Классификация языковых аномалий (окказионализмов)

Окказиональную лексику можно рассматривать со многих точек зрения. Рассмотрим возможные подходы и параметры классификации:

1. Степень окказиональности. По этому признаку окказионализмы различаются в широких пределах: от слов, практически уже не воспринимающихся как окказиональные ("бластер", "космолет"), до слов резко индивидуальных, привязанных к определенному автору, произведению и даже определенному контексту ("алаец", "капес", "левиум").

Следует различать разные степени окказиональности:

а) окказионализмы первой степени - это стандартные, потенциальные образования, созданные в полном соответствии с деривационными нормами современного русского литературного языка (поливатель, смотрелка).

б) окказионализмы второй степени - частично нестандартные образования, причем отступления от деривационной нормы, произошедшие при образовании окказионализма, не порождают трудностей семантической интерпретации. Например, прилагательное “эхоголосые” в строке С. Кирсанова “мхи диалектов эхоголосых” несколько не соответствует узуальной деривационной модели “основа прилагательного + основа существительного + нулевой частеречный суффикс имени прилагательного” (по этой продуктивной модели образованы прилагательные типа “звонкоголосый”, “большеглазый”, “темноволосый”), поскольку первая основа окказионального композита - основа имени существительного (“эхо”), а не прилагательного. Но выявленное отступление от нормы не затрудняет дешифровку новообразования: “эхоголосые”, то есть “доносящиеся до нас из глубины веков, как эхо доносится издалека”.

в) окказионализмы третьей степени - это сугубо окказиональные, полностью нестандартные образования, семантическая интерпретация которых достаточно трудна, а отступление от деривационной нормы существенно. Такие образования часто не имеют аналогов даже среди окказионализмов. Например, окказионализм А. Вознесенского тюрьмым-тюрьма в строке “в душе - тюрьмым-тюрьма” деривационно не соответствует отчасти структурно подобным “темным-темно”, “белым-бело” и др., так как мотивирован не прилагательным, а сушествительным, которое от лексем-образцов наследует аффикс -ым, чуждый существительному.

Только исследование семантики существительного “тюрьма”, круга устойчивых ассоциаций, рождаемых этим словом, при учете “накала” состояния, подчеркиваемого повтором мотивирующей основы, и семантики лексем-образцов тип “темным-темно”, “черным-черно” позволяет прийти к истолкованию названного окказионализмом состояния души как “тягостного, мрачного, безнадежного одиночества”, как “мучительного чувства внутренней несвободы” [23].

2. Окказиональность в плане выражения - "массаркш", "слег"; и в плане содержания (семантические окказионализмы, по терминологии Эр. Ханпиры) - "ускоритель", "галоша", "уолдо" (Азимов) [23].

3. Окказионализмы, созданные на материале того языка, на котором произведение написано, и образованные путем заимствования слов (или морфем) из других языков. Для русского языка примерами окказионализмов первого типа являются "репа" (К. Булычев), "вертячка", "этак" (Стругацкие); примеры второго типа - распространенное в фантастике словечко "флаер", "сталкер" (Стругацкие).

Возможны примеры смешанного типа - сочетание заимствованной основы с исконным аффиксом - "некротка" (Лем) [23].

4. Структурная классификация НФ окказионализмов:

1). Фонетические окказионализмы - слова, представляющие собой не зарегистрированные в языке сочетания фонем - "массаракш", "слег";

Фонетические окказионализмы рождаются в том случае, когда автор предлагает в качестве новообразования какой-либо звуковой комплекс, считая, что этот комплекс передает, содержит некую семантику, обусловленную фонетическими значениями звуков, его составляющих. Классические примеры фонетических окказионализмов находим в экспериментальном стихотворении В. Хлебникова:

Бобэоби пелись губы,

Вээоми пелись взоры,

Пиээо пелись брови,

Лиэээй - пелся облик,

Гзи-гзи-гзэо пелась цепь.

Так на холсте каких-то соответствий

Вне протяжения жило Лицо.

