Псалом 38

В конец Идифуму, песнь Давиду

Почему этот псалом, при­надлежа Давиду, в надписи усвояется Идифуму, мы довольно о том сказали в начале книги под гла­вою 5-ю (т.е. Давид, написав псалом, отдавал его для изучения священному певцу Идифуму). Другая надпись в этом псалме—в конец сделана потому, что Давид, жалуясь на ничтожность человеческой жизни, говорит о кон­це ее так: скажи мне, Господи, конец мой и какое число дней моих и прочее, где просит, по словам Астерия, об удостоении его уготованного святым успокоения.

Ст. 2. Рех: сохраню пути моя, еже не согрешати ми языком моим. И сей псалом изрек Давид, воспоминая свои страдания во время своего бегства от возмутившегося против него сына его Авессалома. Я, говорит, бегая отцеубийцы сына своего, сказал в самом себе: впредь ста­ну хранить пути языка моего, то есть, слова мои, чтобы мне не гре­шить более устами своими и не говорить ни одного слова противного по малодушно, или гневу. Ибо наказанием за то наказал меня Господь, так что понесенное мною мучение есть для меня поучение *). А что слова называются путями (ибо они, по словам Златоустого указывают путь к делам), в том уверяет великий Павел из послания к Коринфянам: для сего послал я к вам Тимофея, кото­рый напомнит вам о путях моих во Христе (то есть о словах моей проповеди), как я учу во всякой церкви (1Кор.4,17) **).

*) Быть может Давид говорит, это— что он должен хранить себя от греха посредством языка—потому, что имел дер­зость сказать (как мы это сказали со­гласно с Вел. Василиемпрежде) сии сло­ва: Я сказал в изобилии моем, что не поколеблюсь. Слова Исихия: Это прилично всякому пророку и учителю—хранить свои пути, то есть, пути и ходы дел, чтобы не уклониться на сторону зла и не согре­шить языком, делая противное своим сло­вам. Ибо по истине грешит языком, кто словом обвиняет зло, а делом оправдывает, потому что, делая оное, он вместе с жизнью опорочивает и учение свое. И Оригена: Начало каждого почти греха есть слово: посему кто вознамерился хра­нить пути слов своих, следствием сего будет иметь очищение от действительных грехов (в изд. Своде).

**) На сие прилично привести рассказКассиодора. Так он пишет: Преподобный Памва, не зная чтения пошел к одному, чтоб ему объяснил псалмы. Но услышав сии слова Давида, он не захотел учиться более, сказав, что, когда изучусь этому стиху (псалма) на деле, этого достаточно будет для моего спасения. По прошествии шести месяцев найдя его, учитель его спросил: почему столько времени не при­ходишь получать уроки? Преподобный на сие отвечал: я до сих пор не мог изу­чить заповеданного в оном стихе. По миновании многих лет спросил его дру­гой: выучил ли этот стих? Он отвечал: да; однако ж едва чрев 49 лет и то с принуждением я мог выучить его на деле: успев в этом, с того времени, прибавил он, что я ни говорил, ни в чем не раскаивался.

Положих устом моим хра­нило, внегда востати грешному предо мною. Самое удобное и лег­кое орудие греха есть язык, по­тому то Давид принял великое старание об исправлении его. Грешником он называет Семея или за нерадивую и грехов­ную жизнь его, или за показанное им посредством открытого поношения Давида бесстыдство и дер­зость, поелику этот бесстыдный, идя по следам Давида, злословил его и бросал на него кам­нями с пылью. Итак, Давид го­ворит, что я, принимая ругательства от Семея, молчал и не сказал ему противного слова.

8. Онемех и смирихся, и умолчах от благ. Добровольно, говорит, я сделался немым и не отвечал поносителю моему Семею, памятуя, что за грехи мои попустил ему Бог восстать на меня с ругательствами. При том сказал—я умолчал—от благ, то есть, от благости моей, ибо, имея возможность защищать свою честь и наказать Семея, я этого не сделал по благости и мило­сердно своему, почему, когда Авесса, сын Саруи, устремился к умерщвлении Семея, был остановлен Давидом, сказавшим ему: оставьте его и так, пусть проклинает, ибо Господь сказал проклинать Давида; и кто скажет, для чего ты так сделал? (2Цар.16, 10) *).

