо поднимет жуткий крик, как только узнает, что остальные встречаются с графом, а Оса опоила его горячим молоком и убаюкала книжкой, лишь бы дать всем возможность от него избавиться.

— Ты имеешь в виду Сан-Лазаро. — Огонек сигареты Иды Спавенто, прочертив в воздухе дугу, улетел за борт. — Нет, этот остров совсем в другой стороне. Кстати, там совсем не так жутко, как про него рассказывают. Господи, если бы все истории про духов и призраков, которые сложены про лагуну, оказались правдой…

— Про призраков? — Риччио подул на заледеневшие руки. — Это какие же?

Моска рассмеялся, однако смех у него вышел какой-то натужный. Все они знали подобные истории. Оса рассказывала их дюжинами. Но если в убежище, закутавшись в теплые одеяла, пощекотать себе нервы всякой жутью было даже приятно, то здесь, бог весть где, в открытом море, среди ночи, все выглядело совсем иначе.

— Дай-ка посмотреть, Моска. — Риччио схватился за бинокль, лишь бы чем-то отвлечься. — Сколько же этот тип еще собирается ехать? Если и дальше так пойдет, мы скоро будем в Бурано и продрогнем, как замороженные цыплята.

Но лодка упорно шла вперед, все глубже и глубже зарываясь в черноту ночи. Они чувствовали, как всех их, невзирая на холод, начинает одолевать сонливость. И тут вдруг Риччио тихо присвистнул сквозь зубы. Он даже на колени встал, стараясь получше что-то разглядеть.

— По-моему, граф поворачивает! — прошептал он взволнованно. — Точно, он идет вон к тому острову! Понятия не имею, что это такое. Может вы, синьора, знаете?

Ида Спавенто взяла у него бинокль и приникла к окулярам. Проспер склонился у нее над плечом. Он и без бинокля мог различить два фонаря на берегу, высокую крепостную стену и чуть дальше, за черными лапами ветвей, очертания дома.

— Матерь Божья! Кажется, я знаю, что это за остров. — В голосе Иды Спавенто слышался легкий испуг. — Жако, ближе не подходи! Выключи мотор. И огни погаси.

Как только смолк мотор, тишина навалилась на них столь внезапно, что Просперу она показалась невидимым диким зверем, подкарауливавшим их в темноте. Он слышал, как бьется о борт лодки неприветливая вода лагуны, слышал совсем рядом дыхание Моски, а еще — издали — звук чужих голосов, далеко разносившийся по воде.

— Да, это он! — возбужденно прошептала Ида. — Исола Сегрета, остров Тайн. Вот про него и вправду есть много жутких историй. Валларессо, одно из старейших семейств города, раньше имело здесь поместье. Но это давно было. Я-то думала, они все уехали, а имение давно заброшено. Но, видно, я ошибалась.

— Исола Сегрета? — Моска уставился на фонари на берегу. — Это же тот самый остров, на который никто не ходит.

— Верно. Нелегко найти лодочника, который согласится сюда вас отвезти, — ответила Ида, не отрываясь от бинокля. — Остров считается заколдованным, тут, по слухам, страшные вещи происходили. И вот здесь теперь стоит карусель? Карусель Милосердных сестер?

— Да тише вы! — шикнул Риччио.

Над водой разносился лай собак, громкий и свирепый.

— Похоже, там этих псин много, — прошептал Моска. — И они к тому же не маленькие.

— Ну что, синьора, вам все еще мало? — Голос Риччио от страха даже звенел. — Мы графа проследили, до самого этого острова треклятого. А больше мы ни о чем не договаривались, так что прикажите вашему молчуну, чтоб вез нас домой, и поскорее.

Но Ида даже не ответила. Она все еще, не отрываясь от бинокля, наблюдала за островом.

— Они сходят на берег, — тихо сказала она. — Ага, вот, значит, как ваш граф выглядит. По вашему описанию я представляла его себе значительно старше. А рядом с ним… — она еще понизила голос, — это, наверно, та самая женщина, про которую Сципио рассказывал. Да кто же они такие, эти двое? Неужели Валларессо все еще на острове живут?

Моска, Проспер и Сципио, как и Ида, не сводили с острова глаз. И только Риччио с мрачной миной уселся возле саквояжа с деньгами и пялился на могучую спину Жако, словно надеясь найти в ней хоть какое-то спасение от страха.

