Характер 5 страница

М. использовал один из приемов психологического айкидо – принцип амортизации, и он дал великолепные результаты. Они расстались мирно и спокойно. Хочу здесь подчеркнуть, что их расставание вполне законо­мерно, хотя вначале для меня это тоже было неожидан­ностью. Дело в том, как я уже говорил, что социоген невротика определяет и психологические свойства его партнера. Поскольку М. выздоровел, ему невротичка-подруга стала не нужна, да и он ей тоже. Вот почемубольного неврозом или невротичного субъекта нет шансов встретить достойного партнера. Нет, встречаться они встречаются, но не замечают что они в сценарии, он должен сыграть свою роль и неосознанно ищет себе пару психопатологическому дополнению.

И вас хочу предупредить –после психологической работы многие близкие люди покажутся вам чужими. Не спешите с ними рвать. Если изменения в вас будут стой­кими, через какое-то время и партнеры начнут менять­ся в желательную для вас сторону. А если нет? Ну что же, тогда вы спокойно с ними расстанетесь. Ведь речь идет не о соблюдении правил приличия, а о счастье! А теперь снова обратимся к отчету М.

«Еще одна новая черта характера появилась у меня – общи­тельность. Раньше я был нелюдим, опасался людей, теперь все переменилось. Чувствую себя свободнее в обществе, более того, стал диск-жокеем. Это настолько поразило окружающих и меня самого, что я до сих нор, как говорится, не могу прийти в себя. Если бы такое мне предложили полгода назад, я бы ужас­нулся. Как? Находиться на сцене под прожекторами, под взгля­дами десятков людей, постоянно шутить, придумывать на ходу остроумные повороты программы, заполнять паузы? Конечно, нет! А теперь я совмещаю научную работу с обязанностями диск-жокея. Как ни странно, я был уверен, что у меня все получится. Люди остались довольны моей дискотекой, за первой была вто­рая, затем третья... (А ведь это инвалид И группы. – М.Л.). Через некоторое время моя дискотека заняла первое место среди дискотек НИИ города, и мне предложили провести общеунивер­ситетский вечер, посвященный Дню 8 Марта (вспомните его отношение к женщинам и к этому дню. – М.Л.). Это было гораздо сложнее дискотеки – вечер включал показ кинофильма, который был снят студентами Ростовского уни­верситета, выступления непрофессиональных артистов, офи­циальные и неофициальные речи присутствующих... Возрас­тной состав аудитории был очень разнообразным, нужно было учесть все вкусы (вспомните его непримиримость. – М.Л.). Я должен был осуществлять контроль за аппаратурой, заполнять паузы шутками, комментировать исполняющиеся песни, а если они были на иностранном языке, то и переводить. Срывов не было! Напротив, вечер, на котором присутствовало руководст­во университета во главе с ректором, прошел даже успешнее, чем я предполагал. Я получил приглашение принять участие в театральной постановке. Сейчас меня знают многие люди. Если я раньше проходил по коридору института незамеченным, то теперь едва успеваю раскланиваться. И все это за такой корот­кий промежуток времени! Воистину, чудесными бывают пре­вращения людей!

Кроме того, я загорелся идеей заняться посильным физичес­ким трудом. Конечно, идти разгружать вагоны на станцию я не могу, а вот работа на садовом участке позволила бы мне выйти из анемичного состояния. Сейчас активно изыскиваю возможность получения садового участка. Известную послови­цу «В здоровом теле – здоровый дух» я могу в применении к себе перевернуть: «Здоровый дух – путь к здоровому телу».

Наконец я решился представить М. медицинской об­щественности. На заседании областного Общества нев­ропатологов и психиатров М. вел себя непринужденно и охотно рассказывал о себе. Честно говоря, я ожидал аплодисментов! Но вместо этого была ожесточенная критика. Некоторые коллеги не согласились с моим диагнозом невронавязчивых состояний, стадия полного выздоровления, и ставили свой: шизофрения, маниа­кально-депрессивный психоз, психопатия и др. А те, кто был согласен с моим диагнозом, высказывали сомне­ние в полном выздоровлении.

Было высмеяно типирование характера по позици­ям «Я, ВЫ, ОНИ, ТРУД». Никто не просил поделить­ся опытом. Я был в растерянности: ведь как все просто, и лекарств никаких не нужно, и эффективность очевид­на. Но сейчас я понимаю, что все шло по Закону, и то было яростное сопротивление вместо желания перенять опыт. Для того чтобы овладеть личностно ориентиро­ванными методами психотерапии, вначале следует из­бавиться от своего собственного сценария. Только тог­да человек начинает видеть других.

