Глава 6. Необходимость.

— Гарри…

— Хм-м?..

— Не засыпай, — потормошил его Драко. — Секс — не повод уходить от ответа.

Гарри тяжело вздохнул и, перевернувшись на спину, сонно уставился в потолок. Похоже, ему меньше всего хотелось сейчас о чем-либо думать.

— Я еще не решил, — признался он наконец.

Драко негромко фыркнул.

— Мы и так уже две недели думаем. Поттер, нельзя тянуть до бесконечности.

— Мне это не нравится.

Да уж, новость… Ему не нравится все, что нарушает привычный уклад. Вот только с каких пор такая инертность стала свойственна тому Гарри, которого я знал столько лет?

— Мне тоже, — мягко ответил Драко. — Но выбора нет. Либо кто-то из нас отправляется в Министерство — либо мы впускаем их представителя сюда. Официального представителя. Не Грэйнджер. Ты хочешь сунуться в Лондон? Или отправить кого-то из нас?

Поттер медленно покачал головой.

— Только не это, — устало шепнул он, прикрывая глаза.

— Значит, нам придется открыть камин. И сообщить, что мы согласны на встречу. Гарри, ну что здесь такого?

Гарри снова свернулся в клубок и зарылся носом в подушку — совсем как Лавгуд, когда ее вынуждали говорить о чем-то, что она предпочла бы переживать в одиночку.

— Человек в нашем замке, — неохотно буркнул он. — Чужой человек. Который будет смотреть, оценивать и делать вид, что не боится нас. Драко, я…

— Ты не доверяешь мне, — подытожил Малфой.

Голова Поттера дернулась, глаза распахнулись — ни тени сна даже на донышке.

— Иначе ты бы не беспокоился о том, все ли продумано и не выйдет ли нам это боком, — пожал плечами Драко.

— Я не беспокоюсь, — процедил Гарри, буравя его сумрачным взглядом. — Я не хочу видеть здесь тех, от кого мы ушли четыре года назад. Стоило ли уходить и так отгораживаться, если…

— Поттер, ты, часом, не рехнулся? — спокойно осведомился Драко. — Как еще, по-твоему, мы сможем договориться с людьми, если будем по-прежнему их избегать? Нам предложили сотрудничество, в кои поры — предложили, а не загнали нас предварительно в угол! Все, что от нас сейчас требуется — это продолжать в том же духе и гнуть свою линию. А не пытаться сохранить то, что уже отжило свое!

Гарри медленно выдохнул сквозь зубы и опустил голову на руки.

— Мне нравилось, как было… — неразборчиво пробормотал он.

— То, что было, потеряло свою актуальность, — терпеливо возразил Драко. — И ты это знаешь. Нам было хорошо и комфортно одним, но больше так продолжаться не может. И сразу было понятно, что до бесконечности так — невозможно. Гарри, если кто-то из нас всегда был готов залезть в любое пекло и примерить на себя какие угодно новшества — так это ты. Что с тобой происходит, что ты вдруг на каждую мелочь так дергаться начал?

Поттер молчал, и его напряженные плечи и нервно потирающие лоб пальцы говорили громче любых слов. Драко закусил губу, вглядываясь, вслушиваясь в него.

— Чего ты боишься? — уже мягче спросил он. — Ничего ни с кем из нас не случится. Вот увидишь…

— Я знаю, — с горечью хмыкнул Гарри, не поднимая головы. — То есть… верю. Просто удерживать в руках всю эту ораву как-то худо-бедно получалось… всегда… но что будет, если мы откроем камин и впустим сюда… кого-нибудь… Мерлин знает, кого…

— Что будет, то и будет, — устало проговорил Драко. — Поттер, когда дело касается учеников, ты такой упертый фаталист, что никакие предостережения тебе не указ. А стоит завести речь о людях…

— Я боюсь, — прошептал Гарри.

Теперь уже ничего не оставалось, кроме как — подползти ближе и тихонько уткнуться ему в плечо. И ждать, пока выговорится.

— Чего именно?..

Поттер криво улыбнулся.

— Ну, я всегда чего-нибудь боюсь. Просто помалкиваю… чаще всего. Не хочу тебя волновать — ты же у нас провидец, а не я, значит, мои страхи всегда беспочвенны.

— Поттер, ты бредишь. Если бы ты сам считал свои страхи беспочвенными, ты бы не дергался. Не заговаривай мне зубы, — Драко вздохнул. — К тому же, я вижу только события. Какой именно шаг приведет к цепочке, которой стоило бы избежать, я, может, и знаю — и то до сих пор оказывалось, что на все наши трудности можно посмотреть с другой стороны и обозвать их уроками. А ты видишь идеологические просчеты, Гарри… Как тогда, помнишь? Четыре года назад. Когда тебе снилось, что я умер, а ты все понять не мог, что не так делаешь. И что сделать, чтобы этого не случилось.

— Вот и сейчас не могу… — эхом откликнулся Поттер.

Драко помолчал, раздумывая, стоит ли задавать риторические вопросы.

— Тебе опять что-то снится? — прямо спросил он наконец, отчаявшись подобрать другие слова.

Гарри устало пожал плечами.

— Мне всегда что-то снится. Только я… не помню ни черта. Просто пугаюсь всего подряд…

Мысль о том, можно ли выбить Гриффиндор из Поттера, доставала не один год. И почему-то замаячивший на горизонте положительный ответ на этот вопрос Драко сейчас не нравился категорически. До нехороших ледяных мурашек между лопатками.

В последнее время Гарри и вправду был сам не свой, но только теперь стало очевидно — из него будто медленно, по капле, исчезало что-то, что и делало его Гарри Поттером. Безбашенным гриффиндорским очкариком, не единожды перебаламутившим весь мир только потому, что он ему чем-то не нравился. Или мешал ему жить по-своему.

Драко осознал, что отчаянно целует Гарри, опрокинув на спину и прижимаясь всем телом, только когда тот задохнулся и попытался вывернуться. А еще он понял, что ему самому, пожалуй, никогда еще не было так страшно, как сейчас — когда он зачем-то подумал, что Поттер может навсегда измениться, превратиться в цепляющееся за свои страхи, погруженное в себя незнакомое существо. Как Панси — только не на время, а навсегда.

Это же хуже, чем смерть, оцепенело подумал Малфой, покрывая поцелуями лицо Гарри и не находя в себе сил успокоиться, оторваться.

— Сумасшедший… — бормотал Поттер, запрокидывая голову и обнимая — руками, ногами, обвиваясь вокруг него. — Никуда я не денусь, Драко… Пока вы есть… Ну, что ты…

Ответить тоже не получилось — потому что Гарри прижимал его к себе с такой силой, будто и сам что-то почувствовал.

— Мерлин, ну, хочешь — пусть так и будет! — простонал Поттер. — Все, что хочешь — пусть приходят сюда, пусть ставят условия… Драко! Драко, остановись.

Малфой тяжело дышал, обнимая его за шею, цепляясь за плечи, за волосы.

— Ты же со мной, — с какой-то странной тоской проговорил Гарри, прижимаясь к нему. — Ты все просчитаешь. И все будет хорошо. А я просто… не знаю — я с ума схожу, по-моему… Потихоньку… Собственной тени скоро бояться начну…

— Ты просто привык, что здесь только мы все решаем, — выдохнул Драко куда-то ему в висок. — Я же вижу, каково тебе… такую толпу подростков держать… И тебе, и Луне… И мне…

— Ты меня успокаиваешь, — мрачно усмехнулся Гарри и потерся носом о его щеку. — Слушай, если и правда другого выхода нет — ну, пусть приходит. Что я, в самом деле… Как дите малое. Хуже ребят…

— Да наши ребята тебе еще фору дадут, Поттер, — фыркнул Драко. — Даже тебе в свое время было слабо сорвать инициацию, а потом в одиночку стихию удержать. Тем более — в пятнадцать-то лет.

Гарри хмыкнул и невольно вздохнул. То, что вычудил Дэнни, логике действительно не поддавалось. Честно говоря, увидев быстро расширяющийся водный кокон в коридоре замка, сам он даже подумать ни о чем не успел. Кроме одного — допрыгались. Вот и допрыгались. Все. Кто бы ни сидел сейчас там, в коконе, он не справился — и теперь уже никто ничего не остановит.