— Вижу лодочную пристань, — прошептал Сципио. — И каменную лестницу, она ведет на берег, к воротам в стене.

— А кто это на стене? — Моска испуганно вцепился Просперу в рукав. — Что это за две фигуры в белом?

— Да это статуи, — успокоила его Ида. — Каменные ангелы. Так, теперь они отпирают ворота. Ого, собаки и вправду большие.

Ребята тоже их увидели, даже без бинокля: два огромных белых дога, каждый с теленка величиной. Вдруг, словно учуяв что-то неладное, псы, как по команде, повернули морды к воде и принялись лаять, да столь громко и яростно, что Ида вздрогнула и выронила бинокль. Проспер попытался его подхватить, но тяжелый прибор, скользнув по его пальцам, с громким всплеском плюхнулся в воду.

Звук этот прорезал тишину, как выстрел.

Риччио в ужасе схватился за голову, словно случилось нечто совершенно непоправимое, остальные тоже вздрогнули и вжали головы в плечи. И только Жако, казалось, ничто не может вывести из равновесия. Невозмутимый, как и прежде, он неподвижно стоял у руля.

— Они нас заметили, синьора, — сказал он спокойно. — Смотрят в нашу сторону.

— Точно! — прошипел Сципио, вглядываясь в берег. — Какая досада!

— Мне очень жаль! — прошептала Ида. — О господи, пригнитесь скорей, и ты, Жако, тоже! По-моему, женщина берет винтовку.

— Только этого не хватало! — застонал Моска, с головой укрываясь собственной курткой.

— Да тебя-то они все равно не увидят! — взвизгнул Риччио, сжимаясь в комочек на дне возле саквояжа. — Зато вот мы все отсвечиваем в темноте, как ясный месяц! Говорил же, говорил я, дурацкая, бредовая это затея! Говорил же, что пора поворачивать!

— Да заткнись ты, Риччио, — прикрикнул на него Сципио.

Между тем доги на острове лаяли все яростней, все заливистей. Сквозь их лай слышался и женский голос, сердитый и громкий, а потом… потом грянул выстрел. Но еще раньше, увидев вспышку, Проспер пригнулся сам и успел стащить вниз Сципио. Риччио начал всхлипывать.

— Жако! — Голос Иды зазвучал резко. — Поворачивай! Немедленно!

Ни слова не говоря, Жако запустил мотор.

— А как же карусель? — Сципио хотел было подняться, но Проспер снова прижал его к себе.

— Карусель из мертвых воскрешать не умеет! — воскликнула Ида. — Прибавь-ка газу, Жако. А ты, Король воров, больше не высовывайся!

От рева мотора у них закладывало уши, и брызги летели со всех сторон — с такой скоростью лодка, ведомая Жако, удалялась от острова Тайн. И сам остров уменьшался, таял на глазах, покуда ночь не проглотила его без следа.

Сбившись в кучку, Ида и ребята молча сидели в лодке. На лицах у всех читалось разочарование и страх, но и облегчение — все-таки все целы, все-таки унесли ноги.

— Да, еще бы чуть-чуть, — проговорила Ида, водворяя на голову соскользнувший платок. — Весьма сожалею, что подбила вас на такую глупую авантюру. Жако, — воскликнула она сердито, — почему ты не отговорил меня от этой затеи?

— Да разве вас от такого отговоришь, синьора! — ответил Жако, даже не оборачиваясь.

— Ладно, теперь это уже все равно, — заметил Моска. — Главное, мы получили деньги.

— Вот именно, — важно поддакнул Риччио, хотя вид у него все еще был изрядно напуганный.

Один Сципио с сумрачным лицом смотрел в пенистый, бурунный след, оставляемый моторкой.

— Да ладно, забудь! — сказал Проспер, трогая Сципио за плечо. — Мне тоже хотелось на карусель взглянуть.

— Она там! — вымолвил Сципио и сверкнул глазами. — Наверняка там!

— Ну и пусть себе! — заметил Риччио. — Но теперь нам надо деньги пересчитать. — И, видя, что Сципио и Проспер и не думают последовать его призыву, они с Моской взялись за работу сами.

Тем временем Ида с сосредоточенным лицом сидела рядом с ними и курила, выбрасывая в воду окурок за окурком. Уже первые огни города зыбким отражением заплясали в воде, а Риччио с Моской все считали.

