Тридцать лет спустя

** ** **

Был штиль — редкий гость на нашем побережье, неспокойном, как сама человеческая жизнь. Будто передразнивая ее, волны всегда тут в движении и так же непредсказуемо меняют плавное колыхание на звериные прыжки.

Но в этот день все затихло. Вода лежала зеркалом, отражая пронзительно-синее осеннее небо, такое же гладкое, без единого облака, с белым шаром солнца вверху, смотревшим вниз на своего близнеца в замершем океане. Даже ветер не смел вздохнуть, сегодня он оставил это право мне. Печальные крики чаек еще раз напомнили, почему я здесь, на берегу.

Я должна была бы плакать.

Но мои глаза оставались сухими всю церемонию прощания. Они не наполнились слезами и потом, когда та пара человек, что могли назвать себя друзьями Кайла, уехали, и я осталась одна.

Совершенно одна — без него.

А ведь когда-то я уже его оплакала, живого. Давным-давно, во времени, на которое я сегодняшняя оглядывалась с недоверием — а было ли оно? Пытаясь дотянуться до тех лет, сквозь мутную завесу опыта я видела себя — юную, прекрасную и наивную, исходившую слезами, сотрясаемую спазмами, умиравшую вслед за ним день за днем, день за днем…

А он был жив.

Может быть, именно поэтому, когда он ушел на самом деле, чувство нереальности не покидало меня. Вдруг я снова ошиблась, и сейчас он обнимет меня, уверяя, что его смерть мне только приснилась?

Нет, не приснилась. Увы…

Его мечта, казавшаяся недостижимой детской фантазией для охотника, сбылась: Кайл умер в постели рядом со мной.

Будто предчувствуя, в последний наш вечер он был необыкновенно нежен, словно его многолетняя ежедневная жадность наконец-то оказалась утоленной. Повернувшись спиной к окну, не выпуская из рук, он долго смотрел на меня, залитую серебром луны.

— Я счастлив с тобой, Диана. А ты?

Что за глупый вопрос. Я улыбнулась и очертила пальцами его лицо в темноте.

— Ты же знаешь, я счастлива тоже.

Невидимые, его виски были выбелены сединой, густо прошившей коротко остриженные волосы. На лбу пролегли неизменные спутники жизни — морщины, красивые, мудрые, но мне еще больше нравились те, что у глаз лучились весельем, лаской, теплом. Его руки оставались все так же сильны, и плечи, защищавшие меня от мира, широки, а возраст… возраст не имел значения — мы прошли сквозь эти годы вместе.

Он прикоснулся губами к моему уху и шепнул едва слышно:

— Я люблю тебя.

Потянувшись к нему с ответным поцелуем, я заверила его, наверное, в миллионный раз за время, прожитое с ним, что люблю его тоже, конечно же, тоже люблю!..

А утром я нашла его со спокойной улыбкой на лице и моим локоном, обвивавшим пальцы, заснувшего навечно… И долго, долго омывала его тело слезами.

Причина — банальный инфаркт, как выяснилось позже.

Но теперь, высыпая все, что от него осталось — невесомый пепел, в залив, где мы любили друг друга, я не плакала — улыбалась, благодарная судьбе, что он в моей жизни был.

И это была счастливая и… долгая жизнь!

Я почти засмеялась, чувствуя его рядом на полшага сзади за правым плечом, усмехающегося и удивленно покачивающего головой вместе со мной.

Могли ли мы подумать, что она будет такой долгой?

Да никогда!

Я так и не сумела заставить себя показать Кайлу записку, суеверно боясь разрушить волшебство освобождения. Она лежала, спрятанная, в глубине ящика с бельем, затаившись, как спящая бомба. Я тихо, не дыша, открывала шкаф, брала нужное и с облегчением выходила из комнаты.

И, наверное, это было к лучшему.

В страхе потерять наши крошки времени, мы проживали каждый день, как будто он последний, наслаждаясь друг другом и всем, что мог предложить нам мир. И даже когда из дней выросли месяцы, а потом и годы, мы не утонули в рутине, не забыли, что конец неизбежен и внезапен.

Редкие гости, посещавшие наш уединенный дом, поражались, видя наши соединенные руки и беспрестанно соприкасавшиеся взгляды.

— Сколько вы вместе?

— Год.

…

— Десять лет.

…

— Уже скоро тридцать.

…

Недоверие в их глазах нас смешило — это была лишь внешняя сторона близости. А ведь существовала и другая — мы не пропускали и дня…

Поставив заслон из нежности, ласки, доверия, мы не дали войти в нашу драгоценную жизнь тому, что ее разрушает. Ссоры, обиды и мелочность — все осталось за дверью! Шпион, пожелавший вывести нас на чистую воду, не нашел бы, чем поживиться: никогда в нашем доме не звучал повышенный голос.

— Так не бывает! — говорили все. И ошибались.

Это была счастливая жизнь.

Когда Кайл решил бросить занятие предков, я долго не знала, как относиться к такой перемене. С одной стороны, мне хотелось прыгать от радости, что он перестанет дергать тигра за усы, а с другой — совесть напомнила, что он опять переворачивал свою жизнь из-за меня. Но, поразмыслив, я поняла, что он прав.

Каждый заказ мог оказаться ловушкой. Несмотря ни на что! Мне ли не знать, как быстро меняется настроение Кристофа. В бесконечной череде его лет я была даже не страницей — так, неудачной фразой, уже наверняка потерявшейся в бездне памяти, и поэтому ничто не мешало ему утешить свое эго — поиграть с чрезмерно удачливым соперником.

То, что раньше было просто опасно, теперь становилось опасно втройне.

Но Кайл, талантливый химик, не остался без дела — бывшие коллеги все еще нуждались в его хитроумных составах.

Одна из комнат, удаленная от спальни больше других, постепенно превратилась в лабораторию, оснащенную самым современным оборудованием. Кайл хмурился и ворчал, что весь дом провонял и что надо бы устроить отдельное помещение, но было видно, что ему по душе возня с реактивами рядом со мной. Он приходил поделиться удачей или, напротив, в раздражении швырял в угол защитный халат, обнимал меня и говорил, что ему необходимо немедленно отвлечься, и тогда дело пойдет! Я с удовольствием помогала ему в этом…

Не ожидая, я нашла себя в переводах. Мое знание языков опять оказалось полезным. Первый раз я перевела для Кайла свою любимую книгу как подарок на его день рождения. Он восхищался сверх меры, смущая меня своими эпитетами в превосходной степени. Затем тайком от меня он отвез перевод в одну из редакций и вернулся, победно размахивая контрактом. Все мои попытки выяснить, как ему удалось так быстро провернуть дело, натыкались на невнятные объяснения. И хотя закрадывалось подозрение, что без должников тут не обошлось, я все равно была ужасно рада и вечером, хватив лишку, торжественно поклялась, что однажды опишу свою сумасшедшую жизнь.

— Это б-будет б-бест-бестселлер! К-клянусь! — пьяно заикалась я, едва фокусируя взгляд на Кайле.

Он смеялся и согласно кивал головой, раздевая меня и укладывая спать. А я изо всех сил пыталась попасть поцелуем по его губам. И все время промахивалась…

Это была счастливая жизнь.

И вот она ушла вместе с ним, и теперь везде зияла пустота.

Глядя в спаянную синь неба и океана, я пыталась найти горизонт. Я точно знала, где он должен лежать — вон там, на уровне дальней скалы… но линии на знакомом месте не было.

Такая же потерянная, дезориентированная в пространстве и времени, я не понимала, что делать дальше.

Можно приготовить обед. Но пришлось бы накрывать стол для одного человека: одна тарелка, одна ложка, одна чашка, одна… Есть не хотелось.

Можно было бы почитать. Но кто спросит: «Над чем смеешься, любимая?» — и, целуя, заглянет в книгу, желая разделить веселье. На двоих… Смогу ли я еще смеяться?