Мысль о том, что о посвящении в школе почти никто ничего и не знал, пришла уже позже, когда они, аппарировав в спальню, отпаивали зельями бьющуюся в истерике перепуганную Панси. Бледный, как полотно, Малфой запрокинул ей голову и методично вливал глоток за глотком, не давая выговориться, Луна оцепенело уставилась в стену, машинально сжимая и разжимая кулачки, а Гарри смотрел на них и думал, что все они, все четверо — полные идиоты, едва не получившие по заслугам.

Никого из учеников никогда не готовили к инициации, наивно предположив — сами справятся, когда придет время. Собственно, о ней даже толком никому не рассказывали. О том, что именно придется сделать, и чем будут чреваты ошибки.

А еще не давала покоя память — когда водяная стена взметнулась и начала двигаться прямо на них, только до Луны дошло, что, даже если они по какой-то причине и выживут — никто ведь не проверял, забирает в случае срыва посвящения стихия только людей или и магов тоже — то Малфой умрет наверняка. Стихия противостояния сметет его, как пылинку — в отличие от Гарри, Лавгуд, видимо, до сих пор помнила, что чувствуешь, когда твой щит разлетается в клочья даже от косвенного удара.

И, пока он сам, Гарри Поттер, хлопал ресницами, открыв рот и таращась на надвигающийся поток, она попыталась заслонить собой Драко, еще не успевшего понять, что именно ему грозит. Она — а не Гарри.

— Мне и сейчас слабо, Драко, — прошептал он, зажмуриваясь. — Удержать стихию при срыве инициации… Я не знаю, как это вообще возможно.

— Никто не знает, — отозвался Малфой. — Но, раз наши ученики это могут — значит, как минимум, это постижимо. Что-то же Дэнни успел, наверное… такое сделать…

— Луна не говорила — как он? — тихо спросил Гарри, крепче прижимаясь к Драко. — Без изменений?

— Без, — хмуро буркнул Малфой. — По ее словам, с головой у него, вроде, все в порядке. Значит, оклемается… И когда-нибудь расскажет, что он там натворил.

Когда снова начнет разговаривать, мрачно подумал Гарри. Если вообще начнет.

* * *

Настойчивый и методичный стук клюва по стеклу вгрызался в предутренний сон хуже воплей горного тролля. Поморщившись и подумав было, куда именно могут лететь настырные птицы, Доминик вспомнил, что не закрывал на ночь окно, так что пришлось приоткрыть один глаз и со всем возможным неудовольствием уставиться на потрепанную полярную сову, топтавшуюся по подоконнику.

Увидев почти осмысленный взгляд сонного мага, сова, наконец, прекратила свои танцы и, вспорхнув, пересела на край кровати.

Отвязывать свиток одной рукой оказалось занятием крайне утомительным.

— Брысь… — буркнул Дом птице, разворачивая пергамент.

«Доминик, доброе утро! Очень надеюсь увидеть тебя сегодня до начала занятий. Сбор старших магов в семь часов в нашей гостиной. Поторопись — завтрак не обещаю.

Драко Малфой».

Мельком проглядев письмо, Дом замер и на мгновение перестал дышать, уставившись на приписку внизу листа. Так и виделось, как, саркастически покусывая губы, ухмылялся мистер Драко, пока выводил аккуратные ровные буквы.

«P.S. Старшего огненного мага это тоже касается».

Старший огненный маг благополучно дрых рядом, навалившись на Доминика чуть ли не всем телом и беспардонно придавив ему левую руку. Дом со вздохом покосился на разметавшуюся копну черных волос.

— Подъем… — пробормотал он, толкая парня в бок и пытаясь высвободиться, чтобы встать. — МакКейн! Дела зовут.

Тот что-то невнятно промычал и, не поднимая головы, сонным движением потянул Доминика к себе, сжимая объятия и наваливаясь сверху.

— Тони! — прошипел Дом, с силой ущипнув оголенное плечо.

МакКейн дернулся и недовольно заворчал. По утрам его невозможно было заставить ни внятно соображать, ни адекватно реагировать. Временами Доминик всерьез подумывал о консультации у мистера Драко на предмет тайных способов выживания рядом с огненным магом. Останавливало только нежелание называть по имени отношения, которых Дом пока еще и сам до конца не понимал.

Хотя — чего врать — большую часть времени с Тони было так просто, что это даже пугало. С того самого сюрреалистического вечера, когда МакКейн ворвался в его спальню, едва не выломав дверь, проигнорировав возмущенный возглас Доминика, молча сгреб его в охапку одним рывком и держал, пока не смог начать спокойно дышать, а Дом оцепенело хлопал глазами, не понимая, почему от вдруг ставшего почти осязаемым чужого страха даже воздух в комнате посерел, жизнь покатилась Мерлин знает куда.

Тогда, успокоившись, Тони, наконец, сбивчиво объяснил, что мельком видел Дэнни, а потом услышал от кого-то в гостиной, как мальчишка провел посвящение, умудрившись едва его не сорвать. Дом от вываленной информации обалдел настолько, что даже не сразу понял, что именно ему повторяют.

— Ты мог просто исчезнуть, — словно сам до конца не веря в собственные слова, полубессвязно шептал МакКейн. — В любую секунду, мать твою, можешь, если какой-нибудь из водных психов вляпается в инициацию и облажается.

— Да все могут! — рявкнул собравшийся с мыслями Доминик, выворачиваясь из стальной хватки. — Если стихия выйдет наружу, здесь живого места не останется!

— Она абсолютно точно убивает людей, — уперся Тони. — Насчет магов ничего не известно, но то, что, не удержи Дэнни поток, в замке не осталось бы ни одного воздушного мага — это наверняка.

Толком испугаться все равно не получалось — может быть, потому, что МакКейн с горящими, наполненными самой настоящей болью глазами был куда более реален, чем любое «если».

— Ну, так он же удержал, — уже мягче возразил Дом. — Чего ты вдруг дернулся-то?

Тони хмыкнул и, не размыкая объятий, прислонился к стене, устало сползая по ней и утыкаясь носом ему в плечо:

— Просто… Тебя увидеть захотелось…

В этом МакКейн был весь — импульсивный и непоследовательный. То взрывающийся яростью, то вдруг без перехода превращающийся в измученное и вымотанное существо, словно его огня хватало только на слепящую вспышку. Доминик так и не понял, каким образом один поцелуй превратил его в нечто, считающееся для Тони «своим» и столь ревностно оберегаемое.

Хотя, возможно, он с самого начала себе лгал, и дело было не в поцелуе, а в коротком безмолвном диалоге непосредственно перед ним — по крайней мере, для самого Дома все началось именно так. Да и разговаривать без слов с тех пор временами получалось куда как лучше, чем с ними…

— Моя очередь, — ухмыляясь, заявил тем же вечером МакКейн, безапелляционно заваливая его на ковер и впиваясь губами в сжатые губы. — Ты первый начал… — пробормотал он чуть позже, почти не отрываясь от поцелуя.

Тони иногда пробивало на оправдания, даже если его никто не осуждал и не останавливал.

Останавливать было глупо, потому что — если в чем-то Доминик и был твердо уверен, так это в том, что не делает ничего, что казалось бы ему неестественным. Его по-прежнему не привлекали мужчины, но его и Тони по большому счету не привлекал. Им просто больше не было одиноко, обоим. Точнее, рядом с МакКейном было еще и тепло. И спокойно. И… Мерлин, это все-таки был очень странный секс.

Это нельзя было назвать сексом, но более подходящих слов у Доминика все равно не находилось. Это даже нельзя было назвать нежностью, потому что и без того резковатый в общении Тони в постели становился грубым и яростным. Но… черт, если бы Дом знал раньше, что крепкие мужские руки способны вытворять такое, без тени девичьего стеснения и чувственности буквально выжимая досуха, без намеков, просьб и подсказок распоряжаясь его телом, которое каким-то образом знали, как свое, он бы двести раз подумал, прежде чем заявлять учителю о барьерах ориентации.

Ему нравилась грубость — как оказалось. Ему нравилось слышать, как этот мерзавец задыхается потом под его ласками, нравилось, проходя мимо днем, ловить на себе пылающий, притягивающий взгляд. Нравилось быть настолько важным — для кого-то. Для этого хамоватого психа с замашками прирожденного садиста, вломившегося в его комнату, его постель и его жизнь с деликатностью извергающегося вулкана, и при этом не боявшегося выглядеть слабым или вымотанным. Настоящим.

В чем Тони никогда нельзя было обвинить, так это в неискренности. Доминик уже тихо подозревал, что — как и почти любого огненного мага.

— Ненавижу… — мрачно пробурчал МакКейн, выходя из ванной и снова падая на кровать.

