Глава 4. Волнения.

— Драко! — смеясь, крикнула девушка. — Твою мать, ну-ка — сосредоточься!

Малфой хмыкнул и, тряхнув челкой, снова отвел назад левую руку.

— Что за несобранность! — пытаясь нахмуриться, с нажимом процедила Панси.

Сделать серьезное лицо не получалось — улыбка упорно прорывалась наружу сквозь все хмурые гримасы. Неудивительно, что, глядя на нее, Драко предпочитает болтать, а не тратить время на то, для чего оно предназначено.

— У меня, Пэнс, другое понимание собранности, — Драко сделал выпад. — Мне не обязательно изображать каменный лик, чтобы не отвлекаться.

— Раздолбай, — констатировала девушка, методично отражая атаку и шаг за шагом отступая назад. — Хуже Поттера.

— Хуже кого-кого? — ухмыльнулся Малфой. — Ты с Луной Лавгуд точно знакома — или, может, у меня снова предсмертные галлюцинации?

— Тьфу! — сплюнула Панси, опуская шпагу. — Нашел, чем шутить…

— Между прочим, сейчас ты позволила себе отвлечься на переживания, не связанные со спаррингом, — Драко невозмутимо пожал плечами. — Если помнишь, я тебе миллион раз говорил — на этом месте в реальном бою ты была бы уже мертва.

Панси кусала губы, не находя слов.

— Хороший боевой маг обязан уметь совмещать физические действия хоть с мыслительным процессом, хоть с чувственной рефлексией, хоть с духовными переживаниями. С чем угодно, если понадобится — иначе первый же стоящий противник превратит тебя в пыль, пока ты будешь переключаться с одного на другое.

— Я — не воздушный маг, — с вызовом ответила Панси. — Гарри же тоже не может…

— Гарри — не твой учитель, — перебил ее Драко. — Вы друг друга испепелите, если вас в пару поставить. Тебе интересно, как именно он дерется? Без проблем, я расскажу, но применить методы огненного мага ты не сможешь тем более. Так что — давай, Пэнс. Ручки в позицию.

Она медленно выдохнула, сверля его взглядом, и снова подняла шпагу.

— Тогда прекращай болтать. Все, начали, я тебя больше не слушаю.

— Вот еще, — фыркнул Драко, нападая. — Не слушает она меня. Это я еще тебя соблазнять не начинал! О, а кстати, Паркинсон, мы с тобой, между прочим, ни разу не трахались в фехтовальном зале, ты не находишь, что это…

— Малфой!!! — остановившись, снова рявкнула Панси.

Сдержать смех не получалось, как она ни старалась.

Лицо Драко светилось типично малфоевским самодовольством, и спокойной, тихой какой-то нежностью, а еще — заботой пополам с привычно скрываемым беспокойством. Панси видела, как перед очередной тренировкой, после напоминания — завтра утром в шесть? — он бросал быстрый взгляд на ее талию. Каждый раз с тех пор, как узнал о беременности. И каждый раз только молча кивал, соглашаясь и отводя глаза.

Панси чертовски ценила то, что он оставил ей право решать — прекращать занятия или нет. Она и сама толком не понимала, с чего вдруг так рьяно уперлась почти два года назад, затребовав, чтобы ее научили фехтованию. Просто в какой-то момент стало ясно, что боевых магов из них — только двое, и, случись что, и она, и Лавгуд повиснут на плечах своих мужчин беспомощным грузом.

Панси отдавала себе отчет в том, что сама боевым магом все равно никогда не станет. Но хотя бы уметь, хотя бы обладать навыками защиты — уж это-то можно? Иначе снова шовинизм какой-то. И без того не жизнь, а сплошное разделение обязанностей.

Гарри тогда удивился настолько, что лишился дара речи минут на десять — и это тоже только утвердило Панси в ее решении. Принцип — если Поттера удалось удивить, значит, задача стоит того, чтобы тратить на нее время — пока что себя совершенно оправдывал.

Да и самой стало житься спокойнее. Теперь, по крайней мере, единственное совсем уж безрукое создание из них — Луна, но сунуть шпагу в ее мягкие ладошки Панси вряд ли бы кому-то позволила. Впрочем, Лавгуд и не стремилась. Ее устраивало собственное место — это амбициозной, по мнению Драко, Паркинсон вечно хотелось большего.

Вынужденный перерыв в тренировках, совпавший с началом токсикоза и продлившийся почти два месяца, как оказалось, стоил Панси большего, нежели просто потери времени. С непостижимым трудом впитанные навыки практически полностью растерялись — не память тела, но память духа, как это называл Малфой. Мысль о том, что ближе к осени занятия снова, скорее всего, придется прервать, девушку раздражала, как доставшая до печенок зубная боль.

— Извращенец, — отсмеявшись, наконец, сообщила ухмыляющемуся Драко Панси — и кивнула на шпагу. — Все мысли о сексе. Кто тебя воспитывал, вообще.

— Северус, — невозмутимо ответил Малфой, снова наступая. — Стихийный маг обязан быть честным с собой и не избегать собственных желаний и потребностей, Пэнс — кому я азы, вообще, объясняю?

— Да я, знаешь, сдуру подумала, что твои потребности регулярно удовлетворяются, — хмыкнула Панси. — Лавгуд и мертвого удовлетворит…

— Хорошо, когда можно доверительно поговорить с тем, кто в теме, — фыркнул Драко. — Но, к твоему сведению, здоровая мужская физиология устроена так, что, чем полноценнее секс, тем чаще хочется. А у меня более чем полноценная личная жизнь.

— Везунчик, — улыбнулась Панси, отражая выпад. — Еще и Поттера себе отхватил, пока другие гранит науки в Хогвартсе грызли. Малфои, Мерлин бы вас побрал — вечно на лучшее заритесь.

— Да Поттера от твоих ног за уши не оттащишь… — шпага мелькнула в воздухе, едва не зацепив плечо девушки — та по-кошачьи вывернулась из-под захвата. — Молодец, — не меняя тона, бросил Драко.

— Я его не держу, — гордо сообщила Панси. — Просто ему нравится быть параноиком.

— Не-а — ему нравится спать рядом с еще не рожденным сознанием.

Металлический взвизг — Паркинсон с окаменевшим лицом отбила очередную атаку и, отступив, приглашающее покачала кончиком шпаги.

— Это шутка? — вежливо осведомилась она.

— Вот еще, — протянул Драко. — Он что, тебе не говорил? У него идея фикс. Огненные маги способны ловить чужое физическое поле — значит, то, что он ловит от тебя, и есть поле ребенка. Очень, по его словам, своеобразные ощущения.

Панси с минуту сосредоточенно кусала губы, короткими выпадами загоняя Малфоя к стене.

— Что он еще говорил? — мрачно поинтересовалась она наконец.

— Что это мальчик, — спокойно ответил Драко. — Гарри в этом уверен.

— Без тебя знаю, что мальчик… — буркнула Панси.

Вот так и шифруйся в этой идиотской семейке, раздраженно подумала она. Мало того, что сами всю информацию наколупают, так еще и не признаются ж ни за что! Сволочь. Поттер — гриффиндорская сволочь.

Ну, мог бы хоть не трепаться!

— Жаль, — Драко смотрел на нее в упор. — Я хотел дочку.

Панси едва не прыснула от неожиданности.

— Ты?!

— Я, — невозмутимо кивнул Малфой, одновременно коротким и резким взмахом едва не сбивая ее с ног и вынуждая отпрыгнуть назад. — Молодец, — хмыкнул он, с интересом поглядывая на девушку.

— Драко, да ты даже Поттеру весь мозг выклевал, что ребенок нас только ослабит!

— Одно другому не мешает, — улыбнулся Малфой. — Если уж рожать, так девочку, я так считаю. Мужчиной в семье я и сам могу побыть.

— Ни фига себе — поворот, — Панси машинально отбила удар. — Можно подумать, Гарри не может.

Она лихорадочно пыталась и осмыслить услышанное, и не отвлечься от мелькающей шпаги Малфоя. Чертов Драко вечно умудряется парой фраз сказать столько, что едва потом находишь, куда все это в голове уложить…

— Гарри хочет продолжение себя. А я хочу то, что я буду просто любить.

Странно, что не наоборот, мимоходом удивилась Панси, но промолчала.

— Да нет, Пэнс, — устало закатил глаза Драко, не переставая двигаться. — Странно, что ребенка ты захотела, а не Луна — вот с ее стороны подобная подстава точно была бы не удивительной. А с нами-то, как раз, все понятно.