Тот контакт, который я предлагаю, – это личность на личность. И здесь право решающего голоса должно принадлежать больному, врач может только советовать, но не настаивать. «А врачи-психиатры привыкли распо­ряжаться судьбой больных», формально соглашаясь, что могут ошибиться, позволяют себе весьма упорно наста­ивать на выполнении своих рекомендаций при реше­нии таких вопросов, как женитьба (замужество), устрой­ство на работу, переезд и т. п. До сих пор у нас среди врачей, да и среди больных, пользуется успехом такой метод, как гипноз и его завуалированные вариации экстрасенсорика, биоэнергетика, которые на самом деле не что иное, как недирективный гипноз.

Самое сильное сопротивление распространению пси­хотерапевтических идей оказали коллеги, которые комне хорошо относятся, по-настоящему хорошо. Без их поддержки и этой книги не было бы. Но идей не при­нимают! Сейчас я взял на вооружение совет Фрейда, который говорил, что надо просто действовать, и дейст­вовать тихо.«Голос интеллекта тих,но он не устает по­вторять, и слушатели находятся».

Прошло три года, и вот передо мной – последний отчет М.

«Садового участка не получил, но огород мне выделяли, и я трудился на нем по мере своих сил. Результатом был неплохой урожай; впервые наша семья получила возможность не ходить на рынок за овощами. В начале июня поехал на две недели на море, в отпуск. Купался в море, заплывал довольно далеко, и ни разу у меня не возникала мысль: «А что, если...» На протяжении всего описанного периода ни разу не испытал потребности в навязчивых движениях. Конечно, далеко не все в жизни было гладко, однако я научился решать проблемы спокойно, без лишнего эмоционального напряжения. Хоро­шим подтверждением тому является мое отношение к времен­ному ухудшению состояния здоровья (соматовегетативные про­явления последствий черепно-мозговой травмы. – М.Л.). Я не испугался, не стал прибегать к навязчивостям, чтобы «защи­титься» от ухудшения, а стал лечить свое тело. Результат: тело чувствует себя гораздо лучше, а душа и не думала болеть. Я перестроился навсегда».

Конечно, я был доволен и еще раз продемонстриро­вал М. врачебной общественности. То же сопротивле­ние и неприятие, но я уже к этому относился спокойно: все идет по Закону.

Как это и должно быть, наши контакты с М. времен­но прекратились. Но через четыре года он снова появил­ся у меня. Его беспокоила кардиофобия – навязчивый страх, что в любой момент может отказать сердце. Кар­диофобия возникла после того, как М. узнал об отно­шении к нему его высокопоставленных родственников, у которых он гостил в Москве. Приняли они М. непло­хо. Не делали никаких замечаний, а отцу написали о нем очень нехорошо. Хватило тридцатиминутной бесе­ды для того, чтобы он успокоился.

Прошел еще год. М. женился. Вначале семейная жизнь протекала более или менее благополучно, но по­том выявилась разница во взглядах на жизнь. Семья, куда попал М., отличалась меркантильностью и зани­малась торговлей. К последней он не был приспособ­лен и, стараясь увеличить свой недостаточный матери­альный вклад, много работал на огороде. Ухудшилось неврологическое состояние, появились навязчивые стра­хи. М. пришлось положить в клинику.

Лечение было длительным, потом М. стал система­тически посещать наши групповые занятия. Постепенно вернулось хорошее состояние, но на психокоррекционные и психотренинговые занятия М. продолжал ходить около полутора лет. К нему присоединилась и жена. С тех пор состояние М. стабильно хорошее, в семье все благополучно, на работе большие успехи. С 1991 года он по контракту работает в США. Письма свидетельст­вуют о том, что М. чувствует себя счастливым.

Анализ истории болезни и жизни М., а также мно­гих других моих клиентов и пациентов показывает, как живуч социоген. Об этом говорится и в работах многих психотерапевтов. Мне социоген представляется в виде почти потухшего костра, который, если подбросить су­хие ветви неприятностей, опять высоко поднимется к небу. К. Хорни сравнивала организм невротика с тота­литарным государством, где правители (социоген) изо­щренно издеваются над своими подданными, за счет которых живут. Нам обязательно надо потушить костер и свергнуть жестоких правителей.