Застегивающий рубашку Дом едва сдержал рвущуюся усмешку. Ночью Тони невозможно было убедить, что утро все равно неизбежно наступит, а утром — что вставать действительно необходимо.

— Если мы опоздаем, нам не только в письменном виде скажут все, что о нас думают, — предупредил он, нависая над Тони и упираясь обеими руками в растерзанную кровать. — Без десяти семь, а нам еще через весь замок тащиться.

МакКейн молча сгреб его в охапку, вынуждая рухнуть сверху.

— Значит, аппарируем, делов-то… — прошептал он, зарываясь носом в волосы Доминика и одним движением подминая его под себя. — Дай хоть минутку еще полежать…

Лежать можно было бы и вечность, если бы не мистер Драко с его издевательской манерой устраивать собрания по утрам. Дом серьезно подумывал о том, что садисты — это его пожизненный крест. Возможно, даже заслуженный.

Конечно, они появились последними. И Мелл, и Маргарет уже были там — и по любой из них даже эмпат бы, наверное, не сказал, что они едва выдрали себя из постели. Хотя — Тони тоже помятым не выглядел… Впрочем, он-то не выглядел никогда — по крайней мере, за дверями их комнаты. При том, что его должность подразумевала самое раннее начало — и самое позднее завершение — рабочего дня.

— Со дня на день в школе появится представитель Министерства Магии, — без обиняков сообщил мистер Гарри. — Я хочу, чтобы все ученики заранее знали об этом и были к этому готовы. И — по возможности — не устраивали публичных сцен.

Доминик оторопело моргнул. Представитель чего-чего? И где — здесь?!..

— Понятно, что удерживать силой никто никого не станет, — сказала мисс Панси. — Но пусть его появление хотя бы не будет ни для кого неожиданностью. Вы все в свое время жили в резервации магов, и мы очень рассчитываем, что именно вы сможете подать правильный пример. Нам не нужна сейчас очередная война с Министерством.

— А прогибаться под них уже нужно? — напряженно глядя в одну точку перед собой, осведомился Тони.

Дом подавил одновременное разрывающее желание и постучать ему по голове, и притянуть к себе и держать, пока не успокоится. Он и сам не мог выбрать, как относиться к подобным вещам.

— Нет, — спокойно ответил мистер Драко. — Нужно выдерживать нейтралитет и злить по минимуму. Поводов для злости у них и без того хватит, это я гарантирую.

МакКейн криво усмехнулся, но промолчал. Маргарет нехорошо сжала губы, словно тоже была против, но предпочла лишний раз не подавать голос. Даже по Мелани было видно, насколько она шокирована.

— А что он здесь будет делать, этот представитель? — как можно ровнее поинтересовался Доминик. — Инспектировать? И почему они вдруг перестали бояться соваться в рассадник магов?

— Сомневаюсь, что перестали, — хмуро проговорил мистер Гарри. — Инспектировать — будут, да. Они нас, а мы — их. Все, о чем мы вас просим, это постараться уговорить своих подопечных не убивать этого человека сразу же, как только он перешагнет порог камина. И вообще по возможности не убивать.

Дом вдруг отчетливо представил себе, как сообщит эту новость ребятам. И как они отреагируют — ну, или большинство из них. Те, кто жил в резервации — уж непременно…

Судя по желвакам на скулах Тони, он думал о том же. Неудивительно. Ох, Мерлин, ну и задачка… Бывают дни, когда лучше не просыпаться.

— И еще вопрос, — сказал мистер Гарри.

Четверо молодых магов дружно уставились на его осунувшееся лицо.

— Мы подумали… — он вздохнул, машинально взлохмачивая волосы нервным движением ладони. — Времена меняются. Так или иначе, но нам придется пересмотреть здешний режим и… некоторые правила. Мы не можем рассчитывать на понимание и компромиссы, пока будем держаться за привычный уклад…

У Доминика ощутимо засосало под ложечкой. Никакие перемены не сулили ничего хорошего — почему-то сейчас он был в этом уверен, как никогда. Уже одних только новостей о людях из Министерства хватило, чтобы выбить старших магов из колеи — чего ожидать еще? Тем более, что, если еще и мистер Поттер не может подобрать слов — такое уж точно к добру никогда не бывало…

— Мы просто хотим посоветоваться, — примиряюще добавил мистер Драко. — С вами. В данном случае это действительно всего лишь вопрос для обсуждения.

— Да не томите уже! — выдохнула Мелл.

— Мы считаем, что не имеет смысла до бесконечности держать магов здесь взаперти, — вклинилась мисс Луна. — До сих пор мы ставили на то, что выпускать отсюда можно только тех, в ком уверен. Но, возможно, этот тюремный режим в чем-то вас же и тормозит.

— Вам не было смысла дергаться и куда-то спешить, потому что каждый все равно ориентировался на то, что выйти отсюда не сможет, — продолжала мисс Панси. — Если все пойдет, как мы планируем, то вам будет, куда уходить. И мы хотим знать, как вы отнеслись бы к идее, что выход открыт, и замок можно покидать.

Бред какой… — растерянно подумал Доминик. Зачем из школы куда-то идти? Разве что тем, кто и так ни черта не делает, просто живет за чужой счет под нашим боком… Может, им просто дармоедов кормить надоело?

— То есть, можно будет уходить и возвращаться? — выпалил Тони. — Куда угодно?

В его глазах горело предвкушение, и Дом почувствовал, как по спине мурашками пополз леденящий холод. Он и не подозревал, насколько спокойнее всегда было от мысли, что никто из живущих в замке магов никуда и никогда отсюда не денется. Разве что — на тот свет, к стихии в объятия…

Ему самому было некуда идти. Но кто сказал, что всем остальным — тоже некуда? Что их тоже — никто и нигде не ждет?

Так просто быть для кого-то лучшим из всех, кто живет в этом замке. И почти невозможно конкурировать с целым миром, если он манит и притягивает того, кто, казалось, еще полчаса назад не хотел видеть рядом с собой ничего, кроме тебя.

Все просто. Тогда мир был закрыт, и в вашей реальности его не существовало. Теперь он возможен — а ты можешь начинать кусать локти.

Потому что тот, к кому ты Мерлин знает когда успел так привыкнуть, сейчас, кажется, даже не помнит, что ты существуешь.

— Те, кто не посещает занятия, почти наверняка предпочтут уйти, — отрывисто бросила Мелл. — И почти все они потенциально опасны, даже больше, чем до прихода сюда. Вы уверены, что отпускать именно их — стоит?

— Нет, — вздохнул мистер Гарри. — Как раз о них речь пойдет отдельно, и, думаю, мы вряд ли выпустим кого-то, кто не проходил обучение. Но для всех остальных — по крайней мере, для тех, кто живет здесь больше двух лет — мы думаем, пора снижать контроль. Ты против?

Мелани долго молчала, сосредоточенно покусывая ноготь.

— Нет, — наконец проговорила она. — Принципиально — нет. Но я бы попросила время на обдумывание. Я не уверена, что все мои земные способны адекватно контролировать сами себя. Если хотите, я подготовлю список…

— Хотим, — согласилась мисс Панси. — Маргарет?

— Я против, — неожиданно твердо сказала девушка. — Большинство водных магов уверены в завтрашнем дне и доверяют вам во многом потому, что не боятся вмешательства посторонних людей в процесс управления школой. Контроль стимулирует, как хорошая палка. А многие только в ней и нуждаются, чтобы хоть куда-нибудь шевелиться. К тому же, Дэнни…

— Ох, Дэнни — это совсем отдельный вопрос, — покачала головой мисс Луна. — Насчет них обоих даже не волнуйся.

— Я тоже — за, — решительно заявил Тони. — По-моему, классная идея. И очень вовремя. Мы тут киснем просто, бывает — новые впечатления никогда не повредят. Из моих магов никто не захочет уехать насовсем, но отлучиться ненадолго, проведать знакомых хоть в той же резервации — это было бы как глоток свежего воздуха. Честно.

Мистер Гарри медленно кивнул, и теперь все смотрели на Доминика.

Несмотря на пугающий холод, почему-то вспотели ладони. Он сказал — никто не захочет насовсем… — мелькнула обрывочная мысль. Хотя — конечно, что он, совсем идиот, другое сейчас говорить… Ему лишь бы вырваться отсюда. Как только горизонты замаячили — разве ж огненный маг от них когда-то отказывался…

Безумно захотелось зажмуриться и отмотать время чуть-чуть назад. Хоть чуть-чуть — в прогретую утренним солнцем спальню, где звучал стук клюва настырной совы, и мерное дыхание согревало шею, и никаких перемен, никаких сомнений и страхов, никаких пугающих вопросов… Никакой ответственности за собственное счастье.