— Это тебе так кажется, — отозвалась Паркинсон. — Рехнуться проще, чем мужиков понять.

— Та же ерунда, милая.

Панси не удержалась и фыркнула. Драко умел ставить в тупик — но он все равно оставался тем самым Драко, высокомерным и заносчивым сукиным сыном, воспитанным в духе рода Малфоев аристократом и первым красавчиком Слизерина, не побоявшимся когда-то отравить ее, чтобы спасти от участи Пожирателя Смерти. От участи, которой сам не надеялся избежать.

Не побоявшимся поверить Поттеру — несмотря на то, чем кончилась однажды его первая в жизни попытка кому-то довериться.

И научившим не бояться ее, Панси.

Драко был ниточкой в прошлое — единственной, которая стоила того, чтобы ее сохранить. Ниточкой к ужасу, который не стоило забывать, чтобы каждую минуту осознавать, чего ты сумела добиться — и чем заплатила за это.

Иногда Панси казалось, что она, как никто, понимает Гарри, почти четыре года назад попросившего их помочь ему создать ментальную проекцию Джеральда. Ученики могли ломать головы, как им нравилось, но бывшая слизеринка имела свое — и очень твердое — мнение о том, зачем перед входом в Уоткинс-Холл стоит сотканный из вихря памятник последней жертве последней войны магов — и почему школа называется именно так.

И даже объявившийся в замке в конце марта Снейп вызвал лишь короткий укол понимания и сочувствия — Панси упорно считала, что ниточки необходимы всем. Даже ему… а, возможно, ему-то, как раз — тем более.

Проболтавшись тогда в школе пару дней и перепугав половину местных юнцов замашками декана Слизерина, Северус исчез, будто его и не было. Ученики выдали очередную порцию «страшилок», в которых бывший профессор, а ныне просто Алхимик занял место почти что фамильного привидения, которого замку всегда определенно не хватало.

А еще все прекрасно запомнили его самоубийственную вспышку во дворе — и то, что сделал при этом Гарри. Поттер, конечно, чумовое создание, но — хорошо, что он не в курсе, как выглядит со стороны схватка двух огненных магов… Стоит ли удивляться, что два и два сложились почти мгновенно, а Джерри потом почти месяц не материализовывался, предпочитая колебаться над постаментом сгустком вихря? Парня вконец достали бестактными вопросами. Слава Мерлину, что вообще вернулся… Уж больно не хотелось насильно заставлять проекцию принимать человеческую форму.

Да и Гарри всегда против подобных «насилий над мертвыми». К тому же, для него Джерри до сих пор — все равно что живой.

Как и для самой Панси — тот Малфой, в чью комнату она бегала в Хогвартсе по ночам, чтобы спрятаться от собственных страхов.

— Молодец, — снова повторил Драко — и девушка, тяжело дыша, опустила шпагу. — Крепко задумалась?

— Ты ж мысли слышишь… — смутившись, пробурчала Панси.

Малфой улыбнулся одними уголками губ. И — привычный быстрый взгляд на ее талию, пока еще почти такую же тонкую, как всегда.

— Не слышу, — возразил Драко, подходя ближе. — Ты тихонько.

Шпага когда-то успела снова стать палочкой и спрятаться в заднем кармане его брюк. Панси хмыкнула и, позволяя обнять себя, устало уткнулась лбом в его плечо.

— На завтрак опоздаем, — шепнул Малфой ей на ухо.

Его ладони привычно улеглись на спине, скользнули чуть ниже — будто Драко хотел, но опять не решился прикоснуться к ее животу, чтобы почувствовать там то, что так отчетливо слышал Гарри. То, чего он до сих пор совершенно не слышал сам.

Панси не понимала, как можно не слышать того, кто, хоть пока и не пинается, но капризничает уже вовсю. Даже Луне до малыша, судя по всему, будет отчаянно далеко — она хоть по поводам ноет, а этому одно и то же может то нравиться, то не нравиться.

Хоть фехтованием заниматься не запрещает… — философски вздохнула Панси.

Малфой улыбался, уткнувшись лицом в ее коротко стриженую макушку.

* * *

С самого утра невыносимо раскалывалась голова.

Луна поморщилась и машинально потерла лоб. Кусок не лез в горло — жизнь который день подряд упорно казалась отвратительнейшей вещью на свете. От резкого и пронзительного звона вилок хотелось уткнуться носом в ладони и расплакаться, а не поддерживать привычный утренний разговор с вечно спешащим куда-то Малфоем.

Особенно когда напротив — как всегда, мрачнее тучи — сидит Снейп, вечно сваливающийся на них, как Мерлинова кара, а ты должна не путаться в словах и не забывать, что именно нужно успеть передать, пока у Драко есть время тебя выслушать.

Раскрасневшаяся Панси тихо улыбалась, глядя в тарелку и думая о чем-то своем — теплом и близком, Луна не знала, о чем. И не хотела знать. Достаточно того, что Паркинсон сегодня, кажется, хорошо — чего еще можно желать?

Бесконечные месяцы тошноты и подавленности, судя по всему, наконец, начали медленно отступать в прошлое, вымотав обеих девушек и заставив их тысячу раз пожалеть сквозь зубы о принятом решении завести ребенка. Впрочем, Панси упрямо держалась — и, наверное, только это и помогало Луне не свихнуться совсем, потерявшись в круговерти мутных, мучительных дней.

Намного легче выживать, когда знаешь, что это кому-то нужно. Чтобы ты просто была — пусть даже Паркинсон давно забыла, когда в последний раз находила в себе силы признаться в подобном. Достаточно было знать. Пока еще — почти достаточно…

— Так, а что по поводу того несчастного случая? — поинтересовался Драко, не отрываясь от бекона.

Луна вздохнула. Ну почему никогда не получалось поговорить обо всем спокойно, и день за днем новости приходилось наспех пересказывать Малфою за завтраком?..

— Все еще идет расследование, — покорно сказала она. — Информация закрытая, основной отдел аврората не в курсе, в архиве данные отсутствуют. Даже колдографий с места происшествия нигде не найти.

— Есть что прятать, значит, — подала голос Панси. В нем отчетливо слышалась усмешка.

И идиоту было понятно, что от смерти Мэтта Дерека, лидера единственной партии, поддерживавшей стихийных магов, за милю несет политикой — уж слишком сдержанно высказались газеты по поводу кончины столь яркой фигуры. Еще больше Драко не нравился тот факт, что Дерек погиб в конце марта — как раз когда в замке впервые объявился Северус, до зеленых гоблинов чем-то перепуганный. А потом самым что ни на есть скотским слизеринским образом попросту передумал сообщать, что именно сорвало его с места.

Драко не оставляло смутное ощущение, что эти два события связаны, пусть даже вконец отгородившийся от них за последние два месяца Снейп на все вопросы только демонстративно пожимал плечами, а информаторы Луны сбивались с ног, не находя никаких зацепок. Малфой дергался — а, значит, и Лавгуд, и Гарри дергались тоже. Общеизвестно ведь, чьи именно предчувствия в этом замке объявляются едва ли не сошедшим с небес откровением.

Впрочем, почему — едва ли…

Северус на реплику хмыкнул, но промолчал. Луна подавила зевок и снова потерла лоб. Откуда-то назойливо фонило въедливым, сосредоточенным вниманием, почти предвкушением, но теперь она уже была наверняка уверена, что Снейп тут ни при чем. Это — не его.

И не откинувшегося на спинку дивана с чашкой чая в руках Гарри — этот вообще расслаблен и уже полчаса с трудом заставляет себя проснуться. Не собранного, вальяжно улыбчивого с самого утра Драко. И уж тем более — не задумчиво уставившейся в собственную тарелку Панси…

— Дальше, — вздохнул Малфой.

Луна с трудом проглотила кусок омлета.

— Переговоры между Визенгамотом и Магическим Правительством Польши зашли в тупик, делегация выслана из страны, — ровно проговорила она.

Драко удивленно выгнул бровь, но жевать не перестал.

— Им отказано по всем пунктам. Мы не являемся гражданами Магической Англии, уже доказано, что мы отсутствуем в мире магглов, следовательно, выдать нас по любому из требований невозможно. При этом, хоть официально и не отрицалось, что Вилена могла быть похищена именно нами, объявить нас в розыск на территории страны Визенгамот отказался.

— При том, что каждому желающему, я думаю, совершенно точно известно, где нас искать… — отметил Драко.

— Связываться не хотят, — предположил Гарри, не открывая глаз.