Или, может, послушать музыку? Но кто обнимет меня и неожиданно закружит в танце, заверяя, что любит, любит, любит?

Или попытаться уснуть, забыться? Но без жарких объятий в одинокой постели я не смогу сомкнуть глаз до утра…

Я не знала, как жить.

И зачем.

** ** **

— В прошлом году в это время уже лежал снег. Да и солнечно было, морозно, не то, что сейчас — болото под ногами, все простужены, носы текут… Эх, молодежь! Ни на что не годны. Вот взять меня — никогда не болею! Моя жена, мир праху ее…

Я даже не пыталась изобразить интерес и смотрела в окно, за которым и в самом деле был тоскливый серый день, без конца поливавший усталую землю.

— …другого хозяина такого не найдешь, говорила она, золотые руки…

Сама виновата.

Что я здесь забыла?

Отправившись в очередной раз за продуктами в соседний городок, я заглянула в местное почтовое отделение. Не то чтобы мне нужно было отправить письмо или получить газету, просто по привычке. В последние годы Кайл всегда останавливался перед этим зданием после того, как наша загруженная машина покидала рынок. Лет пять назад мы потеряли страх окончательно, и он завел здесь абонентский ящик на свое имя.

Остановилась у почты и я. Теперь я многое делала по привычке. И сейчас расплачивалась за то, что без необходимости заговорила с посторонним человеком. Обрадованный возможностью пообщаться со мной наедине, пожилой служитель изо всех своих петушиных сил расписывал, какой выгодной партией является он по сравнению с «дохлой молодежью».

Будь рядом Кайл, мне бы не пришлось выслушивать эти…

— Так где, вы сказали, живете?

Я натянуто улыбнулась — неужели я так глупа с виду? — и спокойно повторила, что хочу посмотреть, нет ли почты для Кайла. Услышав мужское имя, служитель насупился и заторопился в подсобное помещение.

Прошло лишь чуть больше двух месяцев со дня смерти Кайла, и письма еще продолжали поступать. Кому-то был нужен совет, иным рекомендации… Всем им я отвечала, что лучший в прошлом охотник уже ничем никому не поможет. И поток просьб постепенно иссякал.

Последние пару раз я выходила из унылого почтового здания с пустыми руками. Может, мне больше и не стоит сюда заглядывать?

— Бандероль, — гордо заявил мужчина, точно это было его личной заслугой, и протянул мне раздутый пакет из плотной коричневой бумаги.

Удивленно приподняв бровь, я автоматически взвесила пакет в руках. Тяжелый. Что же это могло быть?

Но мои размышления прервал взгляд служителя. В нем явно светился вопрос: «А что вы делаете сегодня вечером?», готовый вырваться наружу.

— Спасибо, — мгновенно сориентировалась я и, не дожидаясь ответа, вышла на улицу.

И только в машине, бросив пакет на сиденье рядом, я заметила, что обратного адресата не было…

Уже почти смеркалось, когда я добралась до дома. Последний и самый тяжелый участок дороги — сквозь пещеры всегда невероятно утомлял меня. Вцепившись в руль и напряженно всматриваясь в темноту, иссеченную пляшущими фарами, я с тоской вспоминала время, когда находилась на пассажирском сиденье, а за рулем был Кайл, спокойный и порой даже улыбавшийся мне.

Багажник, в прошлом забитый под самый верх снедью и разной мелочью, делающей жизнь приятнее, теперь не заполнялся и на четверть. Но все равно я долго переносила покупки в дом — лестница поднималась высоко, а я была… одна.

Ветер гулял из комнаты в комнату привычно, по-хозяйски. Я уже не вздрагивала от постукивания рам, не пугалась, когда резкий его порыв внезапно захлопывал дверь или сбрасывал одежду на пол. Вот и сейчас, услышав шуршание за спиной, я оглянулась не спеша, без страха. Из-под оберточной бумаги, шелестевшей на ветру, выглядывал край коричневого пакета.

Ах да, чуть не забыла…

Я отставила небольшой ящик с яблоками в сторону и взяла пакет. Внутри было что-то плотное… Книга?

Темный картон не поддавался, и пришлось воспользоваться ножом. Вдруг, сама не понимая почему, я застыла, глядя на еще один, белый, слой, проглянувший через аккуратный разрез.

Глупости. Чего я боюсь?

Но руки медлили, откладывая разгадку на секунду, на две… на десять… Я решительно потянула верхний конверт. И остановилась, когда из-под него показалась крупная надпись: «…ане Снеговой».

Кто это — Снегова?

Расслабленно я стала перебирать воспоминания и неожиданно поразилась, наткнувшись на нужное: да это же я! Моя девичья фамилия осталась где-то далеко в прошлом. И рядом с ней, уже почти неразличимые сквозь толщу времени, были мои родные, я, юная, и…

Мойра. Это ее почерк.

Дрожащими пальцами я разорвала белый конверт и увидела слова, размашисто выведенные ее рукой.

«Моя любимая подруга! Раньше он наверняка убил бы меня за содеянное, но теперь все изменилось. Он сам изменился. В твоих руках дневник Кристофа. Я уверена, ты должна это прочесть, и тогда если не простишь его, то хотя бы поймешь. Твоя навечно, Мойра».

Я отложила лист в сторону и достала… книгу?.. тетрадь? Изысканный переплет из темной матовой кожи — без тиснения, без отделки, золотой обрез страниц. Сердце болезненно дернулось, узнавая его…

И тут кончился воздух. Как рыба, неожиданно выброшенная штормом из родной стихии, я беспомощно набирала полную грудь раз за разом… раз за разом, не ощущая облегчения. Мои пальцы судорожно сжимали кожаную обложку.

Нужно ли мне это читать?

Вдруг я разозлилась на Мойру. Зачем она так? Сколько лет позади! Наконец-то я все забыла! Ну, хорошо, почти забыла. Но теперь мне вовсе не нужно снова…

Не осознавая, что делаю, я поднесла дневник к лицу и закрыла глаза. Тонкий, благородный запах кожи переплетался с другим, таким знакомым… таким влекущим… огненным… живущим в памяти, несмотря на три десятка лет. Несмотря ни на что.

И я открыла первую страницу.

** ** **

Мы снова гонимся за миражом. Все, что у нас есть, — легенды. Иногда я чувствую себя легковерным обывателем из-за того, что верю в сказки о каких-то особенных людях, чья кровь способна нас исцелять.

Но, глядя на Мойру, понимаю: помочь ей способно лишь чудо. И если это чудо существует, я разыщу его.

** ** **

Мы ищем. Пока никаких результатов. Мойра выживает — не более, и все чаще меня посещает малодушная мысль, что если так будет продолжаться и дальше, то лучше с этим покончить. Я не позволю ей выживать, ее удел — жизнь…

И тем не менее я иногда почти уверен, что все впустую.

** ** **

Решил финансировать развитие новой науки — генетики. Возможно, зря. То, что говорили эти фанатики в белых халатах, звучало бредом.

С другой стороны, разве вся моя жизнь — не бред? Мы не имеем права игнорировать шанс, каким бы ничтожным он ни казался.

** ** **

Наконец-то сделан шаг вперед. Из древних образцов выделен нужный ген. По крайней мере, теперь мы знаем: легенды не лгут. Осталась «мелочь» — найти носителя.

** ** **

Порой я сомневаюсь, дождется ли бедная Мойра лекарства, ей снова хуже.

** ** **

С радостью делаю запись. Найден носитель. И хотя важный для нас ген у него отключен, это несомненный успех. Мы будем наблюдать за его родом, ведь вероятность того, что у кого-то из его наследников ген активизируется, велика.

** ** **

Я видел его. Типичный представитель человечества, согласился отдать своего еще не рожденного ребенка в обмен на возможности, предоставляемые нами.

Дженоб просит, чтобы я устранил все препятствия на пути этого человека. Что ж, пусть будет так, хотя лично я забрал бы нужное нам и без этих «приличий».