Сейчас мне предельно ясно, что в психологической подготовке, психогигиенической работе нуждается каж­дый, и поэтому я организовываю семинары и провожу занятия. Приходите. Я помогу вам. Следует быть вни­мательным к своим невротическим стигмам (навязчи­вости, суеверия, подозрительность, застенчивость, тре­вожность и т.п.) Ведь если невротическое семя сохра­нилось, даже после легкого дождя неприятностей мо­жет быстро вырасти чертополох неврозов или психосо­матических заболеваний.

Я сам порой чувствую тягу старого сценария. Когда-то у меня был минус в позиции «ОНИ». Иногда трудно прекратить изжившие себя отношения, не удается за­владеть вниманием интересного мне человека, и при первом контакте я не всегда выгляжу убедительным. Кто-то из мудрых сказал, что «если хочешь подчинить себе обстоятельства, подчини себя разуму». И теперь выводы рассудка помогают мне противостоять тяге сце­нария, которая постепенно становится все меньше.

Педагоги! Не добивайтесь того, чтобы «творческие снобы» были круглыми отличниками. Пусть они занимаются физкультурой и принимают участие в вече­рах. Общайтесь с ними на равных, и вы сможете кое-чему у них научиться.

Руководители! Лучше всего использовать «творчес­ких снобов» в рамках их способностей.

Дорогие «творческие снобы»! Не судите тех, кого вы не принимаете, тренируйте себя на новых контак­тах. Предлагаю вам такое упражнение. Постарайтесь взять что-нибудь без очереди (пусть это будет ненуж­ный вам товар). Для этого осмотрите всю очередь и при­киньте, кто не откажет. Потом обратитесь к этому че­ловеку с просьбой сделать для вас покупку. Неудача за­ставит вас подумать и выявить ошибку в оценке, удача даст чувство радости.

Старайтесь почаще беседовать с незнакомыми людь­ми в трамвае, очередях, длительных поездках. Незамет­но наблюдайте за ними и стройте предположения по поводу их поведения. Пройдет какое-то время, и вы на­учитесь быстро разбираться в людях. Застенчивых лю­дей нет, так же как нет необщительных людей. Под застенчивостью кроется страх неудачи. Хорошая психо­логическая подготовка этот страх снимает. Каждый хо­чет, чтобы его поняли. Так вот, не требуйте, чтобы поня­ли вас, постарайтесь сами понять другого. Желаю удачи!

Комплекс «раболепствующий тиран»

«Я+, ВЫ-, ОНИ+, ТРУД-«

«Я-, ВЫ+, ОНИ-, ТРУД+»

Все рассмотренные выше комплексы относятся к ста­бильным. Это значит, что и «Евгений Онегин», и «вы­сокомерный творец», и «гадкий утенок», и «творческий сноб» стабильны во всех своих жизненных проявлени­ях, хотя иногда при «Я + » они могут действовать как личности «Я-», и наоборот (иногда «гадкие утята» проявляют чудеса храбрости не только в труде, но и в межличностных контактах, а после приступа храбрости становятся еще более робкими). Такие моменты, во-пер­вых, бывают редко, во-вторых, не определяют общего стиля жизни и ее основных событий, стереотипов поведения, системы отношений, которая формируется в соответствии с личностным комплексом.

Суть же нестабильного личностного комплекса «ра­болепствующий тиран» в том, чтонестабильность явля­ется его постоянным свойством. В зависимости от оценки ситуации (часто неосознаваемой) в одних случаях «ра­болепствующий тиран» ведет себя как личность с «Я-», в других - как с «Я+». Такая нестабильность в пози­ции «Я» отражается и на других позициях. При «Я+» такие люди ведут себя высокомерно, при «Я-» у них отмечаются черты, характерные для «гадкого утенка». Общую формулу комплекса можно записать следую­щим образом:

«Я+, ВЫ-, ОНИ+, ТРУД-

«Я-, ВЫ+, ОНИ-, ТРУД+»

Клиенты и больные с данным комплексом встреча­лись мне чаще всего. Реальная жизнь протекает по верх­ней части формулы, и их никогда не покидает чувство временности. Та работа, которой занимаются, им не нравится, они мечтают о другой. Обычно такие люди имеют хобби, которому отдают все свободное время в ущерб своим близким, к которым у них негативное от­ношение. С моей точки зрения, человек, нашедший себе работу по душе, не нуждается в хобби. Верно и обрат­ное: если есть хобби, занимающее много времени, то нет любимой работы. А любимой работой можно считать такую, которая позволяет без помех упражнять свои способности. Как отмечал Аристотель, в этом и состоит счастье. Понятно, что безрадостный труд приведет к несчастью, если нет компенсирующего хобби. Но тогда лучше хобби сделать основной работой.