— Да если бы! — протянул Малфой и бросил на него быстрый взгляд. — Не хотят официальной шумихи. По другим каналам что-нибудь есть?

Луна отрицательно покачала головой.

— Их пребывание в Англии закончено, в сотрудничестве по поводу поиска им отказано, выдать нас, как организаторов или участников похищения, им тоже не захотели. В Польше — тишина, если что-то и затевается, то без помпы. Больше пока ничего.

— Плохо, — без обиняков сообщил ей Драко.

Луна утомленно ответила на взгляд. Иногда хотелось то ли сообщить в ответ, куда он может в таком случае отправляться за информацией, то ли предложить заняться перепиской самостоятельно.

Впрочем, подобное она Малфою говорила уже не раз. Что толку? Он требовал больше не потому, что не ценил ее усилий — ему просто нужно было знать больше. Это ее задача — собирать новости и поддерживать контакты с десятками, между прочим, людей, к каждому из которых нужен свой подход и свои способы прогнуться и задобрить. Никто не виноват, что у нее это получается лучше всего.

И никто не виноват, что тех крох, что она с таким трудом достает, все равно мало.

В глазах Драко на мгновение мелькнуло что-то, похожее на сочувствие — и одновременно сменилось настойчивостью, слегка неловкой, как неуместная просьба. О, Мерлин, заторможенно подумала Луна. Я — идиотка.

Если нас здесь пятеро и ни один из нас не напряжен, то кого шестого я могу слышать? Ну, конченая идиотка… Тупица, можно сказать…

Губы Малфоя дрогнули в едва заметной ободряющей улыбке — и он снова вернулся к методичному кромсанию бекона.

— А что по поводу других правительств? — небрежно спросил он, отправляя в рот очередной микроскопический кусочек.

Луна едва подавила желание позорно фыркнуть — здорово помог уничижительно мрачный взгляд Снейпа. В эту секунду профессора почти хотелось любить. По крайней мере, он кого угодно мог вынудить держать себя в руках — пусть и совершенно сам того не желая.

— Может, я лучше потом тебе письмо покажу? — неохотно предложила Луна, понизив голос. — Чего пересказывать-то, ты сейчас опять дословно захочешь…

— «Потом» будет потом, — не согласился Драко. — Хоть суть пока давай. Мне же интересно — кто там первый на нас выйти решился?

Гарри заинтересованно приоткрыл один глаз. Луна изо всех сил сохраняла невозмутимое выражение лица, для профилактики поглядывая на застывшего напротив профессора.

Панси переводила внимательный взгляд с нее на Малфоя, отложив вилку и подперев подбородок ладонью.

— Высшая Академия Сорбонны, — спокойно начала Луна, отодвигая тарелку и ставя локти на стол. — Предлагают гражданство, неприкосновенность, политическое убежище, землю для поселения и любые права в обмен на помощь в исследованиях. Собственно, я бы сказала, в обмен на сами исследования и их результаты.

— Деньги тоже? — усмехнулся Драко.

Луна кивнула.

— И добровольцев для потенциальных инициаций.

Пустая чашка в ладони Гарри раскололась с негромким хлопком. Панси и Снейп синхронно поморщились. Луна не удержалась и на мгновение утомленно закатила глаза — эти двое, при всех их склоках, иногда так предсказуемо одинаковы, что хоть из вредности зеркало перед ними ставь…

— Надо же, — хмыкнул Малфой, откидываясь на спинку стула и складывая руки на груди. — Жаль, я рассчитывал, что немцы раньше дозреют…

— Французы тоже ничего, — осторожно заметила Панси.

— Политически — они даже лучше, — кивнул Драко, пристально глядя на нее. — Но Берлинский Университет не грешит таким количеством бюрократов.

Гарри все еще молчал — только теперь от него уже веяло мрачностью и назревающей нехорошей решимостью. Луна обеспокоено смотрела, как он убийственно медленно собирает с пола осколки, машинально водя над ними раскрытой ладонью. Злится — Мерлин, да он в ярости просто, подумала она, невольно прикидывая, что таким его отсюда никак нельзя выпускать, а через полчаса занятия, и так некстати Снейп этот чертов приперся, под ногами болтается — при нем слово лишнее не скажи, а Гарри надо успеть успокоить, объяснить ему, а то он опять…

Теплые пальцы Драко мягко накрыли ее сжавшийся кулачок. Луна обернулась.

Все будет хорошо, говорили глаза Малфоя. Я все вижу. Все будет хорошо. Мы успеем.

Снейп чуть слышно выдохнул сквозь зубы и одним движением поднялся из-за стола, едва не отшвыривая ногой стул. По лицу Драко явственно читалось, что, будь его воля, другой рукой он бы сейчас гладил пальцы профессора. Что угодно бы делал, лишь бы огненные маги не психовали, а водные — прекратили паниковать.

Вспышка каминного пламени едва не заставила Луну подпрыгнуть на месте. Панси резко обернулась, вцепившись в скатерть — собственно, приходить сюда теперь уже точно было особенно некому. Кроме одной женщины, которая сейчас и смотрела из камина в упор прямо на Гарри.

— Мистер Поттер? — осведомилась она. — Могу я войти?

— Конечно, — мгновенно расслабившись, выдохнул Гарри и, торопливо поднявшись, сделал шаг вперед, чтобы подать ей руку.

Минерва МакГонагалл до сих пор передвигалась с трудом — и, по словам Панси, нужно было благодарить Мерлина, что она вообще может ходить. Хотя Луна и прочие пусть и помалкивали, но про себя-то прекрасно знали, кого именно за это стоит благодарить. Целитель, пусть и до истерики не выносящий напоминаний об этом, в округе наличествовал только один.

По прогнозам колдомедиков, после произошедшего три с лишним года назад покушения директор Хогвартса имела все шансы остаться обездвиженной навсегда — и так бы оно и случилось, если бы спустя почти месяц после переезда в Уоткинс-Холл Луна не наткнулась на статью в «Пророке», где вскользь упоминалось о том, что жертва незадачливых убийц осталась жива.

— Садитесь, — пригласила Панси, оглядывая фигуру МакГонагалл привычно цепким взглядом лечащего врача.

Минерва опиралась на длинную трость, но даже это не мешало ей сохранять прежнюю слегка чопорную осанку.

— Северус, — улыбнулась она, опускаясь на предложенный стул. — Как удачно, что и ты тоже здесь.

Луна до боли прикусила губу, пытаясь сохранить серьезность. Упаси Мерлин — Снейп решит, что над ним кто-то смеется. Сперва прибьет комментариями и только потом разберется, кто там по какому поводу нечаянно захихикал…

— Что-то случилось? — напряженно спросил Гарри.

— Чаю? — с убийственной вежливостью перебил его Северус.

МакГонагалл кивнула, улыбаясь теперь уже лично ему. Луна поймала себя на странной мысли, что вечно сдержанная и суховатая глава Ордена и директор Хогвартса действительно наслаждается их обществом — и в последнее время даже не пытается этого скрыть. То ли Панси таки умудрилась втереться в доверие, пока навещала ее в госпитале, то ли поведение магов во время последней войны переломило убежденность Минервы, что их имеет смысл судить, как людей. То есть — что их вообще имеет смысл судить. И понимать.

И оказалось, что, не пытаясь понять, с ними гораздо легче найти общий язык.

— Ты так любезен, Северус, — продолжая улыбаться, она покачала головой, принимая чашку из узловатых пальцев. — Годы тебя не меняют.

Луна хихикнула прежде, чем сумела заставить себя вспомнить, что этого делать не стоит.

Снейп, на удивление, промолчал — и даже, кажется, не так уж и мрачно. То есть, вообще было больше похоже на то, что он и сам очень старается сохранить невозмутимость.

Да он просто рад ее видеть, обалдело догадалась Луна. Вот же надо же. С чего бы вдруг?

— Вчера у меня был представитель аврората, — повернулась МакГонагалл к Гарри. — По поводу покушения.

Поттер сидел, чуть наклонившись вперед и сцепив пальцы — локти опираются на колени, хмурая складка на лбу. Луна рассеянно подумала, что, когда он такой, то ведь и сам, наверное, не понимает, почему ему подчиняются. Ему невозможно противостоять — он кого хочешь за собой увлечет и не заметит, как именно действует на других. Как сильно к нему тянет — к такому.

Хотя — его любого нельзя не любить…

— Что-то новое узнали? — напряженно спросил Гарри.

— Я — да, — спокойно ответила МакГонагалл. — Он проговорился, что над телом Мэтта Дерека видели те же знаки, что были… и над моим.

