:
Глава тринадцатая. СПЛОШНАЯ УТИНА 7
Охранники грубо, издевательски захохотали: все случилось так, как и было ими предусмотрено, – обгадился, мозгляк. Теперь из него можно веревки вить.
Насмешливо зажимая двумя пальцами нос, к висящему и скулящему от боли и жуткого стыда Семихатько подошел Чартхилава, сокрушенно покачал головой и сказал:
– Ну рассказывай.
– Что-о-о?… – едва смог выдавить из себя юрисконсульт, с ужасом понимая, что уже готов не только самого себя, но и свою родню, и жену, и детей – всех отдать, продать, загубить, лишь бы прекратились эти невероятные муки.
– Все рассказывай, понимаешь. аз есть о чем, все говори. А я тебя буду слушать и немножко коптить твои яйца. Мурик, принеси сюда паяльную лампу и вентилятор включи. Пусть немного шумно, зато вони меньше.
Один из амбалов вышел за дверь. А когда он вернулся с черной лампой, из соска которой с ровным гудением била короткая синяя струя пламени, Семихатько истошно завизжал, забился в петлях и на одном выдохе ухитрился прокричать, что все скажет, ничего не утаит, пусть только его снимут, хотя бы опустят на пол.
Взмах руки Чартхилавы – и юрисконсульт мешком, набитым дерьмом, шмякнулся на пол. Гоги поставил в непосредственной близости от него стул, сел, широко расставив ноги, и сказал спокойно:
– Говори. Слушаю.
Умирая от страха, Семихатько все-таки успел выбрать из двух зол, со своей точки зрения, наименьшее для себя – то есть Турецкого. Ивана, слава богу, уже нет в живых, а из могилы он уличить не сможет. Что же касается Турецкого, то бороться с ним можно лишь одним способом: убрать к чертовой матери – и дело с концом. Вопрос только в том, чтобы у Гоги не возникло сомнений, что сам Семихатько является жертвой прокурорской интриги, причем жертвой абсолютно безвинной, поскольку, несмотря на все старания Турецкого, он так ничего серьезного ему и не выдал.
И он поведал, как запугивал его старший следователь по особо важный делам, как он, Семихатько, старательно делал вид, что боится и готов к сотрудничеству, однако в глубине души держался одной мысли: выведать как можно больше, что известно прокуратуре о взаимоотношениях банка и Шацкого. А почему раньше об этом не сказал? Так соблюдал конспирацию. Был почти уверен, что за ним установлено наблюдение. Наверняка и телефон прослушивается. Зачем же в такой ситуации подводить хозяина?…
Чартхилава внимательно, не перебивая, выслушал исповедь, задумчиво покивал, уточнил, где и когда происходили встречи юрисконсульта со следователем, а потом обернулся к амбалу, в руке которого по-прежнему змеино шипела паяльная лампа.
– Мурик, подай инструмент, – ткнул он пальцем в лампу. – И сними с этого говнюка штаны. По-моему, он нам тут не все сказал… – А минуту спустя, глядя на голого, извивающегося на ледяном полу юрисконсульта, участливо спросил: – Так почему, говоришь, этот следак к тебе привязался? Что он такого знал про тебя, чтобы целое ДТП устраивать, а?…
Полчаса спустя мучители ушли, заперев стальную дверь и унеся с собой всю одежду главного юрисконсульта. Не забыв включить камеру на заморозку.
Но несколькими минутами раньше, обожженный и окровавленный, Семихатько лишился сознания. И больше уже не очнулся.
– Оказался сукой, – небрежно сказал Гоги Олегу Никифоровичу.
– Ну и что тебе удалось узнать? – спокойно поинтересовался Авдеев.
Услышанное не обрадовало.
– Ты мог бы провести воспитательную работу с этим твоим Турецким?
– Если б он был мой, батоно! Ты девку спроси, она, по-моему, говорила, что знакома с ним. Но если подтвердится то, в чем успел признаться юрист, таких людей легче убрать, чем договориться с ними.
– Договориться, Гоги, можно с любым, – наставительно заметил Авдеев. – Ключ подобрать… Ну еще и от суммы зависит. Вот ты и попробуй. А убрать-то мы всегда успеем… Что же до нашей гостьи, отчего же, можно и спросить. Кликни ее…
Элина уже освоилась в большом доме. Подогретый бассейн, искусственное солнце, услужливый бармен – что еще требуется женщине, привыкшей главным образом следить за собой, а обо всем остальном узнавать из телевизора. Вот она и любовалась собственной загорелой кожей в многочисленных зеркалах, когда ее позвали к хозяину.