Так, одна клиентка проходила у меня психологическую подго­товку. Она мечтала стать врачом, но судьба сложилась так, что всю жизнь она проработала инженером. Успехи были неплохими, но не удовлетворяли ее, так как она не горела на работе. Стала заниматься сбором трав, бескорыстно помогала своим родным и близким. Постепенно как травница достигла вершин. Выйдя на пенсию, она увлеклась биоэнергетикой. Прой­дя определенную подготовку, стала заниматься лечением боль­ных (к моему сожалению, она бралась и за лечение психозов, утяжеляя их течение).

Но часто, даже если обстоятельства складываются благоприятно, такие люди не могут воспользоваться ими.

Пациент Н., 39 лет, долгое время не мог найти работу по душе и руководителя, который помог бы ему реализовать спо­собности (мысли «гадкого утенка»). После окончания инсти­тута он шесть лет занимался неинтересной работой с неинте­ресными ему людьми. Наконец Н. повезло: он работу нашел по душе. В течение многих лет Н. преклонялся перед своим начальником, но никогда не демонстрировал этого, ибо счи­тал, что тот не любит заискивания, лести, подарков и т.д. (на самом деле все было наоборот). Вам нетрудно понять, что такое внешне независимое поведение вызывало недовольство у начальника, и Н. стал объектом пре­следования. Какое-то время он страдал из-за того, что не смог наладить контакта со своим кумиром. Потом, узнав о неблаго­видных поступках последнего, разочаровался в нем и стал его презирать («Я+, ВЫ-»). Появились мечты о другой работе (но ясно, что и здесь Н. прошел бы такой же цикл). Решить­ся на увольнение не смог, ибо к этому времени уже был болен. К своим коллегам Н. относился несколько высокомерно, ибо считал себя выше их. Между прочим, не без основания: когда он вышел из сценария, то довольно быстро обошел их. Тогда же реальные успехи его коллег были более значительными. В молодости Н. так сильно влюблялся, что в присутствии объ­екта любви становился скованным, неинтересным, не мог до­биться взаимности. Встречался с женщинами, которым нра­вился сам. В этих случаях был смел, раскован, но длительной привязанности не возникало. В конце концов Н. женился, но продолжал вздыхать но поводу одной неудавшейся любви. Он эпизодически сталкивался с предметом своего обожания, и каж­дый раз тревожно билось сердце. Сначала семейная жизнь его сложилась удачно. Но, как показал анализ семейных от­ношений, это произошло только потому, что несколько лет жена вела себя как рабыня и не давала ему обратной связи, когда была им недовольна. У нее, по-видимому, был тот же комплекс, но общалась она с мужем по нижней части приведен­ной формулы («Я-, ВЫ+, ОНИ-, ТРУД+»). Позднее, как вы уже догадались, у них все же начались семейные конфликты.

«Раболепствующие тираны» знают, что им нужно, но не могут этого добиться из-за структуры своего социогена.

Один мой знакомый мечтал работать хирургом, но при распределении после института был направлен на административную работу (годы «застоя»). Все свобод­ное время (а часто и ночное) в ущерб личной жизни и здо­ровью он проводил в хирургическом отделении, где иногда ему разрешали самостоятельно делать небольшие опера­ции. Несколько лет такой жизни подорвали здоровье, и когда появилась возможность устроиться на работу хирур­гом, он был вынужден от этого предложения отказаться.

Да, «раболепствующие тираны» часто работают там, где им неинтересно, общаются с людьми, которые им неинтересны, но для тех людей, которые им интересны, – неинтересны они. Они всегда не удовлетворены суще­ствующим положением и стремятся его изменить. Это вызывает постоянное эмоциональное напряжение, тре­вогу, не всегда осознаваемую. В молодые годы таких людей поддерживает надежда.