*) Великий Василийэто изъясняет так: Когда восстал, говорит, против ме­ня грешник, я не раздражался и не отмщевал, и не стоял наравне с поносителем моим, но молчал, потому что был вне всякого добра (т.е. я—злословимый) и, вместо мщения злословившим меня, я напоминал себе о грехе. Феодорит: Ко­гда пеня злословил он, мне пришел на память грех, на который я дерзнул. Некто другой: Когда он нападал, тогда ямолчал, не почитая мщение благом. Ибо это значит—от благ, потому что терпя­щему обиду, мщение кажется добром. Или: когда грешник на меня восстал, то онемев на слова, я умолчал о тех благах, о которых начал речь. Или: от добрых учений о вере, потому что не должно от­вечать на спорные слова. Или сказано по обычаю употребления похвальных наименований (вместо означающих худое что либо) от благ вместо—от зол. Или, по пере­воду Симмаха: не будучи в добром состоянии и не имея смелости, я вспоминал слова: согрешил, молчи (в изд. Своде). А. иные изъясняют это так: я умолчал от благ вместо: по причине благ, которые доставляет в таковых случаях молчание. Прибавим из Oригeнa: умолчал, говорит, чтобы та болезнь, которую я имел от чувства, когда освобождался от грехов, не возобновилась чрез укоризны его. Также ГригорийБогослов в слове о мире: я онемел и смирился, потому что был далек от всякого блага; почему по его изъяснению предлог—от (от благ) означаешь тоже, что отвне .

И болезнь моя обновися. Ко­гда, говорит, Семей меня бесчестил и проклинал, возобнови­лась в душе моей скорбь о грехах моих, потому что тогда стал я видеть ясно, что выпол­няю наказание за грехи мои.

4. Согреяся сердце мое во мне, и в поучении моем разгорится огнь. Когда, говорит, я терпел поношение от Семея, у меня вос­пламенялось сердце яростию, по словам божественного Кирилла; но я был великодушен и запретил гневу. Сказав—во мне— он сим открывает, что он не обнаружил гнева своего. Во­все не возмущаться гневом по причине ругательства—это дело совершенного человека; а не об­наруживать гнева, но заключив его в сердце, переносить руга­тельства в молчании, это свой­ственно, по словам того же Ки­рилла, успевающему в добродетели. Когда, говорит, скажем, согласно с Феодоритом, я рассуждаю и воспоминаю о грехах, произведенных мною и постигших меня бедствиях за оные, то в сердце моем всегда возгорается огонь печали, который жжет мою душу *).

*) По словам ГригорияНисского и преподобного Нила, размышление о божественных словах Духа, когда мы их как бы утончаем, разжигая и испытывая оные, истребляет вещество худых помыслов и производит умственный огонь, ко­торый, согревая ум, приготовляет его к сильной молитве и представляет прошения Богу с разумом. Ибо, в ком размышление о божественных словах вожено огнем Давида, у того, возгоравшись огонь любви к духовному созерцании, сильное стремление свое превращает в высокий пламень. Оригена: Размышляя, говорит, о божественных словах, я горел, как Клеопа и бывшие с ним, говорящее: Не серд­це ли наше горело в нас? или: воспла­менялся печалью и не говорил, согласно с сими словами: гневайтеся и не coгрешайте, ибо не страдать от гнева—это вы­ше нас, а—с разумом—это возможно святым (в изд. Своде). Также Феодорита: Воспоминая, говорит, о грехе своем, я возгорался огнем печали. И Пахимериса: Ибо если бы сердце мое не было согрето непрестанным размышлением о любимом предмете и обращением и кружением око­ло него, то не воспламенился бы огонь возвышения и совершенства, согласно с сказанным: и в размышлении моем воз­горится огонь (под 10-ю главою Дионисия о Небесной Иерархии).

Глаголах языком моим. По словам Оригена, Давид, как сказано выше, пред врагом молчал, а к Богу, как сказано здесь, говорил. Сказал—язы­ком моим, чтобы показать, что он говорил шепотом, подобно древней Анне, матери Самуила. А что говорил, это излагает в следующих словах.

5. Скажи ми, Господи, кончи­ну мою и число дней моих кое есть, да разумею, что лишаюся аз. Открой мне, говорит, Господи, когда, или какой будет конец мой, доколе будут мучить меня печали и бедствия? Открой мне и то, какое число лет всей жизни моей, дабы при счете лет, прожитых мною, я мог знать, сколько лет еще проживу: по­елику зная, что мне осталось жить не много лет, я мог бы полу­чить из сего облегчение в переносимых мною бедствиях *).