** ** **

Еще одно собрание. Как всегда, совет со мной согласен, они знают, что делать поспешные выводы опасно. Один Адамас не желает принимать реальность. Он считает, что я виноват. Не стану его разубеждать — не хочу опускаться до оправданий. В любом случае у меня нет слабых мест, и он не сможет навредить.

** ** **

Наконец! Свершилось! Родилась девочка с активным геном. Дженоб говорит, что никак не может разобраться в составе ее крови, да и я чувствую отличие ребенка от других людей.

Те немногие источники, что есть в нашем распоряжении, в один голос утверждают: ее кровь созреет для наших целей приблизительно к восемнадцати годам. Это недолго, и на всякий случай мы не будем спешить.

Похоже, отцовство накладывает ограничение на логику — Дженоб предложил до того времени оставить девочку с семьей. Никак не ожидал от него подобной сентиментальности. Немного глупо, на мой взгляд, но с охраной — никакого риска.

Под влиянием внезапного импульса я сообщил ему, что подключусь к ее охране лично. Естественно, ответом послужило удивление, но он был рад, что я принял подобное решение. Вопрос в том, зачем я это сделал?

Кажется, ребенка назовут Дианой — очень красивое имя.

** ** **

Почти с тоской вспоминаю время, когда одна мысль об охоте будоражила меня. Сейчас это ритуал, не более. Ничего нового, ничего захватывающего, ничего желанного — обычная потребность организма.

Я по-прежнему навещаю Лиможе, но она начинает подозревать неладное, спрашивает, как мне удается так быстро и неслышно передвигаться.

Поистине бедная женщина, она даже перестала встречаться с другими мужчинами, боясь моего гнева. Возможно, и не зря, но ревность не имеет к этому отношения — меня не волнует, что она делает в мое отсутствие… хотя, должен признать, забавно видеть, как она вздрагивает, когда я посреди ночи появляюсь у нее в квартире. Я уже давно не позволял себе подобной неаккуратности. Не знаю, что на меня нашло.

** ** **

Не могу не замечать человеческой глупости. Снеговы решили, что лучший выход — забыть о собственной дочери. Еще не родившись, для них она уже давно умерла. Идиоты, они не видят, что из-за их безразличия Диана постоянно в опасности. Куда подевался тот ангел, каким она была в детстве?

Она меня очень боится, и это смешно. Как странно, она будто чувствует мое присутствие, даже оборачивается в мою сторону, когда я подхожу слишком близко.

** ** **

Я ведь мог дать ей отсрочку. И все равно пришел именно в этот день — хотелось увидеть ее реакцию. Меня начинает злить постоянный страх, который она испытывает по отношению ко мне.

Что я делаю? Я, считавший себя образцом терпимости, хочу навредить малолетней девчонке, которая без нашего заступничества жила бы на помойке!

Когда Диана заплакала, я был близок к тому, чтобы уйти, сделать для нее эту уступку. Но она подняла глаза, и я передумал — они были полны ненависти. Даже умоляя о снисхождении, она не способна смириться! Глупая мятежница, твой удел — покоряться, и очень скоро ты это поймешь. Пусть только твоя кровь созреет для использования, и не придется тебе большекупаться в роскоши.

** ** **

Я познакомился с одной из ее подруг. Сама Диана пытается игнорировать меня, но у нее ничего не получается. Она думает, что может обмануть меня натянутой улыбкой. Я вижу, насколько она зла, и мне это нравится.

Интересно, почему?

У подруги приятно пахнет кровь. Надо будет устроить ее отъезд за границу, чтобы у Дианы не возникло ненужных вопросов. Таких, как, например: «Куда исчезла подруга?» Кстати, как же ее зовут?

** ** **

Я наблюдаю за ней каждый день — необъяснимым образом нахожу на это время. И мне осточертело видеть то, чего я видеть не должен!

** ** **

Сегодня вечер ежегодного бала. Мойра, как обычно, волнуется, но она должна понимать, что это только еще один ритуал. Я давно потерял страх. Всего-навсего ритуал.

** ** **

Диана изменилась.

Она необыкновенно красива и обладает сильным характером — даже научилась маскировать свой страх. Когда она послушно ложится, я ловлю себя на мыслях, которым трудно противостоять. И больше всего меня удивляет, что я им сопротивляюсь.

Мне нравится смотреть на нее спящую, но чаще я просто подольше удерживаю ее в трансе. Тогда страх в ее глазах не мешает мне к ней прикоснуться. После транса она чувствует себя не очень бодрой, но я, кажется, попал в зависимость…

Судя по всему, ее кровь уже почти созрела, но я не собираюсь сообщать об этом Дженобу. Мы ждали много лет, подождем еще несколько месяцев.

** ** **

Кому принадлежит Диана?

** ** **

Мне так хотелось увидеть ее улыбку в день выпускного бала, но ее родители снова все испортили. Нет, она не заплакала. В последний раз она плакала, когда мать оставила ее умирать — ведь тогда она и вправду умирала, это чувствовалось даже на расстоянии.

Но я все-таки увидел ее улыбающейся, пусть причина улыбки и была мне не по душе — она смутилась, когда щенок, бывший рядом с ней, стал шептать ей на ухо слова нелитературного свойства. Боюсь, что не смогу удержаться и преподам ему урок.

Не ожидал, что мне так понравится прижимать ее к себе. Я занес ее в дом и оскалился (как же давно я этого не делал!), когда Снегов попытался отобрать у меня свою дочь. Они будут молчать — я так хочу. Пусть помучается вопросом, кто ее раздел и уложил в постель. Пусть у нее не останется доказательств — только ощущения.

Скоро я заберу ее к себе… Это стало важным для меня. И лучше, чтобы она ни о чем не догадывалась. До поры до времени.

Глупая, она думала, что я позволю ей утонуть. Я хочу, чтобы она жила, и она будет жить до тех пор, пока мне необходима.

** ** **

Сегодня прекрасный день, точнее вечер. И главное, мне не нужно ни за кем следить, ведь Диана в больнице у того щенка, небезразличного — как банально! — ей, и, судя по нанесенным мною ударам, пробудет там еще долго.

Нет, с ней все в порядке, чего не скажешь о щенке. Мне даже жаль его, но Диане пора понять, что она предназначена для других… целей.

** ** **

Ей рассказали правду. О том, что еще до рождения ее продали. О том, что она — наша… нет, моя собственность. И о том, что очень скоро она лишится всех прав, привычных человеку.

Осталось ждать совсем недолго. И она будет рядом со мной.

Я отдал приказ удвоить охрану, хотя уверен, Снеговы достаточно благоразумны и не доставят мне лишних проблем.

И все же я рад, что не поставил в их доме камер наблюдения — мне бы не хотелось видеть ее глаза в момент, когда она узнала правду.

** ** **

Я уничтожу всю семейку! А в особенности — милую тетушку, рискнувшую устроить Диане побег. Она меня раздражает — улыбается при встрече. И никакого страха! Можно подумать, ей что-то известно.

Конечно, убежать Диана не смогла бы, только не от меня! Но неожиданная мысль: «А вдруг бы у нее получилось?» — застала меня врасплох и лишила возможности рассуждать здраво. Иначе зачем бы я приказал привести ее прямо ко мне?

Да откуда я мог знать, что она решится на побег, когда я буду объезжать пищехранилища?!

А потом? Даже при мне она не бросила мысль о сопротивлении! И зверь во мне вырвался на волю, захотелось проучить ее за дерзость.

Это было глупо. Ни в коем случае она не должна была наблюдать за тем, что я, ослепленный гневом, ей показал… Что ж, она может меня ненавидеть. И, наверное, заслуженно. Но это не изменит ничего, по крайней мере мне ее ненависть не помешает.

** ** **

Я специально выделил ей каморку, а не ту шикарную гостевую спальню, которую выбрал Дженоб. Через несколько дней я переселю ее туда. А еще лучше, пусть живет в моей комнате.