Пальцы Малфоя на кулаке Луны торжествующе сжались.

— Проговорился? — недоверчиво переспросил Гарри. — Профессор, авроры не проговариваются.

— Они такие же люди, — возразила Минерва.

Поттер странно улыбнулся и покачал головой.

— Аврорату зачем-то нужно, чтобы именно вы знали о том, что Дерек был убит, а не случайно попал в аварию, — заметил он. — Либо они надеются так вытащить из вас то, о чем вы умолчали три года назад, либо…

— Либо хотят посмотреть, к кому директор Хогвартса отправится с этой новостью, — скрипуче перебил его Снейп.

— Идиотизм, — выдохнул Драко, вставая. — Наши координаты у Кингсли и так есть, поспорить могу…

— Может, зато нет доказательств, что мы связаны с Хогвартсом?

МакГонагалл совершенно по-кошачьи фыркнула — нетерпеливо и недовольно — отставляя чашку на стол.

— Вы связаны лично со мной, — упрямо сказала она.

— Со стороны можно подумать — что не с вами, а, к примеру, хоть с Орденом Феникса, — задумчиво проговорила Панси. — Или с самой школой. Да неважно. Мы и так подозревали, что Дерека убили те же, кто уже пятый год вырезает всех помогающих стихийным магам — или просто связанных с ними. И, знаете… Если эту информацию два месяца скрывали даже от рядовых авроров и так запросто сообщили вам — значит, в обмен они в любом случае получают что-то не менее важное.

— Хороший вопрос — что, — хмуро добавил Снейп.

Больше всего Луну бесило в нем то, что он никогда не говорил всего, о чем знает — даже если бы от этого зависели их жизни, и то бы, наверное, так и цедил слова по капле. Вот только никогда не получалось понять — это потому, что он им не доверяет, или потому, что таким странным образом воспитывает? Если второе — то Снейп просто глупец. Даже Гарри эту стадию давным-давно умудрился перешагнуть.

— Думаю, что все же — доказательство вашей связи с магами, — вздохнул Поттер. — Или — черт его знает…

От назойливости присутствия чужого сознания головная боль снова усилилась.

Мерлин, да я ж загнусь, пока это кончится, устало и почти жалобно подумала Луна, машинально потирая лоб. Хорошо, хоть Гарри отвлекся…

* * *

Драко вздохнул и оглядел замкнутые, настороженные лица.

Они всегда такие — одиночки, весь мир против меня одного, каждый ежесекундно готов броситься в смерть, как взбешенный лев, отгрызая собственные лапы, лишь бы доказать миру свое право на самого себя. Огненные маги. Проклятие несбалансированной силы.

Проклятие бьющей наружу несгибаемой жизненности — убивающей источник, пока некого вести за собой.

Временами Драко ловил себя на пугающей мысли, что иррационально понимает их — каждого — так, как не понимает даже своих, воздушных. Так глубоко и отчаянно, что хочется выдрать из груди сердце, лишь бы исчезла давящая, безысходная тяжесть знания — большинство из них умрет в ближайшие годы, не справившись с самими собой. Просто потому, что рядом с ними не будет того, кто добавит смешливой, остужающей пыл рассудительности, незаметно убрав излишнюю вспыльчивость. Согреваясь при этом ее теплом — сам.

Никто не находился настолько близко к краю — всегда — как маги клана Огня. Никто не мог в потенциале сделать для мира так много, но чаще всего не получал даже возможности — и, не дождавшись, взрывался бессмысленной вспышкой.

Было почти невыносимо смотреть на них — и не видеть в каждом безбашенно смелого, жизнелюбивого и отчаянно одинокого юного Гарри. Того, каким Драко его не знал — и того, каким Поттер, наверное, сильнее всего в нем нуждался.

И это почему-то тоже — причиняло боль… и тоже — сильнее всего.

— Бесконтрольные эмоции разрушают, Тони, — мягко сказал Драко, в упор глядя в горящие темные глаза. — И ты знаешь об этом.

— Зато я не буду прятаться, — с вызовом ответил юноша. — И так — честнее. Маг же обязан быть честным? Значит, я поступаю верно.

Группа молчала. Нехорошо молчала — будто сплотившись единым сгустком вокруг упрямого мальчишки. Драко на мгновение прикрыл глаза. Почему-то любые разговоры здесь всегда возвращаются к этому — так или иначе. И никогда нет ответа.

— Маг обязан любить, если продолжать разговор в твоих терминах, — негромко заметил он. — Кого любишь ты, Тони?

Парень хмыкнул и, отведя глаза, запустил пальцы в волосы.

— Я жду ответа, — напомнил Драко.

Локти на подтянутых к груди коленях, затылок вжался в стену — они все чем-то неуловимо напоминали Гарри. И самым поганым было то, что ни к одному из них нельзя было подойти и, положив ладонь на открытую шею, заглянуть в глаза — я с тобой. А ты — мое солнце. Помни об этом…

— Мой наставник… вы знаете, где он, — напряженно откликнулся Энтони. — Что я должен ответить? Вы не пускаете нас в человеческое крыло. Поэтому воспитанников у нас тоже не может быть.

Драко подавил улыбку. Огненные маги, которым можно что-нибудь запретить — ну конечно.

— Предполагается, что я не знаю о — в том числе — и твоих тоже посещениях западного крыла? — уточнил он. — Тони, если инициация не происходит, значит, это ты к ней не готов. Ты — а не учитель, который что-то тебе запрещает.

Половина группы внезапно заинтересовалась ковром под ногами. Детский сад, невольно подумал Драко, глядя на них. Лазите, куда нельзя — так хоть имейте честность в этом признаться. Тем более, рассчитывать на то, что в этом замке можно хоть что-нибудь сделать тайком — само по себе потрясающе наивно…

— Учитель, если вы знали, что я был там — почему не наказали? — решившись, спросил Тони. — Получается, вы хотели, чтобы я сам туда пошел? Если мне действительно нужно?

Хорошо, что он говорит — «я», а не «мы», педантично отметил Драко. Не прикрывается тем, что регулярно таскается к людям исключительно толпой. Еще бы, в одиночку-то — страшно…

— Вы так проверяете нас? — подал звенящий от напряжения и едва сдерживаемой обиды голос молчавший весь урок Алан. — Запрещаете то, что мы сами должны нарушить?

— Нет, — покачал головой Драко. — Почему бы ни были запрещены бесконтрольные контакты с людьми, наказывать огненного мага за желание делать то, к чему его тянет — бессмысленно. Я проучился семь лет с Гарри Поттером и, честно говоря, видел, к чему приводили регулярные попытки наказать его за пренебрежение к правилам.

Они замерли так, что, кажется, аж дышать перестали. Глаза Марты распахнулись на пол-лица, костяшки пальцев Алана побелели, Линдс вжалась в стену — будто все дружно боялись спугнуть порыв учителя, заговорившего на запретную тему.

Драко никогда не понимал, почему им так важно знать, каким был Гарри — какими были они все — до инициации. Это ведь вообще были не они, а люди с их именами.

И, тем не менее, глядя в их голодные лица, сдержать улыбку не получилось.

— Он всегда делал только то, что хотел, — медленно проговорил Драко, опуская глаза. — Думаю, он просто не мог переключиться на что-то еще, если его захватывала очередная идея. Случалось, что из-за этих идей гибли люди… или из-за того, что он торопился и все делал сам, ни с кем не советуясь и никого ни о чем не спрашивая. Случалось — что и дорогие ему люди… Но только его идеи избавили мир от Темного Лорда, спасли жизнь и мне, и многим из вас, и закончили вторую войну магов. И только его идеи построили эту школу.

— А я слышала, что идея школы принадлежала вам! — возбужденно выпалила Линдс.

— Даже не хочу спрашивать, откуда именно ты могла это услышать, — фыркнул Драко, откидываясь на спинку стула.

Вообще-то, он и так знал, откуда. Они перетряхнули перед учениками слишком многое, чтобы рассчитывать оставить при себе хоть что-нибудь — и давно уже сами запутались, что именно звучало на уроках, а что дотошные маги могли вычислить самостоятельно, сидя в своих гостиных.

Линдс продолжала вопросительно хлопать ресницами. Тони мрачно ухмылялся, косясь на ее тонкий профиль.