Ну вот, Доминик Рэммет, ты и назвал это счастьем. Не поздно ли.

Он сдавленно вдохнул и поднял голову, наткнувшись на напряженный и почему-то понимающий взгляд мистера Драко. Никто не спрашивает меня о моих личных предпочтениях, подумал Дом, вглядываясь в серые глаза. Это только вопрос так поставлен, а на самом деле — ведь каждый ответил за своих подопечных, а не лично за себя. Один я здесь, как привязчивое домашнее животное…

— Я — за, — чуть слышно проговорил он, не отводя взгляда. — Хотя не думаю, что многие из воздушных магов действительно захотят этим воспользоваться. Но уж лучше… жить там, где выбрал… а не там, откуда нет выхода. И точно знать, чего стоишь.

Мистер Драко почему-то улыбнулся — будь они на уроке, Доминик бы точно знал, что за такой улыбкой последует фраза: «Плюс за занятие, Дом».

Мерлин, вся жизнь — один урок сплошной, с тоской подумал он, стараясь не смотреть на МакКейна. Пусть будет счастлив, если ему так не хватает новых впечатлений. По крайней мере, я не буду чувствовать себя скотиной, которая легла костьми, чтобы ему этого не позволить.

Буду чувствовать себя идиотом, о которого вытерли ноги. Тоже, если подумать, заслуженное звание…

* * *

Идти по коридорам, сжимая маленькую теплую ладошку, оказалось так непривычно и странно, что ошеломляющее ощущение нереальности захлестывало с головой. Дэнни не был уверен, что видел за это утро хоть одно узнаваемое лицо — он только знал, что они встречали по пути множество парочек и групп. Знал — но не помнил ничего, кроме пронзительного, одуряюще яркого чувства, что все вокруг смотрят в твою сторону.

Маги замолкали при их появлении, словно махом забывали, о чем только что так оживленно болтали, и провожали взглядами, и в спину билась то ли горечь, то ли озлобленность, то ли перепуганная какая-то зависть. И при этом — они улыбались. Не ему — ей.

Дэнни был благодарен им хотя бы за эти улыбки. Вытащить Вилену из комнаты было такой победой, что до сих пор толком не получалось поверить — ему и правда удалось это сделать. В первые дни девочка и слышать не хотела о том, чтобы выпустить его из поля зрения дольше, чем на минуту, и всякий раз, стоило только попытаться исчезнуть, ее взгляд тут же стекленел, кулачки сжимались, и начинался такой скулеж, что Дэнни, как ужаленный, буквально вихрем влетал обратно в спальню. Уговорить Вилену успокоиться удавалось не сразу, и он чувствовал себя последней сволочью, когда она забиралась к нему на колени с решительностью маленькой обезьянки и намертво вцеплялась в шею.

Вилена почти не разговаривала, хотя было совершенно очевидно, что чужую речь она понимает. Открытие случилось первой же ночью, когда проснувшаяся девочка слезла со своей кровати, с хмурым видом протопала через всю комнату и забралась к нему под бок, сонно лопоча что-то невнятное. Дэнни оторопело вслушивался битых десять минут в успевший когда-то стать знакомым до боли в груди говорок, пока не понял, что она говорит на другом языке — певучем и мягком, совсем по-детски округляя звуки.

Не разбирая ни слова, он откуда-то знал, что Вилена пытается рассказать свой сон, и почему-то спрашивает, повесил ли он во дворе качели, он же обещал, и тут же — где «пан Юзеф», она не может его найти, ему без нее грустно, поэтому его обязательно надо отыскать, прямо сейчас, не спать же ему где-то там одному. Дэнни слушал ее бормотание и ворошил спутанные русые волосы, целуя горячий спросонья лоб и захлебываясь от пугающей нежности, глядя на доверчиво свернувшееся рядом в клубок маленькое, теплое требовательное существо.

— Ты не уйдешь? — подняла голову утром Вилена, когда он изо всех сил пытался не шуметь, одеваясь на занятия.

В ее глазах была такая обреченность… И она опять заговорила по-английски, что означало — сейчас она понимает, что говорит именно с ним… В общем, Дэнни вдруг показалось, что — к Мерлину любые уроки. По крайней мере, сегодня.

«Сегодня» растянулось на две недели, и разговорить Вилену по-прежнему было проблемой — она болтала только спросонья, и то по-польски, впрочем, Дэнни было без разницы, он все равно ее понимал. Учительский эльф исправно таскал еду и был единственным, кого Вилена переносила рядом с собой. Кроме самого Дэнни.

Стоило мисс Луне или мисс Панси войти к ним в комнату, как девочка мгновенно забивалась в угол и сидела там, похожая на готового кусаться зверька, напряженно дыша сквозь сжатые губы и буравя непрошенных гостей блестящим сухим взглядом, пока те не выметались за дверь. Разобраться, чего именно она так боится, возможным не представлялось.

Разве что интуитивно Дэнни откуда-то знал — она привыкнет. Рано или поздно все наладится — если только он будет рядом.

Кроме как — быть рядом, не хотелось уже вообще ничего.

— Ты можешь пойти со мной, — предложил он ей в конце концов. Хотя один Мерлин знал, как его тревожила возможная реакция местных магов на их появление.

А еще больше — ее пугливость и чувствительность. Меньше всего Дэнни хотел еще хоть раз увидеть, как она замыкается, будто захлопывается, прячась в себя, отгораживаясь непроницаемо сухими глазами.

Вилена никогда не плакала — и это, наверное, пугало сильнее всего. Но почему-то казалось, что продираться сквозь ее страхи придется в любом случае… и лучше раньше, чем позже. К тому же, мисс Панси разрешила таскать ее за собой.

А мисс Луна совсем странную вещь сказала — Дэнни так до конца и не понял, что именно она имела в виду.

— Ты один можешь знать, что для нее лучше. Это твои решения, и только ты отвечаешь за то, научится она снова когда-нибудь улыбаться или так и будет всю жизнь сидеть взаперти.

Вилена же, как только до нее дошло, что Дэнни никуда от нее не денется, только молча кивнула и с готовностью уцепилась за его ладонь. Кто бы знал, как это обнадеживало…

Это — и то, что никто не делал резких движений, не пытался к ним подходить и заговаривать с ним или девочкой. Наоборот — замирали и таращились в спину. Дэнни не мог объяснить, почему так правильно, он только чувствовал, как вздрагивали маленькие пальчики в его руке каждый раз, когда кто-нибудь поворачивался в их сторону.

Идея взять ее с собой на урок, где как только не шумят, да еще и сидят безвылазно часами всей толпой в одной комнате, с каждым шагом казалась все менее привлекательной.

Но мисс Панси только устало улыбнулась, увидев их, и Дэнни, облегченно вздохнув, — она действительно не против — решительно направился к привычному — «своему» — подоконнику. Вилена деловито забралась туда же, поджав коленки и прижавшись плечом к плечу Дэнни. Ей нравится, что мы далеко ото всех, машинально отметил он.

Магов будто натянули на кол — все так старались не смотреть в их сторону, что уж лучше бы пялились открыто.

— И чего мы вдруг такие пришибленные? — хмуро осведомилась мисс Панси, откидываясь на спинку стула. — Какая мировая скорбь нас тревожит?

Не тревожило, похоже, одну только Дину — все остальные принялись отводить глаза. Дина сосредоточенно смотрела в пространство, и мысль о том, что она прощупывает, кто что чувствует, вдруг перестала казаться Дэнни идиотской. Если сам он только этим и занимался всегда, оказываясь в таком потоке напряженных переживаний, почему бы Дине Торринс не пытаться делать то же самое? Правда, она — не эмпат… вроде бы…

Дэнни вдруг понял, что понятия не имеет, кто из его собратьев по стихии способен слышать не связанных с ним магов, а кто — нет. А ведь наверняка кто-то еще должен был! Почему всегда казалось, что его способность — уникальна?

А еще отчетливо стало ясно, что тревожит всех именно Вилена — то ли кто она, то ли как оказалась здесь, то ли — почему именно рядом с Дэнни. Но обсуждать это маги не будут. По крайней мере — не при нем.

— Я не знаю, почему это получилось, — медленно проговорил он, глядя на погруженную в себя группу. — Я не делал ничего особенного… то есть, вообще ничего не делал. Это просто произошло, так что прекратите гадать, что именно вы делаете не так.

