Глава семьдесят девятая

Я спорила с сержантом Хадсоном. Мы старались это делать тихо, укрывшись позади фургона со снаряжением, чтобы репортеры не взяли нас в камеру, но все равно это был спор.

– Это не они, сержант, – говорила я.

– Ладно, есть среди них еще один или два вампира, что не оставили следов на первых жертвах. Значит, за это время успели создать новичков.

– Мастер этой группы достаточно силен, чтобы скрыть свою силу и от Церкви Вечной Жизни, и от Мастера Города. Никто из тех, кого мы сегодня убили, такой силой не обладает.

– Мы потеряли троих. По-моему, это приличная сила.

Я покачала головой:

– Почти все это были младенцы, новички. То, что я видела на прежних жертвах, это не был жор, это было методичное действие. Вампиры в этом кондоминиуме были больше похожи на животных, чем на разумных существ. Слишком они дикие были для организованной охоты.

– Я не знаю, что вы имеете в виду под организованной охотой. У вас убийство людей звучит как охота на оленей или кроликов.

– Для некоторых вампиров это так и есть.

Он покачал головой, держа руки на бедрах, и пошел ходить узкими кругами, но наткнулся на открытую дверь фургона и остановился.

– Число вампиров совпадает. У них была одна мертвая стриптизерша, и одну они почти убили. Вполне достаточно.

– Они ее взяли и оставили полицейского штата свидетелем, чтобы мы знали. Они хотели, чтобы мы пришли этой ночью. Зачем?

– Нам устроили засаду в холле, Блейк. Я думаю, мы просто оказались более подготовлены, чем они рассчитывали.

– Может быть, но была ли это засада, чтобы убить нас? Что если это была засада, чтобы убить вампиров?

– Это... это просто бессмысленно.

– Вы готовы закрыть дело. Готовы объявить их мертвыми, разгромленными. Мы убили нескольких вампиров, нашли несколько убитых людей в квартире, и вы готовы верить, что это и были наши серийные убийцы.

– А кто это еще мог быть? Вы хотите сказать, что нам подсунули подделку?

– Нет. Я хочу сказать, что если мы закроем это дело, они могут просто переехать в соседний город. И начать сначала.

– То есть нам оставили несколько юных вампиров, чтобы мы их убили и решили, что покончили со всеми? Они пожертвовали своими?

– Да, именно это я и хочу сказать.

– Знаете, что я думаю, Блейк?

– Нет. Что?

– Я думаю, вы просто не можете с этим расстаться. Просто не хотите, чтобы это кончилось.

Пришел мой черед пуститься кругами, но я поменьше, и стояла чуть подальше от дверей, так что описала почти полный круг. Не помогло.

– Я хочу, чтобы это кончилось, Хадсон, куда больше вас. Потому что если вампиры, оставленные здесь, были жертвенными агнцами, то это меня использовали, чтобы их убить. Они нас использовали как оружие – свое оружие.

– Езжайте домой, Блейк, к мужу, к бойфренду, к собаке или кто там у вас есть, но езжайте домой. Ваша работа здесь закончена, вам это ясно?

Я смотрела на него и думала, как ему это объяснить. И наконец попробовала нечто, в чем мне не хотелось бы сознаваться перед полицией в целом.

– Я сегодня ночью в церкви заглянула в память нескольких вампиров. Видела несколько лиц. Узнала несколько имен. Этих лиц здесь не было. И имена не будут в списке убитых.

– Это дело будет закрыто, Блейк, следовательно, ваш ордер будет выполнен. Вы кончили работу, езжайте домой.

– На самом деле, сержант, только я могу решать, выполнен ордер или нет. И поверьте мне, если мы не прижучим этих парней в Сент-Луисе, они переместят свою лавочку. Некоторых из них мы сегодня убили, но не всех, и если не убить главного мастера, он просто переедет и начнет делать новых вампиров. Это как в раковой хирургии: если не вырезать все, опухоль будет расти.

– Я думал, у вас роман с вампиром.

– Да.

– Для женщины, которая встречается с одним из них, у вас очень мрачная на них точка зрения.

– А вы меня спросите, что я иногда думаю о людях. Меня столько раз вызывали на случаи серийных убийств, которые казались работой монстра – нельзя было поверить, что это дело рук человеческих.