— Только маги Огня способны видеть в давно известных истинах действительно новые пути, — глядя на девушку в упор, сказал Драко. — Гарри Поттер не был единственным посвященным, кто задавался вопросом, почему правила именно таковы, и маги обязаны медленно умирать. Он не был первым, кто отказался от соблюдения кодекса выживания. Я даже не могу сказать, что только он разрешил себе полюбить своего наставника… и поверить… — не отвести взгляд почему-то оказалось титанически сложно. — Но он разглядел неувязки именно потому, что хотел построить другую жизнь. Для нас обоих, а не для какого-то там отдельного мира. А это совсем не то, Линдс, что — завершить мысль и привести ее к логическому финалу. Решение открыть школу и впустить сюда вас было логическим финалом, а не идеей. Не путай причину и следствие.

Девушка оторопело моргнула.

Что, съели? — грустно усмехнулся про себя Драко. Да, вы все — ничто без того, кто оформит вас в оправу рассудка и последовательных действий. Но вы — голый порыв, без которого и любая рассудительность тоже ничего не значит.

— Это вы сейчас намекаете на то, что все огненные маги — эгоцентрики? — хмуро спросил Рэй. — Что все, что мы можем — это делать лучше свою собственную жизнь, а на чужую влияем разве что как-то нечаянно?

Внимательный, настороженный взгляд. Как зверьки, способные в любую секунду накинуться и разодрать на части любого — как изголодавшиеся по ласке и пониманию львята. Драко не мог избавиться от привычки видеть их — такими.

— С каких пор твоя внутренняя честность не позволяет это признать? — поинтересовался он вслух. — Это — правда настолько же, насколько и то, что все водные маги — плаксы, земные — сухари, а воздушные — пусты и поверхностны.

— Никакие они не сухари! — оскорбленно выдохнул Алан.

— И вовсе не плаксы! — одновременно с ним процедила сквозь зубы Марта.

Оба нервно переглянулись, лихорадочно пытаясь сделать вид, что просто подумали вслух. Драко в очередной раз с трудом сдержал рвущуюся наружу улыбку, оглядывая разом зашевелившуюся группу.

— Прю-юэтт, да ты у нас фанат земных магов, как я посмотрю! — протянула, сияя, Линдс.

Алан бросил на нее испепеляющий взгляд.

— Они — не сухари, — упрямо повторил он, снова дерзко уставившись в глаза учителя. — Вы утрируете.

— Естественно, — наконец позволил себе ухмыльнуться Драко. — А ты сейчас не видишь тонких различий. И это — тоже особенность огненных магов. Валить все в одну кучу, как только зацепило за живое и потянуло за наболевшее.

— Тогда вы — точно поверхностный! — яростно выпалил Алан. — Если вас вообще ничего за живое не зацепляет, то, может, вы вообще не настолько живой?

Тони сдавленно охнул. Драко мягко улыбнулся, не сводя взгляда с взбешенного мальчишки.

— Естественно, Алан, — устало проговорил он. — Иначе почему бы я жил с Гарри Поттером, если бы мне хватало собственной живости? А он, уверяю тебя, способен зацепить за живое даже меня.

— Но… — начала было Марта — и тут же заткнулась, прикусив язык.

В глазах читались одновременно и неловкость, и рвущийся наружу вопрос. Огоньки ходячие, глядя на нее, с невольной нежностью усмехнулся Драко. Светлячки.

— Но? — насмешливо переспросил он.

Девушка порозовела.

— Вы же не только с ним живете, — с вызовом закончил за нее Энтони.

Не покраснеть у него тоже не получилось.

— А вот нам мистер Прюэтт сейчас и расскажет об особенностях общения со стихией противостояния, — складывая руки на груди, пожал плечами Драко. — И о том, чем оно отличается от общения с родственной стихией. А потом ты, Марта — о том, что дает неродственная.

Удар ниже пояса, понял он, глядя на их оторопелые потерянные лица.

Алан долго молчал, кусая губы. Потом, наконец, поднял глаза на учителя.

— За что? — чуть слышно спросил он. — Я же ничего не сделал.

— А это и не наказание, — ответил Драко. — Вы же спрашиваете меня о моей личной жизни. Маг, способный четко понимать, что и почему он выбирает, не должен испытывать затруднений, поясняя свой выбор — даже в личных вопросах. Мы ждем, Алан. Почему именно земной маг?

— Личная жизнь здесь ни при чем, — пробормотал юноша, вжимаясь спиной в стену. — У меня нормальная ориентация.

Вот теперь захотелось прикрыть глаза ладонью и беспомощно застонать. Опять — двадцать пять, ориентация у них. Вулканчики дерганые…

— Ты не поверишь, Алан, — с убийственным спокойствием сообщил Драко. — У меня она — тоже вполне нормальная. Где норма-то?

Тони нервно дернулся, но промолчал. Драко мгновенно перевел на него заледеневший взгляд, почти пригвождая парня к стене.

— Секс и любовь — разные вещи, — торопливо проговорил Энтони, машинально выставляя ладони вперед, как будто защищаясь. — Я про это подумал. Вы спросили Алана, за что он любит земного мага, а он возмутился, что не хочет с ним спать. А я думаю, что это — разные вещи. Поэтому и ориентация тут ни при чем, — он подумал и добавил: — в вашем понимании.

— А в твоем? — не удержался от вопроса Драко.

Тони осторожно пожал плечами.

— Я не понимаю, как можно не хотеть того, кого любишь, — признался он, отводя взгляд. — Даже если… любишь… ну, мужчину…

Драко медленно оглядел группу. Они тоже отводили глаза — все до единого.

А что, если для огненных магов это и впрямь — одно и то же? — мелькнула обалделая мысль. И Гарри именно поэтому…

— Алан? — позвал он.

Парень вздрогнул — а ведь, похоже, понадеялся, что о нем забыли, подумал Драко.

— Ты тоже так думаешь?

Алан медленно кивнул, не сводя с учителя одновременно и жалобного, и упрямо горящего взгляда.

— Тогда где противоречие-то?

— Я его не люблю, — четко выговорил он. — Мне просто…

Драко вопросительно изогнул бровь.

— Просто… хочется… — судя по всему, Алан отчаянно путался в словах. — Ч-черт, я не знаю, как это сказать! — выкрикнул он, утыкаясь лбом в колени.

— Прямо, Алан, — подсказал Рэй. — Мы не укусим.

— Ты не понимаешь, — мальчишка покачал головой. — Когда я его вижу, мне хочется врезать ему как следует и никогда его больше не видеть. А когда не вижу…

— Скучаешь? — спросил Тони.

— Чувствую себя мертвым, — мрачно сказал Алан. — И вообще не понимаю, что я здесь делаю и зачем. И ради чего живу. Теперь довольны?

— А рядом с ним смысл есть? — устало поинтересовался Рэй.

— Рядом с ним все есть… — не поднимая головы, утомленно выдохнул Алан. — В том числе — и желание как следует врезать.

— Перевоспитать, — подала заинтересованный голос Марта. — Сделать более удобным. И понятным.

Теперь он уставился на нее — так, будто она только что оформила в слова что-то, для него очень важное.

— Ты сам сказал, что он — не сухарь, — пояснила девушка. — Значит, он отвечает тебе, верно? И ты это слышишь. Чувствуешь. Просто тебя, видимо, не устраивает форма, в которой он это делает, и ты хотел бы изменить ее, а не его суть. Так?

Драко молча наблюдал за напряженной дискуссией.

— Короче, Прюэтт, ты хочешь его же, но только лучше, — подытожила Линдс. — Мистер Драко был прав — ты точно эгоцентрик. У тебя есть кто-то, кто делает твою жизнь наполненной и осмысленной, а ты тут, вместо того, чтобы ценить это, прости, собственной душевной организацией маешься.

— Если бы у меня кто-нибудь был… — негромко обронил, глядя в пол и машинально пощипывая ворс ковра, Тони. — Черт, да хоть кто-нибудь… Мне даже неважно — кто….

Он запрокинул голову, не закончив фразу, и Драко оцепенело подумал, до каких же истерических пределов должно было дойти одиночество, чтобы тайком шастать туда, где живут совершенно незнакомые тебе люди, зная при этом, что ты можешь оказаться намертво связанным с любым из них — навсегда. С кем-то, о ком не можешь даже предположить, кто это будет и что именно тебе даст. И каким партнером окажется…

Невозможно доверять стихии — настолько. Просто невозможно… Значит — им действительно уже все равно.

— Между прочим, Тони, Алан не связан узами посвящения со своим земным магом, — задумчиво проговорил Драко. — Он, как раз, просто любит того, кого любит — а не ждет от стихии подачек. Что бы он тут ни нес про любовь.