Мисс Панси почему-то улыбнулась — и снова устало. Раздраженно даже немного, вдруг подумалось Дэнни. Но не на меня… и не на ребят…

— Вас саму что-то тревожит, — брякнул он вслух прежде, чем успел прикусить язык. — Только не мы… кажется…

Под конец фразы стало уж совсем неловко — и чего к учителю-то полез что-то доказывать?

Маги уставились на него с почти священным ужасом.

— Извините… — вконец смешавшись, буркнул Дэнни и опустил голову.

— Меня тревожит наш гость, — спокойно ответила мисс Панси. — Это вы извините — что из головы выбросить не могу. К занятиям он не относится, так что — спасибо за замечание.

Теперь почему-то казалось, что ей стало легче. Дэнни почувствовал, что запутывается в этой мешанине чужих эмоций, и без того всегда мучительной и пугающей, а теперь ставшей вдруг и вовсе непереносимой.

В ладонь тихонько вползли пальчики Вилены — настырные и непосредственные, как к себе домой, устроились и тихонько погладили. Но, оглянувшись, Дэнни увидел, что она отсутствующе смотрит в сторону.

Хулиганка, улыбнувшись, подумал он.

— Первое время после инициации у мага усиливается эмпатический контакт с окружающими, — методично заговорила мисс Панси. — Причем у мага любой стихии, даже при отсутствии способностей к эмпатии до и после проведения посвящения. Особенно ярко он проявляется между наставником и воспитанником, но существуют некоторые условия, которые позволяют им обоим почти так же отчетливо слышать и ощущать и не связанных с ними магов.

— Какие условия? — непонимающе переспросил Брайан.

Остальные оглушенно переваривали информацию — пусть и знали, что сказано было не для них, а для новоиспеченного наставника. Дэнни был благодарен учителю — и за то, что сказала, и за то, что при всех. Он и так чувствовал себя выставленным на обозрение, отличающимся от всех изгоем…

— Понятия не имею, — чуть не по слогам проговорила с улыбкой мисс Панси. — Но в нашей семье это было так, а при инициации мистера Малфоя — нет. Когда связанных магов здесь станет больше, возможно, у нас получится хоть что-то проанализировать.

Энни оторопело моргнула. Дэнни ее понимал — ему тоже когда-то казалось, что учителям известно вообще все. До тех пор, пока не услышал их страх — там, в коридоре западного крыла.

— А наставник мистера Драко точно его любил? — спросила Дина. — В смысле… я имею в виду не… ну, то есть…

Сидящий рядом Фил фыркнул и толкнул ее локтем в бок.

— В каком смысле? — уточнила мисс Панси.

— А в каком он его любил? — ответила вопросом Энни.

— Ты, вообще, понимаешь, о ком именно мы тут сейчас говорим? — насмешливо поинтересовался у нее Фил. — Можешь себе представить мистера Снейпа, который любит?

— Я могу, — пожала плечами Дина. — Любой может, у кого глаза на месте.

Мисс Панси почему-то кусала губы — как будто ей не терпелось вмешаться в разговор, но она с трудом заставляла себя этого не делать.

— Все равно, — парировал Фил. — Я даже не уверен, что он толком разрешает себе чувствовать. Если предположить, что инициация скрепляет ту пару, которой необходимо взаимное доверие и открытость…

— Забота и внимание друг к другу, я бы сказала, — подала голос Маргарет.

— …то мистер Снейп вряд ли на это способен, — закончил Фил. — Заботиться он, может, и будет, но доверять…

— К нему просто нужен правильный подход, — заявила Дина.

Группа, не удержавшись, прыснула в кулаки. Что такое «подход» в понимании Дины, Дэнни прекрасно себе представлял. Видимо, все представляли. Филипп укоризненно уставился на девушку.

— Не каждый хочет, чтобы к нему его находили, — тихо, с нажимом заметил он.

— Не каждый знает, чего хочет, — отмахнулась Дина.

— Когда-нибудь ты нарвешься на того, кто доступно объяснит тебе, чего именно он не хочет, — еще тише сказал Филипп. — И хорошо, если — не по шее.

Торринс безмятежно улыбнулась.

— Я ценю твою заботу, — мягко отозвалась она. — Но лучше б ты, честное слово, сам уже попробовал бы доверять тем, кто тебя окружает.

Дэнни смотрел на них и не понимал, почему никогда раньше не видел, как сильно, почти до истерики, Фила пугает то, что она вытворяет. К Дине почти никогда не приходили добровольно — она влезала в чужие жизни сама, умудряясь возвращать уверенность, поддерживать, успокаивать. Пару раз случались громкие скандалы — когда ей приспичивало мирить рассорившиеся парочки, вцепляясь в любого из двух магов, а то и в обоих сразу — правда, как раз после скандалов все на свои места и вставало.

А Дина запиралась потом… кстати — да, в спальне у Фила же… и Дэнни слышал, чувствовал, как она плачет. А потом все начиналось заново.

— Прошу прощения? — вывел его из задумчивости голос мистера Гарри.

Вскинув голову, Дэнни увидел, что он стоит в дверях, а за его спиной топчется… человек?! Здесь?! Рехнуться можно…

— Уильям Перкинс, — представил мистер Гарри, пропуская вперед мужчину. — Наш гость из Министерства Магии.

Тот обвел комнату пытливо-настороженным взглядом.

И застыл, уставившись на Вилену.

Маги, будто поперхнувшись, дружно заткнулись, сверля взглядами незваного визитера, но Дэнни не видел и не замечал уже ничего, кроме торжествующего блеска в глазах этого человека, кроме его изумления — и какого-то необъяснимого довольства собой, и растекающегося облегчения, и радости. И ему совершенно не нравилось, что кого-то так нехорошо радует вид его девочки.

Пальчики Вилены вдруг вцепились в ладонь с такой силой, что Дэнни едва не зашипел.

— А поприсутствовать на уроке можно? — вежливо спросил мужчина, оборачиваясь к мистеру Гарри.

Наваждение исчезло — теперь это снова был просто человек, очень, кстати, неуютно себя чувствующий в окружении недружелюбно поглядывающих на него магов.

— Этого я не решаю, — сказал учитель. — Если ребята захотят, они вам позволят.

Ребята гнетуще молчали, и Дэнни был уверен — ему не померещилось, мистер Гарри тоже это заметил. И даже, кажется, переглянулся с мисс Панси, а та почему-то вроде бы даже слегка растерялась…

— Извините, — подала наконец голос Маргарет. — Мы ничего не имеем лично против вас, но нам будет довольно сложно доверять… человеку. Если вы хотите остаться, мы вам не запрещаем, но это занятие для нас будет считаться оконченным. Здесь обсуждаются очень личные вещи, и вряд ли каждый сможет продолжать говорить, что думает.

Человек как-то странно посмотрел на нее, потом бросил быстрый взгляд на мисс Панси, будто не мог понять, почему за всех отвечает одна из учениц, а не учительница.

— Она — старший водный маг, — пояснила Дина. — У нее есть право говорить за всех.

Лицо Перкинса окаменело. Он испугался, понял Дэнни.

— Да не читаем мы ваши мысли… — насмешливо проговорил Брайан. — Это к земным магам. А у вас просто на лице все написано, не обижайтесь.

— Вы точно уверены, что хотите остаться? — в голосе мистера Гарри звучала неприкрытая убийственная ирония.

А может, Дэнни только казалось.

А еще почему-то казалось, что мисс Панси тревожилась не так уж и зря. Этот гость не предвещал ничего хорошего — даже если абстрагироваться от напряженного тихого дыхания Вилены рядом с плечом, от ее стиснутых пальцев.

Дэнни машинально поднял руку с зажатым в ладони кулачком и прижал его к губам.

— Если ты успокоишься, я сделаю тебе качели, — шепнул он. — Прямо сегодня.

Вилена перепуганно дышала сквозь зубы, коротко вздрагивая и глядя перед собой расширившимися глазами.

— Думаю, что предпочту не мешать, — сделал вывод Перкинс. — Извините, что отвлекли.

Все-таки, как только за ним захлопнулась дверь, стало легче. Дэнни и сам не понимал, раздражают ли его люди, от которых он давно успел отвыкнуть, или конкретно этот мужчина, который узнал Вилену, наверняка узнал, раз так радовался, когда увидел ее.

