:
Глава тринадцатая. СПЛОШНАЯ УТИНА 5
Он и не собирался на пожилых людей обращать внимание, этот оперативник, потому что его клиентом был молодой и высокий парень, спортсмен. А «фейс» его – вот он, в кармане.
Зато он увидел спешащего куда-то своего коллегу. Тот как бы делал ему какие-то знаки, но – осторожно, словно чего-то опасаясь. Оперативник прибавил шагу, не понимая этой игры.
Они встретились, будто невзначай, у припаркованной у обочины машины.
– Не обратил внимания? – тут же спросил коллега.
– На кого?
– Да вон на того мужика, – он показал в спину сутулого прохожего, сворачивающего на платную стоянку.
– А что в нем необычного? Какой-то старый хрен…
– А я его от справочной веду. Чего-то не то показалось. И девка ему улыбалась, когда отвечала. Ну как знакомому уже. Я-то не мог ближе подсунуться. А он спросил и пошел. Смотри, он на стоянке. Ты там уже смотрел?
– Да вот, только собрался, а тут, гляжу, ты руками машешь… А у вас там ничего нового?
– Бегаю же, сам видишь. Давай за ним.
И оперативники шустро двинулись на стоянку: один – через выездные ворота, другой – через въездные, где у шлагбаума парень в тулупе до пят и с большой золотистой бляхой на груди пропускал машины и отмечал в квитанциях время приезда.
Оперативник показал ему фотографию Кирюхина, назвал марку, цвет и номер машины. Тот посмотрел, подумал, покачал головой:
– Не могу сказать, тут их несколько сотен. А некоторые неделями стоят, хозяев дожидаются, где все упомнишь.
– Он сегодня мог приехать, в районе от шести утра.
– Так это другая смена! – обрадовался парень. – Я не видел, а надо – иди сам смотри. Документик-то покажи еще разок.
Опер достал фото.
– Не, свою ксиву.
Посмотрев удостоверение оперативного уполномоченного МУа, парень кивнул и сделал широкий жест: дозволяет, ишь ты! Но жест его оперу понравился. Может пригодиться.
Несмотря на неустанную работу трактора, выталкивающего сугробы снега за пределы стоянки, ноги увязали в наезженных колеях. И тут уж глазам приходилось больше следить, чтоб на тебя не наехали, а не поиском нужной машины.
Правду говорят: зайдешь в поликлинику, покажется, что весь мир болен, а заглянешь на стоянку в поисках красной «девятки», сразу обнаружишь, что наша отечественная автомобильная промышленность выпускает машины исключительно этой марки и этого окраса. За редким исключением.
И еще оставалось одно условие: нельзя было выдавать свой интерес к данным машинам. Если преступник может оказаться где-то рядом, а еще, не дай бог, обратит внимание на твой интерес, пиши пропало. Его немедленно как ветром сдует.
Так, соблюдая максимальную осторожность, обходили оперативники ряд за рядом, пока почти в самом центре стоянки не увидели одновременно и друг друга, и красную «Ладу» с искомым номером. Она была присыпана снегом, значит, стояла здесь уже несколько часов. Но внутри было пусто.
А Игорь, выйдя в очередной раз из здания вокзала и поверив приветливой девочке, что регистрацию вот-вот объявят, поскольку снегопад утихает, решил забрать из машины чемодан и податься поближе к своей стойке, чтоб пройти контроль одним из первых. Поскорее избавиться от тягостного ощущения, что тебя все вокруг так и высматривают. Хреновое это чувство, от него даже в брюхе появляется некоторое смятение. Вот и надо побыстрее кинуть что-нибудь в клюв. Декларация давно заполнена, валюта в ней указана, а той, что в кармане, уж на хороший обед в ресторане хватит. Останется ли только время. Можно и хорошим коньяком пока обойтись. Самое же главное в том, что улучшение прогноза быстро стало поднимать и его настроение.
Когда объявили регистрацию, Игорь вдруг почему-то не решился немедленно приступить к охмурению симпатичной бабенки на таможенном контроле. адоваться, конечно, есть чему, но изображать из себя жизнерадостного козлика расхотелось. Напротив, он принял максимально деловой и суровый вид, хотя летел явно на отдых, и выложил на стойку свои документы. А чемодан поставил на транспортер интраскопа.