*) Слова Божеств. Василия: Привременна жизнь наша и скоротечно время, непо­стоянно и неудержимо, но если бы, при своей краткости, не подлежало и ответствен­ности! Но это весьма опасно, что на последнем суде мы обязаны дать ответь не только в каждом часе, но и в произносимых нами словах. Посему и Давид, возносясь к подобной мысли, какая содер­жится в наших словах, желает знать время своей кончины и умоляет Бога о показании ему числа остатка его дней, что­бы мог заготовить для себя необходимое ко времени исхода, чтобы не подвергнуться нечаянному беспокойству, подобно неготово­му путешественнику, который среди дороги ищет необходимых путевых запасов. А Златоуст, согласно с изъяснением КирЕвфимия, говорит: вопрошает о смерти, го­воря: скажи мне, Господи, для чего оставлен я и нахожусь в этой жизни, тогда как другие отошли? Таким образом и ужасное делается вожделенным по причине невыносимой болезненной скорби и горящего в душе огня. Он это говорит тяготясь временною и смертною жизнию и почитая ее святою и доброжелательною по причине тягости ее. Посему он просит о возвещении ему времени своего освобождения, дабы, получив эту приятную весть о свободе от настоящих зол и избавлении от искушений, мог быть благодушным. Почти то же говорить и Бож. Кирилл, то есть, что Давид произнес сие по малодушию и утомлении от искушений. И ни­кто безыменный: Терпя скорби, когда уси­ливалась во мне рана, и наконец по че­ловеческому малодушию, я стал говорить, впрочем не явственно, но тихо и языком. К сему прибавим из упомянутого Кирилласледующее: Скажи мне, Господи, число дней моих, то есть, остальное время настоящей моей жизни, дабы, испытав свою совесть, я знал, сколько мне недостает в совершенству добродетели, так как Ты это несравненно раньше знаешь (в изд. Своде).

6. Се пяди положил ecu моя. Меры, делаемые рукою, суть следующие: сажень, локоть, пядень, и полупядень; а тут пядень меньше всех означенных мер, ме­ра в четыре пальца руки и счи­тается третиею частью пядия. Итак, сим треть-пяднем Да­вид изобразил малое количество жизни своей, назвав дни треть-пяднями, то есть, по счету самы­ми краткими, так как и треть-пядня, по словам Григория Бо­гослова, Феодорита, Оригена и Афанасия, есть самая малая мера в сравнении с другими. Или, по разумении Оригена, назвал дни свои треть-пяднями как испол­ненные борьбы или подвигов и зол. Итак, Ты, говорит, Госпо­ди, малочисленными сделал дни жизни моей: ибо Давид знал неопределенно, что не много вре­мени имел жить, как это открывает и в другом псалме: малочисленность дней моих воз­вести мне (Псал.101, 24); хотя того, сколько именно назначено было в счет сего краткого вре­мени, он не знал, почему и желает узнать. А называет (Давид) остальную часть жизни ма­лою по сравнении со многими про­шедшими летами своей жизни *). Надобно притом заметить, что наречие—вот—в еврейском языки употребляется часто в значении вообще или указания чего-либо, или приближения времени, а здесь поставлено вместо - как видишь, что также значит указание, как означает близость времени и в сих словах: и я шел мимо, и вот не было его (Пс.36, 38), то есть, вдруг не стало его, ибо—вдруг—означает приблизившееся время.

*) Слова Афанасия: Ты, говорит, безначален и безконечен, а наша жизнь как бы пяднями и полу-пяднями измерена. А сим изобразил маловременность человеческой жиз­ни (в изд. Своде).

И состав мой, яко ничтоже пред Тобою. Отселе Давид начинает уничижать тленность и временность человеческого естества: состав, говорит, или бытие мое, иначе—я весь, как ничто в сравнении с Твоим блаженством и вечностью; ибо это означает—пред Тобою. Ты, Господи, один и тот же, и лета Твои не оскудеют (Пс.101, 28); а я—человек изменяющийся — становлюсь другим с каждым днем и вместо того, чтобы, быть царем, я теперь нахожусь в бегстве и дни мои проходят на подобие тени *).