Дженоб злится, удивляясь, зачем я заставляю ее работать, но даже себе я не могу внятно ответить на этот вопрос. Может быть, мне хочется показать свою власть и ее ничтожность (по крайней мере, у меня хватает смелости это признать)? А может, чтобы сломить, подчинить ее? Но парадокс в том, что именно благодаря своему мятежному духу она меня и заинтересовала. Зачем же тогда?..

** ** **

Несколько дней назад ходил к Саблине. Она устроила скандал — в постели я постоянно ошибался в имени. Ушел без сожалений. Теперь у меня есть Диана, и эта больше не нужна.

** ** **

Я счастлив — Мойре лучше с каждым днем. Уже сейчас видно, что все предпринятые усилия не пропали зря. И мог ли я подумать, что вдобавок к излечению Мойры я получу такой подарок от судьбы?

А ее кровь действительно волшебна — и вкус, и запах просто вне сравнений, но удивительнее всего воздействие. Сегодня оторвал один глоток у Мойры из интереса и поразился: сил прибавилось не меньше, чем после самой удачной охоты.

И все же для меня притяжение ее тела стократ сильней.

** ** **

Ах, как же она пахнет!

** ** **

Я убеждал себя в том, что мне плевать на ее мнение. Идя к ней, я был уверен, что усну, обвив рукой ее талию, и наконец обрету покой. От одного только прикосновения к ней я шалею, как мальчишка, но она этого даже не понимает.

«Только не ты».

Она все время повторяла эти слова… Не знаю, почему они на меня так подействовали, но я смог отойти от ее дурмана.

А ведь к утру ее жизнь изменилась бы полностью! Я дал бы ей все, что только она могла бы пожелать.

Но когда она молила об отсрочке, я понял, что противен ей. Как же меня это разозлило! Я был близок к тому, чтобы применить насилие… И даже сейчас я спрашиваю себя о том, как смог удержаться.

** ** **

Она снова удивила меня. Кто бы мог подумать, что эта эгоистка способна на сострадание? Оно сразило Мойру наповал, и теперь в ее лице Диана заполучила преданную подругу, которая во всех наших спорах яростно защищает ее.

И еще одна неожиданность. Диана столько времени проводит у Мойры, что та вся пропиталась ее запахом. Мне противно признаваться в том, насколько бешено я ревную — хотел бы пахнуть так же.

** ** **

Пролистав свои записи, я поразился: она заполнила собой всю мою жизнь. Как случилось, что я этого не заметил?

** ** **

Все мои мысли постоянно возвращаются к ней. Порой, будто проснувшись, я нахожу себя прильнувшим к углу — следящим, как она просто проходит мимо. Или среди дня обнаруживаю себя в ее комнате с мечтательной улыбкой на губах, вдыхающим ее бесподобный аромат. Похоже, я ничего не могу с собой поделать.

Конечно, у меня достаточно времени, чтобы вызвать в ней желание. Рано или поздно она будет моей. Боюсь, проблема в другом: я не уверен, что продержусь так долго. Но есть и иной путь.

** ** **

Она видела, как я целовал человеческую девушку, влюбленную в меня по уши. А еще она почти сразу выделила среди людской обстановки моих настоящих гостей. Умная девочка, хоть и смотрела с испугом… но без ревности, увы. Ничего, ей никуда не деться — у меня в запасе вечность.

Когда она помчалась в дом, я еле удержался, чтобы не броситься за нею вслед. С каждым днем, чтобы контролировать себя, приходится прилагать все больше усилий.

** ** **

Я знал, что это случится, что я не смогу противостоять искушению. Но в первый миг испугался — она долго не погружалась в транс. Очень странно, ее внутренние силы значительно окрепли… Неважно, теперь она моя. И было лучше, чем я ожидал, — с огромным трудом оторвался от нее перед рассветом.

Я в эйфории, теперь в любой момент буду с ней!

** ** **

Что я наделал! Диане плохо. Я никогда не видел ее столь серьезно больной. Поверить не могу, неужели я был так груб? Мне казалось, я необыкновенно нежен.

** ** **

Почему-то подсознательно я постоянно возвращаюсь к тому, что она сказала насчет заботы. Всего раз услышав, я навсегда запомнил ее слова: «…я забочусь о тебе так, как стала бы заботиться и о твоей собаке. Если одной из них станет плохо, я попытаюсь помочь. Таков мой долг. Но это не значит, что мне приятны ее зубы».

Мне сложно держать ее слова в себе, но еще сложнее писать подобное. Без конца повторяю: она всего лишь человек, не проживший и сотой доли моих лет. Она — ничто. Тогда отчего же ее слова глубоко меня задели?

** ** **

Я понял, в чем причина ее плохого самочувствия. Ее уникальный организм стал таким образом реагировать на транс, сомнений нет. Сегодня я едва к ней прикасался, а ей все так же плохо, даже хуже. И теперь передо мною выбор: не быть с ней или причинять ей боль. Не знаю, что ужаснее…

** ** **

Я продержался без нее два дня. А кажется, прошло два года.

Наверное, это сумасшествие… а если нет, тогда я, как никогда раньше, близок к нему.

** ** **

Я в ловушке из тесного кольца.

С утра, видя, как Диане плохо, я полон раскаяния и клянусь себе, что оставлю ее хоть на пару дней в покое, но тут она поднимает взгляд на меня, и я осознаю, что она ненавидит меня даже сильнее, чем раньше. Будто чувствует, будто догадывается, что в принципе невозможно.

И этот полный ненависти взгляд еще больше разжигает мою злость — и желание. Еле дождавшись ночи, я снова ввожу ее в транс, чтобы остаться с ней до утра. А еще, чтобы наказать ее… или себя?

** ** **

С каждым разом все труднее погружать ее в забытье. Боюсь признаться себе — недалек тот день, когда не удастся вовсе. И что тогда?

** ** **

Этот день настал. И что теперь?

** ** **

Постоянное напряжение, постоянная раздражительность. Иногда я уже и сам не знаю, чего хочу больше: уложить ее в постель или убить.

Единственное, что помогает мне жить, — здоровье Мойры. Если так пойдет и дальше, очень скоро можно будет забыть о веках, полных мук.

** ** **

Сегодня бал. Все идет по плану, но я места себе не нахожу — не хочу, чтобы Диана это увидела. Особенно охоту. Даже если ей и известно о нашем ежегодном мероприятии. Конечно, ей должны были нашептать о некоторых особенностях бала, но пусть лучше в ее глазах будет сомнение, чем ужас.

Я приказал исследователю подсыпать ей в еду снотворное. Думаю, так будет лучше.

** ** **

Я ее убью!!!

А ему переломаю кости и потом всего порежу на куски! Медленно. Так просто он на тот свет не отправится! И он знает это, он видит свою смерть, когда смотрит на меня. Как же мне приятно слышать его учащенный пульс — это лучшая музыка в мире!

Одно неясно: смогу ли я дождаться окончания исследований?! Но это жизненно важно для Мойры, и я должен держать себя в руках. Я должен!

** ** **

Я предвкушаю его смерть и сделаю все собственноручно. Он коварнее, чем я думал, — запугал Диану близким концом. Она поверила, глупышка, и явно планирует сбежать. Неужели прошлая попытка не доказала ей, что это невозможно?

А она будет жить. И будет моей. Даже если придется предпринять меры. Мне не смогут отказать в прошении. Она никогда никуда от меня не убежит. Я в ней растворился.

** ** **

Я разорву ее на части!!!

** ** **

Не могу поверить, я все еще не в состоянии взять ее след! Но это лишь вопрос времени, вопрос нескольких дней! И я убью ее своими руками!

** ** **

Казалось бы, мне должно стать легче — столько человеческих жизней я оборвал за последние дни. Всех, кто попадал в поле зрения.

Но я в еще большей ярости, чем был вначале. И даже хорошо, что мы найдем ее не сразу, возможно завтра или послезавтра. Я не уверен, что не убил бы ее в секунду. А это слишком быстро.

** ** **

Прошло двенадцать дней.