После нескольких кризисных ситуаций, когда упус­кается очередная возможность добиться своего, у одних «раболепствующих тиранов» развиваются психосомати­ческие заболевания, другие начинают употреблять ал­когольные напитки. К 35-40 годам у «раболепствующих тиранов» надежда угасает и болезни (обычно их несколь­ко) как-то смягчают их психологическое состояние, ибо служат оправданием того, что они ничего не добились в жизни. Вам ясно, что никакое лекарственное лечение не может помочь их нейроциркуляторным дистониям, колитам, гепатитам, гастритам, бронхиальным астмам. Те больные, у которых соматическая симптоматика сме­няется неврозом, попадают в нашу клинику. Еще хуже «раболепствующим тиранам» с более или менее креп­ким здоровьем. У них начинается затяжная, внешне не очень выраженная депрессия. Один из моих клиентов так описал свое состояние: «Моя жизнь кончилась, я доживаю».

Те, кто прибегает к приему алкоголя, становятся алкоголиками. Если же после очередной пьянки у них развивается какой-либо вегетативный приступ, чаще всего приступ сердцебиения со страхом смерти, пить они прекращают, но постоянно находятся в тревоге.

Как формируется такой комплекс?

Во-первых, при запугивании. Так, в условиях культа личности даже свободолюбивый человек вынужден пу­гать своего ребенка. «Я хорошо помню, как воспитыва­ли меня, – рассказывал мне один клиент. – Родители постоянно твердили мне, чтобы я не болтал лишнего на улице, а то их арестуют. Я слепо верил в Сталина, кото­рый все за нас решает, затем в партию и в то, что я пред­ставитель самого передового государства, намного выше всех «их» вместе взятых».

Во-вторых, при воспитании детей в стиле повы­шенной моральной ответственности. «Ты должен, сынок», – вот примерный девиз такого воспитания. Когда у ребенка что-то не получается, родители его не бьют, а говорят с укоризной, что они на него «так надеялись». Очень рано появляются чувство вины и всегда сопутст­вующая этому тревога. И здесь возникает порочный круг: чем талантливей ребенок, чем больше его успехи, тем не­счастнее складывается его судьба. Реальные достижения делают его высокомерным в отношениях со сверстни­ками. В то же время он порой не оправдывает чрезмер­ных требований родителей и учителей, которые неред­ко для удовлетворения собственного тщеславия делают жизнь ребенка невыносимой, а иногда и подрывают его веру во всех и в себя.

Мой клиент рассказывал, что когда он учился во вто­ром классе, учительница и родители заставили его пере­писать целую тетрадь. Цель такого насилия – предста­вить тетрадь на выставку с одними пятерками. Здесь и показуха, и неискренность, и недобросовестность. Не буду рассуждать о вреде такого обращения с ребенком. Замечу только следующее: неудивительно, что, став взрослым, он должен был обратиться за медицинской помощью.

Такой подход приводил к тому, что мои «раболепст­вующие тираны» не получали образования, соответст­вующего их способностям, у них просто на это не хвата­ло сил. Среди них было много лиц с незаконченным высшим образованием, обычно незащищенной кандидатской или докторской диссертацией. На даче они никак не могли завершить строительство дома, а в квар­тире – ремонт. Их книги оставались недописанными. В общем, у них, как писал Э. Берн, был сценарий Сизи­фа: их труд не имел завершения. Когда в связи с борь­бой с алкоголизмом началась подготовка врачей-нарко­логов, к нам пришло много сизифов. Там были терапев­ты, пробовавшие свои силы в хирургии, рентгенологи и гинекологи, практиковавшие в неврологии, и даже сто­матологи, занимавшиеся глазными болезнями. Это были «раболепствующие тираны». Некоторых мы вы­учили, а некоторым даже помогли исправить социоген. И они свой «камень» закатили на вершину и стали ква­лифицированными психотерапевтами.

Первая волна моих учеников, как я теперь это пони­маю, были в основном сизифы. Способные и талантли­вые, они быстро докатывали довольно тяжелый «камень» психотерапевтической методики почти до вершины, но через год-полтора бросали ее за ненадобностью, «ка­мень» скатывался вниз, а они, уже натренированные, с еще большей легкостью докатывали опять почти до вер­шины более тяжелый «камень», который через некото­рое время вновь отпускали... Сегодня на поверхностном уровне они владеют примерно десятью методиками, а ведь с их способностями следует иметь уже свои психо­терапевтические системы.