*) Слова ГригорияНисского: Вообще че­ловеческая кратковременность, в сравнении со вселенною ничто, как говорит знавший хорошо существо наше Давид, что состав мой, как ничто пред Тобою, не называя оный вовсе ничтожным, но—подобный ничто­жеству, чрез сравнение с небывалым изоб­ражая чрезмерную краткость. Итак, поелику Ты существуешь всегда, а мое бытие вовсе не велико и кратко и как бы совершенно ничто пред Твоими глазами; то не попусти долго мучиться падшему по немощи и носить рану во все продолжение жизни.

Обаче всяческая суета,—Обаче (впрочем) некоторые почитали излишним, а другие думают, что это слово поставлено вместо—по­истине. Ибо взирая на жизнь как прежних людей, так и на свою собственную и, помыслив, что она непостоянна, неровна и не­верна, сказал, что поистине все видимое в мире—суета, то есть, не надежно и богатство, и слава, и юность, и красота, и величина, и мужественность, словом все человеческие блага. Впрочем, са­мо собою явствует, что духовные ж душевные блага различаются от телесных и временных благ, почему они и не подлежат сему приговору Давида *),

*) Посему один толковник говорит: Потому-то и суета сует, все суета, по словам Екклезиаста, как суетного суетнее (жизнь) и нетвердого, или несуществующего ничтожнее. А Симмахвместо—суета—перевел—пар.

Всяк человек живый. Ска­зано—всякий человек живущий, вместо—вся человеческая жизнь. И это свойство еврейского языка, что он употребляет неделимости вместо отвлеченностей, к каковым выражениям относится и следующее: Всяк человек ложь. Итак, вся, говорит, жизнь чело­веческая—суета, чем изъясняют­ся предыдущая слова (стиха); а жизнию человеческою называет телесную, а не духовную.

7. Убо (подлинно) образом ходит человек. В образе (в виде образа)—проходит—имеет смысл тот, что человек проводит жизнь свою, на подобие живописного образа, как изъясняют Василий и Феодорит. Ибо написанной картине нисколько не полезна красота цветов, или большая величина ее и тому подобное: так и человеку бесполезны житейская благоуспешность и слава. Или—в виде образа— означает то, что человек живет на подобие образа и тени, а не поистине и на самом деле, по причине неблагонадежности и не­постоянства всего человеческого, как изъясняют Афанасий, Кирилл и Феодорит *).

*) Другие в рассуждении сего сказали, что каждый человек в образе проходит, то есть, настоящую жизнь—по своему виду, или по своему отдельному понятию, ибо каждый поступает по своему воображению, иной— имея целью богатство, иной—достижение сла­вы, а иной другую цель и конец. Или: по образу ходит человек, то есть, по образу умственного мирa и истины; потому что, как говорит ДионисийАреопагит, чувственный мир сей есть образ умственного и чувственные вещи суть образы умственных, или истин.

Обаче всуе мятется, сокровищствует, и не весть, кому соберет я. Обаче—здесь поставле­но вместо — Итак, гово­рит, человек тщетно беспокоится, и стремясь то вверх, то вниз, добивается приобретения богатства, когда все суетно, и что еще хуже, когда сей несчастный, хотя и подвизается в приобретении иму­щества, не знает, кто будет наследник имущества его, тогда как собирающему его принадлежит труд и мучение, а выгода и наслаждение, быть может, принадлежат другому *).

*) Слова Феодорита: Люди живые ничем не различаются от написанных на картине. Ибо естество (бытие) как тех, так и других рав­но скоро протекает от времени и повреждает­ся. Но тем не менее мятутся (люди), спорят, бьются, враждуют, торгуют и вся жизнь их, имеющая концем смерть, исполнена кружения. Но, собирая богатство с мучением и великим трудом, они не знают, кто будет наследник его. Часто сын бывает целью собранных сокровищ: но (вместо того) слу­чалось, что собранное ими делалось добычею разбойников, пищею клеветников, пленом врагов. Это и блаженный Давид написал, имея побуждением к тому свои собственные приключения. Ибо, сделав свое царство весьма великим и славным чрез добычи воен­ные и взнос даней от иноплеменников, он не знал нечестивого и беззаконного намерения сына (своего). Потом, видя его возобладавшим государством и усвоившим себе заготовленное (в нем) богатство, он произнес сии чудные слова: однако ж тщетно метется, ищет сокровищ и не знает, кому собирает их.