Я кажусь спокойным и уже не вымещаю злость на всех, кто попадается мне под руку, но внутри все та же струна, натянутая до дрожи.

До сих пор я не могу поверить, что ей удалось меня одурачить. Я, идиот, сидел в машине, уверенный в своем чутье! А надо было не отходить от нее ни на шаг!

Как же мне хотелось стереть с лица земли ее семью! Да, им тоже досталось… Они сбились в маленькую кучку, думая, что это им поможет. Сам не знаю, почему они еще живы.

Она за все ответит. И не только она.

Мне придется пересмотреть количество и качество охраны. Этот… ученый… Он оказался охотником, причем довольно сильным — Мойра не смогла задержать его. По крайней мере теперь есть разумное объяснение, как Диане удалось уйти от меня. Мне даже кажется (как я хотел бы ошибаться!), что он побывал у озера. А это плохо. Я отдал приказ о его розыске, но главное сейчас — найти Диану.

** ** **

Прошло полгода. Никаких следов Дианы. Не могу понять, как такое возможно. Не существует чутья сильнее моего, но — на всякий случай — спустил всех своих ищеек. Никогда не существовал человек, для поиска которого были бы задействованы такие силы.

Разбил весь мир на квадраты, мчусь из одного в другой, прочесывая страну за страной… Ей не скрыться — у меня вечность времени!

Она ответит мне за все.

** ** **

Прошел год. Не могу ее найти. Я в отчаянии. Тяжело признаваться даже себе самому — мне без нее плохо. Хуже, чем было вначале.

** ** **

Смогу ли я убить ее, когда найду?

** ** **

Все еще ни следа. Я не видел ее больше двух лет — прошла вечность.

** ** **

Наконец-то!

Только что поймал ее аромат! Она ближе, чем я мог надеяться!

Не могу поверить, что всего лишь через несколько часов буду держать ее в руках!

** ** **

Остался жалкий десяток километров, и я смогу прикоснуться к ней! Не верю своим глазам — мои пальцы дрожат.

Только сейчас я понял, что вся моя столь долго предвкушаемая месть не более чем самообман. Если меня приводит в трепет сама мысль о ее теле рядом с моим, как я смогу причинить ей боль?

Когда же, наконец, я увижу ее?!

** ** **

Притягиваемый ее ароматом, я летел, считая оставшиеся секунды. А она шла по улице, не догадываясь о моем приближении, и улыбалась, когда ее коснулся мой взгляд.

Она его почувствовала! Всю дорогу она отгоняла его, как мошку, скользя руками по тем местам, которые я ласкал взглядом.

Она — моя! Навечно!

Решил не показываться ей на глаза, понаблюдать, нет ли потенциальных конкурентов. Как же дико это звучит! Какие у меня могут быть конкуренты?! Если найду — смешаю с землей в секунду! В буквальном смысле слова.

** ** **

Как же она изменилась! Она снова другая, совсем незнакомая — свободная, счастливая… без меня. И это бесит больше всего! Я решил поиграть с ней. Пусть вспомнит.

Страх в ее глазах, говоривший, что она ощущает мое присутствие, доставил мне извращенное удовольствие. Но многое я отдал бы, лишь бы увидеть радость вместо страха!

До утра изнывал рядом с ней от желания насладиться ею, как раньше. Увы, теперь такое невозможно, но даже удержаться от попытки стоило всех моих сверхчеловеческих сил! Но это — неверный путь.

** ** **

Когда Диана ждала моего приговора, я видел в ее глазах все тот же ненавистный страх перед «чудовищем». Может ли она понять, что «чудовище» два года жило лишь поисками и воспоминаниями о ней?

Я сделаю все, чтобы ее страх растворился. Я покажу ей нового себя. Я подарю ей мир, где нет ничего невозможного. Это мой мир, и она станет его частью! Потому что я так хочу.

** ** **

Она рядом, за соседней стеной. Я слышу ее дыхание и спешу сделать запись, чтобы сохранить, не потерять необыкновенное, уже забытое ощущение покоя.

Она согласилась поехать со мной. Я лишил ее выбора и ничуть не жалею. Пусть сейчас она ненавидит свое положение… Но мне ли не знать, как изменчивы человеческие чувства?

** ** **

Диана дома. Наконец-то!

Заснуть и не пытался, знал, что это невозможно. Как только ее дыхание выровнялось, я замер рядом, блаженствуя — она спала в моей постели.

** ** **

Проклятый охотник! Ненавижу его еще сильней! Как у него получилось занять столько места в ее сердце? Все потому, что он человек? Хотел бы я, чтобы она рыдала обо мне хоть вполовину так же бурно!

Но это к лучшему. Пусть думает, что он умер. А я со своей стороны приложу все силы, чтобы ее слезы были пролиты не зря… Скорей бы его разыскали!

** ** **

Сколько раз я давал себе обещание научиться терпению, ровно столько же — понимал, насколько бесполезна подобная затея. Я должен был выжидать, однако снова сорвался.

Хотя моя несдержанность оказалась на удивление полезной. Наслаждение — она бежала за мной и умоляла. Впервые я был настолько нужен ей!

Странно, что она готова жертвовать принципами, лишь бы вымолить жизнь какой-то служанки. Но я рад, что в порыве гнева не загубил свой шанс. И мне нравятся условия сделки — никчемная жизнь провинившейся в обмен на уступку со стороны Дианы. Я чувствую, что моя несдержанность со слугами поможет сделать множество шагов — ближе, ближе… и еще ближе к ней!

И как бы мне ни хотелось заковать ее в объятия в эту же секунду и не выпускать больше никогда, я не стану спешить. Ей никуда не деться. Вечность на моей стороне.

** ** **

Она начисто лишилась тщеславия, которое безумно нервировало меня в начале ее жизни. Я даже не могу с уверенностью сказать, хорошо это или плохо.

Ей нравится мой дом. Чего я не ожидал, так это что она возьмет на себя большую часть забот о нем и, кажется, — с удовольствием. Как бы я хотел не ошибаться!

И снова мне приходится признавать, насколько сильно Диана изменилась — она стала женщиной.

** ** **

Я поклялся себе не обманывать, добиваться ее так, как это делают люди. Но, как всегда, желание прикоснуться к ней победило. А уступив ему раз, нет никакой возможности остановиться! В оправдание я говорил себе, что легкие, невесомые касания неощутимы для человека, но выяснилось, что она отличается от остальных людей и в этом — каким-то необъяснимым образом все же чувствует их.

В результате преследование превратилось в игру, Диана безошибочно определяет мое присутствие. Безумно приятно.

Мне нравится видеть, как она злится, а иногда — думает, что зла… Мне хочется делать ей подарки. Удивлять, поражать воображение!

Я стал вести себя как мальчишка, но ничуть не стыжусь. Наоборот, кажется, что именно сейчас моя юность в расцвете.

И все-таки, как же Диана красива!.. Красивее всех, кого я встречал на своем пути!

** ** **

Анализируя события прошлого, я начинаю понимать, что с самого начала избрал ошибочную тактику — хотел силой вырвать желаемое. Раньше я никогда бы не поверил, что простые действия и терпение дадут мне то, о чем я и мечтать не мог.

Как изменился ее взгляд, обращенный ко мне! В нем поселился интерес и даже… теплота. Когда мы гуляем в саду, она берет меня под руку — без страха. А вчера во время фильма она, заснув, положила голову мне на плечо, и я надолго замер, боясь спугнуть ощущение счастья, непривычное и бесценное.

Она — мое сокровище, и я ни за что больше не выпущу ее из рук! Ни за что. Она будет рядом вечно.

** ** **

Для нее я сделал бы намного больше. Конечно же, я сильно рисковал, но дело стоило того. Диана стоила.

Мог ли я подумать, что, оказавшись в опере, она узнает то, чего знать не должна? Но, снова удивляя, она каким-то непостижимым образом все поняла. И то, какова роль людей на сцене, и то, кто наблюдает их игру, и то, что представление на этом не закончится…

Я сам не ожидал, что ее слова о доверии настолько повлияют на меня. Но я не сожалею. В конце концов, я ввел традицию на это шоу и в моей власти менять правила. А Диана определенно стоит того, чтобы ради нее что-то менять.