Кудрявая блондинка лениво кинула взгляд на экран, где проплывал насквозь просвеченный его багаж и где ничто не должно было привлечь ее внимания – ни железных предметов, ни бутылок. Так же мельком взглянула в паспорт, на билет, что-то отметила в своем списке, а когда Игорь снял чемодан с транспортера и сказал, что хочет взять его с собой, кивнула и протянула бирку на резинке со всеми его документами.
Он был так упоен собственной удачей, что даже не обернулся к таможеннице, а с ходу устремился к пустым еще кабинкам паспортного пограничного контроля.
Зря он не обернулся. Хотя это теперь уже вряд ли что-то изменило бы.
Кудрявая блондинка, затянутая в красиво сидящую на ней форму, тем временем нажала сигнал звонка, который оповестил пребывающего в ожидании Карамышева, что объект появился. Уже через минуту он вместе с оперативником был возле стойки. Таможенница улыбнулась им, молча протянула стоявший перед ней на стойке, но невидимый пассажирам отпечаток лица и кивнула в сторону пограничников.
У Карамышева было время объяснить начальнику погрансмены, что надо будет сделать, когда объект появится. Чтобы и лишнего шума не поднимать, и базара тут не устраивать. Открытием для следователя оказалось и то обстоятельство, что летел Кирюхин вовсе не на Канарские острова, а на Кипр.
А самое пикантное было в том, что, когда уже операция завершилась, испанская консульская служба сообщила в Генеральную прокуратуру, что гражданское лицо по имени Игорь Владимирович Кирюхин к ним за визой не обращалось. Оперативно сработали, нечего сказать! Вот и лови с такими уголовников…
Молодой сержант с зелеными погонами взял паспорт Игоря и стал его изучать. Игорь терпеливо ждал. А сердце так и прыгало от приближающейся семимильными шагами удачи. Но что-то вызвало неудовольствие у сержантика. Или недоверие? Он куда-то позвонил – просто сняв трубку телефона и сказав одну фразу. Через какое-то время к нему подошел капитан-пограничник. Вошел в его стеклянную будку и тоже стал глядеть – то на Игоря, то в его паспорт.
А очередь между тем вырастала. Пассажиры были не то чтобы совсем уж недовольны, но волновались, как при всякой непредвиденной задержке.
Капитан вышел из будки с паспортом Игоря в руке и вежливо пригласил его проследовать за собой. Это уже было просто черт знает что, Игорь не слыхал прежде, чтоб на паспортном контроле вообще когда-нибудь и кого-нибудь задерживали.
Не споря, он подхватил чемодан и отправился следом за капитаном в глубину зала. Вошли в ярко освещенное помещение со стеклянными стенами, плотно закрытыми металлическими жалюзи. В комнате сидели несколько человек в гражданской одежде – это сразу отметил Игорь – и с любопытством смотрели на него.
Пограничник передал одному из штатских паспорт Игоря и вышел, притворив дверь.
– Здравствуйте, Игорь Владимирович Кирюхин, – сказал этот штатский, примерно такого же возраста, как Игорь, но светловолосый и немного покрупнее, пошире в плечах. – Что ж вы так торопились? Из окна лестничного прыгали, а?
Если Игорь еще минуту назад на что-то мог надеяться, то после первой же фразы мента – ну конечно, он вспомнил этот гадский голос – понял, что сгорел полностью. Дотла.
– Позвольте чемоданчик, – сказал второй. И его голос тоже узнал Кирюхин. Значит, достали. – Я – следователь Генеральной прокуратуры Сергей Львович Карамышев, вот мое удостоверение. Эти товарищи – сотрудники Московского уголовного розыска. Вы можете сделать заявление, выдать спрятанную валюту, наркотики, если имеются, и тем несколько облегчить свою будущую судьбу. Если у вас нет такого желания, мы произведем вскрытие ваших вещей, личный досмотр, и тогда вся найденная контрабанда будет поставлена вам в вину. В своей машине вы ничего не оставили? Никаких там взрывных устройств нет? А то ведь ваш брат и на такое способен.
– Я не знаю, в чем причина моего задержания, – сказал Игорь, – но заявляю сразу, что мне нечего бояться. Ну взял немного валюты, чтоб на отдыхе не чувствовать себя жлобом, экономящим каждую копейку. Выдам, фиг с вами. А больше мне скрывать нечего. В моих интересах говорить правду. Только чистую правду. Можете так прямо и записать в своем протоколе.
– Что может быть лучше? – весело сказал светловолосый оперативник из МУа. – Значит, сегодня у нас будет впервые в жизни день без вранья. Как написала когда-то одна симпатичная писательница.