– И давно вы этим занимаетесь – охота на вампиров, расследование жутких преступлений?

– Шесть лет. А что?

– В отделах по насильственным преступлениям стараются выполнять ротацию персонала не реже раза в два – пять лет. Может, вам следует на время перейти на что-то менее кровавое.

На это я не знала, что сказать, и потому ушла в сторону.

– Там наверху, когда в углу прятался мастер вампиров, никто из вас его не видел?

– Пока вы его не ранили.

– Я его почувствовала. Я точно знала, где он. Он управлял всеми прочими в этой спальне. Если бы он не умер, они бы продолжали нападать, даже когда освященные предметы были на виду. Мы бы еще людей потеряли.

– Может быть. Но к чему вы?

– Мои способности работы с мертвыми – генетические, как экстрасенсорная одаренность. Никакие курсы и тренировки не научат видеть невидимое. Во всей этой стране не найдется и двадцати человек со способностями, хотя бы близкими к моим.

– В программе федеральных маршалов куда как больше двадцати человек, – возразил он.

Я кивнула:

– Ага, и некоторые из них отлично знают дело. Кое-кто из них ощутил бы его силу, но я больше никого не знаю, кто точно знал бы, куда стрелять.

– Вы хотите сказать, что только вы можете выполнить эту работу?

Я пожала плечами.

– Знаете, Блейк, примите совет от человека, который этим занимается куда дольше вас. Вы не Бог, и всех вы не спасете, и полиция до сих пор в этом городе работала вполне нормально и без вашей опеки. Вы не единственный в городе коп, и не единственный, кто может сделать эту работу. Расстаньтесь с этой мыслью, иначе спятите. Начнете обвинять себя за то, что не можете работать круглые сутки без выходных. Начнете думать, что если бы только вы там были, не случилось бы той беды или этой. Так вот, это не так. Вы просто человек, с некоторыми исключительными способностями и хорошим соображением, но не пытайтесь взвалить себе на плечи вес всего этого чертова мира. Раздавит.

Я посмотрела в эти карие глаза, и что-то мне подсказало, что этот совет продиктован горьким опытом. Будь я просто себе девчонкой, я бы ответила что-то вроде «вы будто по опыту говорите», но я давно ошиваюсь среди мальчишек и научилась себя вести. Хадсон мне приоткрылся, хотя и не был обязан. Вызнавать его личные переживания – проявить себя неблагодарным дерьмом.

– Я очень долго была единственной.

– Вы одна ходили в эту квартиру? – спросил он.

Я покачала головой.

– Тогда не ведите себя так, будто так и было. Вас кто-нибудь дома ждет?

Голос его был мягче, чем когда он первый раз сказал мне ехать домой к мужу или бойфренду.

– Да, меня ждут.

– Тогда езжайте домой. Позвоните ему из машины, скажите, что информация о потерях среди полиции к вам не относилась.

Имена пострадавших никогда не сообщались прессе до тех пор, пока не были оповещены все семьи – для пострадавших легче, но чертовски тяжело для всех остальных семей, где ждали полицейского со службы. Все они начинали ждать звонка по телефону или, хуже того, в дверь. Сегодня ни один родственник полицейского не хотел бы видеть копа у себя на крыльце.

Я вспомнила, как бросила Мику и Натэниела на автостоянке. Как велела им везти домой Ронни. Как даже не поцеловала никого из них на прощание. В глазах у меня стало горячо, горло сдавил спазм.

Я кивнула – быть может, чуть слишком быстро. И голос у меня дрожал только чуть-чуть.

– Я поеду. И позвоню.

– И поспите, если сможете. Завтра станет лучше.

Я кивнула, но не глядела на него. Сделав два шага, я обернулась к нему снова и сказала:

– Готова поставить что хотите, что криминалисты со мной согласятся, Хадсон. ДНК из укусов первых жертв не совпадет с ДНК тех вампиров, что в квартире.

– Вы просто не хотите это дело так оставить?

Я пожала плечами:

– «Так оставить» – я просто не знаю, как это делается, сержант.

– Спросите у того, кто знает, Блейк. Либо вы научитесь, либо перегорите.

Я посмотрела на него, он на меня, и я подумала, что же такого он сегодня во мне увидел, что предупреждает насчет «перегореть»? И прав ли он? Или просто все чертовски устали? Он, я, все мы.