Вторая волна были уже не сизифы. Начав позже, но действуя более методично, они овладели большим ко­личеством методик и, что самое главное, стали разраба­тывать собственные. Думается, скоро мы увидим их ори­гинальные работы.

Итак, ясно, что любое дело необходимо доводить до конца. Перед одолевшим вершину открываются новые горизонты.

Коррекция комплекса «раболепствующий тиран»представляет достаточно большие трудности. Поведение таких клиентов и больных отличается противоречивос­тью. То они робки и застенчивы, преклоняются перед психотерапевтом и даже обожествляют его, то заносчивы и высокомерны. Кроме того, в одних и тех же си­туациях они могут вести себя по-разному: то тихо и не­заметно, то претенциозно и конфликтно. Во время груп­повой психотерапии «раболепствующие тираны» часто бывают активными, но, потерпев неудачу в дискуссии, могут просидеть несколько занятий молча.

Для выполнения основной задачи психотерапевти­ческой коррекции –формирования структуры «демо­кратической общности» необходимо придать рассмат­риваемому личностному комплексу стабильность. Как указывалось выше, он представляет собой как бы соче­тание комплексов «высокомерного творца» и «гадкого утенка». Целесообразно стабилизировать личность в первом комплексе, ибо он легче поддается коррекции, а затем попытаться ликвидировать минус в позиции «ВЫ». Здесь надо вызвать огонь на себя. После того как пациент овладеет основными приемами психологичес­ки грамотного общения, я провожу специальную бесе­ду, цель которой вызвать у него гнев. Для этого из био­графического материала выбираются и подвергаются аргументированной критике в жесткой форме эпизоды, где пациент вел себя в стиле «гадкого утенка». В даль­нейшем беседа строится так, чтобы он «одержал» пол­ную победу. Возникшая при этом радость способствует стабилизации позиции «Я», а также появлению плюса в позиции «ВЫ».

А теперь рассмотрим подробно один выразительный пример.

Больная О., 28 лет. Жалобы на приступы удушья (чувство нехватки воздуха и затруднение при выдохе), страх перед приемом пищи, страх остаться одной, обморочные состояния, головокружения, боли в пояснице, подавленное настроение. Основная жалоба – страх смерти, который сопровождают серд­цебиения, и страх, что возникнет приступ. Беспокоят также повышенная раздражительность, потливость, колебания арте­риального давления в сторону повышения, нарушения сна, головные боли, тревога, дефицит веса, навязчивые движения шеи, падение работоспособности. Родилась О. в семье служащего. Наследственность психопато­логически не отягощена. Старшей сестре в это время было семь лет. Ждали мальчика, и все были расстроены тем, что родилась девочка, о чем неоднократно говорилось О. Воспита­ние носило противоречивый характер. Мать требовала от нее добросовестной учебы, приучала к чистоплотности, уважать и слушаться старших, всегда говорить правду. В то же время О. видела, что сами родители не всегда говорили правду, им приходилось врать и ловчить. Отец много занимался с доче­рью, учил ее читать. Кроме того, пытался воспитывать ее, как мальчика. Научил драться, пилить, паять и т. д. Атмосфера в семье была тяжелой. Отец часто выпивал. Обыч­но в эти моменты становился добрее, но иногда впадал в бе­шенство, мог ударить мать. Детей никогда не бил. У О. были плохие отношения со старшей сестрой и бабушкой. Нередко ее просто пугали. Сколько себя помнит, боялась темноты, не могла остаться даже днем одна в доме. Физическое развитие проходило нормально, как и психичес­кое. Но с первых лет жизни у О. появилась дурная привычка – сосание большого пальца. В школьные годы возникла еще одна – накручивание волос на палец, а иногда и выдергивание их. В это же время стала передергивать шеей, ртом.. С раннего детства О. водили по врачам. Ставился диагноз – невроз на­вязчивых движений. Лечили транквилизаторами, физиопроцедурами. На некоторое время терапия помогала, но после очередного конфликта дома все возобновлялось. Обращались и к знахарке, которая также оказывала временную помощь. От О. требовали только отличной или хорошей учебы. Тройки воспринимались с большим недовольством. Хотя девочку никогда не били, она «всегда боялась взбучек, начинало сильно бить­ся сердце. «Если родителей не было дома, с нетерпением и тревогой ждала их прихода, чтобы получить «нотацию за тройку». После этого сердцебиения проходили. Когда же во втором классе получила первую двойку, долго боялась сказать об этом и написала записку матери. С тех пор мать стала относиться к дочери несколько мягче. Но тем не менее каждая двойка вызывала «невероятную душевную тяжесть», при этом возобновлялись тики и усиливался страх темноты. С течением времени в таких ситуациях появлялись не только сердцебие­ния, но и головные боли. Единственным близким человеком была мать. О. так к ней привязалась, что не отпускала даже на лечение в санаторий. Если гостила без мамы у родственни­ков, то не выдерживала больше трех-четырех дней. В летние каникулы чувствовала себя лучше. Во дворе сложи­лась компания, в которой О. верховодила. В классе тоже всег­да хотела быть сильнее других. В своей группе находилась в центре внимания, так как во многих вопросах была компетент­ней других. Очень любила читать фантастику. «Я не выноси­ла однообразия и монотонности. Когда что-то начинало хорошо получаться, теряла к этому интерес и хваталась за дру­гое». В результате занималась плаванием, бегом, гандболом. Дома обстановка ухудшалась. Отец пытался заниматься с О. физикой, математикой. Если она не могла сразу понять что-то, он начинал кричать и обвинять О. в тупости. «В это время сжималась в комок, страшно колотилось сердце, и я перестава­ла вообще что-нибудь соображать». В своей комнате долго плакала. Перед каждым занятием с отцом испытывала силь­ный страх, иногда даже перехватывало дыхание. Стала заме­чать, что если на уроках или экзаменах задавали дополнитель­ные вопросы, сознание как бы отключалось, а в голове была одна мысль: «Не отвечу!» Постепенно к отцу возникло чувст­во ненависти.