** ** **

Тысячи раз я твердил себе, что она будет моей, не понимая, сколько оттенков у слова. Десятки раз я брал ее тело без ее согласия, не осознавая, что это не делало ее моей до конца. И вот сейчас, сгорая от неутоленного желания, не получив еще и поцелуя, я вижу, как каждый день она становится все больше моей — по-настоящему.

** ** **

Это была невинная шутка, а как красиво все закончилось!

Я не сказал Снеговым, зачем они едут в мой дом… нет, не так, я им вообще ничего не сказал. Мне хотелось, чтобы они прочувствовали на своей шкуре, как тяжело пришлось Диане, проделавшей тот же путь — от безопасного дома и роскоши к совершенно противоположной жизни.

Забрав Диану, я лишил их и покровительства, но эти глупые самоуверенные люди даже не ощутили перемены. Поначалу. Но без Дженоба, регулировавшего их счета, они пошли на дно быстрее, чем можно было бы ожидать.

Никогда не понимал, почему она до сих пор остается к ним привязанной — после их нелюбви и предательства, но в данном случае это мне только на руку. Должен признать, меня удивило хамство ее отца и брата. Я не думал, что они осмелятся перечить мне так быстро, всего через пару часов после приготовлений к смерти.

Но главное, что Диана увидела во мне спасение для своей семьи — еще один шаг, приблизивший меня к ней.

** ** **

Диана не умеет выбирать подруг. Да и возможно ли это в принципе?

Женщины, имя вам — коварство. Не буду скрывать, я предполагал нечто подобное, но их наглость растет с каждым днем, одна из них выследила меня в офисе. Жалкая дура, женщины узнают от меня одно только горе. Так было всегда.

И только с Дианой будет иначе.

Диана ревнует, как же чудесно она ревнует! Глаза блестят, руки трогательно сжимаются в кулачки… И снова я рад, что не спешу. Как бы иначе я так ясно увидел, что небезразличен ей? Ее ревность — наслаждение! Хоть это всего лишь малая толика того, что когда-то пережил я сам.

Какая же она наивная, если думает, что после стольких месяцев поиска и стольких лет желания я променяю ее на кого-то другого.

** ** **

Мне кажется, что я искал ее всю жизнь. Что все прожитые века я ждал одну ее. Что наконец-то нашел недостающую часть самого себя. Она останется со мной — я подарю ей вечность.

** ** **

Этого события я боюсь давно. Сейчас один в пустой комнате, прислушиваясь ко времени, я спрашиваю себя: что же будет дальше? Не поломаю ли я свое зарождающееся счастье? Как отреагирует Диана, увидев наши развлечения?

Как же неприятно — чувствовать неуверенность и страх. Как омерзительно! Уж слишком по-человечески.

** ** **

Когда я увидел ее в алом, сиявшую улыбкой для меня, то понял: на самом деле мне наплевать на разрешение. Даже вопреки их воле я все равно оставлю ее рядом с собой навечно.

Но разве кто-то из людей за предыдущие века был больше, чем она, достоин этой чести?

Как она себя держала! Как королева, рожденная сверкать перед толпой. И даже ее сердце не выдало волнения.

А наши танцы вызвали не страх — восторг! Я попытался взглянуть ее глазами на невинную игру и ярко вспомнил собственное упоение на первом из балов.

Сильнее всего меня тревожила охота. Мне хотелось оградить ее от этой части моей жизни. Я даже подобрал жертв похуже, чтобы хоть как-то оправдаться перед ней… почти не веря в глубине души в успех моей затеи. И я был прав, ей было тяжко это видеть. Но — вольно или невольно — она вдруг стала со всеми отсчитывать последние секунды до броска, ясно различимая в хоре голосов. И я понял, что выиграл. Можно сказать, разрешение в моем кармане!

Но этот день мне дал намного больше.

Я боялся, что, лишенный красоты, не буду нужен ей. Что ее растущее желание ко мне есть только притяжение прекрасной внешности, не более. И вот мое лицо «в руинах», но мне уже не страшно.

Я получил ее «хочу». Она моя. Навечно.

** ** **

Я знал, что разожгу в ней пламя. Я был уверен, что услышу свое имя в крике наслаждения Дианы. Но я никак не ожидал, какой симфонией взорвется ее несравненный аромат от удовольствия! Что за сюрприз!

** ** **

В тот день я окончательно лишился друга — Адамаса и приобрел врага. Его же. Одним только взглядом на нее он подписал свой смертный приговор.

Почему мне кажется, что они знакомы? И довольно близко. Как и когда они встречались? Эти вопросы не оставляют меня в покое, но задавать их ей я, конечно же, не стану — незачем демонстрировать свою слабость. Ведь я могу и ошибаться.

Он завидует, я знаю. Еще бы, ее глаза, полные слез обо мне (наконец‑то!), сострадание без стыда перед многочисленными свидетелями — она предельно ясно раскрыла свои чувства.

** ** **

Если счастлив был я — страдала Диана. Если она получала желаемое — мучился я. Иногда я даже сомневался, возможно ли совместить одно с другим. Но сейчас мы счастливы вместе, и, наверное, лучше быть просто не может.

Только теперь я понимаю, какую малость крал у нее исподтишка. Сейчас мое наслажденье — океан, движимый приливами ее желания.

** ** **

Только что она захотела поехать к родственникам. Хоть я и не противился этой затее, мне все равно не удалось избежать упреков.

Я не солгал, мне действительно хочется ее защитить, ведь опасность нападения не иллюзорна.

Но она права: я не могу довериться ей. Пока еще нет. Я не готов идти на риск и отпускать ее одну! Как я буду жить, если она исчезнет?

** ** **

Я не могу понять.

Охрана утверждает, что в доме ее родителей не было посторонних. Я набираю только лучших, профессионалов. Они не могут ошибаться в таких элементарных вещах.

Так же, как и я могу поклясться — на ее ладони я чуял запах Адамаса! Легкий, едва ощутимый шлейф. Как будто единичное скользящее касание — пожатие руки… или интимный поцелуй. Я обыскал все ее тело, каждый уголок — они не были близки. Но на ладони запах был!

Я убью его! Завтра же. Но перед смертью он расскажет мне все об их знакомстве. В подробностях.

** ** **

Никогда еще моя машина не казалась мне такой медленной, как сегодня. Никогда еще я так сильно не нуждался в скорости. И крови.

На ее теле — не ладони! — вновь запах Адамаса. Везде!

Как ни пытался я отмыть его, чтобы избежать удушья, как ни старался заглушить своим, это было невозможно, он въелся навсегда!

Охрана утверждает: Диана провела день с Мойрой.

Все так же не могу понять. Может, сменить охрану? А может, я — идиот?!

** ** **

Смотрю на руку и не могу поверить в происшедшее… Наверное, она, зажив отдельной жизнью, сама решила отомстить изменнице, той единственной, ради которой я готов был умереть. Диана была удивлена не меньше — ведь раньше ей всегда сходило с рук то, за что другие платили кровью. Неужто она думала, сойдет и это?!

И, глядя в ее удивленно-честные глаза, я вдруг с отрезвлением понял, как прекрасно она справлялась со своей ролью до сих пор. Как обижалась на охрану, на недоверие — ей просто нужно было вырваться из дома к Адамасу! Как вывела меня просьбой о свободе… И стоило мне уехать, как тут же помчалась «к родителям»! В пять утра? Охрану вон! У этих идиотов нет никаких мозгов.

Как я мог так попасться?

Ну, ничего, я постарался... объяснить ей, насколько я… расстроен. И с предвкушением шел к лестнице, внимательно следя, чтобы ни один порог и угол не остались незамеченными ею. Да, я чудовище! И пусть об этом помнит.