— Я никому тебя не отдам, — выдохнул он, опуская лоб на руки. — Обещаю…

Вилена промолчала — просто уткнулась носом в его плечо. Но дышать, вроде, стала спокойнее.

* * *

— Вы очень смелый человек, мистер Перкинс, — задумчиво произнес Гарри.

Они шагали по коридорам — гость определенно решил уцепиться за предоставленный шанс и увидеть как можно больше. Разобраться в мотивах получалось, только напомнив себе, что перед тобой — человек. Не понять, так хоть запомнить — тоже принцип, если задуматься…

— Отчего же? — рассеянно осведомился Перкинс.

— Не каждый решится сунуться туда, где полно магов, — пожал плечами Поттер. — Тем более… гм, если он — представитель текущей власти.

Уильям бросил на него быстрый взгляд.

— Мисс Грэйнджер живет здесь уже три месяца, причем — с маленьким ребенком. Видимо, вы не настолько опасны, если она до сих пор не превратилась… в такую же, как вы. И не бросаетесь на каждого, как вампиры.

— Ей это и не грозит, — усмехнулся Гарри. — Она вряд ли когда-нибудь будет готова к посвящению. А оно — уж не знаю, хорошо это или плохо — не зависит от желания мага. Как и от желания человека… Это просто происходит, само собой. Можно либо выдержать и получить нового воспитанника, либо умереть вместе. Выбор, в общем-то, невелик.

Перкинс остановился.

— Что значит — готова? — напряженно поинтересовался он. — И что значит — выбор? Вы намекаете на то, что у человека, попавшего в лапы мага, его уже не существует? Либо перестать быть собой, либо умереть?

— Либо, наконец, стать собой, либо умереть, — поправил его Гарри. — Но к этому и впрямь нужно быть готовым. Мистер Перкинс, вам не сделаться магом, даже если мы все здесь очень-очень этого захотим. По крайней мере, сейчас я не вижу, как это могло бы произойти. Вы слишком довольны своей жизнью, чтобы отказываться от нее, и к тому же — слишком, извините, стары. Девяносто девять процентов стихийных магов проходят инициацию до того, как им стукнет двадцать.

— Так это все-таки добровольно? — быстро спросил Перкинс.

Поттер не смог сдержать улыбку.

— Нет, — мягко сказал он. — Но когда вы окончательно и безвыходно запутаетесь в том, чем являетесь, зачем живете и почему у вас так плохо это получается, возможно, у вас появится шанс. Если вовремя попадетесь под руку магу, который будет нуждаться именно в таком воспитаннике, как вы, и при этом будет испытывать к вам, как минимум, симпатию. И захочет помочь.

Перкинс несколько секунд ошеломленно молчал. Интересно, неужели Гермиона не смогла сформулировать ему даже этого? — невольно спросил себя Гарри. Тогда он — трижды смелый человек… За голые идеалы в наше логово полезть…

— Вы, случайно, не в Гриффиндоре учились? — не выдержав, брякнул он.

— В Равенкло… — медленно ответил Перкинс. — Вы настаиваете на том, что маги безвредны для большинства людей? Я правильно вас понял?

И действительно — чего я на идеалах зациклился, подумал Гарри, глядя ему в лицо. Стремление к знаниям — тоже страшная штука.

— Правильно, — проговорил он вслух. — Иначе нас, согласитесь, было бы больше в разы. Любая заразная болезнь, если не уничтожать носителей, распространяется с бешеной скоростью — хоть вампиризм, хоть ликантропия. Стихийная магия тоже, если можно так выразиться, заразна, но требуется слишком много условий, чтобы инициировать новичка. Вы под них не подходите — как и Гермиона.

Перкинс определенно сделал над собой усилие, чтобы улыбнуться. Получилось не очень.

— Надеюсь, мисс Грэйнджер тоже это понимает… — пробормотал он наконец.

— Вам виднее, — хмыкнул Гарри. — Вы же ее сюда отправили.

Уильям задержал дыхание — будто собрался что-то сказать, но вовремя прикусил язык. Через несколько долгих секунд он выдохнул и отвернулся. Вот и умница, мрачно подумал Гарри, снова идя за ним по коридорам.

— А где четвертый класс? — спросил Перкинс, давая понять, что тема закрыта. — Воздушные маги. К ним заглянуть не позволите?

— На крыше, скорее всего.

— Там учатся? — уже без удивления уточнил Уильям.

— Нет. Меняют черепицу.

Брови Перкинса дернулись вверх.

— Здесь все работают, — пояснил Гарри. — Просто иногда отрываются от работы ради занятий. У воздушных сегодня уроков не будет.

— Их должны были вести вы? — в лоб поинтересовался Уильям. — А заменить вас некем.

— Ну, не бросать же вас одного, — ухмыльнулся маг.

Теперь улыбка получилась чуть лучше. Прогресс радовал, хотя сам Перкинс нервировал просто непереносимо.

— И, тем не менее, свежие силы вам все же нужны, — резюмировал Уильям, подставляя лицо солнцу, когда они вышли во двор. — Зачем, мистер Поттер? Пытаетесь регулировать популяцию?

— Нет, что вы, — отмахнулся Гарри и кивнул в сторону садовой скамейки. — Давайте посидим уже…

Об этом тоже стоило поговорить. Черт, да о многом — стоило… но совершенно не хотелось. Не с человеком. Не с хмырем из Министерства, как бы у него глазки от новой информации ни сверкали…

«Предубеждения — залог поворота на ошибочный путь», — всплыли в голове собственные слова. Когда он это говорил и кому именно — Гарри не помнил, но тогда ситуация казалась абсурдной, а отказ от розовых очков — единственным выходом из нее. Бедные ребята, отстраненно подумал он. Бедные мы все, вообще. За что нам такое ярмо — внутренняя честность?

Он отчетливо понимал — все утро — что просто не хочет доверять Перкинсу. А все причины — только притянутые за уши отмазки от самого себя. Довериться нужно, хотя бы кому-то из людей… Драко прав — необходимо уже, даже не просто нужно. Но вот — не хочется.

— Я уже сказал вам, что контролировать прирост числа магов мы в любом случае не можем, — медленно начал Гарри, глядя себе под ноги. — И никто не может. Инициация не поддается контролю… Ее невозможно предугадать. Поверьте, чаще всего стихия связывает тех, кто совершенно к этому не стремится. По крайней мере, им нередко долгое время так кажется…

— Но вы нуждаетесь в новых магах, — настойчиво повторил Перкинс. — Раз приводите в замок людей. И, раз магами они все же становятся…

Фраза повисла в воздухе. Красноречиво повисла.

Гарри вздохнул и перевел взгляд на сидящую на постаменте проекцию — юноша, обхватив себя за плечи, мечтательно рассматривал безоблачное летнее небо.

— Мы приводим в замок сумасшедших, — коротко ответил Гарри. — Тех, кто в любом случае уже перестал быть человеком. Это необходимое условие для инициации… хотя и не достаточное. Большинство живущих здесь людей до сих пор остаются людьми. Потому что, повторюсь, условий слишком много.

Перкинс внимательно смотрел на него, не мигая — как ящерица. Будто пытался гипнотизировать. Он даже не волновался — просто дожимал собеседника. И, наверное, это и раздражало в нем сильнее всего.

— Могу я быть с вами откровенным, мистер Поттер? — вдруг спросил он.

Гарри бросил на него странный взгляд.

— Скорее уж, вы не можете быть неоткровенным, — поправил он. — Я же слышу, когда вы лжете или умалчиваете о чем-то, и вам было известно об этой особенности магов еще до прибытия сюда.

Перкинс непонимающе моргнул и на мгновение задумался. Через секунду его лицо прояснилось, и он чуть не впервые искренне улыбнулся.

— Мы, люди, — доверительно пояснил он, — говорим эту фразу, когда хотим дать понять собеседнику, что собираемся сказать нечто такое, за что не хотели бы получить удар в спину. То есть, она демонстрирует желание заговорить о чем-то, либо выходящем за рамки светской беседы, либо обнажающем слабые места человека, и при этом озвучивается, что обе стороны — в курсе.

Гарри не удержался и прыснул в кулак.

— Извините… — смеясь, пробормотал он.

Перкинс покачал головой.

— Вы же тоже были человеком, мистер Поттер. Неужели пять лет жизни магом настолько меняют психику, что даже такие простые вещи… я не знаю — забываются?

— Перестают иметь значение, скорее… — Гарри все еще улыбался. — Я не общаюсь с людьми, мистер Перкинс. Можно сказать, никто из нас не общается… в том числе — и из-за таких вот мелких различий. Мы мыслим слишком разными категориями, чтобы находить общий язык получалось достаточно легко. Так что, наверное — да, я немного… отвык.