Глава пятнадцатая. ПАУКИ
Синий, говорили Турецкому, скрежетал своими стальными зубами, слушая на очной ставке показания подельников, которые, словно сговорившись, дружно и без зазрения совести топили его, определив ему с ходу роль «паровоза». Все, начиная от Хмыря с Кирюхой и кончая гаденышем Шишкой, показания которого подтвердил этот сука-криминалист. Ну уж если с ним, с «законником», так обошлись, то не видел и Грызлов причины жалеть ссучившихся своих товарищей, доподлинно зная грехи каждого и прикидывая, на какие срока они потянут. И он, наслушавшись обвинений в свой адрес, естественно спасая собственную шкуру, начинал по-своему трактовать эти показания.
Видимо, по логике вещей он учел еще одно обстоятельство, которое не преминул обернуть в свою пользу. Оказалось, всесильный банкир Авдеев не так уж и всемогущ, как рисовал в своем воображении и убеждал окружающих. Во всяком случае, сынишку-то никак не может вытащить из крытки, как ни стараются его адвокаты и дружки из-за кремлевских стен. Припухает Серега, в полную отрицаловку уходит, причем категорически отметает даже очевидное. Вместе с тем, как наверняка отметил для себя Синий, никаких поползновений со стороны Олега Никифоровича, чтобы хоть как-то облегчить судьбу вора в законе, не было. Либо забыл уже дружка-помощника, либо использовал сложившуюся ситуацию, чтоб окончательно избавиться от такого компрометирующего знакомства. Одним словом, отказался.
Значит, и Синий по отношению к нему тоже не имеет обязательств.
Последнее и проявилось в тех осторожных показаниях, которые, в силу необходимости, вынужден был делать Алексей Грызлов. Это было заметно и по тону, и по фактуре, которую скупыми порциями начал выдавать матерый уголовник. Неважно, что понемногу, важнее, что начал, а когда поневоле сдвинешься с мертвой точки, дальше само пойдет. Это прекрасно понимали Турецкий и все остальные члены его группы.
А еще они видели, что практически все без исключения арестованные по двум делам об убийствах являются в той или иной степени исполнителями, но никак не мозговым центром, вынесшим решение о ликвидации что Силина, что Шацкого. И все нити теперь уже определенно сходились к Олегу Никифоровичу Авдееву. Вот его-то и надо было теперь брать сначала в оперативную разработку, а затем и арестовать.
Но… получалось так, что все, начиная от щербинской братвы и кончая адвокатами, которые явились, чтобы принять на себя защиту задержанных на кладбище, действовали как бы от имени и по поручению господина банкира – его имя, разумеется, не было произнесено, но определенно подразумевалось – и вели себя с решительной наглостью. Требовали свиданий с задержанными одни и немедленного предоставления адвокатских услуг другие. И все вместе абсолютно «не знали» и даже «не догадывались» о причинах задержания. Оружие и наркота в расчет не принимались, будто на них вообще не распространялся Уголовный кодекс. Балуются ребятки, а кто нынче без греха? Если кому и делают нехорошо, то лишь самим себе, а значит, и спасать их надо, а не держать за решеткой.
Ничего нового. Братва, прикрытая крепкой «крышей» из высшего эшелона власти, никого не боялась и имела свои понятия о мерах пресечения. Именно понятия, закон тут и не ночевал.
Но самое любопытное заключалось в том, что среди требований адвокатов Алексей Грызлов даже и не упоминался. Будто и не было его совсем. Или был, но вопрос с ним решен окончательно и не в его пользу. Тоже, кстати, аргумент, который может быть с успехом использован при давлении на Синего: пусть не обольщается, никто не собирается стоять за него горой. Продали, суки, своего же!
Александр Борисович, стараясь не терять времени даром, запустил через Грязнова агентуру в дальнее пока окружение господина неизвестно где пребывающего банкира. И главную роль здесь играл ведущий оперативный кадр Дениса Грязнова – Алексей Петрович Кротов. Его действия Грязнов имел все основания оплачивать из своего фонда на оперативные цели.
По информации Кротова выходило так, что Авдеев-старший наверняка находится в Москве или ее ближайших окрестностях, например в Успенском, в своей вилле, больше напоминающей замок. И никуда, несмотря на уверения его секретариата, он не отбывал и не собирался. Но в банке настойчиво утверждали, что связи с ним, кроме телефонной, нет, а беспокоить не положено. Когда ему потребуется, он сам позвонит и даст указание.