А Мойра сильной стала, мерзавка… Никак не ожидал ее напора. Защитница нашлась! Что она понимает?! Я сам все видел! Какие возможны оправдания? Пусть посидит под стражей подольше, у меня нет никакого желания выслушивать ее нападки. Она умна, умеет говорить и, безусловно, будет стараться усмирить мой гнев… И ведь у нее может получиться.

Диана в подземелье, там ей и место! Еще нескоро я буду готов… увидеть ее лицо.

** ** **

Я никогда не отличался терпением, но, будто мало всего остального, сейчас на исходе и та капля, что у меня была. Мойра извела меня своими воплями — якобы я избил Диану до полусмерти. Да я ударил ее один раз! И то — едва коснувшись. Ну, может, синяков добавил, пока тащил. А ведь хотел убить!

Спустя время я, конечно, выпущу ее, но не пойму одного: что делать дальше.

** ** **

Похоже, Мойра сошла с ума, кричит: «Диана умирает!», бросается на всех. Ее уже боятся больше, чем меня. Преследует меня с расспросами, требует подробности измены. Будто издевается! Я бы и мечтал о них забыть… но не могу.

** ** **

Когда-нибудь я сотру ее из памяти. Мне удавалось это раньше, удастся и сейчас. Одной больше, одной меньше, а Диана… такая же, как все.

** ** **

Весь день не нахожу покоя, я в смятении. Не знаю, что и думать! Сегодня Мойра добралась до меня и вынудила к разговору.

Когда я рассказал ей про запах Адамаса, она, подтверждая слова охраны, поклялась, что в тот день не расставалась с Дианой ни на секунду. Я в доказательство метнулся в гардеробную и бросил к ногам Мойры одежду, насквозь провонявшую им. И тут она истошно завизжала о подставе: о напуганной продавщице в магазине, о новой, только купленной одежде, которую, как она думает, Диана примерила в тот вечер, предположительно о герметичной упаковке, чтобы пронести в дом запах незаметным… и много еще о чем, щедро пересыпая речь оскорблениями, из которых «тупица», «идиот» и «будь ты проклят!» были самыми щадящими.

А после, уловив мои колебания, она кинулась закреплять достигнутый успех, крича, что я сам сломал свое счастье, что все больше теряю Диану с каждой минутой, что я должен пасть на колени и молить о прощении, пока она еще жива.

Что за бред!

Но вот худшее — она посеяла сомнение: а вдруг Диана невиновна? Как бы мне хотелось! В том-то и беда, мне хочется ей верить. Но как же быть с тем, что я видел?..

Нет, Диану я не выпущу, пока в сказанном не удостоверюсь сам. Но Мойра все же своего добилась — я начинаю расследование. Немедленно.

** ** **

Ее нет. Не могу поверить, что снова упустил ее из рук. Снова.

Я только что узнал всю правду. Диана невиновна. Что же я наделал… Веками проповедовал другим осторожность в выводах, а сам…

Понадобилось меньше дня, чтобы выяснить все подробности… Как быстро. Зачем же я спешил ударить?

Как только доверенный подручный Адамаса ответил на мои вопросы, я рванулся в подземелье ураганом…

А ее нет. Опять.

И Мойра совершенно не скрывала, что это она устроила ее побег. Почувствовав на своем горле мои руки, сказала только одно: «Иди за мной».

И я пошел.

Она вела меня и говорила: «Смотри!», указывая на углы, ступени и пороги…

Их было много — я не мог пересчитать.

«Ты столько раз касался ее тела, и, как никто другой, ты знаешь его нежность… Смотри!»

Что я наделал… Она и вправду умирала. А Мойра лишь спасла ей жизнь. Что я наделал…

Как же я устал. Как будто на моих плечах лежит весь мир. Я так устал.

Диана.

** ** **

Я верну ее. И очень скоро ее найдут… их найдут. В том-то и беда, их. И это сводит меня с ума — она с ним. Снова.

** ** **

Сегодня я наконец вынудил себя остыть и попытался трезво взглянуть на ситуацию, ведь лихорадочный огонь внутри меня только осложняет поиски.

Мы до сих пор не вышли на их след, что говорит об уме охотника. Да, он умен, но, кажется, я знаю, как превратить его преимущество в недостаток. Мы сыграем на его профессии. По-своему.

** ** **

Я приготовил столько слов, правильных, проверенных, безупречно-точных слов… Но стоило увидеть ее, и все они исчезли, оставив меня немым.

Она опять другая — ожесточенная, пугающе-холодная, чужая. И в то же время знакомая, любимая, моя. Но к ней не дотянуться. Что я наделал.

Она бросала фразы, как ножи, вгоняя их поглубже, убеждаясь в моей боли — заслуженной.

Я дал ей время, пусть привыкнет к мысли, что я нашел ее, а дальше… будет легче. Не может быть, чтобы не было. Не может быть…

Боюсь, что еще большее время нужно мне — опомниться, вернуться в этот мир из мертвых…

** ** **

Поверить не могу… Опять! Как возможно, чтобы то, что я держу так крепко, без конца ускользало?

Охотник вновь увел Диану — через подземный ход. Нет, ну кто же мог подумать, что в древней развалюхе есть тайный выход через гору? Поверить не могу! Я был так уверен в охране.

И он не должен был вернуться — ни в этот день, ни через месяц. Я начинаю сомневаться в подчиненных. Как он узнал? Как он смог избежать ловушки? Ведь он вернулся с полдороги, иначе было не успеть. А он не должен был вернуться.

Я был так уверен… И снова — зря.

** ** **

Мне не осталось ничего другого, как подключить людей. Все, что есть в мире для поиска, будет задействовано — от жалкого полицейского до высших чинов, и даже для обывателей вывешена приманка.

Меня не трогает насмешка в глазах членов нашего сообщества по поводу моего бессилия в данной ситуации. И не волнует их сомнение в здравости моего ума. Им не понять, какое место в моей жизни заняла Диана. Я найду ее во что бы то ни стало! А прощение… На то, чтобы получить ее прощение, у меня есть вечность.

** ** **

Я уже близко.

Я знаю его окружение и адреса всех его домов. Мне известны номера его счетов, но и здесь я опоздал: они уже пусты.

Я близко. Что ж, попробуй убежать теперь.

** ** **

Они петляют, как зайцы, но это им не поможет — преследующая свора слишком велика. Сводки об их передвижении поступают почти ежеминутно. Бесчисленные невидимые глаза все чаще выхватывают их то здесь, то там.

Да, он старается, и, наверное, в своем деле он профи, но у меня есть кое-что, с чем ему не под силу сражаться, — неисчерпаемые финансовые ресурсы. Иногда подлые бумажки, придуманные людьми, могут решить проблемы, неразрешимые другими методами. В этом со мной полностью согласен один из старых «друзей» охотника, знавший еще его отца.

И вот результат — я знаю, куда они направляются. Теперь можно не искать их след, а просто ждать.

** ** **

Не пойму, почему не сделал этого раньше. Ведь очевидно — измени я ее в прошлую встречу, она бы уже никуда от меня не делась. Незачем ждать! Как только она окажется в моих руках, я изменю ее. Сделаю равной. И плевать на разрешение! Все равно они дадут его через пару месяцев. Кто осмелится не дать его мне?!

И в моем распоряжении будет вечность, чтобы вымолить ее прощение. Я сделаю все. И рано или поздно, но она простит.

** ** **

Сегодня я опасен.

Нет, я опасен всегда.

Но сегодня — особенно.

** ** **

Я думал, что богат: вся бесконечность времени в моих руках. Самоуверенный дурак.

Я нищий.

** ** **

Когда-то она обещала, что убьет меня, если появится возможность. Но, получив ее, пожалела. А зря… Ведь я мертв все равно.

За невозможность дотянуться до меня мстительная смерть отобрала Диану. И зачем теперь жить?