— Теперь я хочу попробовать быть откровенным уже по двум поводам, — признался Уильям.

Гарри молча поднял вверх обе ладони. Перкинс покосился на него и рассеянно кивнул.

— Я знаю, что вы общаетесь с людьми, — сообщил он. — Минерва МакГонагалл бывает здесь время от времени — или вы станете утверждать, что она приходит не к вам?

— Она приходит редко, — ответил Гарри. — К тому же — она знает нас достаточно давно, и с ней этих различий почти не замечаешь. По крайней мере, за те короткие беседы, что у нас с ней бывают. А по поводу мисс Грэйнджер могу сразу сказать, что она старается держаться от меня подальше. От большинства из нас.

Смешливость будто ветром сдуло — с обоих. И то, что Перкинс первым начал открывать карты, почему-то только настораживало.

Я превращаюсь в параноика, машинально подумал Гарри.

— Я видел ее, — спокойно сказал Уильям, глядя в лицо Поттера. — Вилену Романски — это ведь она была в первой группе, у водных магов? Ее сложно не узнать.

— И что? — ровно осведомился Гарри.

— Мы можем ходить вокруг да около, но вы похитили несовершеннолетнего ребенка, мистер Поттер — вы или ваша семья, неважно. Я правильно понимаю, что она — все еще человек?

— Нет, — выдерживать тон оказалось не так сложно, как Гарри предполагал. Нужно было только не отводить взгляда и не торопиться. — Она — маг, хотя и недавно инициированный. И — нет, мы в любом случае ее не отдадим, хотя сейчас уже, скорее, имеют значение не наши желания, а ее наставника. Да она и сама не пойдет — даже если забрать ее силой, вы просто получите пару трупов, стихийный выплеск и, в конечном итоге, труп самой Вилены. Она в любом случае будет пытаться вернуться сюда — а сила магов вам, я думаю, известна.

— Она — ребенок, — возразил Перкинс. — У нее даже палочки еще нет. Она не умеет колдовать, не училась магии и даже не окончила начальную школу. Вы не можете удерживать ее у себя, несмотря на…

— Она — не человек, — перебил его Гарри. — Ей уже никогда не устроиться на работу, не поступить в школу волшебства и не получить диплом ведьмы. А, значит, и начальная школа ей тоже не потребуется. Все, что ей будет нужно, она узнает и здесь. А оторвать ее от наставника теперь все равно невозможно.

Перкинс вздохнул и наконец-то отвел взгляд.

— Вы планируете держать их в этом замке всю жизнь, мистер Поттер? — отстраненно поинтересовался он. — До самой смерти? Не выпуская за пределы?

— Они выходят за пределы, — Гарри тоже не удержался от вздоха и потер лоб. — Теперь уже — выходят… Не все и нечасто, но из многих уже все равно не получится маньяков. Они слишком далеки от человеческих обид, чтобы начинать мстить… к примеру, людям.

— Маг, развязавший вторую войну, не был далек? — тут же спросил Перкинс. — На ваш взгляд.

Гарри невесело усмехнулся.

— Его звали Симус Финниган, и вы вполне можете так его и называть, я пойму, — задумчиво проговорил он. — Знаете, я прожил семь лет с ним в одной комнате — когда мы оба были людьми, разумеется — и могу вам сказать, что на маньяка он не тянул никогда. Но его слишком быстро превратили в изгоя и отщепенца, заставив идти ради собственного выживания на любые меры, поэтому он сломался… Можно сказать, что этому мы здесь и учим — как ломать самого себя до того, как тебя сломают другие. И некоторых уже можно выпускать наружу, не боясь, что они кинутся отыгрываться на ком-то и искать виноватых.

Перкинс надолго задумался. Слишком надолго — это почти внушало надежду.

— То есть, вы гарантируете, что прошедшие вашу школу маги будут безопасны для людей — во всех смыслах? — уточнил он наконец. — И именно в этом — ваша цель? Безопасность человеческого общества?

— В общем — да, — неохотно ответил Гарри. — Никакого желания не испытываю, знаете ли, в еще одной войне магами руководить. К тому же — их слишком много умирает… даже под моим руководством. Хотите узнать, скольким пришлось пожертвовать собой во время блокады городов? Просто так, для статистики. Сколько магов умерло, чтобы война закончилась.

Что-то во взгляде Перкинса говорило, что без этой информации он уже обойдется. Ему достаточно знать, что маги не бессмертны, как бы глупо оно ни звучало.

— Лучше расскажите, зачем вам все-таки нужны люди, — попросил он, отворачиваясь. — Я имею в виду — не для инициаций… Зачем вам эти переговоры, мистер Поттер? Что бы вы ни говорили, но я вижу прекрасно отлаженную машину, полное самообеспечение — не стану даже спрашивать, откуда такое финансирование, вряд ли ваши маги имеют нечто, что могли бы вносить в общий котел, как вклад — и достаточно большую обустроенную территорию, на которой и впятеро больше магов разместится хоть на всю жизнь. Плюс — есть еще и резервация… где тоже вполне можно жить, не боясь получить Аваду между лопаток. Я правильно понимаю, что от Авады маги не защищены?

Ему так нравилось вставлять время от времени вот такие мелкие информативные вопросики, что это почти умиляло. Как будто нельзя просто прямо спросить, не пряча свой интерес исследователя между фразами… Что поделать — человек, в который уже раз невольно вздохнул Гарри.

— Большинство — да, — кивнул он. — Лично в меня, к примеру, во время первой войны, случалось, и тройными Авадами попадали… Я понял вас, мистер Перкинс. Да — здесь можно жить, и у меня и моей семьи хватит сил удерживать в замке даже большую толпу, чем полторы сотни магов. Хоть до бесконечности. Но история уже дважды показала, что маги нужны людям.

— Это были критические ситуации, — быстро перебил Уильям. — Я не могу представить, как в мирное время, в отсутствие кризисов и переворотов…

— Ну, а я — могу, — хмыкнул Гарри. — И вы сможете, если задумаетесь. Более того — я уверен, что вы уже об этом задумывались, и прекрасно представляете себе, чем мы могли бы быть вам полезны.

Перкинс закусил губу и испытующе уставился на разлапистый лист растущей рядом со скамейкой ползучей маховицы. Будто на ней ответ написан, усмехнулся про себя Гарри.

— Да и Гермиона, полагаю, вам уже все уши прожужжала на эту тему, — добавил он вслух. — Вы же ее начальник, в конце концов.

— У мисс Грэйнджер вполне могут быть и свои причины желать легализации магов… — осторожно начал Перкинс.

— Еще бы, — процедил Гарри. — С учетом того, что ее муж подал встречный иск на передачу ему опекунских прав на Вика, ее мотивы очевидны до не могу. С точки зрения принятого взгляда на магов, она подвергает жизнь ребенка опасности, держа его рядом с такими существами, как мы, и ей крайне выгодно, чтобы нас признали за хотя бы частично вменяемых. С другой стороны, вернуть его в Лондон она тоже не может, потому что Терри снова попытается его выкрасть. Ей-Мерлин, иногда я спрашиваю себя, почему самая умная выпускница нашего года постоянно умудряется сделать из своей жизни нерешаемую задачку.

Перкинс устало вздохнул.

— Вы очень категоричны, мистер Поттер, — мягко заметил он.

— Должны же у меня быть недостатки, — серьезно ответил Гарри. — Хоть один.

Уильям тупо помолчал, после чего не выдержал и фыркнул, бросив на него насмешливый взгляд.

— У вас просто нет своих детей, — проговорил он наконец.

— Почему же — есть, — возразил Гарри. — Мальчик… Правда, присмотра пока не требует, только капризничает и через раз заставляет меня чувствовать себя идиотом. Он родится в ноябре, — пояснил он, глядя на непонимающее лицо Перкинса. — Маги… как бы вам объяснить… по-другому чувствуют физиологию и сознание друг друга. Поэтому для меня он — уже есть. Хоть мой сын и человек, но он — мой сын. Так что — я понимаю, что вы хотели сказать.

Уильям долго смотрел на него, будто что-то решая. Впрочем, он не колебался — скорее, просто выглядел неуверенным.

— Знаете, — сообщил он, помолчав. — Это вы — смелый чело… э-э-э…

— Я понял, — улыбнулся Гарри. — Хотите, пройдемся по саду? На уроках сидит меньшая часть магов, в основном, все работают. Так что, можно сказать, вы почти никого еще и не видели…

— Не все посещают занятия? — тут же встрепенулся Перкинс.