Она выглядела хорошо, даже весьма соблазнительно, входя в небесно-голубого цвета халатике, сквозь который выгодно золотилось ее ухоженное тело. В большом кабинете Олега находился еще и его верный Гоги. Если Олега она могла понять как женщина и он, в общем, никакой опаски у нее не вызывал, то этого огромного грузина она попросту боялась. Как сторожевого пса, который за своего хозяина порвет пасть любому, на кого тот только покажет пальцем. Один раз попалась Элина в его лапы, но этого вполне хватило, чтобы она в первый и, дай бог, в последний раз поняла, чем любые, даже самые разнузданные, занятия сексом отличаются от насилия. И уж тут не расслабишься, как в известном анекдоте, чтоб хотя бы получить удовольствие.
– Садись, – сказал Олег. – Ты хорошо выглядишь. Как твое мнение, Гоги?
– Хорошо выглядит, – мрачно подтвердил тот.
– Так вот, дорогая, если ты и дальше хочешь выглядеть не хуже, ты нам с ним сейчас расскажешь все, что тебе известно о следователе Турецком. Все – от начала до конца. Вопрос понятен?
– Ой! – даже поморщилась она. – Зачем он вам нужен? Мужик как мужик, не хуже и не лучше других. А чем он там занимается? Не знаю, мне это совсем неинтересно.
– Ты, девочка, не поняла меня. Когда я велю рассказывать все, надо только так и делать. Или ты хочешь, чтобы тобой занялся Гоги?
Элину будто ледяной водой окатило, даже мурашки на коже ощутила. Что оставалось думать? Вот и стала она вспоминать, как, следуя уговорам сестрицы, пришла в МУ, где и познакомилась с этим Турецким. Чисто случайно. Потом оказалось, что они почти соседи. Ну – то да се, съездили в Каменку, где дача, обнаружили мужа. А дальше? Да ничего особенного дальше и не было. Побыл он с ней часа полтора, да и сбежал к семье. Вот и все знакомство. Кстати, и силинское дело он вовсе не ведет, там другой следователь по фамилии Платонов.
Хитрым своим женским умом Элина сообразила, что интерес Олега к Турецкому не случаен. И ради этого они могут из нее душу вытрясти, в самом буквальном смысле. Поэтому избрала не самую выгодную для себя роль, но наиболее безопасную. А чье задание исполнял Турецкий, она определенно не знала, может быть, того же генерала Грязнова. Танька ведь у него работает.
Элина заметила, как переглянулись Олег с Гоги, но не поняла смысла их безмолвного обмена взглядами.
– Этот Платонов – из областной прокуратуры, – сказал Гоги. – Он к Шацкому отношения не имеет.
Услышав фамилию Ивана, Элина встрепенулась:
– А что с Ваней?
– Ничего, – по-прежнему мрачно ответил ей Гоги.
– А что это у вас там за крики сегодня были? – продолжала любопытствовать Элина.
– Гдэ-э? – уже грозно спросил Гоги.
– Внизу, – Элина пожала плечами, будто ей стало зябко. – Я в сауне была. Слышу такие крики, будто с человека шкуру сдирают. Прямо ужас какой-то!
– Что ты делала в сауне? – нахмурился Олег.
– Интересное дело! А чем там можно заниматься? Ты думай, чего спрашиваешь! Была в сауне, потом в бассейне поплавала, потом массаж.
И опять как-то странно переглянулись Олег с Гоги. Грузин помолчал и, угрюмо глядя себе под ноги, сказал:
– Это охрана детективами развлекается. Любят всякие ужастики смотреть, бездельники. Волю, говорят, тренируют. Я запрещу им.
– Ну зачем же запрещать так сразу. Пусть просто звук потише сделают, – вмешался Олег. – Ты знаешь, Элина, и меня, и Гоги, всех, когда мы начинали работать в органах, специально тренировали, нервы закаляли. Чтоб у нас никакой жалости к врагам не было. Или к предателям. Да, Гоги?
Тот мрачно кивнул.
– Тебе наверняка это покажется ужасным, но вот лично мне… и моим коллегам демонстрировали фильм, как сжигают в крематории живого человека. Привязывают его к специальным таким носилкам, открывают заслонку, а там пламя гудит. Ну и его туда. Он кричит – жуть! Но мы-то знали, что это предатель нашего дела, бывший наш полковник, который продал американцам секреты ракетного топлива, понимаешь? Так что хоть его и не жалко, но все равно страшно. Потому что нас учили: вот кара, которая ожидает изменника. Так воспитывали… Но ты ребятам скажи все-таки, Гоги, чтоб не сильно увлекались. Зачем в людях излишнюю жестокость воспитывать, верно, Элина? – И, не дожидаясь ответа, засмеялся: – Впрочем, если хочешь, мы можем и тебе показать по видику что-нибудь такое же страшненькое. Как, нет желания?
Элина отчаянно замотала головой.
– Ну я так и подумал, – продолжал смеяться Олег. – Слушай, а что ты насчет массажа говорила?
– Зоя делала. И очень, кстати, неплохо.
– Зоя? – удивился Олег. – Вот не знал… А ты сама не хотела бы поучиться?
– А зачем?