И только когда лодка входила в бухту Сакка делла Мизерикордия, они захлопнули саквояж.

— Похоже, все точно, — сказал Моска. — На первый взгляд по крайней мере. С этими деньгами я вечно обсчитываюсь.

Ида кивнула, но смотрела на саквояж с явным беспокойством.

— У вас хоть есть, где хранить все это? Ведь это и правда уйма денег.

Моска неуверенно глянул на Сципио. Тот только передернул плечами.

— Спрячьте в тайник, где у нас деньги от Барбароссы хранятся. Там они пока что в безопасности.

— Хорошо. — Ида вздохнула. — Тогда я сейчас высажу вас около вашей лодки. Надеюсь, теплое место для ночлега у вас все-таки есть. Передай от меня привет малышу, Проспер, и девочке. Я… — Она хотела сказать что-то еще, но Риччио ее перебил, торопливо, горячо, будто слова, от которых он так хотел отделаться, жгут ему губы:

— Сципио в другое место нужно. Может, отвезете его домой?

Проспер опустил голову. Моска поигрывал пряжками саквояжа и старался в сторону Сципио не смотреть.

— Ах да, разумеется. — Ида повернулась к Сципио. — Перемирие окончено. Ну что, Король воров, отвезти тебя туда же, где я тебя забирала, к мосту Академии?

Сципио покачал головой.

— На Фондамента Боллани, — сказал он тихо. — Если можно.

«Мы больше не вместе», — с горечью подумал Проспер. Он попытался воскресить в себе гнев и обиду, которые испытал, когда открылось, что Сципио их обманывал. Но сейчас он видел перед собой только бледное, застывшее лицо Сципио, его судорожно, из последних сил сомкнутые губы, чуть подрагивающие от сдерживаемых слез. Прямой, как свечечка, Сципио сидел ни жив ни мертв и, казалось, даже не дышит, словно боясь при первом же вздохе — или при первом же взгляде на своих друзей — поникнуть, как сломанная кукла.

Похоже, и от Иды не укрылось, с каким трудом Сципио сохраняет видимое самообладание.

— Хорошо. Жако! — распорядилась она. — Сперва к лодке, потом на Фондамента Боллани.

Когда они входили в устье канала, где Моска оставил свою лодку, вдруг снова пошел снег, но слабый-слабый — крохотные снежинки медленно закружились над водой. Одна из них, видимо, попала Иде на ресницу.

— Ну вот и нет у меня больше крыла, — сказала она, часто моргая и пристально глядя на дома вдоль канала. — Наверно, сегодня всю ночь буду смотреть на стенку у себя над кроватью и думать, вернулось ли оно уже на спину ко льву или еще нет. А может, о том, кто же все-таки такие этот граф и его седая дама. — Она зябко поежилась и поплотнее закуталась в пальто. — В теплой постели думать о таких вещах как-то безопаснее.

Лодка Моски мирно покачивалась у берега там же, где они ее оставили. Под скамьей уже успела приютиться кошка, опрометью кинувшаяся на берег от грохота приближающейся моторки.

— Buona notte! [16] — сказала Ида, прежде чем Проспер, Риччио и Моска перебрались в свою посудину. — Приходите как-нибудь в гости, только не тяните с этим до тех пор, пока повзрослеете и я вас не узнаю. И если вам вдруг понадобится помощь — да-да, конечно, вы теперь богатые, но наперед ничего знать нельзя, — вспомните обо мне.

Ребята смущенно переглянулись.

— Спасибо вам! — пробормотал Моска, покрепче перехватывая саквояж под мышкой. — Очень мило с вашей стороны. Правда, очень мило…

— А в Каза Спавенто мы в жизни больше не полезем. Ни за что, — добавил Риччио, за что и удостоился от Моски очередного тычка в бок.

Они уже покидали лодку, когда Проспер еще раз оглянулся на Сципио. Король воров сидел, отвернув лицо, и разглядывал темные окна домов на другом берегу.

— Ты, разумеется, в любое время можешь забрать свою долю, Сцип, — сказал Проспер.

В первую секунду он думал, что Сципио вообще ему не ответит. Но тот все-таки повернул голову.

— Заберу, — сказал он и поднял на Проспера глаза. — Передай от меня привет Осе и Бо.

И быстро повернулся к нему спиной.