В 12 лет О. выписали очки для постоянного ношении, что было для нее психической травмой, – сверстники стали драз­нить ее очкариком. Кроме того, за просвет между верхними резцами получила кличку «беззубая». В этот же период были люди, которыми она восхищалась. Таким человеком, в част­ности, была преподавательница литературы. Подражая ей, стала язвительной. Когда же О. заметила, что у этой учительницы есть любимчики, разочаровалась в ней, что пережила очень сильно. Ее кумирами были знаменитый штангист и известная парашютистка. «Иногда я мечтала заболеть так же, как и она, а потом выкарабкаться».

Вы видите, что воспитание О. шло в стиле «преследователя» (повышенная моральная ответственность, унижение, «ежовые рукавицы»). Элементы избавления шли от матери. Усугубля­лось положение тем, что поведение родителей не соответствова­ло их высказываниям. В результате сформировался личност­ный комплекс с нестабильной позицией «Я». Это привело к тому, что стали нестабильными и остальные позиции («ВЫ», «ОНИ», «ТРУД»).

Так, в семье девочка была привязана только к матери (привя­занность эта носила чрезмерный характер), а к остальным родственникам относилась негативно. К тем людям, которые тянулись к ней, у О. было отрицательное отношение. Она часто не доводила до конца начатое, то и дело меняла свои увлечения. Флюктуирующая нестабильность позиции «Я» оп­ределялась еще и тем, что О. чрезмерно болезненно реагиро­вала на особенности своей внешности (ношение очков и про­свет между верхними резцами). Хочу обратить ваше внимание на желание О. тяжело забо­леть, «а потом выкарабкаться». Ясно, что и во взрослой жизни она не сможет спокойно насладиться удачей. У О. рано возникли неврологические симптомы. Но, как вы уже поняли, основные невзгоды у нее впереди.

В 14 лет пришла первая юношеская любовь. Через полгода мальчик, с которым О. встречалась, переехал в другой город и перестал ей писать. Она переживала, усилились тики и другие невротические явления. Когда училась в десятом классе, полю­била другого человека. Физического влечения к нему не было, но чувство держалось долго. « Что-то осталось до сих пор». О. встречалась с ним полгода, а потом он ушел к ее подруге. «Я долго надеялась на его возвращение. Как-то я ему сказала, что всегда буду ждать его звонка в дверь и всегда буду ему рада. Продолжала надеяться даже после того, как он женился на подруге». Ухаживания других ребят отвергала, издеваясь над ними. Все это время было подавленное настроение, дер­жались тики, но навязчивый страх темноты прошел. Вот вам и неприятности в личной жизни. Естественно, к ним должны присоединиться и поражения в учебной или произ­водственной деятельности, а там уже недалеко и до ухудшения здоровья.