– Ну… будешь хотя бы мне иногда делать. Нет, правда, вот у Гоги есть братец. Младший. Он в Амстердаме живет, в Голландии. У него там туристическая фирма имеется, да, Гоги?
Тот кивнул.
– Ну и всякие салоны, курсы, педагоги из Таиланда. Я к чему? Ты могла бы, скажем, на пару-тройку неделек слетать туда, позаниматься на курсах, заодно развеяться немного…
– Так у меня ж никаких документов с собой нет!
– Ты кому это говоришь? – укоризненно покачал головой Олег. – Я скажу Гоги, и у тебя немедленно будут все необходимые документы. Верно говорю, Гоги?
Гоги кивнул, словно заведенный, но теперь уже с важным видом.
– Ну вот видишь!… Ладно, иди купайся. И обдумай мое предложение. Может, в нем есть смысл. Кстати, мы вот с Гоги тоже собираемся днями слетать в Голландию. По делам. Могли бы решить и твой вопрос, если ты захочешь… Иди загорай, я попозже тоже подойду. – И когда Элина ушла, сказал Чартхилаве: – Она не врала с этим Турецким, я внимательно наблюдал. Тут психология, Гоги… Какая женщина станет показывать себя в невыгодном свете? Она же все-таки не профессиональная шлюха. А они, кстати, с еще большей щепетильностью относятся к самим себе. Нет, тут проку не будет. Надо, чтобы ты немного поездил за ним. Сделал парочку неожиданных звонков. Сказал, что лично я не против встретиться с ним накоротке… Пусть бы он эту девку увидел. Довольную. Нам будет о чем поговорить с ним. Если он захочет быть понятливым.
– Тогда мы попросим его побыстрее проявить понимание, да? – с ноткой угодливости произнес Гоги. – Извини, батоно, не совсем понял, зачем ты моего Тенгиза вспомнил?
Младший брат Георгия отвалил из Тбилиси за границу еще в конце восьмидесятых, вместе с началом перестройки. Обосновался после недолгих поисков счастья в Голландии. В нищей Грузии Тенгизу с его явным коммерческим талантом тогда попросту нечего было делать. А вот в Европе, особенно в Голландии, с ее мягкими нравами и законами, Тенгиз быстро смог развернуть кипучую деятельность. Особенно – порнобизнес. Всевозможные салоны, массажные кабинеты, рабочую силу для которых обильно поставляли бывшие советские республики, заметно потеснившие на этом рынке западноевропейских проституток. Так или иначе, но дело у Тенгиза процветало.
– Затем, Гоги, – строго сказал Олег, – что ты стал иногда совершать ошибки, которые приходится исправлять мне. Я не хочу тебя обидеть, но вот и с Синим у нас случилась явная промашка. Ведь он вышел из-под контроля, ты не можешь этого отрицать. А он – твоя креатура. Нет, я не укоряю тебя, я просто напоминаю. Значит, теперь нужны дополнительные усилия, чтобы он не открыл рта. Ты говоришь, что уверен в этом «законнике», а я сомневаюсь, имея к тому все основания… Теперь вот с этими твоими ужастиками! Что, разве нельзя было сперва все проверить, прежде чем начать спускать шкуру? Ну хорошо, раскололи предателя, а дальше что с ним делать будешь?
– Сегодня же вывезем подальше. По частям.
– Правильно… А братца я твоего вспомнил вот почему. Представь себе, прилетели мы в Амстердам, хорошо поужинали, выпили и отправились – куда? – конечно, в Красный квартал! Идем, а вокруг витрины с красавицами из всех частей света. Выбирай себе любую. Батюшки! А это кто? Тут ты и говоришь: смотри, батоно, узнаешь нашу Элину? А что, не исключено, что мы даже зайдем к ней, вспомним наше Успенское… И главное в чем? Все довольны. Каждый своей судьбой.
– Ты прав, батоно, хороший товар не следует портить… Ну что, тогда я пойду? – Чартхилава неожиданно легко поднялся.
– Вот смотри, Гоги, – остановил его движением руки Олег. – Мы с тобой только что обсуждали проблему, как не совершать глупых ошибок, верно? Не отвечай, слушай. Ты уверен абсолютно, что никто не видел, как увозили из офиса этого Семихатько? Не можешь быть уверен, потому что не сам поехал, а послал своих амбалов, так? Значит, что теперь ты должен сделать?
Чартхилава молчал, преданно глядя на хозяина. Он чувствовал свою вину, но не мог понять пока, в чем она заключается.
– Ты вчерашним числом оформишь ему командировку… скажем, на Урал. К нашему другу. Поездом поедет, летать он, помню, не любил. Значит, приобретете билет, честь по чести проводите, машина там, прочее, чтоб все путем. И чтоб ты лично его провожал, а тому были свидетели. Теперь понял?
Гоги облегченно вздохнул.
– А в холодильных камерах не надо подолгу держать лишние предметы.
Гоги изобразил на лице подобие улыбки.
: 2015-09-14; : 94; !; |