8. И ныне кто терпение мое? Не Господь ли? Итак, когда, го­ворить, все вещи таковы и все человеческое тщетно, то что дру­гое может быть моим терпением, моею надеждою? Не Ты ли один, Господи? Подлинно Ты один, и то и другое должно чи­тать вопросительно.

И состав (стояние) мой от Тебе есть. Ты, говорит, Господи, надежда моя; ибо от Тебя зависит бытие мое, то есть, вообще то, что я существую. Посему про­мысли о своем создании, которое с благодарным сердцем признает Тебя своим Создателем *).

*) Некто толкует: И состав мой от Тебя, то есть, Ты укрепил меня к подъятию и понесению бедствий, наведенных свыше гневом Бога, в качестве чадолюбивого отца, наказующего, чтоб избираемо было лучшее. Посему хотя и наказывает Бог соразмерным своим судом, но Он же оказывает­ся для страдающих твердостию и терпением. Ибо это означает стояние. Акила—стояние— перевел—надежда.

9. От всех беззаконий моих избам мя. Поелику беззакония рождают, говорит, искушения: то посему избавь меня, Господи, от беззаконий моих, чтобы вместе с ними избавиться мне и от скорбей или искушении, как говорит Феодорит. Или по обороту преемства (синекд.) беззакониями называет самые искушения, производящим производимое.

Поношение безумному даль мя ecu. Безумным Давид называет Семея, который поносил и бесчестил его, называя его беззаконным и кровожадным. Он повторил здесь слово о Семее, чтобы частыми жалостными словами под­винуть милосердного Бога к помилованию. И диавол также поносит каждого грешника, смеясь над ним, что он побежден и впал в грех.

10. Онемех и не отверзох уст моих, яко Ты сотворил ecu (это). Добровольно, говорит, я ка­зался не слышащим и не отворял уст, чтоб отвечать Семею; потому что Ты повелел ему по­носить меня и проклинать: Господь, говорит, сказал ему проклинать меня (2Цар.16, 10), а мне Ты повелел молчать: ибо ты согрешил (Ты сказал Каину: Умолкни (Быт. 4, 7)) *).

*) Слова Феодорита: По твоему, гово­рит, попущению, он неистовствовал, и при сем он уподоблялся бичу; а Ты наносит мне посредством оного наказание. Потому— то в молчании я принимал удары, не на него взирая, а Тебя представляя наказующим.

11. Отстави от мене рани Твоя; от крепости бо руки Твоея аз исчезох. Удали, говорит, от меня, Господи, как искушения, которые постигают меня отвне, чрез людей, так и раны и болезни, испытываемыя мною внутренно чрез обличение совести. Потому что я совершенно изнемог от силы Твоей, где рукою Божиею называет силу в наказываний. Примечай, что в предыдущем псалме предавая себя исправительным наказаниям, Давид говорил: я готов на раны (Пс.37,18); а теперь, поелику наказан уже достаточно, просит об освобождении его от наказании, опасаясь, чтоб излишняя скорбь не тяготила его и не ввергнула его в отчаяние.

12. Во обличениих о беззаконии наказал ecu человека. Когда, говорит, Ты, Господи, обличаешь че­ловека для уврачевания и исправления его, тогда наказываешь его за беззаконие его, а не за что либо другое: посему таковое наказание Твое полезно и спасительно; где человеком называет самого себя *).

*) Слова ГригорияНисского: Обличением, говорит, меня во грехе Ты наказал, потому что производимыми за беззаконие обличениями человек наказывается, так что душа его истаевает, отлагая всю плотскую грубость, не попускающую обитания Духа. Ибо не будет, говорит, пребывать Дух мой в сих людях, потому что они плоть. Итак, дело Божие—утончать оные добродетелью и истреблять происходящую от зла тучность. А что грешная душа оплотеневает и грубеет, это явно из сих слов: огрубило сердце людей сих. Итак, кто, на подобие паутины истончил душу свою, тот облек ее одеждою воздушною, не повреж­дая души дебелою некоею и многоплотною оболочкою жизни, но чистотою жизни на подобие паутинной ткани истончевая все житейские предприятия. И тот близок к изменению плотского сего естества в стре­мящееся вверх, легкое и воздушное, чтобы услышав голос последней трубы и, оказав­шись на глас повелевающего не тяжелым, а легким, он мог, возвысясь, нестись по воз­духу вместе с Господом, не увлекаясь ника­кою тяжестью к земле. И кратко сказать: слова сии означают то, что грешник, ког­да желает истинно покаяться, сам накалы­вается многими обличениями, внутренне про­изводимыми за сделанные им грехи, его совестью, от чего столь сильно иссушается, что бывает тонок, как паутинная ткань. Ибо паук есть животное способное ткать, а паутина есть его ткань. Слова Оригена: Грешащая душа расширяется, а добродетель утончает ее и истребляет в душе всю телесную тучность. Итак, Божие дело ис­тончать его. То, что грешник ткет, по удоборазрываемости своей уподобляется паутине, каково бы оно ни было, тонко ли, или и то и другое по виду, как говорит Иcaия: ткань паука ткут (Ис.59, 5) (в изд. Своде).