— Это вы к чему? — настороженно зыркнул из-под упавшей на глаза челки Энтони.

— Да так, к слову пришлось, — невозмутимо пожал плечами Драко. — Воздушные маги поверхностны как раз потому, что у них в голове слишком много всего одновременно роится. И на все есть длинная цепочка ассоциаций.

Парень долго молчал, опустив голову и — Малфой был в этом уверен — всей кожей ощущая на себе заинтересованные взгляды группы.

— Я же не могу полюбить усилием воли, — наконец сказал Тони. — Это земные… могут. Им-то что… У них вообще все от башки идет, что захотел — то и чувствуешь…

Лицо Алана непроизвольно вытянулось в такую возмущенно-оскорбленную рожицу, что, несмотря на уже просто подкашивающую усталость, Драко снова едва не расхохотался.

* * *

— Виктор, я кому сказала — не трогай! — крикнула Гермиона, привставая в кресле. — Ты обожжешься!

Мальчик обиженно насупился и, отдернув руки, принялся обходить интересующий его цветок сбоку. Панси сжала губы, давя непроизвольную усмешку. Этот ребенок хватал все, до чего дотягивался — хоть голос на него сорви.

Она искренне полагала, что лучше позволить ему один раз дотронуться до жгучей ивницы, чем таскаться за ним по пятам и ежеминутно рявкать.

— Ну и обжегся бы, — хмыкнула она вслух. — Зато потом хоть в сад спокойно можно было бы отпускать.

Лицо Гермионы мгновенно приняло то самое уничижительное выражение, которое Панси мысленно называла «вокруг-меня-одни-тупицы».

— Своих сперва заведи, а потом советуй, — буркнула Грэйнджер.

— Да я, в общем, так и так собираюсь, — пожала плечами Панси, наблюдая за ней из-под ресниц.

— Вот когда родишь, и это твой ребенок забегает вокруг ивниц, тогда я посмотрю, что ты скажешь! — процедила Гермиона.

Это было почти забавно — смотреть на нее, такую, как всегда, уверенную в себе и своей правоте. Такую самозабвенно и яростно дышащую сквозь зубы на любую попытку заставить ее задуматься. Даже не изменить точку зрения — просто задуматься над ней лишний раз.

— Уговорила, подождем, — миролюбиво кивнула Панси, откидывая голову на спинку плетеного кресла.

— Болит все еще? — хмуро осведомилась Гермиона, бросая быстрый взгляд на ее поясницу.

Паркинсон молча кивнула.

— Физические упражнения важны, но не в первом же триместре, — снова начала заводиться Грэйнджер. — И не такие, как ты себе устраиваешь. Домашешься шпагой до выкидыша…

Панси устало улыбнулась, прикрывая глаза.

— Я и не собираюсь махать шпагой весь срок. Гарри первым с ума сойдет, если…

По лицу Гермионы тут же пробежала тень — как всегда при упоминании этого имени.

— Ты не говорила с ним? — как можно небрежнее, но все равно глухо поинтересовалась она.

Панси едва сдержалась, чтобы не фыркнуть.

— Он и тебя не укусит, если ты попытаешься попросить, Герм. Да говорила, говорила! Не смотри на меня так.

— Я и не смотрю, — снова ощетинилась та.

Но плохо скрываемое нетерпение из взгляда не исчезло.

Сучка ты все-таки, Грэйнджер, утомленно подумала Панси.

— Так он отпустит меня или нет? — Гермиона не смогла долго держать паузу.

Панси снова кивнула.

— По крайней мере, в этот раз — на заседание суда. Но он и правда предпочел бы, чтобы ты попросила сама.

Гриффиндорка поежилась, хотя, по мнению Панси, в саду было еще очень даже тепло. Далеко же до сумерек.

— У меня не настолько гибкая психика, чтобы каждый раз выслушивать его мнение о том, что его не касается, — негромко проговорила она.

— О Терри? — мягко уточнила Панси.

— Гарри — шовинист, — отчеканила Гермиона, глядя на бегающего между высоких стеблей Вика. — В его понимании женщина всегда во всем виновата, а мужчина — существо чуть ли не подневольное и непременно ею во всем презираемое.

— Это, извини, в твоем понимании так, — усмехнулась Паркинсон. — Гарри очень четко умеет объяснить своей женщине, где ее место. Так четко, что даже топать ногами и требовать непонятно чего потом не захочется.

Гермиона бросила на нее еще один фирменный взгляд — все того же розлива.

— Может, ты и испытываешь кайф от того, что тебе указывают на твое место, — едко сказала она. — Но я свое предпочитаю выбирать самостоятельно.

— …а потом злиться, что рядом с тобой не мужик, а тряпка, — покорно согласилась Панси. — Самая что ни на есть женская логика, Герм.

Грэйнджер, казалось, захлебнулась воздухом на несколько прекрасно долгих секунд.

— Сильно сомневаюсь, что Гарри имеет привычку надираться с Малфоем после занятий и приползать домой на четвереньках! — выпалила она наконец.

— О, да — обычно он делает это с учениками, — усмехнулась Панси. — Причем — не после занятий, а прямо на них.

— А потом распускает руки и швыряет в тебя все, что подвернется!

— Он распускает руки, Герм, — уже серьезней возразила девушка. — И, если Драко на его месте будет до посинения топтаться и решать этическую проблему — врезать мне или еще какие-то особые слова поискать, то Гарри сбивает любую истерику одной хорошей пощечиной. И, поверь, второго раза на один и тот же повод уже не требуется.

— И ты после этого продолжаешь с ним жить? — неверяще выдохнула Гермиона. — Да ты… ты что, рехнулась вконец? Еще и рожать от него… них… тьфу! — собралась!

Иногда она умела так повернуть разговор, что Панси и правда не знала, плакать ей или смеяться. Или тащить эту идиотку к себе на колени и все оставшееся время жалеть, как жалеют неизлечимо убогих.

— Да понимаю я разницу, Герм, — вздохнула она и потерла ноющую поясницу. — Вот только все равно думаю, что на ровном месте ни один влюбленный мужик на свою бабу с кулаками не кинется. И по барам шляться вечерами просто так не начнет… — Гермиона дернулась было возразить, и Панси с нажимом добавила: — а что касается Гарри, то он никогда не станет бить, чтобы показать, кто в доме хозяин. Он и без того в нем — хозяин, и все это и так признают. А любую неувязку в отношениях или распределении обязанностей можно разрешить на словах задолго до того, как она вырастет в проблему, которую ему захочется запивать ежедневной порцией виски.

Гермиона покачала головой, кусая губы.

— Можно подумать, я не вижу, как он решает… — с силой опуская пустой стакан на столик, холодно проговорила она. — Сообщает вам свое очередное решение, а вы вокруг него в линию строитесь.

— Так и должно быть, — кивнула Панси. — Он за нас отвечает, Герм. А мы ему доверяем.

— Это-то здесь при чем?

— При том, что, если правила, которым все должны подчиняться, буду придумывать я, то и за результат отвечать буду тоже я. И за безопасность всех, кто здесь живет, и за то, что ни один из нас не сдохнет еще раз, потому что я что-то там нечаянно не учла. Мы ходим по лезвию — уж ты-то должна лучше всех это знать!

— Я знаю, — с вызовом сообщила Гермиона.

Панси невольно поморщилась. Больше всего утомляла необходимость делать вид, что не слышно ни мыслей Грэйнджер, ни предвкушения действий на тему того, что, как ей кажется, она знает. Но Драко уверен, что будет лучше пустить все на самотек и дать возможность запутать всех, кого нужно… Он же Малфой. Он — воздушный маг, а, значит, ему виднее.

— Чтобы выжить и не деградировать, один человек делает все сам — у него просто выбора нет. Когда речь идет о двоих и больше, уже приходится распределять зоны ответственности — и доверять друг другу в том, что каждый сделает свою часть идеальным образом. И молча при этом делать свою. Гарри не лезет в организацию занятий, в хозяйство, в финансы, в поиск новых учеников, в мои исследования — он, извини, Мерлин знает в какую кучу всего не лезет. Потому что за это отвечаем — мы. И он так же беспрекословно соглашается, когда речь идет не о его сферах влияния.

Гермиона упрямо молчала, поставив на кулак подбородок и исподлобья наблюдая за Виком, усевшимся прямо посреди мощеной камнем дорожки и с интересом теребящим какие-то листья.

— Были сферы, в которых ты с Терри соглашалась беспрекословно?

Грэйнджер утомленно фыркнула и опустила голову, прикрывая глаза ладонью.