Оглушенный горем, я даже не учуял охотника за своей спиной, и он не упустил свой шанс, парализовал меня. Меня, сильнейшего! Нет, я был слабее ребенка в тот момент. Он мог меня убить. По-настоящему. Впервые. И если бы не Диана…

Она не захотела моей смерти. Почему?

Наверное, в ее глазах я заслужил конца, и ей бы было проще — уйти и жить по собственному выбору. Спокойно, без оглядки на мои желания. И больше не бояться, не бежать. И быть счастливой… без меня. По-своему.

Так почему же?

** ** **

Я тянул до последнего, наслаждаясь самообманом. Она моя… еще эту минуту… еще это мгновение… еще…

Перо коснулось бумаги и вывело: «Ты свободна», прорезав каждую букву в моей груди. Навечно.

Никогда раньше я не был так уверен в правильности решения. И никогда оно не отнимало столько сил.

Но, наблюдая, как она вчитывалась в слова, как слезы текли из ее потрясенных глаз, как она кричала от счастья: «Да! Я свободна!», я незаметно для себя улыбался и шептал вместе с ней: «Да… ты свободна… любимая». Чувствуя каждую букву в своей груди.

И она изменилась — в который раз! Будто за ее спиной выросли крылья — сильные, яркие, сиявшие счастьем!

Я правильно сделал…

Она подошла к краю и глянула вниз, и в какой-то момент мне вдруг показалось, что вот сейчас она прыгнет со скалы и разобьется… но я тут же вспомнил о крыльях — ей было на чем удержаться.

Я правильно сделал.

Она уже не моя. С другим, с тем, кого выбрала, с кем будет на равных сгорать до конца. И даже мой запах стерся с ее тела. Навечно.

Больше я ее не увижу.

** ** **

Она везде: в библиотеке читает книгу у окна, мелькает в саду за дальними деревьями, смеется и напевает в ванной, спит в моей постели. Куда ни гляну — везде она… а думал, что больше не увижу.

Разве возможно, чтобы она исчезла из моего мира?

** ** **

Впереди еще один безликий день, который приблизит ее к смерти. И проживет она этот день не со мной.

** ** **

Я не в силах смириться, только не с ее концом!

** ** **

Сегодня утром случилось чудо — со мной заговорила Мойра. Должно быть, я выгляжу хуже, чем думал. Рассказал ей о Диане.

Мойра плачет до сих пор.

** ** **

Решил поступить, как делают люди, прощаясь с ушедшим навеки, — выбросить вещи. Думал, что это поможет мне примириться с неизбежностью. Поставит точку.

Я даже ушел из крыла, чтобы не видеть процесса. Но себя обмануть невозможно. Почуяв, как ее запах покидает мой дом, я не смог удержаться и рванул за машиной — вернуть.

Не знаю, что делать.

** ** **

Отменил бал. Сообщество в шоке. А мне плевать.

** ** **

К монотонности проплывающих мимо дней я уже почти привык. И если бы кто-то прежде сказал мне, что я буду тяготиться своей бесконечной жизнью, я бы рассмеялся ему в лицо. Хотя нет, пожалуй, я бы счел это оскорблением.

К чему я никак не могу привыкнуть, так это к невыполнимости моих желаний. К тому, что я не могу вернуть ее, как бы ни хотел. Не физически, конечно же. Стоит приказать, и она к вечеру будет рядом со мной. Стоит лишь приказать…

Нет, я бы лучше съездил сам.

Я не должен об этом думать, это сведет меня с ума… Не должен.

** ** **

Она жива.

** ** **

Ко мне уже никто не ездит. Нет смысла. Все, что можно решить, подписывая документы, я делаю, но нет никакого желания видеть надоевшие лица, поддерживать пустые разговоры… Рутина. Это не имеет смысла… Жизнь не имеет смысла. Без нее.

** ** **

О чем я думал? Ах да… отвлечься. Но не могу понять, о чем я думал, когда надел на эту дуру платье Дианы… О чем я думал, когда почти обрадовался похожему лицу и волосам… Неужто я надеялся, что обману себя?

** ** **

Она жива.

** ** **

Сегодня меня нечаянно облил слуга. Он в доме до сих пор. И у меня есть подозрение, что он не особенно боится. Да, я давно не отправлял на корм людей… Я постоянно вспоминаю, как ревностно она их защищала. Безумие, но у меня ощущение, что, убивая их, я причиняю боль Диане… на расстоянии… таком большом… таком огромном… должно быть, я схожу с ума.

** ** **

Она еще жива.

** ** **

Говорят, незаменимых нет. Неправда.

** ** **

Вчера вернулись ищейки. Она жива. Еще.

** ** **

Она жива. Но что мне скажут через год?

** ** **

Ищейки вернутся завтра. Что я узнаю?

Эпилог
(Кристоф)

** ** **

Прошел почти год, как Мойра стащила мой дневник и отослала ей. Несносная девчонка. Раньше, лет 100 назад… нет, я точно знаю, сколько лет назад, я знаю это до минуты… раньше, неспособный наказать ее, я бы спустил пару десятков шкур со слуг, и мне бы стало легче. Сейчас же я даже не разозлился. Мне почти все равно.

Наивная, она думает, это может мне помочь. Мойра не понимает — любые слова бессильны, ведь все пригодные в человеческом языке для получения прощения я уже использовал. Сколько лет прошло, а я до сих пор помню ледяной взгляд Дианы, помню, будто видел его только что. Мойра не подозревает, что замерзшее от обиды сердце тронули всего два слова: «Ты свободна»… окончательно лишившие мою бесконечную жизнь смысла.

Я подарил ей то, о чем она страстно мечтала… Нет! Я лишь вернул украденное. Но как же это было больно!..

Я не знаю, что делать.

Каждый день я начинаю с вопроса: «А может быть?..» Будто сложная математическая задача, он требует полной концентрации моего внимания. Иногда ответ приходит почти сразу — долгожданный, желанный, искушающий. А значит, неправильный. И я снова возвращаюсь к вопросу, и смотрю на него со всех сторон, боясь упустить, не учесть, ошибиться…

К вечеру я уверен в ответе — «Нет».

Я в безнадежном лабиринте. Где-то снаружи есть мир, который счастлив ее присутствием. А здесь, во мраке моего отчаяния, стены полны ходов, ведущих в никуда. Я знаю, что выход есть. По крайней мере он должен быть. Но, без конца заглядывая в многочисленные ответвления решений, я натыкаюсь только на тупик. Что бы я ни сделал, что ни сказал — понимаю: это не вернет ее. Измученный безысходностью, я продолжаю искать выход наружу — к ней, снова и снова упираясь в глухую стену…

Но выход есть!

Я верю в это. Может ли не верить в чудо проснувшийся от комы длиной в тридцать лет?

Сверхщедрая судьба решила вернуть мне жизнь, отобранную раньше. И я бы ни за что не подумал, что принесет ее в ладони человек, которого я ненавидел, как никогда и никого другого.

С того дня, миллионы раз воспроизведенный моей безупречной памятью, его визит стал маяком в предрассветном океане, напоминая: надежда есть…

И выход есть.

** ** **

Он приближался, окутанный облаком ее аромата, — я чуял ее поцелуи на его губах, ее прикосновения к его рукам, ее длинные волосинки, запутавшиеся в его волосах. То, насколько все его тело пропиталось ее запахом, кричало мне в лицо, как они были близки. И хуже всего — еще утром они занимались любовью.

Я даже вспомнил, что живу. Ненависть нахлынула, окрашивая все вокруг черно-багровым. Мне вдруг безумно захотелось крови — его! Давно забытое пылающее ощущение. И я поймал себя на том, что по привычке, отточенной веками, уже проверил остроту клыков на языке, найдя ее идеальной, как и всегда. Осталось лишь атаковать…

Убить его ничего не стоило. Еще один муравей под моей ногой, способный — самое большее — куснуть.

Но как я мог лишить ее опоры? С кем она будет сгорать?

Огромным усилием воли я заставил расслабиться стальную пружину внутри себя.

Как он посмел! Зачем пришел? Что мо