И истаял ecu яко паучину душу его. Душу, говорит, каждого грешника Ты, Господи, истончил посредством искушении: поелику искушениями Ты очищаешь ее от всякой грубости греха. Паук есть тончайшее животное, а особенно в ногах. Для чего? Чтобы они были способны ткать паутину или тончайшую ткань его. Итак, грех делает душу грубою, а злострадание и искушения истончают ее.

Обаче всуе всяк человек. Опять и здесь повторяет слово о ничтожности человека для боль­шей достоверности. Здесь только недостает подразумеваемого из прежнего стиха—мятется, то есть, впрочем напрасно всякий человек мятется.

13. Услыши молитву мою, Гос­поди, и моление мое внуши, слезь моих не премолчи. Слова—услышь и внемли, также—молитва и прошение мое, суть выражения, соответствующие и означающие одно и то же; а не будь безмолвен по­ставлено вместо—не презри, потому что молчат и не ответствуют просящему те, которые презирают его. Смотри, грешник! Божественный Давид просил Бога не просто и не как-нибудь, но со слезами, почему подражай и ему в этом.

Яко пресельник аз есмь у Тебе и пришлец, якоже ecu отцы мои. Жителем называется постоян­ный и всегдашний жилец какого либо дома, или места, а переселенец, обитающий короткое время в каком либо доме, или месте, и переходящий в другое, когда хозяин дома, или места велит ему. Итак, Давид говорит, что я, Господи, житель у людей, поелику я властитель и господин моего дома и места: но когда Ты, Влас­титель и Господь всей земли, повелишь, я переселюсь в другой мир. Также и пришлец, пожив несколько времени на одном месте, опять возвращается в то место, откуда пришел. Так бывает и с каждым человеком: пожив немного времени в мире, он умирает телом и разрешается на составные свои части *).

*) Изъяснение сих слов в высшем смыслк, сделанное Бож. Максимом: Надоб­но знать, что деятельный человек назы­вается странствующим во плоти, как прервавший чрез добродетели любовь души к телу—освободивший себя от обмана вещественности; а созерцатель называется странником касательно самой добродетели, как видящий истину в зерцалах и гаданиях. Ибо для него еще незримы чрез наслаждение лицем к лицу самостоятельные виды благ; потому что каждый святый в отношении к будущему ходит во образе благ, взывая: я странник и пришлец, как и все отцы мои. Феодорит: должно дивиться великому Давиду, что он, будучи царем богатым и сильным, называет себя переселенцем и странником, не позволяя себе надеяться на свое благополучие. По истине эти слова, исполненные мудрости, знающей свойство существ и посему презирающей настоящее благоденствие!

14. Ослаби ми да почию, прежде даже не отъиду, и к тому не буду. Сжалься, говорит, надо мною, Гос­поди, и останови бич и наказание, терпимое мною, дабы, получив некое утешете, я мог отклонить скорби прежде своей смерти, как говорит бож. Кирилл, и прежде нежели, отойдя в то место, в которое отошли родители и пра­родители мои, я не буду, то есть, не буду более жить в этой жизни и су­ществовать в настоящем мире *).

*) Некто безыменный говорит: Послаблением здесь называет прощение грехов, по причине которого отдых, прежде отшествия отсюда, составляет блаженство: по­тому что по смерти уже нельзя будет полу­чить отдых чрез покаяние; почему? потому что мы более не будем существовать, не по­тому, чтобы мы пришли в небытие или поте­ряли существование, но потому, что не можем более измениться чрез обращение.