— Ты лучше спроси — были ли те, в которых ему имело бы смысл доверять? — глухо пробормотала она.

— Тяжело быть умной, — сочувственно поцокала языком Панси. — По себе знаю.

Гермиона покосилась на нее и, не удержавшись, невесело рассмеялась.

— Зря хохочешь, Грэйнджер. Когда ты в курсе, что ты умереть — не встать, какая умная, слишком сложно вспомнить, что другие тоже не дураки. Причем нередко в том, в чем ты, если разуешь глаза — полная дура.

— Это ты на что намекаешь? — брови Гермионы снова настороженно сдвинулись.

— На себя, — непринужденно пожала плечами Панси. — Мне тоже казалось, что, раз я больше знаю, много читала и вообще способна логически мыслить, то еще Малфоя я, так и быть, потерплю, а Гарри точно должен за мной пожизненно шлейф носить и по каждому поводу спрашивать, как нам жизнь дальше строить.

Гермиона молчала, краем глаза хмуро поглядывая, как Вик опять будто бы между делом подбирается к не дающей ему покоя ярко-красной ивнице.

— Не понимаю я тебя… — призналась она наконец. — Вы точно тут немного сбрендили, все четверо.

— Просто иногда надо быть и слабой, — усмехаясь, посоветовала Панси. — А не мериться силами с собственным мужем. Иначе, кто бы ни выиграл, получишь в результате разбитое корыто. Победит он — будешь его презирать. Победишь ты — обзовешь его тряпкой.

— Твое корыто тоже неизвестно, сколько еще проживет, — в тон ей ответила Гермиона.

— Что ты, даже и не загадываю, — вздохнула Панси. — Но вообще-то ты не права. Мое корыто — это Лавгуд. Парни всегда были немного особняком — им так проще…

— Все, даже слышать об этом ничего не хочу! — выставила вперед ладошку Грэйнджер. — Ваши постельные игры мне неинтересны.

— А злишься-то тогда чего так? — доверительно поинтересовалась Панси.

Играть с разозленным человеком — что могло быть лучшей тренировкой для выдержки? Только играть со взбешенным Поттером. Но там уж не до игр, там только ноги бы унести…

— Я не злюсь, — буркнула Гермиона.

— Злишься, — заулыбалась Панси. — И прямо сейчас скажешь, что тебя так раздражает. Давай, я же не Гарри — не укушу.

Гриффиндорка так сжала зубы, что аж на скулах заходили желваки.

— Это аморально, — выдавила она наконец.

Панси выразительно изогнула бровь, ожидая продолжения, и Грэйнджер не заставила долго ждать.

— Ты даже не знаешь, кто отец твоего ребенка!

— Знаю, — удивилась Панси. — Чего тут не знать-то.

— Ну да, вариантов всего два, — ехидно заметила Гермиона.

— Один, вообще-то, — поправила Паркинсон. — Чего вдруг тебе-то это стало так важно?

— Какое — один, если ты спишь с ними обоими! Или ты точно знаешь, в каком случае не предохранялась?

— Герм, стихийные маги вообще не предохраняются, — терпеливо, как ребенку, объяснила Панси. — В здоровом состоянии мы можем контролировать физиологические процессы собственного тела, это несложно. Поэтому вероятность случайной беременности совершенно исключена, пока я или Луна этого не захотим. Нужно просто перестать блокировать… Герм, ты чего?

У нее были такие глаза, будто она только что увидела непрочитанную еще книгу на тему, по которой пишет диссертацию — другого определения у Панси не подбиралось.

— Ты это серьезно?! — выдохнула Грэйнджер.

Ну, вот теперь еще и об этом в Отделе Тайн растрезвонишь… — мрачно подумала девушка. Мерлин с тобой, Герм, но как тебе совесть спать-то до сих пор позволяет спокойно?

— Конспектировать будешь или так запомнишь? — насмешливо спросила она вслух.

— Ты серьезно? — настойчиво повторила Гермиона.

Панси устало кивнула.

В жизни, бедная ты моя девочка, не разберешься, что из услышанного здесь серьезно, а что Луна с Малфоем сочиняют на ходу специально для твоих вездесущих человеческих ушек. И так и не поймешь, что Гарри нарочно ломает комедию, отпускать тебя из замка или нет на слушанье дела о твоем же разводе — лишь бы ты не заподозрила, как сильно нам надо, чтобы ты разболтала все, что нужно, в Министерстве, и при этом там бы тебе еще и поверили.

Не доживу я до того дня, когда весь этот бред с малфоевской дипломатией кончится, с тоской подумала Панси, глядя в возбужденные глаза гриффиндорки. Хоть меня бы уж пожалели, что ли. Сволочи. Мужланы, Мерлин бы их побрал…

Сама же так феминисткой когда-нибудь стану. Если раньше с ума не сойду…

* * *

Что-то было не так.

Луна ровно дышала, привычно уткнувшись носом в его плечо, но Драко знал ее не первый год, чтобы поверить в то, что она засыпает.

Что-то подсказывало, что она скорее будет еще несколько часов хлопать ресницами, тихо и подавленно думая о чем-то своем. Такой Драко не помнил ее, пожалуй, с тех странных времен, когда любой намек на то, чтобы разделить постель с Поттером, вызывал у него взрывную истерику, а Гарри с каждым днем все больше походил на собственную тень со злым взглядом.

Но ведь с тех пор все давно изменилось?

— Что с тобой? — негромко спросил он, убирая с ее лба выбившийся локон.

Луна подняла голову, мягко улыбнувшись, и снова прикрыла глаза. Все в порядке — означал этот жест.

— Да вот если бы… — хмыкнул Драко, приподнимая кончиками пальцев ее подбородок.

Он никогда не мог сформулировать, что именно в Лавгуд «не так» — просто временами начинал воспринимать ее не как податливое, обволакивающе существо, а как каменную стенку. И неважно, что в такие минуты ее ладошка могла расслабленно скользить по его груди — напряжение пряталось глубже. Где-то внутри.

— Спи… — прошептала Луна, сонно целуя его в висок и опять устраиваясь на плече.

— Эй, — позвал Драко. — Женщина. Я тебя люблю.

Она фыркнула куда-то ему в шею и завозилась, обвиваясь вокруг его тела. Теплые, мягкие руки, растрепанные светлые локоны, округлое оголенное плечо. Что-то не так — раз даже это сегодня не помогает ей выдохнуть и перестать думать о том, о чем она почему-то никак не может забыть.

Драко невпопад вспомнил давние времена, когда Поттер прятался в закоулках Хогвартса, а Панси исчезала каждый вечер в Гриффиндорской башне, оставляя Луну корпеть над кипами свитков. Тогда, пожалуй, Лавгуд тоже не походила сама на себя… Вот только где и какая тут связь?

Иррационально и в глубине души Драко всегда отчаянно завидовал Паркинсон — за то, что та с легкостью могла разложить по полочкам любые настроения и состояния Лавгуд. Как можно было ориентироваться во вселенском хаосе по имени Луна — он не понимал никогда. Панси вызывала отблески затаенного глухого почтения, смешанного с восхищением, уже только тем, что умудрялась разобраться в системе, неструктурируемой по определению.

Как сделать это самому, он не знал — да и вообще с трудом представлял, что именно мог бы в принципе сделать для Лавгуд. Тот факт, что она была рядом, столько лет — рядом, ставил Малфоя в тупик столь же намертво, как и четыре года назад. Все, чему удалось научиться — это кое-как разбираться, когда в ней что-то не так. Знать бы еще, что, и как из нее это вытянуть. Поттеру, например, выговориться всегда помогало…

— Расскажешь, что тебя беспокоит? — замучавшись подбирать слова, напрямик спросил он.

— Ничего, — тут же отреагировала Луна.

Так спокойно, будто и не зевала только что, моргая деланно сонными глазищами.

— Врешь, — негромко констатировал Драко. — Что случилось?

Она нетерпеливо выдохнула и слегка отодвинулась.

— Ничего, — как будто он в первый раз не услышал, только еще грустнее. — Просто… настроение…

С Лавгуд в последние годы стало на порядок легче. Хотя бы потому, что Драко, наконец, смог назвать по имени то чувство, которое всегда стояло за регулярно накатывающим на него раздражением — как только Луна принималась утопать в своих «настроениях». Это чувство называлось беспомощностью — и, хоть он по-прежнему его ненавидел, уживаться с раздражительностью стало почему-то куда как проще.