Значит, у Турецкого оставался лишь один вариант, причем собственный: отловить Льва Георгиевича Семихатько. Тот инициативы не проявлял, да ему это и не нужно. Ехать к нему домой нельзя, любая нечаянная засветка может стоить юрисконсульту жизни, а примеры того, как без особых раздумий избавлялся господин банкир от помех в своих делах, показывают тягостные финалы Силина и Шацкого.
Была у Александра Борисовича зацепка относительно мадам Силиной, тем более в свете последних показаний о ее похищении, изнасиловании и всем остальном, связанным с этим делом, но… требовалась полная уверенность в том, что она решится помочь следствию. А вот такой уверенности как раз у Турецкого и не было. И чем этот мерзавец привязал ее к себе? Но ведь привязал, если судить по ее звонку Татьяне…
В любом случае нужен Семихатько, решил Александр Борисович и начал действовать.
Главный юрисконсульт наивно надеялся, что встреча его со старшим следователем из Генпрокуратуры носила одноразовый характер: тот узнал, что хотел, и отстал со своими вопросами. Поэтому его чрезвычайно озаботил телефонный звонок из Управления по безопасности дорожного движения.
– Лев Георгиевич? Извините, что вынуждены снова побеспокоить вас. Это из Управления с Садовой-Самотечной. По поводу недавнего происшествия, в котором вы оказались случайным свидетелем. Возникли, понимаете ли, некоторые сложности, мы бы не стали вас беспокоить, но вы, помнится, обещали при нужде оказать содействие. В этой связи хотелось бы попросить вас подъехать в ближайшие час-два к нам в управление, пропуск вам выписан, а само дело не займет много времени. Можно рассчитывать на вашу помощь?
Последний вопрос прозвучал со скрытой угрозой. Семихатько решил, что если его телефон и поставлен на прослушку, то данный текст опасности не представляет, поэтому помычал в раздумье в трубку, покашлял и согласился. Но ненадолго, а то много срочной работы.
На четвертом этаже, где размещались сотрудники милиции, занимавшиеся розыском похищенных автомобилей, в маленьком, тесном кабинетике Льва Георгиевича встретил улыбающийся холодно Турецкий. Предложил садиться. И эта его вежливая холодность как-то очень неприятно резанула Семихатько. Вот и надейся, что про тебя забыли! Как же, как же…
– асскажите, какие заботы заставили вашего банкира срочно вызвать вас к себе? Где он в настоящее время и чем занимается? Наш разговор, если вы правильно поняли мои вопросы, много времени у вас, Лев Георгиевич, не отнимет. Слушаю.
Тон, каким было сказано, убедил Семихатько без всяких дополнительных разъяснений в том, что он, образно говоря, находится под плотным колпаком у следователя. Значит, следили, знают, куда его возили, неизвестно лишь – с какой целью. А вот этот, последний, вопрос и был самым важным. Как и самым опасным.
Не стал говорить Семихатько о тех документах, которые были им изъяты из банковской информации и касались только одного дела – операции с обналичкой и переводом в валюту средств, отпущенных правительством уральскому руководству. Не было этих денег, ничего не было. Ничто, во всяком случае, не могло бы подтвердить показаний Шацкого ни по первому, ни по второму траншам. Поэтому Семихатько ограничился краткой информацией о положении дел в банке вообще, о чем он, собственно, и сообщил Олегу Никифоровичу, ну и еще о своем желании уйти в отпуск, по поводу чего получил категорический отказ. Здесь была абсолютная правда. Авдеев сам собирался на отдых и оставлять без головы свое юридическое управление не желал. Семихатько был недоволен, и его недовольство четко прочитывалось на круглом и озабоченном лице. Турецкий видел, что хотя бы в последнем вопросе он не врал.
А вот где сейчас банкир, этого Семихатько не знал. Или старательно делал вид, что не известно ему. Странно для главного юрисконсульта. Между тем наблюдение, установленное за дачей Авдеева, показало, что никуда банкир пока не уезжал. Значит, ведет схимнический образ жизни. В обществе Элины Кирилловны и своей охраны. Да и странно было бы, если бы он умчался куда-то, бросив на произвол судьбы своего отпрыска. Ну не совсем на произвол, все-таки на адвокатов. Однако идти им навстречу Турецкий не собирался. Сел – пусть посидит.
: 2015-09-14; : 127; !; |