— Мы просто не делаем группы больше, чем по пятнадцать особей. Но — вы правы, занятия посещают не все. Есть такие, кто категорически отказался от них, и предпочитает просто жить здесь. Или даже был бы и рад уйти, но мы их не выпускаем.

У него разве что уши торчком не вздернулись. И ведь точно — Равенкло, подумал Гарри, глядя на него. От новой информации с ума разве что не сходит…

— А могу я увидеть кого-нибудь из таких? — осторожно поинтересовался Уильям.

— Да пожалуйста, — пожал плечами Гарри и встал. — Пойдемте. Как минимум троих из них я здесь точно слышу, так что — сейчас встретим…

* * *

— Он же все равно услышит, что ты рядом, — сочувственно произнес женский голос.

Шон испуганно распахнул глаза, машинально вцепляясь в короткую молодую траву. Перед ним на корточках сидела Дина Торринс и, подперев кулачком подбородок, гипнотизировала его своими нечеловечески голубыми глазами.

«Нечеловечность» создавалась исключительно контрастом со жгучей чернотой челки, свисающей на лоб — Шон никогда раньше не встречал светлоглазых брюнеток. Выглядело так, будто что-то одно из двух не настоящее — то ли радужки, то ли волосы.

— Или ты этого и добиваешься? — вздохнула Дина.

Шон устало мотнул головой и снова запрокинул ее, прислоняясь затылком к дереву.

— Чтобы услышать, надо слушать… — негромко проговорил он.

— …А ему это нафиг не надо, — закончила за него девушка.

Кивать, собственно, не потребовалось.

Если в Дине и было что-то… ну, не хорошее, нет — терпимое — так это то, что с ней было не обязательно соглашаться или спорить. Она на удивление многое понимала и так.

Вот только поступала всегда по-своему.

— Когда прячешься за спиной, создается иллюзия, что это ты сейчас — там, вместо Снейпа, сидишь и разговариваешь с ним, — задумчиво сказала Дина и непринужденно уселась рядом, подтянув колени к груди.

— Ты мне мешаешь, — невыразительно отозвался Шон, не открывая глаз. — Я из-за твоей болтовни ничего не слышу.

Дина только презрительно фыркнула и уставилась в небо.

— Да ты хоть пять диалогов одновременно слушать можешь, — лениво парировала она. — Это все знают, Миллз. Не дури.

Глупо было рассчитывать, что Дину проведешь на таком пустяке. Несколько секунд Шон сосредоточенно кусал губы, силясь придумать более логичный повод и отделаться, наконец, от этой странной девицы.

— У тебя разве уроков сейчас нет? — спросил он.

— Так перерыв же…

— …Мистер Эббинс, профессор, доброе утро, — донесся до них из-за кустов голос Поттера. — Познакомьтесь, это Уильям Перкинс — наш гость из Министерства Магии.

Шон замер, захлебнувшись вдохом. Мысли вылетели из головы c такой скоростью, будто их вышибло порывом шквального ветра.

Секунды гнетущей тишины со стороны садовой скамейки, казалось, растянулись в часы.

— Не знал, что здесь бывают… гости, — наконец замороженно заметил Кристиан.

— Насколько мне известно, до меня никого и не было, — вежливо ответил незнакомый голос — очевидно, этого самого Перкинса.

— Мы здесь несколько… э-э-э… не привыкли к человеческому обществу, — ледяной сарказм в голосе Снейпа привычен, как скошенная притолока у двери, за которую каждый раз, раздраженно морщась, задеваешь макушкой — и каждый раз, шипя, стараешься побыстрее отойти подальше и забыть о ней. А потом натыкаешься снова и снова…

— Вы давно живете здесь?

— …Шонни, ну за что ты его так ненавидишь? — тихий шепот Дины.

— Я? — Шон криво усмехнулся и промолчал.

За то, что с ним Крис говорит о том, о чем давно уже молчит рядом со мной. За то, что улыбается ему — иногда, редко, но я слышу это в их голосах. За то, что они, два ворона, понимают друг друга, и временами даже язвительность в них одинаковая, а я «веду себя, как ребенок» и раздражаю его своими «выходками».

За то, что я прячусь за деревом, пытаясь понять того, кто всегда был для меня ближе всех. Прячусь день за днем, а он даже не слышит моего присутствия, потому что давно уже не прислушивается — есть я еще или уже исчез, истончился, стерся… как Джерри. Превратился в невидимое глазу дуновение ветра.

— Я не ненавижу его, — медленно проговорил Шон. — Я просто… я…

— Завидуешь, — Дина тяжело вздохнула и принялась с интересом перебирать его пальцы.

Юноша презрительно хмыкнул и отнял руку.

— Никогда, мисс Торринс, запомните — никогда я не хотел бы стать хоть в чем-то похожим на кого-то вроде мистера Снейпа, — с нажимом прошипел он, в упор глядя на девушку. — Если вам вместо обеда так захотелось побыть целителем душ, что аж невтерпеж, могу посоветовать поискать Доминика. Кажется, он с утра был чертовски не в духе.

— Ага, я его уже видела, — грустно улыбнулась Дина. — Тони уехал, вот он и бесится…

Шон оторопело моргнул. Старший маг уехал из школы? Вот так запросто?!..

— Как уехал? — тупо переспросил он.

— Ну, так… — пожала плечами Дина. — Оставил вместо себя Алана — на кухне руководить — и свалил. Только Дом все равно — идиот, Тони его с собой звал, между прочим… Так нет же, уперся — ответственность у него, видите ли… Мог бы тоже вместо себя кого-то назначить, вон, хоть твою Лорин, к примеру, или Мартина…

Она говорила чуть рассеянно, неторопливо и негромко, и слегка щурилась, разглядывая безоблачное небо, и ее голос так завораживал, что Шону вдруг показалось — если закрыть глаза, то будет полнейшее ощущение, что лежишь на поверхности воды, раскинув руки, и покачиваешься на почти незаметных волнах. Он помотал головой, отгоняя наваждение.

— И ладно бы еще и правда — ответственность, — продолжала Дина. — Так ведь, не поверишь, просто сам себе доказательств каких-то захотел. Дескать, Тони его из жалости и маголюбия звал, как псину привязавшуюся. Сам себя псиной чувствует, а другие виноваты потом… А теперь ходит, ты прав, с таким видом, как будто на него самого цепных собак кто-то спустил. Не поверишь, Шонни — злой, как… Мерлин знает кто! С кулаками на меня ночью полез…

Шон не удержался от улыбки, пряча лицо в ладони. Ну, конечно — откуда бы она все это иначе разузнать могла…

— Знаешь, — шепотом сообщил он ей наконец. — Здесь в народе ходит такая примета — не знаю, слышала ты о ней или нет. В общем, суть в том, что если ты просыпаешься рядом с Диной Торринс — значит, у тебя действительно проблемы.

Дина заразительно улыбнулась.

— Это же здорово, — без тени шутки сказала она. — Значит, хоть это понимают… Спасибо тебе.

— За что? — Шон снова устало запрокинул голову.

— Теперь мне чуть-чуть легче верить, что этот мир не совсем безнадежен.

— …А почему вы не учитесь, мистер Эббинс? — спросил Перкинс. — Насколько я понял, пройти обучение — это единственная возможность для магов когда-нибудь выйти отсюда. Вам так нравится жить здесь?

Фырканье Снейпа нельзя было спутать ни с чьим другим. Шону даже показалось, что он чувствует бег мурашек вдоль позвоночника каждый раз, когда раздается этот звук.

— Вы, видимо, плохо представляете себе местное обучение, сударь, — холодно ответил Кристиан. — Нужно не просто прослушать курс, а принять вдалбливаемые здесь истины. Мистер Поттер и его любовники обладают удивительным, я бы сказал, талантом вламываться в чужие устои и разрушать их. Я вижу достаточно примеров их негативного влияния на живущую здесь молодежь, и у меня нет ни малейшего желания стремиться к тому же.

— Истины? — осторожно уточнил Перкинс.

— …Вот сволочь, — расстроенно пробормотала Дина. — Истины, ага… Ни разу до занятий не дошел, а туда же…

Шон молчал. Под негативным влиянием на молодежь Крис имел в виду магов или его самого? Вот же черт, а… Ну, какое тут может быть влияние, вообще, о чем он опять?..

— …Здесь многое не про