Он ненавидел ситуации, в которых ничего не мог сделать — и не понимал, как это получается у других. У той же Паркинсон, к примеру…

— И кто тебе его испортил? — отстраненно поинтересовался он.

Луна рассеянно пожала плечами.

— Никто…

Мерлин и все великие маги. Может, и правда просто отвернуться, лечь на другой бок и уснуть? Драко искренне не понимал, что ему всякий раз мешает так и поступать. Почему он зарывается лицом в пахнущую морем макушку и поглаживает вздрагивающее плечо.

Вздрагивающее? А ведь точно…

Значит, сейчас она еще и расплачется. Почему?!..

Способ за четыре года выучился только один — сгрести в охапку и целовать, пока не разрыдается в голос. Вслух все равно ничего не скажет, так хоть успокоится и уснет.

Вот только сегодня почему-то это казалось неправильным. Всегда, когда Луна потом затихала, она будто бы не смирялась с тем, что проблема мелка и несущественна, а повторяла себе, что, кроме проблемы, есть и что-то хорошее. Например, целующий ее Малфой. Может, сегодня это просто не перевесит? — спросил сам себя Драко, обнимая девушку.

И почему она спит здесь, со мной, когда я не могу ей помочь? Почему не идет к Паркинсон — уж та-то точно нашла бы и слова, и Мерлин бы ее знал, что еще.

Потому что Панси сейчас рядом с Гарри? Бред сумасшедшего. Они миллион раз спали все вчетвером, если для кого-то так получалось удобнее. Луна просто не хочет туда идти — иначе не шмыгала бы тут носом, уткнувшись в мое плечо…

— Вы опять поссорились? — спросил он, уже понимая, что снова ошибся.

Лавгуд и Паркинсон ссорились, бывало, и через день. Это никогда ничего не меняло — как и у него самого с Гарри. Как у любого из них с любым. Ссоры — ничто, когда любишь.

Луна подложила локоть под голову и утомленно уставилась на него. Слишком долгий взгляд для такого простого вопроса.

— Нет, конечно, — сказала она наконец. — С чего ты взял.

— С того, что ты здесь, а не с ней, — с прорвавшимся раздражением обронил Драко.

— Я в последнее время чаще всего здесь, — спокойно улыбнулась Луна. — Или ты только что это заметил?

Опыт подсказывал, что, когда искренняя и простодушная Лавгуд начинает язвить, обычно это означает, что дела совсем плохи. Сарказма она нахваталась от Панси — но применяла только в исключительных случаях. Во всех остальных врожденное странное понимание порядочности не позволяло бить собеседника даже вот так — аккуратно и с долей эстетики.

Вероятно, что-то в его лице ее все же остановило, потому что мгновение спустя Луна помрачнела и отвела взгляд.

— Извини, — вздохнула она. — Ты… правда ни при чем…

— Замечательно, — хмуро процедил Драко. — Только, вообще-то, здесь нет никого, кроме меня. Так что, на кого бы ты там ни обижалась, фонит все равно в мою сторону.

Вот теперь у нее вспыхнули щеки — отчетливо и ярко, даже в полумраке спальни. Ради этого, пожалуй, стоило слегка преувеличить.

— Извини… — растерянно повторила Луна. — Просто… ох, черт… — она перевернулась на живот и уткнулась лицом в подушку, обхватив ее обеими руками. — Я просто устала… — прошептала она. — Просто… очень устала…

— Да мы все устали, — буркнул Драко, откидываясь на спину. — Грэйнджер уже всех умудрилась достать — при том, что с ней почти одна только Пэнс и общается.

Луна как-то странно то ли всхлипнула, то ли вздохнула — то ли Малфою вообще показалось, что она издавала какие-то звуки, а на самом деле всего лишь громко подумала. Но влепить хорошую затрещину захотелось немедленно — то ли себе за недогадливость, то ли прямо ей — за… за все.

— Ну и при чем здесь это? — резко спросил он, хватая ее за плечо. — Лавгуд, ты что? Ты еще ревновать тут начни.

Она смотрела на него, как смотрят на любимых, но еще несмышленых детей. Сравнение почему-то коробило.

— Ты не понимаешь, — спокойно сообщила она. — И ничего не знаешь. Не берись судить, если…

— Кто громче всех нам доказывал про доверие и любовь, Луна? Кто кричал, что главное — доверять, и тогда будет неважно, где тот, кого ты любишь, и с кем?

— Ты ничего не знаешь! — выкрикнула она ему в лицо, сжимаясь в комок. — Черт, Драко, лучше просто не лезь во все это!

— И не узнаю, пока ты будешь корчить из себя ангела всетерпения! — огрызнулся он. — Слушай, я даже понимаю, что ты сама себя такой нравишься. Только ты МНЕ такая не нравишься. Это для тебя имеет значение?

Вот теперь она точно всхлипнула. Значит, я поставил ее в тупик, машинально констатировал Драко. Отлично, Малфой. Довел девушку до слез в кратчайшие сроки.

— А что имеет значение для тебя? — срывающимся голосом прошептала она. — Кроме того, что скажет Гарри, и не мешают ли тебе спать чужие эмоции?

Вот дура, с отчетливой злостью подумал Драко. И тут же понадеялся, что подумал не слишком громко.

— Почему ты не пойдешь к ней? — подышав сквозь зубы, как можно ровнее спросил он. — Почему просто не поговоришь?

— Спроси у Гарри, как он с ней разговаривает… — выдохнула Луна, пряча лицо в ладонях.

Драко непонимающе моргнул. Она прерывисто дышала, вытирая слезы.

— У нее то токсикоз, то дела, то свои настроения, — нехотя пояснила Лавгуд. — А когда ни то, ни другое, ни третье — то Грэйнджер… Ты думаешь, меня задевает, что они вместе время проводят? Драко, ты полный идиот.

— А что тебя задевает? — «идиота» он запомнил на будущее. Сейчас цепляться совершенно точно не имело смысла.

— Я ей не нужна. Больше — не нужна.

Она как-то так это сказала, что Малфоя аж передернуло. Слишком спокойно. Слишком доброжелательно и убежденно. Даже без ноток жалости к себе, что уж совсем никуда не годилось.

— Из-за Грэйнджер? — нахмурившись, уточнил он. — Мы же все обсуждали, Луна, ты что? Ей нужно напихать как можно больше информации, ты сама согласилась, мы с тобой даже…

— Я знаю, — горько усмехнулась она. — Просто и ты пойми… Дело не в Гермионе. Пэнс нужно было о ком-то заботиться. Теперь у нее будет ребенок. Я за нее, в общем, даже рада — просто мне тоже… кое-что нужно. Хотя бы — время, чтобы привыкнуть к этому.

Драко долго смотрел на нее, прежде чем закрыть глаза и притянуть ее к себе — горячую, заплаканную и какую-то опустошенную непонятно чем. В голове ревел шторм, она не могла быть права — Лавгуд же паникерша, она только так ошибается, когда дело касается лично ее. Она просто не умеет быть непредвзятой к тому, чего хочет… а быть с Панси она хочет. Было бы странно, если бы не хотела.

Паркинсон по шее, что ли, с утра настучать? — пришла дурацкая мысль. Просто так. Пусть вытворяет, что ей вздумается, конечно. Но Луна…

Драко просто не выносил собственной беспомощности, которая всегда приходила следом за ее слезами.

— Ты, правда, извини, — прошептала девушка. — Так все достало что-то… Герм вечно везде вынюхивает, Гарри из-за этого бесится… Я все время путаюсь, что надо вслух сказать, а что — нельзя… Хоть токсикоз у Пэнс, вроде бы, кончился…

Пальцы Малфоя, зарывшись в ее волосы, перебирали пряди, поглаживали затылок.

— Кончился — значит, теперь будет легче, — заметил он.

Луна снова негромко хмыкнула.

— Срываться на меня она почему-то не перестала… — сонно пробормотала она.

Входная дверь скрипнула так тихонько, будто ее долго не решались отворить. Без стука. Луна тут же затихла, разве что дышать не перестала.

— Слушай, я знаю, что вы не спите — вашу болтовню даже из коридора почувствовать можно, — донесся до Малфоя глухой голос Паркинсон.

Он поднял голову — она стояла в дверях, в коротком ночном халате, растрепанная, но не заспанная. Тоже еще не ложилась толком, понял Драко.

Панси криво улыбнулась и, подойдя, присела на край постели.

— Пустишь под крылышко? — хмуро осведомилась она, теребя край одеяла.

— А где Гарри? — машинально спросил Малфой. — Спит?

С некоторых пор у него развилас