2). Лексические (словообразовательные) окказионализмы создаются в большинстве случаев комбинацией различных узуальных основ и аффиксов в соответствии со словообразовательной нормой или в некотором противоречии с ней. Менее частотно образование лексических окказионализмов лексико-синтаксическим и морфолого-синтаксическим способами. При образовании лексических окказионализмов действует исторически сложившийся механизм словопроизводства. Новообразование компонуется из морфем, уже существующих в языке, при этом “...истинно новым ... в слове, которое только что создалось, является скрещение координат, а не координаты как таковые”.

В качестве иллюстрации сказанного приведем строфу из стихотворения О. Мандельштама “Чернозем”, содержащую лексический окказионализм:

Как на лемех приятен жирный пласт,

Как степь лежит в апрельском провороте!

Ну, здравствуй, чернозем: будь мужествен, глазаст...

Черноречивое молчание в работе.

3). Грамматические (морфологические) окказионализмы представляют собой образования, в которых, с точки зрения узуса, в конфликте находятся лексическая семантика и грамматическая форма. Невозможное в системе языка оказывается возможным в авторском контексте благодаря творческому развитию лексического значения слова. Например, в стихотворении В. Брюсова окказиональный плюраль злы органичен, так как является номинацией не отвлеченного понятия, а конкретных его проявлений: общественных пороков, изъянов.

К великой цели двигались народы.

Век философии расцвел, отцвел;

Он разум обострил, вскрыл глуби зол

И людям вспыхнул маяком свободы.

4). Семантические окказионализмы являются результатом появления семантических приращений (иначе говоря “обертонов смысла”, “контекстуальных значений”, “эстетических значений”), которые существенно преобразуют семантику исходной узуальной лексемы, употребленной в художественном контексте. Заметим, что круг семантических окказионализмов очертить значительно труднее, чем лексических или грамматических, поскольку практически каждое эстетически нагруженное слово образного текста характеризуется смысловыми приращениями, но работать с ними необходимо, так как они - “неотъемлемая часть идиолекта писателя, текстов художественных произведений...”. Примером семантического окказионализма может служить прилагательное лазорев в стихотворении И. Северянина “Нерон”:

Мучают бездарные люди, опозорив

Облик императора общим сходством с ним.

Чужды люди кесарю: Клавдий так лазорев,

Люди ж озабочены пошлым и земным.

В семантическом окказионализме лазорев актуализированы смыслы, традиционно входящие в импликационал узуального прилагательного “лазоревый”.

5). Окказиональные (необычные) сочетания слов представляют собой стечение лексем, сочетаемость которых в узусе невозможна, поскольку противоречит закону семантического согласования вследствие отсутствия общих сем в их лексических значениях. Благодаря возникновению контекстуально обусловленных семантических сдвигов в зависимом компоненте словосочетания общие семы появляются. Так, окказиональным является словосочетание давнопрошедшие позы в стихотворении С. Кирсанова “В Лондоне”:

... Он - город часовых

в давнопрошедших позах,

подстриженной травы,

живых головок Греза,

ораторов в садах,

седеющих спортсменов

и стрелок, что всегда

дрожат на “переменно”...

Опорный компонент словосочетания - существительное “поза”, денотат которого может быть охарактеризован с точки зрения пластики, комфортности, но не может иметь временной характеристики. В контексте стихотворения “давнопрошедшие” означает “традиционные, остававшиеся неизменными в течение веков, свойственные старинным временам, неосовремененные, архаичные”. Семы “архаичности” и “традиционности” доминируют в контексте стихотворения и делают приемлемым сочетание слов “позы” и “давнопрошедшие”.

6). Графические окказионализмы отличаются (характеризуются) выделением более крупным шрифтом какой-либо части слова. За этим техническим процессом скрыты важные семиологические процессы. Графические окказионализмы часто используются в прессе (заголовках). При образовании таких заголовков на одну метафорическую цепочку накладывается другая, что способствует приобретению словом символического смысла [23].